Мальчик Кима

Государственная школа Донкастера была такой же удручающей, как и будущее её выпускников. Дело было в качестве образования, ненависти детей к обучению и отвратительной статистике преступлений среди подростков. Хотелось бы думать, что Донкастер был милым и тихим городишком, но реальность давала под колено всем приезжим, искавшим мирной жизни вдалеке от шума больших мегаполисов. Вам стоило выбрать Каслфорд. Те детишки, которых не привлекала возможность стать частью статистики, делились на две группы: зубрилы и тихони. Первые, полностью соответствуя названию своей подгруппы, надеялись вырваться на хорошую стипендию в каком-нибудь мало-мальски приличном университете и навсегда забыть о существовании родного города. Вторые… Вторые старались любой ценой избегать передряг. Трогать их было запрещено. Ровно с тех пор, как в колледж, повинуясь глупому проигранному спору, поступили братья Тирапаньякул. По той лишь причине, что старший из тройки, был как раз милым тихоней в воздушных рубашках и тонких митенках на паучьих кистях. Кинну и Кимхану пришлось заткнуть немало недовольных глоток. По пути к установлению непогрешимости своих принципов, они заработали еще и авторитет, уважение и страх. Став, совершенно не специально, негласными лидерами. И после выпуска Танкхуна ситуация поменялась не сильно. Средний брат – Анакинн, готовившийся перенять семейную ветку бизнеса в Лондоне, вселял страх твердой походкой и резкими, излишне взрослыми для своего возраста, чертами лица. Задиристый младший – Кимхан, был практически воплощением стереотипа о школьном хулигане. Наглый, флиртующий по вторникам и пятницам, вечно заправляющий за уши растрепанные темные волосы. Бесил невероятно. Во-первых, успехами на баскетбольной площадке, выигрывая в ставках все против всех каждый раз. Во-вторых, абсолютным нежеланием соблюдать правила делового стиля одежды, предпочитая драные варенки и кожанку костюму-тройке. В-третьих, ангельским голосом и виртуозными навыками игры на гитаре, переросшими в планы уйти в большую музыку сразу после выпуска. А еще у младшего была цель. Пути Кима и названной цели пересекались так часто, что можно было бы задуматься над планированием свадьбы, о которой (с кучей цветов и пайеток, с плюшевыми игрушками в церемониальной арке и бантами на всех деревьях и кустах) уже давно рассуждал за глаза Танкхун. Конечно, здесь мешаются традиции замшелого общества английской глуши, не сильно принимающего геев, отсутствие приличных свадебных агентств и тот факт, что эти двое за два года учёбы вместе и постоянных странных ситуаций между ними, так и не поняли, что они вообще - то должны встречаться. Несмотря на все невероятные усилия компании Кимхана, которая пыталась свести парочку всеми способами, которые могли изобрести, подсмотреть в фильмах, прочитать в дрянных фанфиках и выспросить у Танкхуна. Нельзя было предсказать, свершиться ли когда-нибудь чудо снисхождения на этих двоих озарения о реальности происходящего или нет. Буквально каждый видел, что между ними воздух искрит, но стоило натолкнуться на колючий взгляд Тирапаньякула и всё затихало как по волшебству. Такому же волшебству, каким был Порче. Младший из братьев Киттисават, первое поколение семьи, почти с детства выросшее в Англии. Их родители – мигранты из Таиланда. Из-за чего у обоих сохранялся едва слышимый акцент в речи. Порш, старший, уже выпустился и укатил в Лондон, оставив младшего как раз на Кима (негласно) и неугомонного Танкхуна, выбравшего городишко своим пристанищем. Порче был возмутительно милым парнем, вечно таскающим бежевый рюкзак с кучей значков, мягкие кофты и свитера. Улыбался так, что освещал всю комнату, всегда был преувеличенно вежлив даже с грубиянами и помогал каждому, кто просил, не требуя ничего взамен. Кудряшка. Цветочный мальчик. Единственный неловкий студент, со времен Танкхуна, за которого Кимхан снова ввязывался в некрасивые