красный в моих мыслях, красный в моём сердце.

***

Суо не потребовалось много времени, чтобы понять основы того, что сделало Сакуру Сакурой. Он был смелым, чрезвычайно преданным, наглым, быстро впадающим в гнев (из-за своих друзей; по отношению к себе ). Тем не менее, он был чутким, застенчивым и не мог принимать комплименты без того, чтобы не приобрести самый интересный оттенок красного, который Суо когда-либо имел счастье наблюдать у другого человека. И Суо видел, как красный расцветал разными оттенками у многих, многих людей. Он сам был сделан из красного; рыжевато-каштановые волосы и глаза, красный на его руках, на его одежде, в его воображении — и все же, после встречи с Сакурой, знакомства с ним и того, что он был рядом все эти месяцы, он мог с уверенностью сказать, что красное, стекающее по лицу невысокого парня под рубашку, было любимым оттенком красного Суо. Он покраснел так легко, так быстро и так захватывающе, что Суо иногда думал, что ему тоже достанется от этого хлыстом. При всей браваде Сакуры и его отваге перед лицом опасностей, столкнувшись с комплиментами, он превращался в неуклюжую болтливую мешанину белого, черного, янтарного и красного. Множество цветов сливались воедино, как на тщательно раскрашенном холсте, и Суо почувствовал немного благодарности (совсем немного) за то, что ему довелось стать свидетелем этого. И он был свидетелем того, как он это делал; тихими утрами, во время шумных классных часов, во время патрулирования окрестностей, когда они сидели в Потос, когда они прощались и желали спокойной ночи на весь день. Он был свидетелем этого во многих формах, в ответ на различные вещи и людей. У него был шанс быть рядом со всеми, и он наблюдал, как это происходило. Но пассивное наблюдение было не в его характере - о нет, совсем нет. Он был учителем в глубине своего сердца, где-то глубоко и мрачно, где бывал только он. Он также был шутником, верным другом, тем, кто знал нужные слова в нужное время, чтобы поднять настроение, успокоить надвигающуюся бурю. Он также был беззастенчиво очарован реакцией Сакуры и поэтому старался как можно чаще вызывать у него эту реакцию, не попадаясь на удочку. Он, вместе с Нирей, большую часть времени всегда были рядом с Сакурой, либо справа, либо слева от него, иногда немного позади, но всегда близко. Близко к прикосновению, его запаху, ощущению тепла, исходящего от всего существа Сакуры. Он был как солнце, нескончаемый огонь, который горел и горел, пока не оставалось даже пепла. Суо посмотрел и понял, что был бы не против сгореть заживо, если бы это было ради Сакуры. Даже во время драк на Сакуру было приятно смотреть: размытые кулаки и пинки, быстрые уклонения и болезненные удары. Он сражался так, как жил; сосредоточенный на своем следующем испытании, быстрый и уклончивый, храбрый и бесстрашный. Он был силой природы, неукротимой волей вселенной, мечтателем, бойцом и другом. Так что Суо наблюдал даже во время боев, потому что после фиаско с Килем и последующей лихорадки Сакуры весь класс сошелся в одном: Сакуру нужно защищать, а долг и честь в основном легли на самого Суо. Он был рад, что все так обернулось - и хотя Сакура был не из тех, кто действительно нуждался в защите во время кулачного боя - Суо знал, что его капитану время от времени не помешала бы поддержка. Своего рода эмоциональная поддержка в те моменты. Если бы только Сакура понял, как много он значил для своего класса. Хорошо, что Суо редко приходилось занимать свою негласную позицию - обеспечивать безопасность прохожих, одновременно направляя и охраняя Нирея. Это было подвигом не для слабонервных. Также было хорошо, что Сакура, казалось, не обращал внимания на все это, учитывая все обстоятельства. Потому что, хотя Суо любил именно этот оттенок красного, который мог создать только румянец Сакуры, он также хотел насладиться тем фактом, что именно он прикрывал спину Сакуры - будь то в драке или при любых других обстоятельствах. Он взял на заметку обращать внимание всякий раз, когда Сакура начинал действовать, что он и делал, просто проявляя высокомерие или намерение драться. Обычно он переводил взгляд со своих противников, Сакуры, Нирея, своих друзей и одноклассников, осторожно уклоняясь, изящно обходя стороной, подавляя своего нынешнего противника. Сегодняшний день не должен был стать исключением. Местная банда ничтожеств — ну а кто еще принес бы металлические биты, кастеты и ножи на кулачный бой – решила, что самое время откусить кусочек от территории Бофурин. К несчастью для них, Сакура вместе с Суо, Нирей, Кирю и Цугерой в тот день были в патруле. Снова, к несчастью для них, Сакура нокаутировал их сквернословящего лидера в течение 0,2 секунды после того, как их группа друзей заметила их. К сожалению для Суо, они не поняли, что банда также захватила с собой и электрошокеры. Это была кровавая баня. В банде было примерно двадцать пять парней, сражавшихся против их пятерых. Ну, технически, четыре с половиной, потому что, хотя Нирей делал все возможное, чтобы сбить с толку их врагов, ему все еще требовалось много помощи, чтобы удержаться на ногах. Он очень гордился достижениями своего единственного ученика, но, уклоняясь от различных металлических предметов, летящих влево и вправо, а также пытаясь не дать Нирею поймать случайный кулак или нож, он на несколько минут отвел взгляд от Сакуры. При обычных обстоятельствах позаботиться о такой маленькой группе, как эта, было бы для них