Хроники Оками.

Выжил...

      Физически — да. Но жив ли он морально? Ответ он знал — нет.       Оставил. Предательски оставил своего верного товарища и закадычного друга на верную гибель. Слабак и трус! Отбор должен был пройти Сабито, а не он. И выжить должен был Сабито! Он больше всех убил демонов, помогал остальным учащимся и в конце концов — пожертвовал собой.       Где был Томиока, пока его друг сражался насмерть с Демоном рук? Правильно, лежал без сознания. Не сражался рядом, чтобы помочь своему товарищу, не спас его, не защитил во время критического удара, и не умер за него, если бы они не смогли победить. Он ничего не сделал...       Алая жидкость медленно стекает по его телу и одежде, пачкая ее и падая на землю, образуя кроваво-красный след на мягкой, свежей траве. Сколько же крови впитала в себя эта земля? Мальчик смотрит на свою рану, а затем на вершину горы и слезы сами собой начинают течь, обжигая щеки и застилая синие глаза.       Где-то справа от него послышался шорох и мальчик инстинктивно обернулся, однако ничего не заметил.       «Возможно, листья шелестели от ветра» — Подумал он, и продолжил свой путь, отодвигая ветки, что то и дело попадали ему в лицо, однако все время ощущал на себе чей-то взгляд. С самого спуска горы, как только глициния закончилась, ему казалось, что кто-то идёт за ним прямо по пятам, и сейчас это чувство было настолько велико, что Гию не мог просто взять и отмахнуться от него.       По телу пробежал холодок и безумный страх охватил его, оставив на второй план все остальные чувства. Каждый шаг болью отдавался ногам, но Томиока продолжал идти, медленно волоча ноги, то и дело оборачиваясь назад. Наконец, он увидел, как что-то темное, не очень большое, юркнуло за деревьями, зашумев тонкими ветками кустарников.       Мальчик похолодел от ужаса. Он замер на несколько минут, вглядываясь в этот куст, в ожидании, что вот-вот из него выпрыгнет оно и нападет на него, но этого не приключилось. Он стоял так долго, но существо и не думало выходить из кустов. А может, оно уже ушло, а Гию стоят как дурак, и ждёт его?       Усмехнувшись своей глупости, он шел дальше, в глубь леса, продолжая свои рассуждения. Сухие прутья и опавшие листья хрустели под ногами мальчика.       Достоен ли он жизни, если не может никого защитить? Ни родителей, ни сестру, ни друга... Он не заслуживает жить, раз из-за него гибнут люди! И даже если он умрет, то что с того? Вряд-ли что-то изменится. Будет ли он жив, или мерт, все равно демонов меньше не станет, зато его душа наконец успокоится. Перестанет корить его за слабость, трусость и бездействие.       Мальчик просто ляг на траву. Сил идти больше не было, да и желания тоже. И пусть его растерзают волки, пусть сожрут демоны, все равно жить ему незачем. Он не хочет существовать с мыслю о том, что не смог помочь другу, и не уберег его.       Единственное намерение с самого момента его пробуждение было одно — смерть.       И сейчас тоже. Томиока так хотел, чтобы Сабито не спасал его, когда он был ранен, чтобы его убили ещё тогда, на горе Фуджикасане, во время отбора. Тогда бы мальчик перестал чувствовать это ноющее чувство в груди, не чувствовал бы скорби, печали, той боли, которую он сейчас испытывал.       Именно поэтому он пробирался через густые деревья и кустарники совсем безоружный, именно поэтому он сейчас просто взял, и лег на траву. Самоубийство слишком страшило его, Гию не мог на это решиться, а потому хотел просто сгинуть от рук какого-нибудь существа.       Он посмотрел вверх. Высокие деревья закрывали скрюченными ветками безоблачное ночное небо. В темноте, они, как и ветки, покрытые «прядями» мха складываются в устрашающую картину — словно по лесу двигается нечто ужасное, бесформенное, размахивающее громадными лапищами, пугая до потери сознания, вызывая тревожность, ощущение чего-то склизкого, холодного, неприятного...       Теперь мальчик отчётливо слышал тихие шаги, ступающие по мягкой траве. Всё-таки ему не послышалось. Томиока закрыл глаза, приготовившись к острой боли. В висках стучало, а в голове быстро мелькали мысли, что вот он так легко отделавшись от демонов на отборе, погибнет от лап зверя, или неизвестного существа. От этого было еще обидней, но умереть — казалась ему единственной и правильной мыслю.       