драки. Кто-то вёл счёт, компания Тирапаньякула-младшего заработала на тотализаторах больше денег, чем могла бы потратить, а сами виновники вечных переполохов даже не замечали этого. Однажды на какой-то вечеринке, на которую Киттисавата занесло, наверное, Божьим припущением, кто-то попытался подлить ему что-то в его газировку. А потом оказался в больнице с отравлением ртутью (Кимхан умел донести своё неудовольствие до людей). И застрял там еще на неделю из-за внезапно сломанного об угол кровати ребра и раздробленной скулы (Порш был призером страны по самбо). Такое отношение четко расставляло все фигуры на доске. Это, и бесконечное множество стычек с обидчиками Порче, десятка тысяч придержанных дверей, сотни раз ловли неуклюжего кудрявого в коридорах и на лестницах, натянутой на голову теплой шапки: «ты простудишься придурень» – и стаканов ромашкового чая по количеству зимних дней в году, потому что: «ты единственный кто кутается в два свитера и брезгует кофе». Ким бы пригласил парня на свидание. Но Порче каждый раз краснел и сбегал из поля зрения быстрее, чем он успевал открыть рот. Это бесило, но он парня уважал и давал тому время привыкнуть. И смириться с тем, что он не отстанет, пока его прямым текстом не пошлют. Кинн таскался за Поршем, старшим братом Че, почти все два года, и тот сдался только перед самым выпускным, когда Кинн в шутку сказал, что решил вернутся в Тайланд. Кимхан же планировал завоевать неловкого парня честно. Чтобы, заполучив, он уверен, хрупкое сердце, точно знать, что заслужил его, а не выманил обманом. Двадцать третье декабря было, пожалуй, самым снежным днём за последние несколько месяцев, поэтому большая часть студентов решила опустить посещаемость ещё ниже, чем она уже была. Кимхан планировал присоединиться к своим друзьям в прогуливании пар за приставкой, но передумал, увидев, как за окном, медленно пиная снег тяжёлыми ботинками на крошечных и тонких ногах, идёт в колледж Порче. Ким собрался быстрее, чем морские котики в период боевой подготовки, и выскочил за дверь, на ходу застёгивая куртку и срывая шарф с крючка. Он нагнал Порче меньше, чем за минуту и, резко взглянув на него, демонстративно размотал шарф со своей шеи и накинул его под ворот полураспахнутой куртки Киттисавата. – Смотри, кудрявый, завалит твою лебединую шею снегом и что мы будем делать? Порче поднял медово-карие глаза на однокашника и слегка улыбнулся, закутываясь в шарф сильнее, смущая Тирапаньякула этими своими ямочками и светящими искрами радужки. – Спасибо, Ким. Тирапаньякул лишь кивнул и дал дёру так, словно за ним гналась свора собак. Обед сегодня был на редкость скучным. Кимхан сидел за столиком со своими друзьями и поминутно осматривал двери, ожидая пока в одну из них войдёт Порче. Он уткнулся в тарелку, вспоминая, с чего началась его нездоровая обсессия милым кудрявым пареньком. С не самой удачной шутки в первую же неделю их перевода. Какое чертово клише. Он отстраняется от чужого смазливого лица и улыбается, замечая в глубине оленьего взгляда страх и удивление. Толпа вокруг противно улюлюкает, но ему плевать. – Ты...что...? Мальчишка сжимает лямку рюкзака обеими руками, пытаясь собрать слова и себя в кучку. Он ухмыляется и прикладывает ладонь с зажатым в ней листком к груди парня. Тот хватает его ладонь своей и Ким на мгновение замирает, любуясь контрастом своей бледной кожи со смуглой тонкой кистью первокурсника. – Осторожнее с шутками, малыш. Он издевательски растягивает гласные, скаля зубы и зачесывает волосы назад, разворачиваясь к парню спиной. На бумажке, которую он только что снял со спины парнишки чернело ублюдское "поцелуй меня". Так шутить над безобидными первокурсниками было нельзя. Надо преподать пару уроков тем, кто об этом пока не знает. Из мыслей его вырывает тихий возглас Бига, его лучшего друга и, по совместительству, капитана их команды по баскетболу: – Эй, смотрите, а