проще простого. Они могли бы справиться со многими из них, сражаясь только Суо и Сакура. Если бы они не взяли с собой оружие для такой битвы, скорее всего, Суо и Сакуры было бы достаточно, чтобы позаботиться о них. При нынешнем положении вещей Суо был молча рад, что Кирю и Цугура тоже были с ними. Он только что вырубил другого парня, когда услышал резкий вдох справа от себя и полувздох Нирея, прежде чем уловил звук электрошокера и крик боли Сакуры. Суо повернулся туда, где, как он знал, должен быть Сакура, только для того, чтобы увидеть, как он падает на землю, в то время как серебряное пятно металлической биты неумолимо опустилось ему на голову. Суо отчетливо услышал громкий треск столкновения головы Сакуры с битой и бетоном внизу. Он услышал это вместе со звоном в ушах, тяжёлыми вздохами в легких, сквозь головокружение. Он почувствовал, как воздух вышел из него и пропал вокруг, когда он увидел темно-красную лужу под своим другом, как искаженный смех какого-то ничтожества отразился внутри него. Кирю был первым, кто двинулся к Сакуре, с яростью, которую он редко видел у парня. Цугура последовал за ним, слыша, как Нирей что-то отчаянно бормочет, и его панический голос повышается, когда он пытается что-то сказать. Тем временем Суо просто стоял, завороженный постоянно растущим красным пятном на асфальте, его мозг сходил с ума от этой мысли. Сакуре не идет красный цвет. Красный внезапно был повсюду. Угнетающий цвет приближался со всех сторон, растекаясь по его венам, быстрый, как кнут, и обжигающий, как лава. Это было на его руках, в его волосах, в его глазах, в его мыслях. Суо глубоко вздохнул. Затем выдохнул. Единственное, что запомнилось после этого, был кроваво-красный цвет. В следующий раз, когда он пришел в себя, рука Кирю вцепилась в него, оттаскивая его назад от окровавленного тела того, кого он чуть не затоптал до смерти, и Суо почувствовал, что его зрение начинает проясняться. – Суо-тян, хватит. Он не умрёт. – Голос Кирю был грубым, в нем слышался едва сдерживаемый гнев, но для ушей Суо он звучал ужасно тихо. – Хорошо. Он скорее почувствовал, чем услышал тихий вздох Кирю, как его рука на мгновение ослабла, прежде чем сжаться сильнее, чем была. Младший покачал головой, то ли в знак неодобрения, то ли чтобы вытрясти мысли из головы, Суо не знал. Ему было все равно. В ответ на тихую, но твёрдую хватку Кирю, Суо медленно огляделся вокруг. На улице были разбросаны тела: одно более окровавленное, чем другое. Он мог видеть несколько конечностей в разных направлениях, металлические биты, согнутые и отброшенные, и этот гребаный электрошокер, сломанный, втоптанный в землю. Его осколки блестели на солнце на земле рядом с ним. Он заметил недалеко от них Цугуру, который успокаивал рыдающего Нирея, пока разговаривал с парамедиком. Он наблюдал, как парамедик несколько раз кивнул, собираясь спросить еще кое-что, прежде чем его коллега остановил его, и он быстро запрыгнул на заднее сиденье машины скорой помощи. Звук двигателя был словно шоком для нервной системы Суо, и заставил его хватать ртом воздух, который, он не знал, что не впускал в себя. Суо моргнул раз, два, три, разжал руки, чтобы снова сжать их в кулаки, только чтобы обнаружить, что они слегка пульсируют. Он немного приподнял свои окровавленные руки, повертел их влево и вправо, чтобы рассмотреть травмы, которые он им нанес. Раны были в лучшем случае поверхностными, они заживут через несколько дней после надлежащей дезинфекции и перевязки, тихо размышлял он про себя. В отличие от раны Сакуры. Его измученный разум все еще звенел, мысли кружились, и Суо сделал глубокий вдох, чтобы снова успокоиться. Он поднял взгляд на Кирю, который все еще цеплялся за него, как будто сам Суо был единственным, что помогало ему держаться на плаву , и, глядя сейчас на своего друга, возможно, так оно и было. Физически Кирю выглядел не хуже, если не считать нескольких брызг крови на его одежде, но его обычно сияющие зеленые глаза были тусклыми, но влажными, блестящими от слез, которые он отказывался проливать. Суо успокаивающе положил руку на ту, которой Кирю держал его, слегка сжав ее, когда почувствовал, что дрожь парня рядом усилилась. – Пойдем, - сказал Суо через мгновение, – пойдем догоним скорую. – Суо сделал паузу на секунду: – Нам ещё нужно сообщить Умемии-сану, что здесь произошло. Кирю покачал головой: – Он уже знает. Услышав молчание Суо, он продолжил: – Нирэй-тян позвонил ему после того, как сюда приехала скорая помощь. Он сказал нам оставаться на месте и ждать его, пока он не приедет с Хираги-чаном. Суо чувствовал, что земля все еще под ним. – Неужели сейчас? - спросил он, голос снова был далеко слишком холодным. Ах, он снова побывал там. Управление монстром, требующим крови под своей кожей, было слишком сложной задачей прямо сейчас, и если бы его друзей не было рядом и они не нуждались в его поддержке, Суо, возможно, позволил бы уродливой твари снова поднять голову. Он снова сознательно сделал глубокий вдох, позволив напряжению в плечах немного ослабеть. – Я еду в больницу, - его голос отчетливо прозвучал на тихой улице, даже рыдания Нирея прекратились. – Я иду за ним. Умемия-сан может встретиться с нами в больнице. Я не оставлю его одного. Я подвел его сегодня однажды, - голос Суо дрогнул, - я не сделаю этого снова. После того, как он закончил, наступила тишина. Суо, в порыве ребячества, так на него не похожего (и действительно, разве сегодняшний день