Хроники Ханаби

      Невзирая на распри и недопонимания все четверо ниндзя смогли найти в себе силы наступить гордости на горло. Хаябуса даже стерпел, когда заклятый враг клана назвал его не иначе как «дурень с катаной», — и всё ради того, чтобы как можно быстрее доставить Кагуру в ближайшую лечебницу. Благо, они не успели далеко уйти от безымянного городка.        Будучи без маскировки Ханзо не стал нарушать спокойствие горожан: он не пошёл к людям и остался в лесу. Ханаби собиралась составить ему компанию, но не потому что на то у неё имелась какая-то особо важная, веская причина, а потому что ей просто хотелось знать, что Ханзо рядом. В последнее время она с удивлением заметила, что ловит его взгляды и с нетерпением ждёт его внимания. Всё же, откинув эмоции и повинуясь голосу разума, Ханаби поборола эгоизм и отправилась вместе с ребятами в больницу. У девушки ещё оставались важные незаконченные дела.       В обшарпанных посеревших от времени стенах старой лечебницы Ханаби собиралась ещё раз поговорить с Хаябусой: всё ему объяснить, ещё раз рассказать. Она слышала ночной разговор Ханзо с сестрой и понимала, что у её друга, вероятно, тоже оставалось слишком много вопросов… Но он не захотел даже слушать, а как только уверился, что жизни Кагуры ничего не угрожает, то и вовсе поспешил скрыться. Даже не удосужился извиниться или, по крайней мере, оставить записку.       Дни тянулись мучительно медленно. Рана оказалась серьёзной, и на скорую поправку рассчитывать не приходилось. Врачи категорически запретили Кагуре вставать по крайней мере неделю, а о изнурительных физических нагрузках, таких как, например, прогулка до деревни Алых стоило забыть на месяц.       Если бы не рана, то, при лучшем раскладе, проклятие бы кануло в лету уже на этой неделе. Спокойная, свободная от условий сделки жизнь Ханзо была так близка. Ханаби старалась не злиться на Хаябусу, но не могла. Она точно знала, что промедление — всецело его вина. Сама девушка никуда не спешила, да и Ханзо, замерший в возрасте шестнадцати лет никуда не спешил, но Ханекаге постоянно требовал крови. Чем дальше момент снятия проклятия, тем больше людей пострадает.        — Не волнуйся, обо мне тут хорошо позаботятся, — вечно понимающая и такая приторно добрая Кагура отправляла сестёр обратно в деревню Алых.       Нет, ей не наскучила девичья компания. Всё дело в свитках мастера Сеймей — в них описывалось снятие различных проклятий и порч с последующим заточением тьмы в зонтик. Подобно Ханаби, Кагура тоже не любила подолгу сидеть без дела.       — А как они поймут, что мы пришли именно по твоему поручению? — Не понимала Ханаби. — В лицо нас твои монахи не знают, а прийти и наплести им всякого любой дурак может. Ты бы хоть записку какую накидала.       — Хмм, нет, это не вариант, — задумалась волшебница. Её болезненно-бледное лицо вскоре просияло от дельной мысли. — О! Я придумала! Последний раз, когда я была в храме, то один из паломников рассказывал нам легенду о Тэнлуне. Посторонние об этом не знают, а свои точно помнят. Я тогда просто завалила путешественника, да и всех старших, вопросами.       — Это ты сейчас говоришь про ту сказку в которой морской дракон погодой управляет? — с сомнением уточнила нахмурившаяся Ханаби.       — Сложно поверить, но я думаю, что легенды могут оказаться правдой.       — Ого, — вмешалась Токинибара. — А я не слышала о таком никогда. Может и мне расскажешь?       — Ага, расскажет, когда вернёмся, — старшая куноити стала толкать сестру к выходу. — Поверь, Тока, там ничего интересного нет. Если уж какие-то драконы действительно существуют, то только Чёрный и Великий.       Направляясь в сторону дома сёстры ещё долго спорили о возможном происхождении драконов. Тока рассудила, что они, как и любые другие живые существа, не могли появиться из ниоткуда и у них должны быть родители и другие сородичи. Ханаби и не думала с этим соглашаться: если такие могущественные существа действительно где-то есть, то им не нужны мать с отцом, чтобы появиться на свет, иначе всем миром бы давно уже правили гигантские всемогущие ящерицы.       — И всё-таки я бы послушала ту легенду. Должно быть, очень интересная, раз Кагура считает её правдивой.       Недовольная Ханаби хмыкнула. К собственному негодованию она не смогла выйти из спора безоговорочным победителем.       За довольно громкой беседой сёстры и не заметили как отошли достаточно далеко от города. Тока испуганно отскочила, когда из тени высокого дуба появился Ханзо. Она подумала, что никогда не сможет привыкнуть ни к нему, ни к его техникам. К храму Сеймей, что возвышался близ деревни Алых, они пошли уже вместе.       — Как там ваша подруга?       — Лучше, — с напускным спокойствием сдержанно ответила Тока.       Да, между ними состоялся довольно приятный разговор во время которого девочке даже показалось, что страха у неё не осталось… Но ночь прошла, а вместе с ней улетучилась и странная смелось. Теперь между двумя близкими Ханаби людьми вновь выстроилась незримая стена из чугунного напряжения.       Пусть девочка и не смогла обличить свои мысли в слова, но на самом деле она была благодарна демону за помощь. Именно деньгами, вырученными его охотой за головами, девочки смогли расплатиться за лечение Кагуры. Наверное, именно эта благодарность до сих пор не позволяла рассказать о тихих убийствах Ханаби. Тока понятия не имела, что сестра и так уже всё знает.

