Страх смерти

— Я не боюсь смерти, — говорит Кагари, и Аканэ смотрит на него со смесью опасения и уважения, а Когами почти неслышно фыркает себе под нос. Он определенно в это не верит, и Кагари мрачно уточняет: — Что? — Врешь, — говорит Когами коротко и беззлобно. — Все боятся, — он, очевидно, имеет в виду себя, и Кагами недоверчиво хмыкает: — Неужели великий Когами Шинья боится помереть во время очередной миссии? — он косится на него, потом на Аканэ, и что-то, кажется, щелкает в его голове, потому что он умолкает. Что ж, ему не для кого трястись за жизнь кроме себя самого. — Как можно бояться того, чего не знаешь? Вдруг это окажется намного лучше, чем жизнь, — он думает сказать это себе под нос, но получается чуть громче, и ему в голову прилетает какая-то подставка, и он едва успевает увернуться: — Эй! Не нужно пытаться отправить меня проверять раньше времени! — Давайте не будем думать об этом и сосредоточимся на задании, — говорит Аканэ одновременно робко и твердо — как только она умеет; но только разве она не понимает, что все их задания — это грани смерти, они всегда так близко от нее и видят ее почти каждый день. Нельзя быть так близко и ни разу не соприкоснуться. Он верит, что не боится, потому что пока он есть, смерти нет. Кажется, так говорил один философ. Или кто-то еще. У таких, как Кагари, заклеймённых с раннего детства, не так много возможностей хорошенько выучиться. Их учат другому — быть полезными. И вовремя причинять смерть. Потому что так приказывает Сивилла. О которой однажды он узнает слишком много. Кагари не раз использовал Доминатор прежде. И не раз Доминатор был направлен на него, но именно сейчас он знает, что тот непременно выстрелит, потому что теперь никто не позволит ему безнаказанно уйти. Аканэ, наверное, будет скорбеть, а Когами… кто его знает, но он определенно подумает — ну и как, успел ли он испугаться, когда смерть стала вдруг слишком реальна? И он не узнает, что он правда, в самом деле не боится. Пока еще нет, хотя у него остаются секунды, в каждую из которых он ждет — может быть, сейчас? Но что-то внутри говорит ему, что смерти нет, потому что он все еще здесь, он делает вдох, и его сердце все еще бьется; смерть может быть совсем рядом — он в миллисекунде от полного расщепления, но он все еще существует, а смерть все еще не подобралась к нему достаточно близко, чтобы напугать. И даже пока заряд Доминатора подбирается к нему, смерти все еще нет, и даже кажется, что есть совсем крошечная, незначительная вероятность, что она все-таки не наступит — ведь случаются чудеса? Но нет, чудеса — это по части Аканэ и Когами, а не таких, как он. Смерти нет еще несколько крошечных мгновений. А когда она есть, уже нет его.