не был так полон открытий и сюрпризов?) повернулся спиной к Кирю и решительно направился по той же дороге, по которой несколько минут назад ехала скорая помощь. Ошарашенный, Кирю перевёл взгляд за поддержкой на Цугеуру и Нирея, но последний уже яростно вытирал лицо рукавами, глаза все еще были мокрыми от непролитых слез, но в них светилась решимость. Цугеура переводил взгляд с удаляющейся спины Суо на быстрые шаги Нирея, догоняющего другого вице-капитана, и Кирю, который выглядел так, словно был в шаге от того, чтобы упасть в обморок. – Кирю-кун. – Цугеура вздрогнул, наблюдая, как Суо и Нирей уходят от них. – Я думаю, мы должны последовать за ними. Я хочу знать, как дела у Сакуры-куна, и я не думаю, что Умемия... –Да, ты прав, – Кирью покачал головой, –Пойдем. Я знаю, Умэ-тян не рассердится на нас, но все же я... Он замолчал, позволив тишине завершить оставшуюся часть предложения. Цугеура вздохнул, опустив глаза, пока они бежали, чтобы присоединиться к остальным. “Я тоже боюсь за него”. Добраться до больницы было одновременно и самой трудной задачей, которую Суо когда-либо преодолевал, и самой легкой. Он тщательно скрывал свои мысли и выражение лица, стараясь не показывать ни одной из своих бурных эмоций, чтобы их не увидели его друзья. “Суо-сан...” Услышав свое имя, он повернул голову направо, чтобы встретиться лицом к лицу с Нирэем. Светловолосый мальчик дрожал, как лист, который вот-вот унесет сильным восточным ветром, глаза налились кровью, руки дрожали. – Да, Нирэ-кун? – Ты думаешь ... - он остановился, как будто не мог воплотить в жизнь слова, которые хотел произнести. – Ты думаешь, с Сакурой-саном всё будет в порядке?” Суо притворился, что задумался на секунду, потому что не мог заставить себя так легко солгать своему другу. Вместо реального ответа он сказал первое, что пришло ему в голову: – Сакура-кун сильный. Уголки губ Нирея чуть приподнялись, его глаза прояснились, как будто эти три коротких слова были всем, что ему нужно было услышать. Суо, чувствуя себя немного виноватым, смотрел перед собой, наблюдая, как больница медленно показывается в поле зрения. Кого я пытался утешить? Его или себя? Персонал больницы был очень любезен, когда узнал, что они из Фурина Одна из медсестер в приемном покое объяснила им, что Сакура в настоящее время находится в операционной и, вероятно, еще долго не выйдет. Она вела их по длинным коридорам, пока они не подошли к двойной двери, над которой горел ровный красный свет. Ирония не ускользнула от Суо. Они сели и стали ждать. Умэмии практически не потребовалось времени, чтобы появиться. Суо услышал шаги, эхом отдающиеся по коридору, рикошетом отражающиеся от стерильных белых стен больницы. За ним внимательно следили Хираги и, что удивительно, Сугисита Последний выглядел готовым убить кого-нибудь в любой момент. Ни один из них не поздоровался со старшеклассником, все четверо предпочли вместо этого решительно смотреть перед собой, за исключением Нирея, который был плотным клубком из полурыданий и неловких взглядов, поджав ноги к груди, чтобы спрятать лицо настолько, насколько это было в человеческих силах. Умэмия бросил на них долгий взгляд, прежде чем молча сесть на последнее свободное место слева от Суо. Поскольку Нирей занял место справа от него, а Кирю и Цугеура следовали по порядку, Хираги и Сугисита предпочли устроиться поудобнее в конце своей очереди. Тот факт, что Сугисита решил не ворчать по поводу того, что не может сидеть рядом с Умэмией, должен был подсказать Суо, что конец, скорее всего, настал для них. Это определенно было так. Тишина, последовавшая за тремя первогодками, не была нежелательной. Это, безусловно, заставило Нирея и остальных немного расслабиться, как это обычно случалось всякий раз, когда появлялся Умэмия. Его присутствие было ярким лучом света, в отличие от Сакуры, но где был Сакура горел гневом и добротой тысячи солнц, Умэмия был больше похож на солнечный весенний день, когда теплый ветер успокоит ноющие болью долгой и утомительной зимы отправился по его следам. Суо продолжал смотреть перед собой. Он мог чувствовать жжение, оставленное взглядом Умэмии, когда тот оценивал первогодку. – Суо. Команда. Нет. Просьба. Умэмия – это многое, подумал Суо. Он был ярким, он был верным, он был беззаботным, когда это было необходимо, и стойким, непреклонным лидером Бофурин, когда того требовала ситуация. Он был братом, старшим, направляющей рукой, ухом, чтобы выслушать, плечом, на котором можно поплакать. Теплый весенний ветерок. Суо поднял глаза, чтобы встретиться со голубыми, и он почувствовал, что жалеет, что сегодня нет времени, что он предпочел бы смотреть в разные глаза. Взгляд Умэмии смягчился, и он поднял руку, чтобы нежно погладить Суо по макушке. Суо не мог вспомнить, когда в последний раз (если вообще когда-либо) кто-то так нежно гладил его по голове, и если бы у него не было многолетнего опыта, прячущегося за приятной, хотя и фальшивой улыбкой, он бы раскололся прямо на месте. Но он это сделал, потому что была причина, по которой он носил повязку на правом глазу, была причина, по которой он никогда не показывал, что под ней, была причина, по которой никто не знал, откуда он родом, чем он на самом деле занимался до прихода в Фурин. Суо улыбнулся своей фирменной, беззаботной, но такой фальшивой улыбкой и, не поворачиваясь к Умэмии, убрал руку со своей макушки. – Я ценю это, Умэмия-сан, но я в порядке. Умэмия смотрел на это еще