Не святые

Кениг приезжает ближе к вечеру. Вернее его самого я не встречаю, но когда, снова побродив по дому и поболтав немного с Джорджем о классической английской литературе, возвращаюсь в свою комнату, то обнаруживаю несколько сумок с вещами. Сердце подпрыгивает в груди от радости и какой-то странной ностальгии. Потому что это моя собственная одежда. Которую я выбирала, а не мне навязали. Это частичка дома и прошлой жизни, в которой я была свободна и счастлива. Роюсь, доставая любимые футболки, толстовки и джинсы. Там же моя косметика, шампуни и уходовые средства, которые я определяю в ванную. Переодеваюсь на ходу, натягивая на себя спортивный костюм мятного цвета, раскладывая все остальное в небольшой но вместительный шкаф у входной двери. И столбенею, когда обнаруживаю в последней просто огромной сумке, больше похожей на мешок, кучу кистей, красок и холстов на подрамниках. Тут и мои из тех, что были в квартире, и новые дорогие. Раньше я точно не могла позволить себе эти марки. Они профессиональные и мне не по карману. Стою, кусая губы. Ну понятно, что это не здоровяк додумался снабдить меня инструментами для моего увлечения. Он и не знает о том, что я люблю рисовать. А вот Филу я говорила тогда в галерее. И он запомнил. Черт, ну почему он такой? И что мне с этим делать? Помещаю все это великолепие на длинном столе у окна. Руки так и чешутся схватиться за кисти, но я выхожу из комнаты. Уже знаю, что Джордж скорее всего на первом этаже в задней части дома. Там кухня, кладовые и помещения для слуг. И он любит держать их на виду. Мне удалось немного вытащить информации об этом милом старике, когда мы с ним днем разговаривали. Вернее, я приклеилась к нему и надоедала, а он из врожденной вежливости и безупречного воспитания не стал меня прогонять. Нахожу седовласого управляющего в небольшой комнате за кухней. Он записывает что-то усердно в больших амбарных книгах, и я откашливаюсь, постучав о дверной косяк. — Джордж, простите, что отвлекаю... А альфа Грейвс еще не уехал? — Нет, мисс, — пожилой мужчина смеривает меня взглядом, поправляя на переносице массивные очки в железной оправе. — Альфа Грейвс работает у себя в кабинете. — А как мне его найти? — спрашиваю то, из-за чего и пришла. Все таки я еще не очень хорошо ориентируюсь в доме, а проверять все комнаты подряд как-то странно и глупо. — Я могу вас проводить. — привстает, и я испуганно махаю руками, не желая напрягать человека, который мне в дедушки годится. — Нет, нет. Просто объясните, пожалуйста, как пройти в этот кабинет. — На втором этаже направо, третья дверь. — Спасибо. — покидаю Джорджа, который возвращается к своим записям и поднимаюсь по лестнице. Замираю у двери. Пока шла, растеряла почему-то всю решимость. Но войти то нужно. Хотя бы для того, чтобы узнать, что ему удалось выяснить про Газа. Выдыхаю, наконец поднимая руку и стуча по деревянному полотну. Поворачиваю медную ручку и шагаю в комнату, не дожидаясь его ответа. Верчу головой по сторонам. Все же любопытно увидеть кусочек его личности, выраженной в интерьере. И это чертовски красиво. И светло. Я думала, что будут чисто мужские строгие цвета: зеленый и коричневый, деревянные панели и массивная мебель, тяжелый стол и кожаное кресло. Но вижу бледно-синие стены и белые легкие металлические полки на них с кучей книг и статуэток. Обилие фотографий с автомобилями и мотоциклами. Позади серого стола шкафы в цвет стен. И два огромных окна, которые делают пространство очень солнечным и невесомым. Вздыхаю, когда встречаюсь взглядом с Филлипом, который сидит за столом, расслабленно откинувшись на спинку серого же офисного кресла. Держит руки на подлокотниках, сцепив перед собой пальцы. А на столе образцовый порядок. Бумаги аккуратно сложены в стопочку, ручки ровной линией выстроены рядом, ноутбук точно посередине. Такому ходячему хаосу, как я, это и не снилось. У меня всегда все разбросано где попало. Хмыкаю, и