Nomina Sunt Odiosa

Борис был не разговорчив. Он молча хлебал приготовленный Генри суп, отвернувшись к стене и разглядывая давний плакат с Бенди, собой и Алисой на нём. Генри же всё ещё не мог отойти от шока; ему предстояло выяснить, что конкретно случилось со всеми здесь, почему Сэмми вёл себя так и кого ещё можно встретить в этих стенах. Борис ел долго и медленно, будто чувствовал, что Генри сейчас нужен отдых. Мужчина какое-то время тоже сидел рядом с Бадди, но перед глазами был Сэмми. Живой Сэмми. Молодой Сэмми. Чернильный Сэмми. Мёртвый Сэмми. Нет, нет, нет. Генри встал, пытаясь таким образом отвлечься. Он не придумал ничего лучше, кроме как осмотреть жилище Бориса. Он осмотрел гамак, вещи на полках, прошёл в что-то по типу ванной, где у Бориса висели вещи, посмотрелся в убитое временем зеркало, попытавшись хоть как-то привести себя в порядок. Даже кран открыл, чтобы помыть руки, но быстро отдёрнул их, потому что вместо воды текли эти же самые чёртовы чернила. Чтоб они были прокляты, если уже не. Мужчина заглянул в правую часть убежища Бадди, где нашёл странный рисунок на пол стены и туалет, из которого тоже текли чернила. Генри от нечего делать нажал на смыв, и чернила вырвались из толчка, чуть не забрызгав ему штаны. Послышался звук, как будто ударили о деревянную поверхность чем-то тяжёлым; заиграла музыка. Генри увидел, что это Бадди поставил на стол старое радио, из которого доносилась одна и та же приятная мелодия. Видимо, это было сделано, чтобы разрядить обстановку. Генри устало опустился на стул и стал просто следить за тем, как Борис ест. - Не знаешь, что произошло… Со всеми ними. С тобой. - мужчина задал вопрос, но это прозвучал почти как утверждение. - Тебя ведь интересует только та фигура, ведь так? Генри кивнул. - Я знал его когда-то. - тихо проговорил Бадди, отставляя от себя суп. - Когда ещё… Не был единым целым с Борисом. Когда я был человеком. В глазах Генри появилась искорка заинтересованности. - Ты знал Сэмми? - Ага. - Это было после того, как я ушёл? - Штейн заметил, что Бадди вновь отворачивается. Борис вдруг дёрнулся, будто пробуждаясь от кошмара. - Мозг мультяшки берёт надо мной верх иногда. И я могу не отзываться. Повтори вопрос. - произнёс Бадди, надеясь, что Генри, как создатель персонажа, в которого его поместили, поймёт. Генри понял. - Вы познакомились уже после того, как я ушёл? Конечно, Штейн прекрасно знал, что изначально задумывал Бориса как унылого молчаливого волка, единственным развлечением которого была еда, и он примерно понял, о чём Бадди вёл речь. Одержимость. Чернила захватывают разум… Похоже, Бадди повезло немного больше, чем Сэмми. - Да. - ответил наконец волк, одной рукой держась за голову. - Они говорили о тебе. - Расскажешь про Сэмми в тот временной отрезок? Борис покачал головой, вновь отворачиваясь и продолжая есть суп. Мультяшный персонаж брал над ним верх. - Это больно. - только и сказал волк. Генри тупо кивнул, переводя взгляд куда-то в стену; некоторое время опять сидели молча. В итоге Штейн нашёл для Бориса ещё немного супа, и тогда чернильный волк достал из своего кармана записную книжку. Она была не большой - сантиметров десять в ширину и пять в высоту, но, однако, толстой. Обложка её, некогда бывшая коричневой, теперь была заляпана чернилами, а бумага пожелтела от времени. - Прочитай. - коротко прокомментировал свои действия Бадди, вновь присаживаясь на стул и отдавая книжку Генри в руки, - Нам нужен отдых. Я тебя подожду. Не медля, Штейн раскрыл её, бережно отсоединяя друг от друга слипшиеся от чернил страницы. Немного корявым почерком было написано: “10 июня 1945 года…