секунду или две, прежде чем вздохнуть и положить руку на скрещенные ноги: – В таком случае, могу я получить более точную версию событий? – спросил Умэмия голосом, не оставляющим места для каких-либо аргументов. – Я мог расслышать только несколько слов тут и там между громкими рыданиями Нирея и криками Цугеуры. – Прости. – Цугэура и Нирей сказали синхронно. Умэмия махнул рукой, мягко улыбаясь со своего места двум парням. – Извиняться не за что. А как насчет вас, ребята? Вы тоже где-то пострадали? Есть внешние раны? То, как намеренно было сформулировано последнее предложение, не ускользнуло от внимания Суо, и он почувствовал, что остальные тоже почувствовали небольшое изменение в воздухе. Вместо ответа Нирей глубже уткнулся лицом в колени, в то время как Кирю снова начал теребить свой телефон. Удивительно, или неудивительно, что заговорил Цугеура. – Мы в порядке, - последовал довольно кроткий ответ, так непохожий на всегда громкую личность Цугеуры. – Их было не так уж много. Они пришли вооруженные ножами и металлическими битами, но это не то, с чем мы не сталкивались раньше, понимаешь? – Сакура-сан расправился с лидером одним ударом, и после этого бой был довольно простым... – продолжил Нирей. Он поднял голову, глаза опухли и покраснели.– Но мы не видели ... – У одного из них в рукаве был спрятан электрошокер, - вмешался Кирю, крепко сжимая телефон. Суо услышал, как Хираги пробормотал что-то ужасное, похожее на «я убью их» для чрезмерно чувствительных ушей Суо, пока Умэмия… Суо рискнул взглянуть на их лидера и обнаружил ту же интенсивность, ненависть и гнев, бурлящие в этих небесно-голубых глазах. С его точки зрения, они были почти серебристого цвета. Даже Сугисита хмурился больше , чем обычно. Суо подумал, довольно неодобрительно, что у Сакуры был бы отличный день со всеми этими реакциями, будь он здесь. У него был бы такой интересный оттенок красного, до кончиков ушей и ниже, под вырезом рубашки. О, чего бы Суо только не отдал, чтобы увидеть, как далеко это может зайти. Он почувствовал, что соскальзывает, голоса его друзей звучали так, словно он был под водой. Я должен был догадаться. Мне следовало уделить больше внимания. – Сакура-тян получил им по животу. Он практически мгновенно упал, и пока падал,… один из них ударил его металлической битой по голове. Я тот, кто должен был прикрывать его спину. Я обещал, не так ли? Не отставать от него и делать все, что в моих силах. – Я до сих пор слышу звуки, которые издавала его голова, когда его били битой и когда его голова соприкоснулась с дорогой под ним. – Я понимаю, - было единственное, что сказал Умэмия. Суо почувствовал лёгкое прикосновение к своему плечу, выводящее его из спирали, в которой он оказался. Он украдкой взглянул налево, где увидел удаляющуюся руку их лидера. Суо наблюдал, как она снова медленно опустилась на колени Умэмии, но легкое тепло, оставленное этим крошечным прикосновением, осталось. Суо очень тихо вдохнул и выдохнул. Умэмия напевал рядом с ним. –А ублюдки? - последовал вопрос Хираги сразу после этого. – Мы оставили их на улице. Они все еще могут быть там. Суо устроил из них беспорядок. Цугеура указал на Суо, на его лице мелькнула маленькая, но хрупкая улыбка. Теперь все взгляды были прикованы к нему, который просто продолжал сидеть с прямой спиной, как будто это его нисколько не беспокоило. Это действительно не так. Его улыбка стала немного жестокой, глаза слегка сузились, прежде чем он повернулся к Кирю и Цугеуре: – Я мог бы продолжать. – Это убило бы их, Суо-тян. - неловко сказал Кирю. Суо просто приятно улыбнулся. Кирю почувствовал, как дрожь пробежала у него по спине. Двери внезапно открылись, и Сакуру выкатили на кровати-каталке в сопровождении нескольких медсестер и врачей. Его голова была полностью забинтована, на ней не было ни пятнышка крови. Он выглядел безмятежным, настолько безмятежным, насколько человек может выглядеть в коме, размышлял Суо. Его лицо было чистым, хотя и немного бледнее, чем он привык. Когда Сакура презжал мимо него, у Суо возникло непреодолимое желание вцепиться в его кровать, остановить это, хотя бы на минуту, секунду, совсем ненадолго. Просто посмотреть на него, увидеть, как его легкие вдыхают очищенный воздух больницы, почувствовать, как сильно бьется его сердце, потому что, если он не сможет убедиться, что с Сакурой все в порядке, он может просто развалиться на части в этот момент. Тем не менее, он прислушался к своим инстинктам и наблюдал, как медсестры выкатили его из поля зрения. Только когда он не мог видеть их и слышать их шаги, он обратил свое внимание на единственного оставшегося доктора, стоящего рядом с их маленькой группой друзей. Умэмия был первым, кто заговорил: – Как он, доктор? – Удары, которые он получил по голове, были не такими серьезными, как мы сначала подумали, - начал доктор Ямато, если верить его бейджику с именем. – Хотя больше всего я беспокоюсь об ударе по его затылку. Он проломил себе череп там, и как только он проснется, может испытывать дискомфорт, начиная от головной боли, рвоты, чувствительности к свету и звуку и, конечно ... амнезия тоже может являться сопутствующим симптомом. Суо тщательно записал всю эту информацию, аккуратно поместил ее на передний план своего разума, как напоминание о том, что нужно внимательно присматривать за Сакурой, потому что одному богу известно, как этот глупый, храбрый, упрямый мальчишка игнорировал все симптомы и дискомфорт под