––– Смоленская область, декабрь 1994 года –––
Старенькая «Нива» не спеша свернула с проселочной дороги и, подскакивая на незаметных под выпавшим снегом кочках, поехала по заброшенному полю к маячившему вдалеке валуну. – André, можно немного побыстрее. – Нельзя, Жан, машину можем повредить. – Annette сказала, что её «Нива» в хорошем состоянии… – Если поедем быстрее, то будет в нехорошем, а потом Тома из меня за неё всю кровь выпьет, – общаясь с женой и её родственниками Андрей всегда называл Анну тем именем, которое она выпросила себе во время последней смены документов. – Подожди, Анна пьет твою кровь? Обеспокоенный Жан развернулся на сиденье, схватил свитер Андрея за ворот, закрывавший шею своего хозяина почти до самого подбородка, и стал оттягивать его вниз. Андрей ударил по тормозам, машина резко встала. Жан дернулся вперед, но ремень безопасности не дал ему удариться о торпеду. – André, Я обязан посмотреть на твою шею… Несмотря на упорство Андрея, уворачивавшегося от своего патрона, Жан всё-таки смог оттянуть ворот свитера и убедиться, что его фамилиара в шею никто не кусал. – Всё у нас с Томой нормально, Жан! Пить кровь – это просто фигура речи. Если я говорю, что Тома мне за сломанную машину выест мозг, это не значит, что она стала зомби. И ещё, Жан, не надо лезть к водителю, когда он за рулем. Я в отличие от тебя не бессмертный… «Нива» вновь тронулась и медленно поехала по полю, объезжая едва заметные канавы и перекатываясь через кочки. Наконец машина подъехала к валуну. – Приехали, André, пошли делать этот день самым важным в жизни. – В твоей или моей? – Всех членов семьи. Я тебе обещаю, что этот день ты никогда не забудешь. – Il y a deux plus beaux jours dans la vie d'un Homme : Lorsqu'il nait et lorsqu'il s'éteindre. – Произношение дрянь, – поморщился Жан. В семье вампиров, в которую Андрей, будучи человеком, входил на правах мужа вампирши и фамилиара главы семьи, знание французского языка было обязательным. В отличие от Анны Андрей довольно быстро выучил язык, но вот произношение… произношение у переведшегося в Смоленск московского следователя было ужасным. Мужчины вышли из машины и подошли поближе к покрытому мелкими трещинами и припорошенному снегом огромному камню высотой под три метра. Десятки тысяч лет назад ледник принёс валун на это поле и так и оставил здесь. Жан подошёл поближе, расстегнул штормовку, приноровился и попытался сдвинуть валун с места. Камень стоял как будто он на десяток метров уходил под землю. – André, принеси, пожалуйста, из багажника канистру и сумку с кровью. Жан взял из сумки одну из двух пластиковых полторашек, отвинтил крышку и одним махом опустошил содержимое. Взрыкнув и выпустив клыки, Жан вновь подошёл к валуну, навалился на него, и камень медленно начал сдвигаться. Сначала валун двигался медленно, буквально несколько миллиметров, но затем набрал скорость и вскоре сместился на пару метров, обнажив скрытую под собой ямку. Андрей подошёл поближе. В ямке лежало облаченное в истлевшие одежды высохшее тело бородатого старика. – Это он? – Да, он самый – архонт всей нечисти смоленской. Несколько лет назад я нашёл место, где Кривич после ранения впал в анабиоз, перенес сюда в эту глушь и спрятал под камнем. Теперь пришло время избавиться от архонта. – Почему зимой, Жан? – Вся нечисть лесная, которая его второй век ждёт, уже в спячке, да и люди за грибами зимой не ходят. André, то, что мы сейчас сделаем, должно остаться только между членами семьи. Лей бензин в яму. Бензин из канистры был вылит, чиркнула спичка и из ямы взметнулось пламя. Патрон и его фамилиар смотрели как сгорает тысячелетний вампир. «Всё, больше не вернешься.» – Расстегнувший из-за жара пламени штормовку Андрей стоял и думал про разговор с Томой в тот вечер, когда он приехал делать предложение своей будущей жене.––– Смоленск, лето 1990 года –––
– Мне очень повезло, Андрей, что я была обращена в то время, когда уже научились консервировать кровь. Я обхожусь тем пайком, который нам даёт государство. – Тома, а если пайка недостаточно? – Те, кому недостаточно пайка, могут писать заявление об его увеличении или охотиться. Раньше с жертвы разрешалось слить не больше литра крови летом и поллитра в остальной год. Потом правила ужесточили: нужна лицензия на охоту и сливать теперь можно меньше. – Скажи, Тома, а что бывает с теми вампирами, кто, скажем так, увлечётся во время охоты: сольет больше, и человек умрёт? – В Смоленске или во всей стране? – В Смоленске. – Сейчас у нас в городе такой же регламент, как и везде: виновного