Дополнительные_главы

Зимние каникулы первого курса. Уилтшир. На вокзале Финеас не показывал эмоции от встречи с Нарциссой (согласно общепринятым правилам поведения, учащимся выражать радость встречи с родителями или заменяющими их лицами было допустимо при встрече после окончания учебного года, но ни во время зимних и/или весенних каникул), но едва вернувшись домой, одиннадцатилетний (день рождения в январе, но уже во время учебного года) лорд воскликнул «Рад тебя видеть, бабушка!» — Я тебя тоже рада видеть, внук. Как к тебе относятся в школе? — Преподаватели, в основном игнорируют. Единственным # исключением является лишь преподаватель зельеварения декан Гораций Слизнорт, остальные спрашивают редко.## — С третьего курса начнутся предметы по выбору, а на них преподаватели объективны, в отличие от тех, которые ведут обязательные предметы. — А среди ровесников на факультете какое отношение? — Хуже, чем со стороны преподавателей. Если преподаватели иногда обращают внимание, то ровесники на факультете нет. Например, я, по твоему совету, взял с собой шахматы, но никто не хочет играть со мной. И ещё. У меня проблем с заклинаниями, я имею в виду все требующие их предметы, а не только чары, нет, но никто из ровесников не обращается ко мне за помощью, предпочитая просить кого-то другого. Нет даже постоянных соседей на уроках: на каждом предмете они разные. Шляпа жалела меня и предупреждала, но даже не предлагала выбор. — Сейчас я скажу информацию, для который тебя, до распределения, считала недостаточно взрослым. — Нынешняя ситуация была предопределена ещё до моего рождения? — Некоторые маглы верят в безоговорочную и полную предопределённость. Чаще речь идёт лишь об предопределённости ### отдельных событий. Через маглорожденных* эта идея дошла и до магического мира. Ещё не был известен твой пол, а суд уже определил, что ты должен воспитываться у меня, чтобы быть как Малфой. — А в противном случае? — Возможно к тебе как сыну Гермионы Грейнджер и, почти неизбежным, в этом случае, факультете Гриффиндор отношение было бы лучше, но Малфоем ты не смог бы быть, так как право ввода в род было только у моего сына, и Блэком, скорее всего, тоже. — А Блэком почему? — Я тебе ведь говорила, что, в отличие от сыновей и дочерей, внуки и внучки Блэков на древе не могут отображаться автоматически в принципе, даже если являются полностью чистокровными и рождены в законом браке? — Да. — Формально, право ввода в род Блэк у меня есть, но без гобелена, собственником которого являлся Гарри Поттер, реализовать его невозможно. Так вот. И фамильное древо, и портреты моих предков и некоторых иных родственников хозяин дома в Лондоне, место там под такими чарами, что даже я, до замужества жившая там, почти не в состоянии узнать адрес, передал вместе с тобой. Отсюда логично предположить, что не будь соответствующего решения суда, эти артефакты были бы недоступны. Единственно, что я и мой сын могли бы, в таком случае, сделать, кто-нибудь из нас мог бы просто завещать всё это как собственность, но назвать место поместием Малфоев стало бы уже невозможно. — А как бы тогда называлось? — В магическом мире фамилию, за исключением случая выхода замуж, почти не меняют, желая чётко помнить происхождение. Причём это не прихоть — даже для выжженных с древа, а также сыновей и дочерей, внуков и внучек таковых это не злость, а стремление в будущем избежать близкородственных браков. Скорее всего, ты был бы просто Грейнджером, как по праву рождения, до ввода в род Малфой. — А почему мама не приходила на вокзал? Решение суда разве запрещает просто взглянуть ей на меня? — Нет. Правда, она, благодаря одному заклинанию, я настояла для проверки твоей личности при передаче на воспитание, увидела твой примерный будущий облик на момент совершеннолетия. Насчёт роста не знаю, условия передачи запрещали в этот момент присутствовать твоему отцу, а желания проверять за мной не было, но внешность точная копия. Может, Генмиона психологически не готова, но, скорее всего, ты увидешь её через несколько лет — в год поступления её сына от Гарри Поттера или, может быть, какой-нибудь из следующих годов после него. — Сами обвинения, а не мера наказания в виде смертной казни для моего отца, справедливы или являются местью победителец за девять месяцев правительства Пия Толстоватого и предыдущий год явного противостояния Руфусу Скнимиджеру? — К сожалению, сами обвинения справедливы, кроме обвинения в попытке убийства гиппогриффа Клювокрыла, в котором, как считаю, виноват был только мой муж, а сын, всего лишь хотел добиться увольнения лесничего с должности преподавателя.