солнцем, чтобы быть уверенным, что он может делать все, что захочет, черт возьми, наплевав на последствия. –Сколько времени до того, как он проснется? – Он полностью выздоровеет? – Что, если он нас не помнит? Объяснения доктора сопровождались краткими вопросами, любезно предоставленными Ниреем и Цугеурой. Нирей собирался озвучить еще один из своих вопросов, прежде чем Кирю умело зажал ему рот рукой, чтобы заглушить его. – Ну-ну, ребята, по одному вопросу за раз. И доктора не перегружайте, ладно? – успокаивающе сказал Кирю, когда Нирей бросил на него предательский взгляд. – Давайте сначала поблагодарим его и других работников больницы за хорошую заботу о Сакуре-тяне. Все семеро низко поклонились в знак благодарности: – Большое вам спасибо за спасение нашего друга! –Пожалуйста, не нужно меня благодарить. Мы просто делаем все, что в наших силах. Как врач, это меньшее, что я могу сделать. –Тем не менее, мы ценим это. От всего сердца благодарю вас за помощь ему. – сказал Умемия, все еще оставаясь в позе поклона. – Что касается вопросов, - продолжил доктор, прочищая горло, чтобы скрыть смущение, – в настоящее время он находится под действием успокоительных, которые помогут ему выздороветь, поскольку первый день критический, а также убедиться, что он некоторое время не будет беспокоить свою рану. Он должен очнуться через пару дней, максимум через неделю. Суо ненадолго прикрыл свой единственный глаз в знак облегчения. Вокруг себя он мог видеть взволнованную улыбку Нирей, мягкость Кирю и взволнованные выражения лиц Цугеуры. – Он полностью выздоровеет. Я не ожидаю, что он будет страдать от потери памяти, но если это произойдет, это не редкость, и у большинства пациентов память возвращается в течение первого месяца или двух. Хотя у него могут возникнуть проблемы с воспоминаниями о том, что произошло во время и до того, как он получил травмы, но этого следует ожидать при травмах головы. Доктор остановился на минуту, чтобы информация по-настоящему осмыслилась. Суо решил сначала сосредоточиться на части «Он полностью выздоровеет», прежде чем даже допустить мысль о том, что Сакура их не помнит. Он.. – Но ему нужно отдохнуть по крайней мере месяц, - предупредил доктор Ямато. – Это означает отсутствие напряженной деятельности, включая бег, поднятие предметов, тренировки и также.. Пока никаких драк. – Ах, это может быть трудно для Сакуры-тяна. –Убедить его не делать этого может быть невозможно, хех. –Мы перейдем этот мост, когда доберемся туда. Он останется в постели, да поможет мне бог... – Хираги проворчал сзади. – Хираги прав! Он будет на обязательном постельном режиме, заказанном вашим покорным слугой! – похвастался Умэмия с широкой улыбкой на лице. – Мы можем навестить его сейчас? – Нирей взволнованно спросил доктора. – Боюсь, сейчас это невозможно. Ему нужны отдых и тишина. –О, я понимаю... –Но посещение завтра с 10:00 до 19:00. Вы, дети, можете прийти в это время. –Да! Дышать должно было стать легче теперь, когда он знал, что с Сакурой все будет в порядке. И все же он был здесь, кипя в своем страдании в одиночестве с фальшивой улыбкой на лице, в то время как группа с настоящими улыбками и смехом праздновала, что их друг оправится от этого. Где-то внутри себя Суо чувствовал бушующую бурю. Выйдя из больницы, Умэмия повернулся к Суо, который сильно отставал: –Суо. –Да, Умэмия-сан? –Ты идешь? Суо покачал головой. – Нет, я думаю, я просто останусь здесь еще ненадолго, - он указал на близлежащий небольшой парк со свободной скамейкой в нескольких метрах от входа в больницу. – Медсестры и доктор обещали позвонить нам, если он очнется или ему что-нибудь понадобится. Ты уверен? – Да, я бы хотел немного побыть здесь, в парке. – Я понимаю. Умэмия поискал глазами Хираги, прежде чем тот заметил его, и, слегка наклонив голову, переводя любопытный взгляд с Умэмии на Суо, Хираги кивнул и последовал за первокурсниками. – Тогда не возражаешь, если я посижу с тобой? Вместо ответа Суо просто покачал головой и молча направился к месту их назначения. Со скамейки они все еще могли видеть и слышать шум и суету больницы, как родственники, вооруженные букетами цветов, различными видами конфет и сумками, наполненными предметами первой необходимости, исчезали внутри больницы. Вид их заставил Суо перечислить все мелочи, которые он знал о Сакуре, чтобы понять, с какими цветами и безделушками он хотел бы просыпаться. В ушах у него все еще звенело. – Ты хочешь поговорить? – раздался вопрос Умэмии справа от него. – Нет. – Очень хорошо. Тишина снова окутала этих двоих. Близость Умэмии снова была довольно резкой. Это тоже было странно успокаивающим. Суо не знал, как успокоить бурю, бушевавшую внутри него. Он полагал, что, возможно, даже Умемия не знал, и именно поэтому предлагал свою молчаливую поддержку. Или, может быть, за несколько коротких месяцев их лидер уже мог читать его как открытую книгу. И разве эта мысль не была худшей . – Ты же знаешь, что это не твоя вина, верно. Не вопрос. Простое утверждение. Он не знал. Он, безусловно, в это не поверил. Сакуре потребовалось пять дней, шесть часов и двадцать пять секунд, чтобы проснуться. Суо знал, потому что считал каждую проходящую секунду. Его капитан класса проснулся с ворчанием, конечности отяжелели, а голос охрип от бездействия. Он слегка пошевелился, но этого крошечного движения было достаточно, чтобы моментально завладеть вниманием Суо. Время посещений подходило к концу, и в комнате