***
— Ран, ты голодный? — Риндо присаживается на кровать старшего брата, что лежит завёрнутый в одеяло по самую макушку. У музыкантов сейчас был отпуск, поэтому им не нужно было спешить в студию, но младший Хайтани прекрасно знает, что брат так аморфен по другой причине. Та девица из Милана пустила слух, будто бы солист «Valley of Ashes» изнасиловал её, и теперь все таблоиды устроили Рану настоящую травлю. Разумеется, что их менеджер сразу же связался с ночным клубом, где проходило мероприятие, и запросил видео с камер наблюдения, на которых отчётливо видно, что Ран всегда был в поле зрения, а наглую девчонку отшивает и уходит один. Это помогло избежать суда, а клеветнице пришлось выплатить круглую сумму в качестве компенсации, но настроения самому Хайтани-старшему это не повысило. — Нет, малыш, — доносится голос Рана из-под одеяла, и Риндо, тяжело вздохнув, выпутывает старшего из его кокона и притягивает к себе, обнимая. — Ты заебал уже. Это досадное недоразумение разрешилось в два счёта, и ты полностью оправдан, — Риндо перебирает пальцами длинные волосы брата, вкусно пахнущие гранатом и дикими травами, а Ран прижимается ближе к груди младшего Хайтани и нежится, точно кот облитый солнечным светом. Разумеется, эта новость, что СМИ обсосали со всех сторон, нанесла группе некий урон, но юристы быстро всё уладили и репутация «Valley of Ashes» была восстановлена, но ведь у всех есть хейтеры. Поток грязи в социальных сетях не закончился, плюс ко всему выплыли какие-то левые барышни, утверждающие что так же подвергались сексуальному насилию со стороны Рана. Самое в этом смешное, что сам Хайтани точно знает: он ни с кем не спал, потому что всё это время страдает от не разделённой любви, да и играет за команду своего цвета изначально. Но как об этом расскажешь остальным? Новый скандал группа вряд ли переживёт в ближайшее время. Хайтани легко держит маску дерзости и надменности на лице, когда музыканты появляются на публике; изящно и злобно отправляет в словесный нокаут доставучих журналистов, но дома он не хочет держать маску, а потому выпускает всю усталость и стресс в спальне. — Я рядом, Ран, — голос Риндо, как единственный ориентир в этом мраке, и старший Хайтани цепляется за него, боясь потерять. — Мы всё равно в отпуске, если не хочешь, то можем вообще не выходить на улицу, но когда-нибудь это закончится, ты же понимаешь? — Конечно, я справлюсь, — беспечно отзывается Ран и трётся носом о грудь брата. Его сейчас просто разрывает от желания спрятаться вместе с ним под одеяло и никуда не выходить. Ещё лучше, если бы старший мог немедленно сделать Риндо своим. — Послушай, а если нам обыграть эту ситуацию? — младший продолжает задумчиво водить пальцами по спине брата. — Как? — фыркает Хайтани-старший. — Ты для репортёров и таких бешеных фанаток — лакомый кусок, так почему бы не пустить им пыль в глаза? — Предлагаешь мне начать с кем-то встречаться? — Рана от этой мысли всего передёргивает. Ему от любых прикосновений левых людей становится не по себе, если он сам не позволяет этого. — Нет, — улыбается младший Хайтани. — Но мы вполне можем всех обмануть, устроив подставное свидание, чтобы тебя сфотографировали с предполагаемой пассией. С этих слов начинается череда сопливых свиданий с неким анонимом, с которым Рана видят почти везде во время отпуска группы. На парне всегда бесформенная одежда, маска и чёрные очки, а волосы скрыты под шапкой, и никто, кроме старшего брата не осведомлён, что роль внезапной любви играет Риндо. Хайтани-старший знает, что от его младшего брата фанатки сходят с ума, стоит только гитаристу выйти на сцену с обнажённым торсом, но самого Рана кроет куда больше них, потому что у этого бесчисленного числа обожателей есть хотя бы мизерная возможность заполучить Риндо себе. Хайтани же вынужден довольствоваться этой иллюзией любви, но зато теперь он беспрепятственно может держать брата за руку, или обнимать за талию, или усаживать на свои колени, а то и поглаживать по упругой