вот и мальчик Кима! Ким обернулся в сторону открывшейся правой двери столовой, одновременно толкая локтем своего друга. – Тихо, придурок, он может тебя услышать. К тому же он вовсе не мой. – Бро, если ты думаешь, что от частого повторения это станет правдой, то ты ошибаешься. Кимхан повернулся и полоснул взглядом по своему другу, как бы предупреждая, что за продолжение этой фразы тот будет еще неделю плеваться собственным зубами. Но возможности сказать что-либо у него уже не было. Отморозки со спортивного направления, единственным увлечением которых были наркота и гоп-стоп, решили пристать к кудрявому, заприметив интересный предмет его нового гардероба: шарф Кимхана. Ему захотелось втащить самому себе по роже. Выбегая из дома, он схватил с вешалки первую попавшуюся вещь, совершено упустив из виду, что это именной шарф команды. Который теперь свисал с тонкой шеи цветочного Че. Компания окружила кудрявого, не давая ему возможности тихо сбежать, и негласный капитан подошёл ближе, хватая шарф за край и накручивая его на свою руку, сближая их лица. – Малыш Порчей стал вором? Киттисават мотнул головой и испуганными глазами нашёл Кима, встречаясь с ним взглядом, безмолвно прося о помощи. Тирапаньякул встал и бесшумно раздвинул немногочисленную толпу, оказываясь за спиной хулигана. – Нет? А откуда у тебя тогда эта вещица? Кимхан, до этого просто стоявший за спиной здоровяка, наклонил голову с выражением глубокого скепсиса. На кафетерий опустилась напряжённая тишина. Тирапаньякул засунул руки в карманы бомбера и возвёл очи горе. – От меня, Тайм. Несложно догадаться, на нем же имя написано. Вся компания обернулась на него, практически сворачивая себе шеи и удивлённо таращась. Названный Таймом парень отпустил Порче и тот медленно выдохнул. – А теперь господа, учитывая ваш уровень сообразительности, поясняю: шарф ему дал я, а ещё я могу дать вам по морде. Так что советую вам ретироваться. – Ким, пожалуйста. Порче перебивает его на полуфразе, и Ким даже не злится. Только смотрит и подмигивает, уверенно выставляя руку так, чтобы закрывать парня половиной своего тела. – Спокойно, малыш, – он поворачивается обратно к Тайму, – так вот, я советую вам ретироваться, пока я не оформил вам доставку моего кулака до вашего носа. Парни переглянулись и развернулись, уже уходя кто-то тихо бросает «подстилка», и только хорошая реакция Порче спасает придурка от чего похуже, чем встреча с кулаками Тирапаньякула. Ким наклоняется к кудрявому, поправляет шарф на его шее и собирается уходить обратно, как его останавливает тонкая ладонь. – Спасибо. Порче улыбается скромно, но так ярко, что у Кима сводит челюсть на секунду. Он улыбается в ответ и кивает. Мозг даже не успевает додумать мысль до конца, а слова уже вырываются из глотки. – Сядешь с нами? Парень тушуется, но кивает. Ким тянет того за собой, показывая на место ровно напротив своего и возвращается, чтобы забрать поднос и чужую сумку. Устраивает парня за их столом, представляя по очереди всех своих друзей, и садится на свое место. Порче почти не вовлекается в их разговор, но Ким замечает на себе постоянные взгляды, которые не может игнорировать. Они слишком…просто слишком, для парня, который словно бегал от него, как от чумы. На лице от ласки медовых океанов остаются почти живые следы, которые он стремится поймать, сохранить для себя. – Сегодня тренировка, ты не хочешь прийти? – спрашивает Биг, смотря парню прямо в глаза, а потом обнимает Кима за плечо, – кое-кому сегодня не помешала бы поддержка. – Я… – парень опускает голову, краснея по самую шею, – я не знаю. Ким глотает ставшую слишком вязкой слюну, смачивая резко пересохшее горло. Когда он говорит, его голос тихий и хриплый, как после долго пения. Или пары часов непотребства, которое он сейчас особенно сильно хочет совершить с прекрасным краснеющим мальчишкой. – Приходи, Че. Парень кивает, и лицо Кима расплывается в довольной