с Сакурой остался только Суо. Нирей, Кирю и Цугеура ушли домой меньше, чем десятью минутами раньше, в то время как Умэмия и Котоха заскочили где-то днем, чтобы принести свежие цветы (любезно предоставленные Котохой) и коробку шоколада (любезно предоставленые Умэмией). – Суо, ты не знаешь, любит ли он шоколад? - спросил их лидер, как только вошел в больничную палату. – Я купил ему несколько очень вкусных шоколадок! Котоха толкнула его локтем. – Сакура даже не знал, что он любит омлет с рисом, пока я не поставила перед ним тарелку. Она сделала паузу, чтобы подумать: – Если подумать, я никогда не видела, чтобы он ел шоколад. Суо покачал головой: – Кирю-кун однажды предложил ему кусочек белого шоколада. Он принял его после недолгих раздумий, и, судя по тому, как смягчилось выражение его лица, я уверен, что ему понравилось. Умэмия и Котоха секунду смотрели на Суо, прежде чем оба повернулись друг к другу и тихо рассмеялись. –Это правда? – спросил Умэмия, в его голосе слышалось веселье. – А где остальные? – Они ушли обедать. Мы решили поесть сегодня здесь. – Я вижу. Суо перевел взгляд с него на Сакуру. Воздух снова стал мрачным, пока Котоха поднимала увядшие цветы и их вазу. – Я собираюсь сменить воду и выбросить увядшие цветы, хорошо? Я вернусь через несколько минут, - и с этими словами она ушла, но не раньше, чем бросила многозначительный взгляд в сторону Умэмии. Вокруг них двоих воцарилась тишина, единственным звуком, проникающим в комнату, был равномерный писк кардиомонитора. Суо чувствовал на себе взгляд старшеклассника, но решил игнорировать это, предпочитая наблюдать за постоянным подъемом и опадением груди Сакуры. Его состояние было намного лучше, чем несколько дней назад. Суо был рад. – Ты любишь его? Голос Умэмии был нежным, едва ли шепотом, как будто он немного боялся. О чем, Суо имел смутное представление. Их лидер был очень созвучен своим эмоциям и эмоциям своих друзей. Вполне возможно, он думал, что сует свой нос в чужие дела. Но в этом не было необходимости. Дела Суо перешел к Умэмии в ту же секунду, как он перешел в Фурин, теперь он это понял. Тем не менее, Суо хотел уклониться. Каждой клеточкой своего существа хотел отрицать это, сменить тему, сделать что-нибудь, что угодно, чтобы заставить Умэмию забыть, что он вообще задавал такой вопрос. И все же Суо был здесь, готовый пролить свет на один из самых глубоких, темных уголков своего сердца, потому что он чувствовал, что отрицание этого не только окажет медвежью услугу различным эмоциям, которые, как он думал, он оставил позади, воскресли из-за одного черно-беловолосого мальчика, но это также сломало бы что-то еще большее в нем. А он только начал собирать осколки. Голос Суо соответствовал голосу Умэмии по громкости: – Он заинтриговал меня, когда я услышал о его драке за день до начала занятий. Я подумал, что он всего лишь упрямый идиот, у которого не хватает навыков, чтобы оправдаться, когда впервые увидел, как он врывается в наш класс. Я понял, что он другой, когда он нанес тот удар Сугисите в первый день. Я знал, что последую за ним куда угодно, когда он полетел спасать Сасаки-куна от Шишитоурена. После паузы Суо продолжил тише, чем когда-либо: – Я понял, что люблю его, когда впервые увидел его настоящую улыбку и услышал его смех. После этого наступила тишина. Умэмия не произнес ни слова, и Суо подумал, что, возможно, это конец разговора. И к его чести, Умэмия не реагировал ни словесно, ни физически, пока Суо произносил монолог. Он смотрел Суо прямо в глаза, взгляд непоколебимый и неумолимый. В его голубых глазах было какое-то глубоко укоренившееся понимание, когда Суо, наконец, отвлекся от спящего Сакуры, чтобы вернуть тяжелый взгляд. – Ты ему не скажешь. Умэмия пожал плечами: – Не моё дело, - он на мгновение задумался. – Ты тоже ничего не планируешь. Суо ухмыльнулся: – Он даже не знал, что такое дружба, прежде чем пришел сюда. Если я выложу ему все, он может просто поджать хвост и убежать. Я не хочу навязывать ему что-то подобное, пока не буду уверен, что у меня есть шанс. Я не хочу причинять ему боль. Я бы никогда не причинил ему вреда. На это беловолосый парень просто кивнул, и разговор сошел на нет, пока не вернулась Котоха. – Лежи спокойно, пока не вставай. Чья-то рука легла на его правое плечо, мягко подталкивая его обратно, чтобы он снова лег. – Су.. Суо ...? Сакура знал, кому принадлежали этот голос и мозолистые ладони, но его голос казался таким хриплым и непривычным, что он не смог правильно сформулировать имя своего друга. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы открыть глаза, и первое, что его приветствовало, помимо общей белизны комнаты, был единственный красный глаз, сияющий блеск и мягкая улыбка на нежном лице. – Похоже, ты меня помнишь. Это облегчение.