заднице, к которой всегда хотелось прикоснуться. А со временем Ран понимает, что Риндо реагирует на эти прикосновения и жесты совсем не так, как это делал бы просто актёр; он реагирует слишком ярко, и тогда Хайтани-старший начинает догадываться, что весь этот спектакль был придуман младшим братом с одной целью — самому признаться в своих чувствах. — А я смотрю, ты вошёл во вкус, — усмехается Риндо. Они ужинают в ресторане, сидя за непроницаемой ширмой, но младший всё равно не снимает с себя шапку и очки, во избежании провала их операции. — Ты о чём? — Ран накалывает на вилку кусок нежного мяса и отправляет в рот, а младший Хайтани жадно следит за этим жестом, потому что понимает — хочет старшего брата прямо здесь и сейчас. Он наслаждается всем происходящим не меньше и сходит с ума каждый раз, как Ран обнимает или лапает его, получая от этого какое-то мазохистское удовольствие. — Лапаешь меня часто, — старший расплывается в улыбке, а затем пробегает пальцами по руке Риндо, забираясь под широкий рукав. — Мы же должны играть правдоподобно, нет? — Рану хочется видеть блеск любимых аметистовых глаз, а ещё, чтобы этот вечер не заканчивался никогда, потому что стоит им переступить порог очередной гостиницы, где якобы должно закончиться их свидание, оба Хайтани начинают играть в другую игру: делать вид, что не хотят друг друга до дрожи в коленях. — Вот как? А если нас снимают прямо сейчас? — Риндо дразнит брата, а тот поддаётся на эти провокации и внезапно притягивает младшего ближе к себе, почти касаясь приоткрытых губ своими. Риндо замирает, а сердце в груди наоборот заходится в бешеном темпе, точно антилопа, пытающаяся убежать от погони. На него обрушивается сногсшибательный аромат Рана, а на затылок ложится горячая ладонь, не позволяя отстраниться. — Моя детка хочет зайти дальше? — вкрадчиво интересуется Хайтани-старший и проводит языком по нижней губе младшего брата. — Насколько? — До самого конца, — выпаливает Риндо и видит, как фиолетовые глаза заполняются безумием. Все игры и притворство остаются позади, потому что здесь и сейчас Хайтани становятся честны сами с собой. — Почему раньше молчал? — Ран снова проводит влажный след по чувствительный плоти, а затем прикусывает пухлую губу и стягивает с брата очки. — А ты каждый день встречаешь братьев, что спят друг с другом? — ехидно отвечает младший Хайтани и пытается выбраться из цепкой хватки Рана, потому что предательское тело реагирует слишком бурно и ярко. Однако старший не позволяет, вместо этого придвигаясь ближе к Риндо. — К тому же твой стояк был слишком явным. Хайтани-старший расплывается в соблазнительной ухмылке и берёт со стола бокал с вином. Ран делает глоток, а после прижимается к губам младшего брата, и тот покорно раскрывает рот, куда проскальзывает сладкий от алкоголя язык. Их первый поцелуй выходит слишком голодным и жадным, а от нехватки кислорода в груди всё жжёт, но старший Хайтани не собирается выпускать из плена своего очаровательного брата. Риндо слабо стонет, а язык Рана ласкает слишком сладко и искусно. Младший теряется в своих чувствах, ведь этого момента ждал очень долго. — А сейчас как? — старший прокладывает цепочку поцелуев по щеке к уху Риндо. Прикусывает острыми зубами и слегка оттягивает, томно дыша. — Чувствуешь мой стояк? Ран обхватывает запястье младшего брата и кладёт на свой пах, а тело мгновенно прошибает электрический разряд, потому что длинные пальцы сжимают контур члена под плотной тканью джинсов. Хайтани-старший слабо стонет и оставляет засос на смуглой шее, не в силах себя сдержать. — Я раньше думал, что тебя сцена так заводит, — на выдохе произносит Риндо и откидывает назад голову, чтобы Рану было удобнее. — Я хотел оттрахать тебя на ней, чтобы все видели, как течёт моя сучка, — голос брата, как сладкий яд, что проникает в организм через кожу и порабощает разум. Младшему Хайтани от слов Рана хочется раздвинуть ноги немедленно, потому что он именно течной сучкой себя и чувствует. — Хотел отвести