он улыбается, вытягивая вперед длинные ноги в темно-синих джинсах. — Ругаться пришла? — спрашивает, указывая рукой напротив себя, и я опускаюсь в такое же кресло с другой стороны стола. — Из-за чего? — ерзаю под его пробирающим меня до приятно-трепетной дрожи взглядом. — Из-за красок. И кистей. — Да вот стоило бы, наверное. — киваю медленно, как завороженная наблюдая за пляшущими золотыми искринками в глубине его глаз. — Ты запретила мне только одежду покупать. — лицо так и светится довольством. Ну вот как на него злиться? — Все остальное тоже имелось ввиду. — невольно улыбаюсь, когда вижу, как дрожит от сдерживаемого смешка рельефная грудь, обтянутая тонкой тканью черной футболки. — Когда составляешь договор, нужно четко проговаривать все его пункты. — Ну теперь буду знать, что ты и честность – вещи несовместимые. Смеется уже не сдерживаясь, покачиваясь в кресле и запрокинув голову вверх. — Но ты не можешь меня винить, ангел. Я владелец галереи. И я хочу себе твои работы. — Да может я ужасно рисую. — фыркаю, качая головой. — Откуда ты знаешь? — Даже если это так, твои картины будут висеть на лучших местах. Это меньшее, что я могу сделать за то, что похитил тебя. Снова встречаемся глазами, и у меня мурашки. Уже почти привыкла к ним. Как родные мне стали за это время. Потираю пальцами гладкий металл подлокотника. Смотрю мгновение в окно. Почему-то с ним так легко находиться рядом, что долго злиться и раздражаться не могу. Странное тепло, которое чувствую от него очень быстро успокаивает все темные порывы моей души. — Фил, ты узнал про Гэррика? — спрашиваю и вижу, как отводит взгляд, вздыхая. Сердце падает куда-то в область пяток, впиваюсь в подлокотники до боли в пальцах. Сглатываю, чувствуя горечь во рту. — Блять, они его убили, да?! — Нет, успокойся. — встает и обходит стол, приседая у моих ног и положив ладони мне на колени. И я впервые чувствую какой-то проблеск его энергетики. Легкое покалывание, от которого внизу живота плескает жаром, и искринки разбегаются по коже там, где он касается меня. И глаза его снова светятся, уже не вгоняя меня в ступор, как в первый раз, а скорее согревая глубоким сапфировым сиянием. — Живой твой Гэррик. Райли его избил. Он в больнице. Но жить будет. Он сильный парень. Молчу. Не хочу ничего говорить, потому что это целиком и полностью моя вина. Что бы там ни говорил Грейвс. В груди расползается сожаление. Ведь знала же, что этот психопат так и сделает. И все равно выбрала себя и свою свободу. И теперь Кайл в госпитале. Из-за меня. Глубоко вдыхаю и выдыхаю пару раз. Облизываю губы, смотря куда угодно, только не на Фила. Почему он не видит, что вокруг меня только горе и боль? — Холли... — слышу его протяжный вздох, когда протягивает руку, сжимая мой подбородок и поворачивая к себе. И глаза кажется горят еще ярче. — Не надо. Я справлюсь. — Возьми себя в руки. — припечатывает жестко, и я вздрагиваю. — Он не для того рисковал жизнью, чтобы ты сидела и ныла. Осознаю, что он прав. Он чертовски прав, как и всегда. В каждом слове, что он мне говорит, больше истины, чем во всей моей изломанной жизни. — Я понимаю. — говорю, и он встает, возвращаясь в свое кресло. Поднимаюсь, собираясь вернуться к себе и завалиться спать. Все равно, что сейчас нет и шести вечера. Все равно, что проснусь потом усталой и еще больше разбитой. Желаю забыть обо всем хоть на пару часов. — Я хочу, чтобы ты спустилась к ужину. — голос Грейвса останавливает меня почти у самой двери. — А если я не хочу с тобой ужинать? — смотрю на него через плечо, даже в подавленном состоянии не в силах удержаться и не съязвить. — Ужинай тогда в своей комнате в гордом одиночестве. — фыркает, не реагируя на хамство. — Но просто чтобы ты знала, со мной может быть очень интересно. — Я и не сомневалась. — закатываю глаза, выходя в коридор. Наглое чудовище. Но стоит признать, что ему все же удалось немного поднять мне настроение.