– Суо искренне рассмеялся. –Тебе нужна вода? Сакура, не доверяя своему голосу, едва заметно кивнул. Напившись досыта и почувствовав, как вода успокаивает горло, Сакура огляделся, оценивая обстановку. Слева от него был аппарат, который непрерывно пищал, а на подставке для капельницы висел пакет с жидкостью для внутривенного вливания, в то время как справа от него сидел Суо с легкой улыбкой, все еще видимой на его лице. Он был один в маленькой комнате с белыми стенами, затемненными задернутыми шторами. Было больно смотреть на немного более светлое окно, поэтому он быстро отвел взгляд. Он почувствовал приближение головной боли, поэтому Сакура начал осматривать свое тело. Он чувствовал себя тяжелым и вялым, но он мог шевелить пальцами ног и подушечками пальцев, и он не чувствовал никакого сопротивления со стороны ребер и легких, когда глубоко вдыхал. Итак, он был в больнице, фантастика. Должно быть, он был здесь какое-то время, учитывая реакцию всего его тела. Еще фантастичнее. Но, по крайней мере, он не почувствовал ничего сломанного, что, честно говоря, было хорошим началом. Его единственной проблемой была пульсирующая головная боль и слегка раздраженное горло. С вопросом в глазах Сакура поискал взглядом своего друга. Суо ошеломленно наблюдал, как Сакура воспринимает все происходящее , сидя рядом со своей больничной койкой. Буря, бушевавшая внутри, значительно утихла, позволив рыжему наполнить легкие свежим воздухом, который, казалось, прошел целую вечность. О, как Суо скучал по этим ярко сияющим глазам разного цвета. – Я вижу, у тебя есть несколько вопросов. Сакура застонал: – Да… почему у меня болит голова? И что случилось? Как долго я был без сознания? – Ты не помнишь, что произошло, пока мы патрулировали? – мягко спросил Суо, стараясь не повышать голос. Сакура хотел покачать головой, но это движение вызвало волну тошноты и боли в черепе, заставив его зашипеть от натиска агонии. – Что за... Суо вскочил через секунду: – Не надо. Лежи спокойно. У тебя проломлен череп, так что помни о своих травмах. Это привлекло внимание Сакуры: – Что ты сказал?.. Парень повыше вздохнул, положив одну руку на лоб Сакуры, который, как только сейчас понял Сакура, был забинтован. – Ты получил удар металлической битой прямо по затылку, так что не напрягайся. Рука была приятной на ощупь. – Сакура-кун, ты со мной? – Да-да? – Кажется, тебя легко отвлечь, - размышлял Суо, скорее всего, про себя, но его нежный голос и рука в волосах Сакуры делали прослушивание того, что Суо на самом деле говорил, действительно трудным. С ним действительно что-то не так, подумал Сакура. – Прости Суо ... у меня кружится голова, и я, кажется, не могу ухватиться ни за одну мысль, – устало сказал он. Подожди секунду, когда он успел так устать? Он проснулся меньше двадцати минут назад. Его заместитель рассмеялся: – Все в порядке, это симптом травмы головы. Просто иди спать, если ты устал, я буду здесь. О, так Суо понял это. – Хотя тебе и не нужно, – с вызовом сказал Сакура, его щеки слегка порозовели. В глазах Суо появился блеск, когда он ответил: – Я хочу. Могу я?.. Его рука продолжала слегка поглаживать черно-белые волосы, и это все еще было действительно приятно и делало его еще более сонным. Осторожно зарывшись лицом в подушку, Сакура фыркнул: – С каких это пор ты спрашиваешь разрешения?” – С этого момента. И это не было отрицанием. Так что, можно мне? Чувствуя, что сон становится все сильнее, Сакура проворчал: –Делай что хочешь. Он услышал легкий смешок, но прежде чем сон смог по-настоящему овладеть им снова, в его ухе раздался голос, требующий его внимания своим мягким и заботливым тоном: – Но ты должен пообещать мне проснуться, Сакура-кун. Ты обещаешь? – Ммм-ммм, - согласилася Сакура, прежде чем он снова заснул. Суо улыбнулся, не убирая руку даже после того, как дыхание Сакуры выровнялось, даже когда пришла медсестра и Суо сообщил ей последние новости. Ему каким-то образом удалось убедить медсестру позволить ему остаться на ночь, чему он был бесконечно рад. Он знал, что не сможет уснуть, довольствуясь тем, что его друг спит вместо него. Сакура обещал проснуться, а Суо знал, что он всегда выполняет свои обещания. Бури внутри больше не было. – Значит, я отсутствовал пять дней, да? – Ага. – И меня дважды ударили по голове? – Ага. – И я не смогу драться по крайней мере месяц, потому что у меня сотрясение мозга? – Два месяца. Сакура покосился на Суо, который радостно резал яблоко рядом с собой: – Ты выглядишь ужасно жизнерадостным для того, кто говорит мне сидеть спокойно месяцами подряд. И нет, я больше не выйду из строя. Я здесь почти неделю! Его вице-капитан предложил ему кусочек, поднеся его прямо ко рту Сакуры: – У меня хорошее настроение! Ты можешь винить меня за это? Но да, ты должен успокоиться. Или я переломаю тебе ноги, Суо оставил эту часть недосказанной. Сакура, казалось, услышал угрозу громко и ясно. – Не хочешь выйти?! – Сакура собирался вскочить, будь проклята травма головы, но Суо быстро схватил его за запястье свободной рукой, удерживая его. Захват ни в коем случае не был чем-то таким, от чего Сакура не смог бы избавиться сам, но нежное прикосновение Суо успокоило нарастающий внутри него гнев. Контакт заставил его немного покраснеть, но Суо, казалось, не возражал, даже наслаждаясь этим. В конце концов, ублюдку нравилось дразнить его. – Гуйуйс, – раздался голос недалеко от них. Кирю, взгромоздившийся на подоконник спиной к ночному небу, был явно удивлен: –Только не прямо перед моим салатом. Плечи Суо слегка затряслись, в то время как Сакура выглядел слегка смущённым: – Ты даже не ешь? И Суо, воспользовавшись тем, что Сакура отвлёкся, сунул ему в рот кусочек яблока. – Кирю-сан, я не думаю, что Сакура-сан в курсе мемов, – заявил Нирей, глядя на ухмыляющегося Суо и усиливающийся румянец Сакуры от обращения Суо с ним. – Но Суо-сан, по-видимому, понимает. – Я тоже понятия не имею, - заговорил Цугеура, такой же сбитый с толку, как Сакура ранее, если не больше. – Ты можешь объяснить? – Я бы предпочел не делать этого, - ответил Кирю, прикрыв рот рукавом, чтобы скрыть веселье – мне