поймают, отправят «восьмушкам» или ольговым, и он, если повезет, выйдет на свободу лет через сто. – А раньше? – А раньше в Смоленске до Жана всем заправлял тысячелетний вампир Кривич Святослав Вернидубович. Он заключил договор с хранителями и всех провинившихся без разговоров отдавал им на казнь. – Что ж, это более справедливо. – Да, это справедливее: жизнь за жизнь. Но только есть один нюанс: ни один из обращенных Кривичем вампиров, даже если он никого из людей не убивал, не проживал больше века. Как только исполняется сто лет – Кривич сам его убивал или отдавал хранителям. – Мда, как в сказке про Крабата. – Ты прав, Андрей, живём как в сказке. Ждём и боимся возвращения Кривича. Однажды в Москве один из древних напился пьяной крови и сказал нам: «Эх, Жанчик, Жанчик, вот когда вернется батюшка Святослав Вернидубович, поваляется он с твоей Олькой-змеёй напоследок. И тебе, Нюрка, хоть ты и тоща больно, тоже честь окажет». Тело древнего упыря догорало. Оставалось дождаться, когда погаснет огонь и собрать пепел. «Вот и всё, снохач, не удастся тебе поваляться с Томой!» – подумал Андрей. – Ну что, André, ещё один момент и домой. – Какой момент? – Андрей не отрывался от огня. Во мгновение ока Жан выхватил непонятно где спрятанный длинный нож, развернул Андрея лицом к себе и вонзил лезвие в грудь человека. Нож прошёл сквозь рёбра и застрял в лёгких. – Annette попросила причинить тебе как можно меньше боли, но я решил по-другому… Андрей попытался сказать, но кровь уже попала в легкие, и человек смог лишь прохрипеть. «У меня не будет дряхлого мужа.» – с горькой иронией успел подумать Андрей, смотря на вампира, фамилиаром которого он был четыре года. – Будет лучше, André, если ты почувствуешь, что такое настоящая боль. Андрей не мог пошевелить ни рукой, ни ногой и мог лишь смотреть в лицо Жана, которое не выражало ни ненависти, ни злобы. Скорее это был экспериментатор, который препарирует еще живую лягушку и внимательно изучает её реакции. Жан одной рукой удерживал Андрея, ноги которого уже готовы был подкоситься, а другой рукой методично наносил удары в грудь и живот, расширяя лезвием раны и превращая внутренности человека в кровавый фарш. Боль от ран, отражавшаяся в каждой клеточке тела, была настолько сильной, что невозможно было думать и хотелось только одного – впасть в забытье и как можно скорее умереть. Вампир прислонил истерзанное тело к валуну, и умирающий человек кулём сполз вниз. Последнее, что увидел Андрей – это как Жан поднимал свою левую руку. Потом наступила тьма… Сознание пришло Андрею неожиданно – как будто кто-то в небесной канцелярии взял, да и нажал кнопку «ВКЛЮЧИТЬ» напротив таблички с его именем. Андрей резко выдохнул и открыл глаза. Перед ним на корточках сидел Жан, держа в руке вторую полторашку с кровью. Рядом с Жаном стояли до этого находившиеся в багажнике сумка и ведро. – С возвращением, André, пей. Андрей взял из рук Жана бутылку с кровью и присосался к горлышку. Кровь нисколько не походила на ту противную соленую жидкость, которая в детстве попадала ему в рот во время зализывания ранок. Кровь была густая, сытная и … вкусная, но главное клыки – клыки стали выдвигаться. Андрей свободной рукой провел по своим животу и груди – они были целыми и невредимыми! «Я стал вампиром. Оригинальный вариант обращения, нечего сказать.» – когда в бутылке осталась половина, Жан забрал полторашку. – Не спеши, остальное тебе понадобится в городе. У тебя сейчас зубы будут болеть и выпадать пломбы. Не пугайся – это зубы восстанавливаются и прикус исправляется. Может немного лихорадить – это тоже нормально. – Жан, когда ты меня убивал, я думал… – Ты думал, что патрон предал своего фамилиара и избавился от нежелательного свидетеля? – Жан подал руку Андрею. – Если честно, то да… – Андрей схватил Жана за протянутую руку и благоразумно замолчал. Не стоит говорить, что посчитал предательницей любимую жену. – За твоё убийство Ольга и Анна меня наизнанку вывернут. – Жан потянул Андрея вверх, помогая ему встать. – Тоже фигурально? – спросил Андрей, встав на ноги рядом с Жаном. – Боюсь, что нет, André, самым натуральным образом. – Не боясь испачкаться улыбнувшийся Жан обнял Андрея. – Как я рад, что ты теперь полноправный член семьи. – Старый вампир выпустил новообращенного им вампира из объятий. – Вчера Annette на всякий случай приготовила тебе сменную одежду. Переодевайся. Андрей расстегнул сумку. Разбирая приготовленную женой одежду, он думал, что в семье все вампиры знали, что его будут обращать. «Чтобы вампир родился, человек должен