тебя в гримёрку и взять там… — А в рот мне дать не хотел? — ощущение большого твёрдого члена под ладонью будоражит сознание, и оно наполняется сценами такого пикантного содержания, что Риндо готов кончить прямо сейчас. Ран мягко усмехается и проводит языком по шее брата, наслаждаясь вкусом и запахом. — Хотел у тебя в рот взять, — старший поднимает голову и смотрит в горящие возбуждением глаза младшего брата. — Чтобы ты кончил мне на лицо. — Блять, Ран, — Риндо притягивает его к себе и жадно целует, чувствуя, как внизу живота всё тянет и горит. — Я хочу тебя. У старшего Хайтани от этих откровенных слов сознание улетает в космос, и парень, наплевав на то, что они находятся в общественном месте, усаживает брата на свои колени, заставляя оседлать себя. Большие ладони немедленно сжимают упругий зад Риндо, что ёрзает и трётся своим возбуждением о член Рана. Их языки продолжают сталкиваться и ласкать друг друга, а руки жадно исследовать чужое тело. — До дома дотерпишь? — спрашивает Ран, а сам забирается руками под толстовку младшего брата и ведёт ладонями вверх, лаская спину и лопатки Риндо. — Я так много хочу сделать с тобой, детка. — Все грязные фантазии воплотишь? — усмехается младший, а сам вырисовывает языком какие-то узоры на бледной шее Рана. — Боюсь, одной ночи мне не хватит, — Хайтани-старший мягко целует брата в висок. — Домой, детка, я буду долго тебя любить. Они расплачиваются, а Риндо надевает на себя очки и маску, чтобы на улице продолжить маскарад — рано папарацци знать столь шокирующую новость: братья Хайтани трахаются друг с другом. Ран крепко держит брата за руку, пока они ждут такси, слившись в тесном объятии. — Знаешь, а я ведь песню для тебя написал, — вдруг произносит старший Хайтани, и Риндо приподнимает голову с его плеча, смотря на красивый профиль брата. Ран курит, а вокруг них плывёт сладкий запах вишни. — Думал, что если не смогу прямо признаться в своих чувствах, то сделаю это с помощью музыки. — Серьёзно? — изумлённо произносит Риндо. — Когда ты успел? Хайтани хмыкает и выкидывает окурок в мусорку. Ран обнимает брата за талию и оставляет поцелуй на его макушке, скрытой чёрной шапкой. — Ну, этот скандал с изнасилованием здорово выбил меня из колеи, а ты всегда был рядом и поддерживал. Я раньше и подумать не мог, что в какой-то момент начну тебя любить ещё сильнее, чем прежде, — Хайтани-старший ухмыляется, вспоминая, как однажды вскочил с постели среди ночи, потому что вдохновение буквально напало на него. Он написал текст песни за полчаса, а затем опустошенный завалился обратно спать, на утро понимая, что эта песня — крик его любви к младшему брату. — Покажешь? — Риндо ближе жмётся к твёрдой груди, а Ран чувствует, как его снова затапливает от любви к младшему брату. — До или после того, как трахну тебя, детка? — До, конечно, чтобы был достойный повод затащить меня в постель, — прыскает младший Хайтани, а у старшего всё сводит от мысли, что сегодня он наконец-то сделает Риндо полностью своим. Перед этим фактом меркнет всё плохое, что происходило до этого: и клевета, и преследования, и злые слова конкурентов. Теперь Ран точно знает, что справится со всем, потому что самый любимый человек на свете отвечает взаимностью на каждое извращенное чувство Хайтани-старшего. В такси они исступлённо целуются и ласкаются, запуская руки в джинсы друг друга, а Ран звереет с каждым витком языка в своём рту: Риндо реагирует на прикосновения брата так правильно, что от этого запросто можно сойти с ума. Хайтани вываливаются из машины в обнимку и продолжают целоваться, пока поднимаются в квартиру. На конспирацию, понятное дело, обоим давно плевать. Дверь в квартиру закрывается, отрезая братьев от всего мира. — Моя детка, — старший шепчет это на ухо брату, а языком обрисовывает выступающую мышцу на шее, — возьмёт у меня в рот? — Твоя детка сделает всё, что захочешь, только трахни меня, — у Риндо перед глазами вспыхивают яркие огни каждый раз, как пальцы Рана пробегают по чувствительной