Эклектика

      Все в этот день пошло не так с самого утра. Гаятра, видимо, взяла выходной — иначе свои мелкие неудачи Авантюрин объяснить не мог. Не успел он открыть глаза после двух жалких часов сна, как умудрился наступить на хвост коту, завалившись следом на пол. Утренний кофе залил кефиром, перепутав похожие бутылочки, любимую рубашку утопил в кошачьей миске с водой, так еще и неизменные очки куда-то запропастились.       Выходить из дома уже совершенно не хотелось, но, какая жалость, новый коллега уже написывал недовольные сообщения об абсолютной некомпетентности вышестоящих лиц КММ.       Черт бы побрал этого Веритаса Рацио.       Только Авантюрин вошел в холл огромного офисного здания, как его дежурная улыбка вновь неизменно украсила лицо. В отличие от любимых очков, которые, судя по всему, были нагло заброшены котами в какой-то далекий угол просторного жилища. Без розовых стекол очков Авантюрин чувствовал себя совсем голым. Казалось бы, давно стоило привыкнуть к мерзким взглядам в свою сторону, но все же, лишаясь любого элемента своей цветастой "брони", приходилось испытывать старую добрую панику и давно задавленную неуверенность в себе. Еще и рубашку пришлось заменить. Лучше бы в той миске утонул виновник сегодняшнего раннего пробуждения и паршивого утра.       — Вы опоздали почти на час, картежник. Разве любимым девизом КММ не является "время - деньги"? — Рацио глядел на подошедшего коллегу со всей высоты своего грозного образа, заставляя вспомнить его несчастных студентов, вынужденных наблюдать такую картину на ежедневной основе. Хотелось бы Авантюрину быть одним из таких бедолаг и иметь возможность просто сбежать с надоевшей лекции.       — Это мое время - деньги, док. И вы сейчас его тратите. Как, впрочем, и свое, хоть оно, очевидно, и не стоит так дорого, — лучшая защита - нападение.       — Поверьте, за потраченный вами час я был бы в состоянии изменить вселенную куда сильнее, чем вся ваша жизнь. Идем, нам нужно успеть посетить кабинет Яшмы до ее ухода, — Рацио развернулся на каблуках и направился к лифту в дальней части холла. Вот зараза. В кого он такой эгоцентричный вырос? Его родителями, должно быть, были жутко эгоистичные и наглые люди. В их наличии в целом Авантюрин, почему-то, даже не сомневался. Веритас казался ему идеально взращенным птенцом, которому при рождении повезло во всем: начиная от генетической лотереи, которую тот очевидно выиграл, заканчивая его гениальным разумом. Авантюрину же повезло в принципе появиться на этот свет.       Авантюрин закатил глаза, на секунду забыв об отсутствии на лице любимых розовых стекол, и все равно направился вслед за коллегой. Они были знакомы всего неделю, но впечатление уже сложилось незабываемое. Доктор высказывал любые свои мысли прямо, не переживая о такой глупости, как человеческие чувства окружающих его коллег. Такую прямолинейность, возможно, стоило бы даже уважать, не задевай проклятый доктор своими острыми фразами старые раны на сердце Авантюрина. Авгину удавалось прыгнуть выше собственной головы десятки раз, удалось взлететь так высоко, что солнце уже начало сжигать новообретенные крылья. А с Веритасом он все равно чувствовал себя слишком незначительным, слишком низким, слишком уступающим во всех вопросах человеком. Словно рядом с ним не живой человек, а античная статуя: идеальная, прекрасная в каждом своем изгибе, но холодная, безмолвная и совсем неживая.       Авантюрин, видимо, и правда был глупцом, раз по неизвестным себе же причинам продолжал к этой статуе тянуться. Он язвил, улыбался, отвечал такими же колкими фразами на очередные нотации доктора. Возможно, это все же не глупость — надеяться разглядеть за холодным камнем живое человеческое сердце.       — Кхм. Вы пялитесь, — размышления прервал глубокий голос, раздавшийся прямо перед носом. Авантюрин, не получивший с утра достойную дозу кофеина, совсем утонул в собственной уставшей голове и даже не заметил, как размышляя, уставился пустым взглядом прямо перед собой. Прямо на Веритаса. Прямо на глупое окошко в ткани его темной рубашки.       — Ох, прошу прощения, просто задумался... Вот скажите, все преподаватели на вашей планете носят подобные открытые одежды, или только вы считаете, что такой уровень открытости поможет лучше вас слушать? — лучшая защита все же не только нападение, но и смех. Этому Авантюрин тоже хорошо научился, правда, не так давно.       — У нашей планеты очень активная звезда, мой родной город расположен почти на экваторе, а ваше неуместное любопытство могло быть удовлетворено парой запросов в ближайшей библиотеке, — по интонации Рацио было трудно определить желал ли он собеседнику медленной смерти от собственной глупости или, все же, так звучал его снисходительный тон. И серьезно, док, библиотека? Какой же он старомодный.       Авантюрин довольно улыбнулся и первым зашел в просторный лифт, прижимаясь в дальний угол пока другие работники офиса не заняли лучшее место. Рацио последовал за ним, став немного сбоку. Бесить этого напыщенного ученого было даже приятно. В отличие от других подобных эгоцентричных людей, от Рацио никогда не чувствовалась настоящая угроза, только преподавательские нравоучения и вечное недовольное ворчание, которое иногда было даже приятно слушать. Иногда, но явно не сейчас, будучи невыспавшимся, недовольным жизнью и окончательно прижатым толпой в стены.       Людей собралось столько, что казалось, лифт просто откажется ехать. Удача, сегодня игнорировавшая Авантюрина по всем фронтам, все еще не вернулась — лифт таки тронулся. Стоять вот так, вжатым в самый угол, было безумно неприятно, так еще и Рацио все не переставал трещать о своей родной планете прямо над ухом, только сильнее вызывая неприятные чувства по поводу сложившейся ситуации.       — И к слову, картежник, подобные элементы наряда — частое явление не только на моей планете. Но вам, как разодетому павлину, должно быть сложно понять концепт такого явление, как мода, а также... — внезапно лифт остановился где-то на половине своего пути, издав неприятный скрежет, чем наконец-то прервал недовольное ворчание Рацио. Впрочем, теперь выслушивать над ухом его бубнеж захотелось куда сильнее. Лифт, видимо не выдержавший такого наплыва людей, просто отказался двигаться с места.       — Эй, что там случилось? Кто около панели, понажимайте там на какие кнопки, я не хочу провести тут весь день, — женщина, вжатая в противоположный угол, первой подала голос, запустив тем самым галдеж сразу двух десятков человек. Стало шумно, люди начали толкаться и вжимать друг друга в стены все сильнее.       Авантюрин был не из пугливых, правда, он сталкивался лицом к лицу с такими кошмарами, что не повидали и все эти люди, запертые с ним в одном помещении, вместе взятые. Но сейчас липкие щупальца страха слишком сильно вцепились в свою жертву. Сердце начало колотиться в безумном темпе, дышать стало тяжело, руки затряслись и Авантюрин поспешил спрятать обе себе за спину. Места не хватало даже для этого, впереди стоявший незнакомец на движение чужой руки недовольно шевельнулся и только сильнее вжал Авантюрина в стену всем своим телом. От давки паника стала подниматься все быстрее, захотелось упасть прямо на пол и закрыть голову руками, пытаясь унять бешено стучащее сердце. О, Гаятра, только не это.       У него уже бывали панические атаки, большинство из них, какая удача, выпадали на момент его уединения. Тогда Авантюрин просто забивался в ближайший темный угол, сжимался в комок и пытался унять бешено колотящееся сердце. Куда страшнее было словить подобное состояние, сидя на совещании в компании половины состава каменных сердец. В тот день он честно думал, что умрет прямо в том огромном зале. Есть, правда, и плюсы: заметила его состояние только Топаз и, спасибо ей большое, провела после собрания принудительное лечение с использованием горячего шоколада и отданной в трясущиеся руки свинки-копилки. Пользы от этого было маловато, но с коллегой они в тот раз неплохо сблизились. Сейчас же кроме такой замечательной Топаз рядом стоял Рацио и недовольно сверлил сжавшегося авгина взглядом.       