***

      Спокойствие давно оставило Хаябусу на его нелёгком жизненном пути. Он не никогда не жалел себя и не высыпался уже так давно, что он уже с трудом различал яркие кошмары и нечёткие образы действительности. Гордость семьи, теперь единственный сын акакаге и единственный наследник почётного титула, он давно отринул все сомнения, но почему-то спустя столько лет после начала суровых тренировок, он позволил смутным догадкам вновь появиться в его голове.       Жестокими наказаниями — духовными и физическими — Рэйден истязал сына, чтобы воспитать из него достойного преемника, закалить характер и пресечь инакомыслие на корню. В глазах окружающих Хаябуса являлся олицетворением отцовской гордости, многие считали его идеальным сыном идеального отца, но никто и не догадывался, что Хаябуса никогда не слушался отца в полной мере. Изредка он позволял себе делиться сомнениями с подругой — не с Кагурой, а с Ханаби, потому что она не из болтливых и никогда никому не выдаст его тайн. Как бы то ни было, когда все близкие — и не очень — люди стали кричать об ошибочности его суждений, то Хаябуса не смог даже ни с кем свои мысли обсудить. Юноша долго размышлял, но в итоге не отыскал лучшего решения, чем спросить у отца обо всём лично.       Хаябусе необходимо было знать, борется ли он со злом, следуя букве кодекса ниндзя, или, сам о том не ведая, является частью ещё большего, столь ненавистного зла.

***

      Зал для медитаций едва освещался тусклым огнём нескольких факелов. Стены помещения украшали гобелены с изображением сцен из старых легенд, прямо на полу витиеватыми узорами складывалась пёстрая мозаика. В центре этой красоты, недвижимо восседая в гордом одиночестве погрузился в недёгкие думы сам глава Алой Тени, акакаге Рэйден. Чёрные брови съехались к переносице, на лбу проступили глубокие морщины — свидетели частого недовольства этого важного человека. Его лысеющая голова хранила в себе секреты и планы, постичь тайный смысл которых обычным людям не суждено.       Абсолютная, звенящая тишина достигалась не толстыми стенами и хорошей звукоизоляцией, а строжайшей дисциплиной. Люди Тени и правда становились тенями, когда их глава уходил медитировать. Никто не смел шуметь, даже перешёптывались близ заветного зала с опаской. Акакаге добился полного и безоговорочного подчинения от своих подчинённых. Некоторые ниндзя тихо завидовали Алым, ведь у них в деревне нравы были куда свободнее.       Высокие, угрожающего вида охранники у входа в молельный зал поначалу не собирались пускать к акакаге даже собственного сына, но взвинченность, серьёзность и… Очевидный страх Хаябусы заставили их всё же отойти от двери. Было очевидно — дело серьёзное, неотложное и, определённо, не для лишних ушей.       Встреча с отцом для Хаябусы прошла, точно как в тумане. Он помнил суровое лицо безжалостно отрешённого родственника, помнил его рассуждения о том, что Хаябуса уже стал взрослым, но последующее признание лишь урывками жестокой действительности, смешанной с собственным неверием и непониманием, вонзалось острыми лезвиями в память юноши.       — Обретение верховной силы — это сделка, которую надо совершить. — Констатировал Рэйден. — Чтобы получить то, чего мы жаждем… Всегда нужно принести жертву. Ты ведь понимаешь о чём я?       Главнокомандующий клана поведал сыну о планах господства в долине, о давнем массовом утоплении детей ради получения Хиганбаны, и ещё о некоторых, не менее ужасных деяниях, каждое из которых противоречило не только кодексу, но и понятию Хаябусы о чести и морали.       — Сын, понимаешь ли ты необходимость принесённой жертвы?       Осознание того, что акакаге мог позволить себе закрыть глаза на все возможные законы заставило Хаябусу окаменеть. Так и не дождавшись от сына ответа Рэйден как-то странно изменился в лице, улыбнулся, но не по-доброму, а хищно, скрывая под личиной любящего родителя очередной коварный план.       — Вот и славно. Ты возьмёшь с собой шестерых моих людей — отряд сынов ночи — они лучшие из лучших. Вы возглавите наступление Алой Тени на Ханзо.       — Но ведь, — сиплый голос будто принадлежал кому-то другому. Словно говорил кто-то иной, а не сам Хаябуса. — Отец, ведь это моя миссия.       — Ты уже всё доказал. Ступай.       Ни живой ни мёртвый Хаябуса поклонился и поспешил скрыться. Был бы у него шанс уйти живым, если бы он упомянул о встрече и разговоре с Ханзо? Хаябуса определённо точно не хотел знать ответ на этот вопрос. Юный ниндзя почувствовал себя разменной монетой в большой и непонятной для него игре.       Боль предательства поразила сердце, когда он встретил отряд сынов ночи. Когда-то давно члены этого элитного подразделения ниндзя должны были убить Ханзо. Теперь они здесь, чтобы убить на задании самого Хаябусу. В голове у него не укладывалось, что отец действительно мог так поступить с ним. Он вспомнил и про своего старшего брата:       — «А что если смерть старшего, такого непокорного наследника, не дело рук предателя?» — в какой-то момент, чтобы окончательно не сойти с ума, Хаябуса запретил себе думать о достопочтенном отце в таком ключе. — «Сомнения ведут к смерти. Моя вера укажет мне путь».       Хаябуса не собирался помогать тому, кого считал сущим злом. А элитный отряд ниндзя тем временем уже начал сопровождать сына акакаге в последний бой.