головке и размазывают смазку по тонкой коже. — Я живая цель, я взят на прицел и обречён на плен, — голос старшего брата — сильный и волнующий — раздаётся над головой, и младший жадно вслушивается в слова той самой песни, написанной как признание в любви, пока Ран продолжает раздевать его и вести в свою спальню. — Я попал в капкан, кровь течёт из ран, но я встаю с колен. Хей, хей, хей, каждый прожитый день Благодаря только тебе я нахожу силы в себе Хей, хей, хей, с каждым днём я сильней Не загасить пламя моё — оно пылает, оно поёт Словно ракета лечу к небесам Мы закрываем глаза Ведь я с тобой непобедим Мне необходим огонь любви твоей Я становлюсь сильней Ты мой бастион, ты мой легион Ты словно рёв победы, что взрывает стадион Риндо чувствует, как одежда исчезает с тела, а старший брат продолжает петь, и слова песни проникают глубоко под кожу, оседают острой крошкой в сердце, что бьётся с невероятной скоростью. Так красиво никто не сможет признаться в любви, но Ран — великолепное исключение из правил, и младшего Хайтани мгновенно пробирает до самых костей. Кто коснётся меня, когда пылаю Остановит меня, испепеляя И я с тобой непобедим И я с тобою непобедим И я с тобою непобедим Я не отступлюсь. Трудно, ну и пусть Мне нет пути назад Это наша жизнь: снова вверх, то вниз Её не предсказать Хей, хей, хей, каждый прожитый день Мне говорят, что я устал. Они идут, ты проиграл Хей, хей, хей, но с каждым днём я сильней Не отступай, не сожалей. Кто теперь жертва? Смена ролей! Словно ракета лечу к небесам Мы закрываем глаза Ведь я с тобой непобедим Мне необходим огонь любви твоей Я становлюсь сильней Ты мой бастион, ты мой легион Ты словно рёв победы, что взрывает стадион Кто коснётся меня, когда пылаю Остановит меня, испепеляя И я с тобой непобедим И я с тобою непобедим И я с тобою непобедим Ран обхватывает ладонями лицо Риндо, теперь не скрытое ничем, и смотрит в любимые аметистовые глаза, что влажно блестят от слёз, скопившихся в уголках. Старший нежно касается губами век младшего брата, что прикрывает глаза и наслаждается этой лаской. — Теперь ты знаешь, малыш, как сильно я люблю тебя, — Хайтани касается опухших губ и утягивает Риндо в очередной поцелуй: чувственный, страстный, наполненный невыносимой нежностью, от которой можно запросто рассыпаться на тысячу осколков. Ран целует медленно, хотя самого колотит от возбуждения, особенно, если учесть, что на младшем брате остались только боксеры. Его самый красивый мальчик. — Невыносимо без тебя. — Мне тоже, — Риндо касается губами пальцев старшего и ласкает их, глядя в темнеющие фиолетовые омуты. — Я люблю тебя. — Я хочу отдать тебе всю свою нежность, но не сегодня, — горячая ладонь обжигает касанием к спине и движется дальше, обхватывая упругую ягодицу. — Будет грязно и с оттягом, согласен? — Да, — их желание помноженное на обоюдный голод, не оставляет место нежности и плавности. Риндо снимает с брата рубашку и оглаживает широкие плечи, а на выпирающих косточках ключиц оставляет жадный поцелуй, пьянее от вкуса кожи Рана. — Сделай меня своим. — Какая у меня жадная детка, оказывается, — Хайтани-старший улыбается, и от этой улыбки запросто могут сгореть целые миры, умирая в дьявольском обаянии Рана. — Мне нравится, но знаешь, сейчас я хочу, чтобы ты обласкал меня. Риндо ухмыляется, смотря в светящиеся страстью фиолетовые глаза; они гипнотизирует его и лишают любой воли к сопротивлению. Младший Хайтани расправляется с рубашкой старшего брата и опускается перед ним на колени. От тяжелого вздоха Рана по спине ползут мурашки, и Риндо облизывает пересохшие губы, чувствуя жгучее нетерпение, что хлыстом проходится по нервным окончаниям. Старший сам расстёгивает ремень на джинсах, пока горячие губы брата оставляют поцелуи на его животе. — Без рук сможешь? — лукаво интересуется Ран, а затем обходит Риндо и заводит руки ему за спину, перетягивая своим рёмнем. — Всегда хотел тебя связать. — Какой ты жадный собственник, — игривый тон голоса сменяется томным