очень нравится эта неразбериха. – Нирей-кун? – Не дави на Нирэ-тян! Это враньё! – Как это – ложь? Я просто хочу знать! – Ребята, я не думаю, что вам следует... Сакура застонал. – Похоже, мне, возможно, придется напомнить всем, чтобы вы говорили потише. Голос Суо был жестким и вызывающим, едва слышным шепотом, но он прорезал их голоса, как нож масло. Таким тоном он никогда раньше не обращался к своим друзьям, и это было заметно; они мгновенно замерли и немедленно извинились перед капитаном своего класса. – Прости, Сакура-тян. – Виноват, Сакура-кун. – Мне действительно жаль, Сакура-сан! Суо удовлетворенно кивнул, в то время как румянец Сакуры усилился под извиняющимися взглядами его друзей: – Я не хрустальный, ты знаешь. Черно-беловолосый парень отвел глаза: – Вам не нужно извиняться. – Мы знаем, что ты сильный. В этом нет сомнений, - мягко сказал Суо, предлагая ему еще один кусочек яблока. Сакура казался ошеломленным: – Но мы твои друзья, и мы заботимся о тебе. Мы хотим, чтобы ты исцелился от своих травм как можно быстрее. Что плохого в том, чтобы относиться к тебе мягко, когда мы знаем, что если бы это когда-нибудь случилось с нами, ты поступил бы так же? Последовало молчание, пока Сакура с красным лицом жевал яблоко. Остальные ждали обычной смущенной, кошачьей вспышки своего капитана, как обычно, но вместо этого услышали тихий голос. – С-спасибо. И... вы, ребята, знаете, что это не ваша вина, что я пострадал, верно? Это была моя вина, так что... не расстраивайтесь из-за меня, слышите!? Пораженный вспышкой гнева Сакуры и вдобавок ко всему, на этот раз фактически принявший помощь без особого сопротивления, именно Кирю первым вышел из оцепенения. – О, Сакура-тян! Ты такой милый! Взволнованно прошептал Кирю. – Вау, это впервые. Твоя эстетика прекрасно проявляется в этот прекрасный вечер, Сакура-кун! – Сакура-сан...- воскликнул Нирей, слезы катились по его лицу. – Я так рад, что с тобой все в порядке! – Ну, ну, Нирей-кун, не нужно плакать! С ним все будет в порядке в мгновение ока! Не обращая внимания на голоса друзей, Суо повернулся лицом к сильно покрасневшему Сакуре, прикрывающегося руками. Его очаровательная краснота доходила до кончиков ушей, что делало это зрелище самым милым, которое Суо когда-либо видел. Осторожно и тихо, чтобы не привлечь нежелательного внимания своих друзей, чтобы Сакура наверняка на этот раз самопроизвольно воспламенился от новых поддразниваний, Суо тихо наклонился и заговорил прямо возле открытого уха Сакуры. – Видишь, все не так уж плохо, правда? Принимать помощь, - безжалостно поддразнил он. Сакура брызгал слюной и шипел, руки упали, лицо было на волосок от лица Суо. – Суо ты ублюдок ...! И Суо, потому что кто мог винить его после той недели, когда у него была возможность отвлечься от друзей и, о, такой близкий, румяный Сакура, воспользовался ситуацией единственным доступным ему способом. Быстро поцеловав Сакуру в макушку все еще забинтованного лба, Суо восхитился тем, как краснота распространилась по шее его капитана. – Это за то, что сдержал свое обещание. Сакура, похоже, дал сбой, если судить по тому, как очаровательно он пытался формулировать слова. Он выглядел так, будто не знал, что с собой делать, но его глаза были ясного серебристо-янтарного цвета, в них читались смущение и, смею даже сказать, немного тоски и восхищения. Ах, возможно, у меня есть шанс. Снова воспользовавшись возможностью, он слегка поцеловал уголок рта, решив, что, возможно, сегодня он слишком много дразнил своего самого любимого человека в мире. Тем не менее, он не смог устоять: – Ты знал, Сакура-кун? Красный - мой самый любимый цвет. Цвет твоего румянца. Такой яркий и восхитительный, когда он появляется на твоем лице. Итак, убедись, что это единственный оттенок красного, который когда-либо будет на твоем лице, обещаешь? Сакура медленно кивнул, ошеломлённый и потерявший дар речи, глядя на Суо своими прекрасными разноцветными глазами, широко раскрытыми от эмоций. Остальные все еще шептались и спорили о чем-то между собой, и Суо был искренне рад, что он единственный удостоился чести увидеть такой редкий драгоценный камень. Сцепив их маленькие пальчики и наслаждаясь тем фактом, что Сакура не высвободился из его хватки, Суо опустил голову на правое плечо Сакуры. – С возвращением, Сакура-кун, - тихо произнес он дрожащим от усталости голосом, который он все это время скрывал. Сакура, все еще немного застывший, поражён внезапным осознанием. Смущение уступило место благодарности за то, что Суо, скорее всего, был рядом с ним в больнице так часто, как только мог, пока он был без сознания, Сакура слегка наклонил голову, ровно настолько, чтобы Суо почувствовал легкий вес головы Сакуры на своей. – Спасибо за тёплый приём. – А, Нирей прислал смс! Сакура проснулся! – Правда? Это такие отличные новости! Ты хочешь сейчас поехать в больницу? Думаю, я могу закрыть магазин на сегодня. – Нет, пусть дети отдохнут сегодня. Мы можем пойти завтра. – О, это редкость для тебя, Умэмия. Обычно к этому времени ты уже на ногах и готов в своем возбуждении штурмовать больницу. – Это неправда, Хираги! – Хотя это так. – Котоха-тян! Ты не должна соглашаться с Хираги в этом вопросе! Впервые за неделю кафе наполнил безудержный смех, и Умэмия с легкой улыбкой на лице наблюдал, как его телефон снова зазвонил, на этот раз с фотографией, изображающей тихие объятия двух его младшекурсников. Рад за тебя, Суо. С возвращением, Сакура.