улыбке. Дальнейший обед и пары проходят мимо его внимания. На парах он едва может думать, возвращаясь мыслями к подаренному милому взгляду карих глаз, в глубине которых горел неопознанный решительный огонь. В раздевалке парни галдят, как стая голубей. Биг хлопает Кима по плечу, уведомляя, что Порче видели заходящим на стадион. Всю тренировку он слегка рассредоточен. Каждый раз ловит взгляд на себе и иногда замирает, смотря в ответ. Дальше бы продолжил подвисать, если бы Биг не стукнул его по башке, пообещав вломить лишние пару кругов пробежки на следующей тренировке, чтоб не расслаблялся. Отдается игре, настолько погружаясь в мысли, что выплывает из них только со щелчком замка двери в раздевалке. Он оборачивается, тут же сталкиваясь глазами с карамельным взглядом, прошивающим насквозь его голую грудную клетку. Порче стоит в своем объемном пушистом свитере, в котором больше похож на зверька. Дыхание перехватывает намертво. – Ты хорошо играешь. Ким моргает, слегка потряхивает головой, сбрасывая помутнение. – Спасибо. Люблю игру, отвлекает. Порче окидывает взглядом пустую раздевалку и бросает рюкзак на одну из скамеек. – Я заметил. Ким запоздало понимает, что все это время парень смотрит на него так, словно сейчас сожрет. А еще, что они совершенно одни, даже в душевых пусто. Ему кажется, что это – ебучий заговор его товарищей по команде. – Спасибо, что пришел. У нас игра через неделю… – Я приду. Ким отрывисто кивает. Парень делает пару широких шагов и приближается совсем близко, касается губами щеки и тут же возвращается обратно к оставленному рюкзаку. Замок снова щелкает и тонкая фигура скрывается за дверью. Тирапаньякул стоит застывшей статуей с полотенцем в руках и думает о том, что, кажется, неприступная крепость свои позиции сдает семимильными шагами. Опускает взгляд вниз и вымученно стонет. Стоит так, что даже просторные спортивные шорты не спасают. Порче хотелось давно, с тех самых пор, как пухлые розовые губы впервые на его глазах задумчиво обхватили кончик карандаша. Ким не знает, что за дверью, задыхаясь от собственной неожиданной смелости, Порче касается этих самых губ кончиками пальцев, словно пытается перенести тепло чужой кожи на руки, чтобы запечатать в памяти навсегда.

***

День игры подбирается незаметно. Ким еле доползает до зала, желая поскорее смотаться, потому что еще один выход на паркет под взгляд теплых медовых глаз плюшевого мальчишки он рискует не пережить. Тренировка и отпечаток мягких губ все еще горят в душе ярким воспоминанием. Тирапаньякул завязывает кеды, заправляет шнурки и выходит из раздевалки, застегивая спортивный костюм поплотнее. В зале пестрая толпа создает вполне приемлемый уровень белого шума, помогая сосредоточиться на разминке и не думать о том, что в их отсеке, ровнехонько рядом с чирлидершами, сидит кудрявое чудо в очередном безразмерном свитере поверх светлой рубашки и слишком обтягивающих светлых штанах. Да, он рассматривал. Весь гребанный день. Его нельзя обвинять. На Че хотелось смотреть постоянно, особенно памятуя горячий, но больше ни разу не замеченный взгляд, пробравший его до самых костей и поселившийся в самой глубине его башки. Биг собирает команду, выбирает стартовый состав и отправляет остальных на скамейку. Ким усаживается, вполне ожидаемо оставаясь в запасе до второй половины игры. Ищет глазами Порче и тепло улыбается, ловя взмах тонкой кисти и улыбку. Потом переключается на игру, смотря на немного изменившуюся тактику их обычного противника – команды из соседнего колледжа. Старается думать о выходе в игру, а не о парне. В перерыве стягивает с себя костюм, разминается уже всерьез, готовясь выползти на паркет, и затягивает волосы резинкой. Замечает, как Порче кивает ему и посылает, о-господи-боже-мой, самый настоящий воздушный поцелуй. Он чуть не спотыкается, делает движение рукой, словно ловит что-то и прижимает руку к щеке. Че снова краснеет