стоном, когда старший Хайтани оставляет болезненный поцелуй-засос у основания шеи брата, а его ладони оглаживают мускулистый живот и накрывают пах, лаская твёрдый горячий член. — Ты уже мой, — хриплый шёпот обжигает ушную раковину, и Риндо откидывает голову в сторону, сходя с ума от такого старшего Хайтани. — И твоя тугая дырка будет обслуживать только мой член, детка. Ран встаёт перед братом, так что его пах оказывается напротив лица младшего, и нежно обхватывает его за подбородок и проводит большим пальцем по нижней губе — красной и опухшей от бесконечных поцелуев. Вид почти обнажённого Хайтани-младшего доводит до помутнения, и старший чувствует, как внутри него растут ревность и жадность: Риндо только его. — Попроси меня, — у младшего мурашки проходят по спине, а низ живота наливается огнём. Член болит от прилившей крови и неприятно трётся о ткань белья, а вид Рана — порочный и сексуальный — сводит с ума. — Я хочу отсосать тебе, аники, — хитрая улыбка, что касается любимых губ, доводит старшего до исступления, и он стягивает с узких бёдер джинсы и белье. А стоит Риндо инстинктивно облизнуться, глядя на большой и толстый член, истекающий смазкой, у Рана отключается способность мыслить ясно. — Пожалуйста, дай мне его! Старший хватает брата за волосы на затылке и заставляет запрокинуть голову назад, так что его рот приоткрывается. Ран обхватывает член и мягко постукивает головкой о губы Риндо, наслаждаясь выражением абсолютной похоти на любимом лице. — Ты выглядишь, как блядь, — вот только Хайтани-старший сам готов бросить это всё и отсосать младшему брату, позволяя иметь свою глотку. — Моя личная и любимая. Риндо высовывает язык и проводит длинный след от основания до головки, обхватывая ту губами. Он дразнит брата и продолжает смотреть ему в глаза, пока ласкает чувствительную горячую плоть, что, кажется, увеличивается в размере ещё больше. Взгляд Рана — безумный и голодный — заставляет низ живота гореть от возбуждения, и младший продолжает облизывать член старшего брата. Он плотно обхватывает его губами и берёт в рот, сжимая щеками, чтобы создать большую площадь соприкосновения, а затем начинает двигать головой. Хайтани-старший громко стонет, не пытаясь сдержать себя, потому что ему слишком хорошо. Будто Ран умер и попал в рай, где есть только он и Риндо. Губы и язык младшего Хайтани творят что-то невероятное, жадно лаская член старшего. Громкие пошлые звуки только усиливают наслаждение, разлитое в пространстве, точно крепкий алкоголь. Гибкий язык обводит выпуклые вены и ласкает отверстие на чувствительной головке, а губы всё дальше смыкаются на твёрдом стволе, и Ран не может сдержать себя, засаживая глубже в обожаемую глотку. — Невероятно хорошо сосёшь, — Ран максимально прижимает голову брата к своему паху, заставляя взять на всю длину. Ему нравится вид хрустальных слёз в уголках аметистовых глаз, и то как Риндо сначала давится его членом, а затем покорно принимает глубже. — Любимая детка. Хватает пары глубоких толчков внутрь горячего влажного рта, и Хайтани изливается, а младший проглатывает всё до последней капли и довольно облизывается, но не успевает прийти в себя: Ран обрушивается на опухшие губы жадным страстным поцелуем, проникая языком глубоко в рот Риндо. Старший тянет брата ближе к себе и, не переставая целовать, укладывает на широкую постель, устраиваясь меж смуглых бёдер. — Я затрахаю тебя, — обещает Ран и стаскивает с брата бельё, а после оголяется сам и снова прижимается к младшему. Риндо громко стонет, когда чувствует член старшего Хайтани, прижатый к его собственному. — Сделаю твою узкую дырку растраханной и хлюпающей от моей спермы. — Вылижешь меня прежде, — нагло ухмыляется Риндо, глядя в глаза Рана, что горят дьявольскими кострами на бледном лице. Младший купается в этой кипящей страсти, что бесконтрольно выливается из старшего брата. От его фразочек — грязных и непристойных — возбуждение только крепчает. — А потом затрахаешь. — Меня от ревности разносит, стоит