О, Гаятра, пусть он отвернется. Желая спрятаться от внимательного взгляда, Авантюрин, кажется, начал трястись еще сильнее. До чего же жалкая должна быть картина, если даже непробиваемый Рацио сменил свое непроницаемое лицо на гневное. Что, доктор, жалкая, сжавшаяся в панике фигурка не сочетается с привычным вычурным образом? Стало стыдно. Авантюрин чувствовал себя совсем крохотным в этой толпе и под этим злым взглядом. Подверженный панике разум сразу подкинул схожее воспоминание из не такого далекого прошлого: тяжелые цепи не давали вдохнуть полной грудью, толпа незнакомцев вокруг что-то кричала, указывала на пленника пальцами с надетыми на них дорогими кольцами и что-то яростно кричала, будто несчастный ребенок в кандалах был в чем-то перед ними виноват. Панически хотелось сбежать. Стены вокруг давили, стук собственного сердца отдавал в голову и перекрывался только еще более пугающим шумом окружающей толпы. Помолчите. Пожалуйста, хватит кричать, прекратите. Прекратите меня касаться, хватит!       — Дышите, картежник, — непривычно мягкий голос Рацио раздался прямо над ухом. Этот тихий почти что шепот на удивление легко пробился через начавшуюся панику, слегка заземляя хаотичные мысли. Авантюрин попытался прислушаться, сделав пару вдохов, но сдавливающие его со всех сторон люди и стены не позволяли вдохнуть в полную силу.       За сосредоточенными попытками заставить себя дышать Авантюрин не заметил, как пространства стало немного больше. Шум толпы все не стихал, и стены не переставали давить самим своим существованием, но тело хотя бы больше не сдавливали со всех сторон незнакомцы. Приподняв голову, Авантюрин столкнулся с пронзительным взглядом карих глаз. Рука Веритаса опиралась на стену позади, между их телами оставалось совсем малое пространство, но в такой толпе и это уже казалось благословением.       — Могу я коснуться? — Рацио говорил тихо, не привлекал к себе внимание других людей. Авантюрин только сейчас заметил вторую руку, занесенную у собственного плеча, и коротко кивнул.       Они замерли в странной, скованной позе: Рацио слегка придерживал Авантюрина за плечо одной рукой и опирался второй о стену, оставляя между ними достаточно пространства и собственной спиной ограждал коллегу от прочих людей. Дышать стало и правда немного легче. Страх все не отступал, но быть огражденным чьей-то широкой спиной было правда приятно. Собственная слабость бесила. Будь он в такой же физической форме... Обычно маленький рост не доставлял авгину проблем — сейчас же хотелось использовать опорный камень, компенсируя недостаток в размерах, и попросту выломать сковывающие его стены.       Время тянулось невыносимо медленно, лифт все не двигался, люди все не замолкали. В какой-то момент напуганная девушка стала кричать, что лифт сейчас упадет с высоты нескольких десятков этажей, чем вызвала еще большую панику в толпе. Чужие крики не давали сосредоточиться на дыхании, ноги стали подкашиваться так, что пришлось вцепиться в придерживающую его руку.       — Эй, док, так что там с твоей модой? — спросил Авантюрин, выжимая из последних сил улыбку на лице. Ему нужно было за что-то цепляться, не уплывать в океан собственных страхов и неприятных образов.       — Вы правда желаете продолжить этот бесполезный спор?       — Не особо. Просто продолжай говорить. О чем угодно, — смотреть в глаза собеседнику после такой фразы было совсем невыносимо и Авантюрин отвел взгляд в сторону.       — Чаще всего незапланированные остановки лифтов происходят из-за стопорения двигателя привода лебедки. Это, можно сказать, автоматическая защита при скачке напряжения. Падения лифтов не бывает после их резкой остановки, такое возможно только в очень старых конструкциях. Мы в главном офисе КММ, Авантюрин, техническое обслуживание здесь должно быть на высшем уровне. Бояться нечего, мы не разобьемся.       Авантюрин не знал, плакать ему или смеяться. Неужели доктор решил, что его паника вызвана страхом смерти? Как быстро из его гениальной головы выветрилось воспоминание об игре в русскую рулетку.       — Ты же помнишь, что у меня частица силы самого Клипота в кармане? Я бы выжил, упади на меня хоть все это здание.       — В таком случае вашей жизни точно ничего не угрожает. Продолжайте дышать, картежник, подобные происшествия должны быстро устранять. Осталось недолго, — Рацио говорил тихо, явно не пытаясь успокоить толпу. Только одного человека. Какая глупость, неужели он считал, что Авантюрин нуждается в подобном?       — Мне продолжить говорить? — уточнил Веритас.       — Да, пожалуйста, — сдался Авантюрин.       Рацио крепче ухватился за чужое плечо и правда продолжил говорить. Спокойный монотонный голос убаюкивал, притягивал к себе, не давая потеряться в реальности. Авантюрин не замечал, как темы его монолога сменялись с описания работы современной техники на внутреннее устройство звезд. Рацио — ходячая энциклопедия. И преподаватель, наверняка, из него замечательный. Таким голосом завоевывают сердца и умы, не то что кучку студентов обучают.       — Идем, не отпускайте мою руку, — Веритас звучал громче и куда-то за собой тянул. Куда? Разве им было куда идти?       Авантюрин окончательно потерялся в своих мыслях, все вокруг ощущалось тягучим и неизвестным. Единственной опорой стала чужая теплая рука, ведущая за собой в открывшиеся двери лифта. Кажется, второй рукой он заставлял толпу впереди разойтись, стараясь покинуть помещение как можно скорее.       Они шли недолго, но достаточно быстро. Авантюрин боялся упасть на ровном месте или зайти в очередную толпу, коих в огромном офисе было предостаточно и без неисправных лифтов. Пришлось слепо довериться доктору и цепляться за его теплую ладонь, как за последний якорь.       Вместе они зашли в неизвестную Авантюрину дверь и руки наконец разомкнулись. Не хотелось признавать, что без этого мягкого контакта с другим человеком состояние сразу стало хуже. От звука закрывающегося замка по телу пошли мурашки.       — Эй, куда ты меня привел, док?       — В свой временный кабинет, — ответил Рацио и слегка подтолкнул Авантюрина вперед, мягко направляя к одному из стоявших в помещении диванов. Сопротивляться не было сил и Авантюрин послушно сел на самый край, неловко сгорбившись и обняв себя за плечи. Хотелось продолжать язвить и делать вид, что все в порядке, хотелось выбежать из чужого кабинета и утопить себя в работе до глубокого вечера. А еще хотелось прямо здесь позорно расплакаться и окончательно похоронить всякое достоинство. Рацио отошел вглубь кабинета и по спине пробежал неприятный холодок.       — Не уходи, — Авантюрин не успел вовремя прикусить себе язык и вздрогнул от собственных слов. Голова в таком состоянии совершенно отказывалась работать.       — Я никуда не ухожу, — Рацио, к счастью, проигнорировал неуместность фразы и правда вскоре вернулся с бутылкой воды и неизвестной свернутой тканью в руках. — Вам надо выпить, это снизит тревогу.       — Ха, док, неужели хранишь выпивку на рабочем месте? — попытался съязвить Авантюрин, беря в дрожащие руки протянутую бутылку.       — Нет, картежник, это просто вода. Алкоголь при панических атаках неуместен.       — Более чем уместен, поверь. И с чего ты вообще взял, что у меня какая-то там атака? — глупость, Авантюрин и сам это понимал. Но признавать свою слабость не хотел. Дрожащие руки и так говорили за себя больше, чем хотелось.       — В подобных состояниях нет ничего зазорного, вам не нужно распускать здесь свой павлиний хвост. Никто не войдет, — Рацио говорил спокойно, разворачивая в руках небольшое зеленое одеяло. В голове пронеслась мысль, что хранить одеяла во временном офисе довольно странно, но что с этого эпатажного ученого взять, раз он в их-то янтарной эре продолжает пользоваться бумажными книгами.       Одеяло мягко легло на плечи, забавно совпадая цветовой гаммой с привычным гардеробом Авантюрина.       — Ты меня накрыл чтобы я хвост прикрыл?       — Нет, это помогает быстрее успокоиться. Никогда не читали детективы? Представители закона часто используют подобный метод на местах преступлений.       Признаваться, что он вообще ни одной художественной книги в жизни не прочитал, совершенно не хотелось. Как-то по жизни не до того было.       — Что, прямо одеялами труп накрывают? — в недоумении спросил Авантюрин и поспешил плотнее завернуться в мягкую ткань. Становиться трупом он пока готов не был. Рацио закатил глаза и недовольно пояснил:       — Нет, картежник, не трупы, а пострадавших или эмоционально нестабильных свидетелей. Эоны, почему я трачу свое время?       — Да, док... почему? — вопрос уже давно вертелся на грани сознания, но только сейчас хватило смелости его задать. Образ "эгоцентричного наглого Рацио" и "Рацио заботливого" совсем не сочетался, не связывался в восприятии в единую слаженную картину.       — Потому что вы — человек, попавший в беду не по своей воле. Только идиот не протянул бы руку помощи, — из уст ученого это звучало на удивление нейтрально. Рацио не играл в спасателя, просто спасал. Потому что мог. Также, как другие люди причиняли ближним боль — потому что просто могли.       — Спасибо, — пробормотал Авантюрин, опуская взгляд на собственные трясущиеся руки. Было неловко сидеть вот так над возвышающимся доктором.       Будто почувствовав чужую неловкость, Рацио опустился на одно колено перед Авантюрином и протянул к нему руку, тихо спрашивая: "можно?". Получив в ответ слабый кивок головы, Веритас берет в свои руки чужую и разжимает судорожно вжимающиеся в ладонь пальцы.       — Вы себя калечите. Чтобы заземляться в такие моменты, лучше хвататься за что-то, не оставляющее следов. Дышите, картежник. Вы боитесь замкнутых пространств или близкого физического контакта с посторонними?       Хотелось ответить, что и того и другого. И не только. Вместо этого вышла очередная полушутка-полуправда:       — Боюсь быть загнанным в угол.       — Понимаю. В таком случае рад был оказаться рядом, я все же доктор, мхм, — вот теперь он звучал самоуверенно. Захотелось закатить глаза и ударить эту всезнающую голову чем-то нетяжелым.       — Ох, мне стоит оплатить вам счет за предоставленные услуги по спасению? — снова веселился Авантюрин. Держаться за руку и правда помогало усмирить бушующий поток мыслей.       — Нет, благодарю, вашего состояния будет вполне достаточно. А вам, явно, стало лучше, раз вы наконец вспомнили о формальном обращении, — Веритас уже собирался подниматься, как Авантюрин сильнее сжал его руку, останавливая.       — А мне так больше нравится, док. Мы можем... посидеть так еще немного? Пожалуйста.       Рацио не раздумывал и секунды: вернулся в прежнее положение и только крепче сжал чужую бледную руку.       — Разумеется. Но в таком случае прекратите звать меня на "ты".       — Хм, я обязательно обдумаю ваше предложение, — тревога наконец отступала, позволяя вдохнуть полной грудью и начать улыбаться по-настоящему. — Только не рассказывай об этом никому, док, иначе я сдам тебя на органы на ближайшем черном рынке.       — Хм, в таком случае постарайтесь не продешевить с головой. Мой разум должен равняться как минимум годовому финансовому обороту какой-нибудь высокоразвитой планеты.       Ладно, возможно, конкретно этот невыносимый человек все же может сочетать в себе эгоцентричность и заботу.