умереть», и Тома, помня как умирала сама, попросила брата избавить меня от предсмертных мучений. Хотя что мучения, неделю назад Ольга как бы невзначай сказала, что больно будет всего пару минут, которые надо будет просто вытерпеть, а потом после обращения всё будет прекрасно. Но почему же Жан пытал меня перед смертью? Чтобы я запомнил этот день навсегда? Так все вампиры семьи помнят день своего обращения, и ликвидацию Кривича не забудешь. Похоже Жан тоже смотрел «Место встречи изменить нельзя» и подобно Жеглову решил, что лучше один раз показать, чем тысячу раз объяснять. Тома рассказывала, как в сорок восьмом Жану несладко пришлось у «восьмушек». Видимо это меня ждёт, если я убью человека. Пока Жан в ведро сгребал пепел сожженного Кривича, Андрей сбрасывал с себя лохмотья и надевал чистое белье. Новоиспеченный вампир не торопился и старался прочувствовать новые ощущения. Первое, что Андрей заметил – холод больше не чувствовался. Зрение стало лучше, он смог различать как отдельные иголки на соснах в нескольких десятках метров, так и рисунки папилярных линий на пальцах рук, появились новые запахи, новые звуки. С большим удивлением для себя Андрей обнаружил, что в двух десятках метров в норе, едва-едва перебирая лапами, спал какой-то местный обитатель: то ли лесовик, то ли лешак, то ли еще какая-то местная нечисть. – Жан ты не боишься, что обитатель вон той норы может всё рассказать? – Нет, André, у него глубокий сон. Андрей кивнул, ему многое стало понятнее. Жан мог избавить семью от Кривича давным-давно, но решил подождать и совместить приятное с полезным: и преподать новорожденному вампиру наглядный урок по теме «Людей убивать нельзя», заодно отбив любое желание охотиться, и избавить семью от возможной угрозы со стороны древнего. Если бы этот спящий в норе лесовик не впал в глубокий сон, а ворочался, то он бы почувствовал, что сначала здесь лежал очень слабый вампир. Потом он бы почувствовал присутствие еще одного вампира и человека, а затем смерть человека и опять двух вампиров. Приехал упырь, принес человека в жертву и поднял второго упыря. Было два упыря, осталось два упыря, а кто из людей был убит ему без разницы – нечисти на людей всегда наплевать было. – Кидай тряпьё в яму и пошли в машину. Пока двигатель прогревался, Андрей смотрел как догорает его одежда, облитая остатками бензина, и молчал. – Я думал, что ты попытаешься меня ударить, или наорать на меня. – прервал молчание Жан. – Зачем? Того, что ты мне сказал было достаточно, чтобы понять почему сегодня всё произошло именно так, а не как иначе. Ты был прав, когда сказал, что этот день я никогда не забуду. Я не хочу убивать людей – я понял каково им при смерти. – Узнаю старину André: умный, сообразительный и стрессоустойчивый. – Жан, ты скажи, почему ты мне не сказал, что будешь меня обращать? – Я думал, что тебе Annette сказала. – простодушно ответил Жан. – Ты же видел сумку с вещами. – Жаль, не обратил внимание на эту мелочь. Куда едем? – К хранителям. – Андрей скривился. Ирина Витальевна уже давно была замужем и под сердцем носила второго ребенка, но отвергнутая женщина – это всегда отвергнутая женщина: она способна годами холить и лелеять свою обиду на мужчину, который предпочёл её другой женщине. – Оформим документы и для «восьмушек» сделаешь слепок зубов. – А потом? – А потом, когда станешь василиском, в Москве откроются две вампирские вакансии, а у Генриха появится вакансия еще одного заместителя. Мы с Ольгой переедем в Москву, а ты возглавишь аномалов Смоленска. Для местной нечисти я, француз, как был чужаком, так им и останусь, а ты местный, тебе они будут подчиняться. – Жан, я спрашивал не про далёкое будущее. Сразу после хранителей мы куда поедем? – После хранителей к нам домой, Ольга вам с Анной уже приготовила комнату. Согласно инструкции девяносто седьмого года будете жить у нас. – Почему вы не переедете к нам с Томой? У нас и комнат больше, и квартира просторнее. – У вас нет подвала. – Думаешь я буду сидеть в подвале на цепи? Томе этого не понадобилось. – André, когда мы с Annette были людьми, нам пришлось часто и долго голодать. Мы знаем, что такое дисциплина и как укротить голод. Вы с Олей жили более благополучной жизнью, вы не радовались заплесневелой корке хлеба. Тебе привыкать к жизни среди людей будет сложнее. Воспитанием твоим займется Ольга, заодно и произношение подтянете… – Тогда уж лучше сразу в подвал. Жан усмехнулся, а Андрей переключил передачу, нажал на педаль газа, и «Нива» медленно и плавно поехала по полю к проселочной дороге.