до самой шеи, команда позади улюлюкает и смеется. Они выигрывают плюс тридцать. В основном благодаря Киму и его фантастическому умению прыгать выше собственной, довольно низкой как для баскетболиста, головы. Команда плотным кольцом делит объятия, празднуя победу. Девочки с помпонами танцуют свою программу, развлекая зрителей и показывая языки проигравшей команде. Ким снова так сильно погружается в свои мысли, что выплывает из них в раздевалке. Опять от звука закрытого замка. Пока он в одном чертовом полотенце, под которым даже боксеров нет, все еще влажный после душа, с мокрыми волосами. Выпавший в дереал так сильно, что умудряется пропустить горячие ладони, накрывшие его плечи. – Поздравляю с победой. Ласковый шепот касается голой кожи, и он вздрагивает, стараясь удерживать дыхание в легких. Воздух накаляется до каких-то немыслимых температур. Плевать на душный запах целой команды, которая только что вытолкалась наружу из раздевалки, на пар, все еще валящий из двери душевой. Его окутывает с ног до головы аромат сирени, и Ким закрывает глаза. – Спасибо, – он шепчет неуверенно, едва слышно. Порче мягко толкает его в плечо, заставляя развернуться. Смотрит в глаза и улыбается, вставая совсем вплотную, так, что мягкий ворс свитера, притираясь к коже, впитывает пару капель с его груди. Парень укладывает руку на его шею. – У меня есть подарок для победителя. Ким поднимает бровь, втягиваясь в игру. Забирается руками под свитер, укладывает руки на тонкую талию. – Да что ты говоришь? Парень улыбается, закатывает глаза и щелкает языком в опасной близости от его шеи. – Представляешь, – они встречаются взглядами и душная волна возбуждения накрывает обоих, – хочешь? – А с виду такой цветочек, – Ким ухмыляется, прижимая парня ближе, заставляя вплотную прижаться всем телом, Порче обнимает его куда смелее, – и не скажешь, что можешь дразнить бедных старшекурсников. Че заливисто смеется. А потом тянет его голову к себе и соединяет их губы вместе. У Кима в голове пустота. Только тепло чужого тела в руках и вкус сладкого блеска на языке. Че уверенно открывает рот, впуская его язык внутрь, вылизывает его в ответ. Ким стонет, прижимается ближе и улыбается, когда парень рвано выдыхает от сжавших мягкую талию ладоней. Они расцепляются, когда воздуха начинает просто катастрофически не хватать. Глаза Че яркие и пылающие мягким, но жарким светом. Ким не может наглядеться на них. Пальцы парня намертво потерялись в его растрепанной шевелюре, почесывая кожу на затылке. Тирапаньякул слизывает со своих губ остатки сладкого блеска, улавливая очередную вспышку в глазах напротив. – Пойдешь со мной на свидание? Порче снова смеется, мягко целует его в щеку. – Пойду. Если ты не только лизаться нормально умеешь. – Я этим ртом много чего могу. – Не попробуешь... – Ким поднимает бровь, – не попробуешь. Порче щелкает его по носу и выветривается из раздевалки, оставляя только запах сирени и небольшую записку со своим номером в кармане его спортивной сумки. Они идут на свидание на следующий же день. Порче превращается в милый цветочек на людях, смущенно краснея от глупых шуток и комплиментов, совершенно очаровательно дуется на отобранный ободок и забавно хлопает ладонями, когда Ким выигрывает ему огромную плюшевую акулу в тире. Повисает на его руке, смотрит огромными медовыми глазами, нагло растапливая и без того расплывшееся лужей сердце. В конце вечера Ким доказывает нежному цветочку, что умеет не только петь и целоваться. А Че, сняв плюшевый свитер, оборачивается наглым дьяволом, острым на язык и бесстыдно ненасытным. Тирапаньякул поплывшим взглядом смотрит в потолок своей спальни, прижимая к себе теплого парня, и целует вихрастую макушку. Неприступная крепость, пороги которой он обивал долгих полтора года, распалась меньше, чем за неделю. И он соврет, если скажет, что это «слишком быстро». Им нормально. Сказать, что ли, спасибо Тайму?