Однако мальчик ничего не почувствовал. Существо стояло рядом с ним, это он мог сказать точно, даже не открывая глаза. Гию ощущал его. Однако, по какой-то причине, оно не собиралось нападать.       Прошло несколько секунд, затем минута, вторая, третья. Ему казалось, что прошла уже вечность, с тех пор, как он лег на землю. В этом лесу мальчик потерял счёт времени. Теперь ему казалось, что все, что он слышал и видел, было просто разыгравшейся фантазией, плодом его воображения. Он хотел открыть глаза, удостовериться в этом, посмотреть, не наступило ли утро, но Томиока медлил.       Внезапно, воздух начала наполнять приятная свежесть. Лес заиграл новыми красками: трава касалась его щек, щекоча, и словно ласкала его. Листья шелестели знакомую ему колыбельную, которую в далёком детстве пела его мать. Вокруг запахло чем-то сладким, приятным, отчего мальчика резко потянуло в сон. Обрамленные пушистым орляком валуны покрывали желтые и зелёные лишайники, на гладких боках расщелины дрожали тусклые блики луны. Отчего это место начало казаться ему таким родным? Таким уютным и прекрасным?       Внезапно что-то твердое, маленькое, чуть влажное коснулось его носа погружая его в спокойствие и умиротворение.       В полудрёме начали вырисовываться образы его близких. Реальный мир и сон превратились в одно целое так, что сейчас он чувствовал траву, этот сладковатый аромат, прохладный ветерок, но был не здесь, а очень далеко, где он сидел вместе со своей семьёй. Это были самые счастливые моменты. Смотря на это, на лице брюнета вырисовывалась блаженная улыбка, а в уголках глаз — слезинки.       Мир без демонов. Ужин с семьёй, словно они и не умерали, тренировка с Сабито, словно они вместе учились боевым искусствам, а не убивать демонов, которые расправились с их семьями. Он видел Саконджи в роли тренера и маленькую Макомо, восхищённо смотревшую на них.       И тут он вспомнил про господина Урокодаки. Сон как ветром сдуло. Он ведь наверняка сейчас сильно волнуется и ждёт своих учеников! Он ведь ещё не знает, что выжил только Гию! А если он сейчас умрет, то старик вовсе потеряет разум от горя. Ведь каким бы строгим Саконджи не был, он все равно любил каждого своего ученика... Он должен знать про Сабито, и эту новость Томиока должен был рассказать сам, как лучший друг парня, и как ученик Урокодаки.       Вспомнив наконец про них, на брюнета вмиг нахлынул стыд. Он резко вскочил с места, открыв глаза. Мальчик устыдился своей слабости — что так удачливо выжив, он желал смерти. Что бы сказал Сабито, если бы узнал? Наверное, осудил бы его. Сказал бы, что Гию должен быть благодарен судьбе за такой шанс, который, к сожалению, был дан немногим. Сказал бы не смотреть назад, не унывать, а продолжать сражаться — за себя, за них, за всех...       Эти мысли заставили Гию встать и продолжить путь. Он — будущий охотник на демонов. Если он умрет, кто защитит людей? Сколько демонов лишат семьи бедных детей, сделав их сиротами? Сколько демонов будут убивать их друзей и знакомых? Но достоен ли Гию быть охотником? Наверное, эта мысль должна прийти ему в голову в последнюю очередь. Сабито бы разозлился, узнав, какие мысли приследуют друга.       Уже начало рассветать. Он был прав, когда решил, что наступило утро. Мальчик и не заметил, как провел целую ночь в этом чёртовом лесу. Он и представить не мог, что за странная вещь переключилась с ним, и не понимал, почему демоны его не трогали, хотя глициния осталась далеко позади. Но одно брюнет знал точно — в это место, он ни за что не вернётся. В место, пропитанное кровью, слезами и кишащее демонами, совсем рядом с горой несчастий.       Томиока знал, что кто-то за ним следует, он вертел головой, чтобы рассмотреть существо, но он ничего не видел. В лесу ничего не было, кроме деревьев. Может, оно не хочет быть увиденным?       Он снова почувствовал чей-то взгляд на себе, но теперь, почему-то, вовсе этого не страшился. Словно это существо следовало по пятам, охраняя и защищая его от опасностей. Мальчик словно чувствовал, что оно не желает ему зла, что оно хочет помочь.