только подумать, что ты давал кому-то до меня, — злобно шипит старший и рывком переворачивает Риндо на живот, заставляя встать на четвереньки и оттопырить кверху свой упругий сочный зад. Ран кладёт ладони на ягодицы и разводит их, сглатывая слюну. Вид тугого мышечного колечка лишает разума: так и хочется засадить по самые яйца и трахать несколько дней к ряду. — Вот не поверишь, — доносится веселый голос Риндо, что совсем не чувствует стеснения, хотя он стоит абсолютно раскрытый и беззащитный перед старшим братом. — Свою дырку берёг для тебя, чтобы ты её разъебал своим членом. — Я же сейчас тебе вставлю на сухую, если дразнить не прекратишь, — но за грудной клеткой теплеет. Значит, ждал малыш, когда Ран возьмёт его — всего и без остатка. — Значит, это только моя попка? — Даже обидно, что ты мог сомневаться, — Риндо хмыкает, но тут же стонет, чувствуя поцелуи на пояснице и как ласковые руки гладят его бёдра. Горячее дыхание опаляет ягодицы, а затем сфинктера касается влажный язык и обводит по кругу, обильно смачивая слюной. — Блять… Рану сносит голову от ощущения тугих гладких стенок, что сжимают его язык, стоит ему протолкнуться внутрь младшего брата. Хайтани-старший ласкает раскрасневшийся анус: лижет, посасывает, проникает внутрь, а младший брат выгибается и стонет под ним. Ощущение шёлкового жара внутри не идёт ни в какое сравнение со всем, что было раньше, ведь это — Риндо. Его вкус разносится по рецепторам, и Ран понимает, что становится зависимым от этого. Он добавляет к языку пальцы, чтобы осторожно растянуть тугой проход под свой член. — Какой же ты жадный, — шёпот раздается над ухом, когда старший накрывает Риндо собой, продолжая медленно двигать пальцами внутри задницы младшего брата. — Того и гляди пальцы мне оторвёшь. — Да-а? — выдыхает младший Хайтани, потому что неугомонный Ран второй рукой принимается ласкать его член, размазывая предэякулят по головке. — Не боишься свой болт в меня пихать? Хайтани-старший улыбается и проводит языком влажный след по выгнутой спине, возвращаясь к ягодицам и осыпая их лёгкими укусами и поцелуями. — Я засажу его в тебя целиком, детка, — от жарких обещаний перед глазами всё мутнеет, и Риндо снова стонет, чувствуя, как гибкий язык вылизывает его, доставляя массу наслаждения. — Попробуем? — Да, — младший ощущает некий дискомфорт, когда на сфинктер льётся что-то холодное, а по спальне плывёт нежный аромат кокосовой смазки. Ран ухмыляется и приподнимает голову Риндо за подбородок, чтобы ты тот смог увидеть их двоих: потных от удовольствия в отражении большого зеркала перед кроватью. — Хочу, чтобы ты видел это, — старший укладывает брата на бок и кладёт длинную ногу на своё плечо, касаясь щиколотки губами. Ран нежно проводит членом меж ягодиц, но продолжает смотреть в пьяные от удовольствия глаза Риндо. — В зеркало, детка, чтобы ты мог запомнить навсегда, кто тебя трахает. Младший откидывается на спину и поворачивает голову набок, смотря в отражении. Он видит, как Ран приставляет свой член к его сфинктеру и мягко толкается, а Риндо стонет, потому что растянутые мышцы послушно впускают в себя горячую плоть. Ощущение распирания и дискомфорта сменяются горячей волной наслаждения, когда старший достигает заветной точки и ударяет по ней, а по телу младшего брата разносится терпкое удовольствие, точно наркотик, на который подсаживаешься сразу и крепко. — Обалденный вид, — шепчет Ран, наблюдая за тем, как жадное нутро брата буквально затягивает в себя его член и сжимает тугими горячими стенками. — Совсем не хочешь меня отпускать. — Нет, я хочу, чтобы ты трахнул меня, Ран, — дерзкая улыбка на любимых губах, как афродизиак, и старший Хайтани срывается, резко ударяя бёдрами по ягодицам Риндо. Парень под ним стонет и выгибается, чувствуя, как наслаждение затапливает его с каждым новым толчком. — Да-ааа, так хорошо, аники! Внутри младшего брата невероятно хорошо, и старший не может остановиться, продолжая вколачиваться в любимое тело, что принимает его слишком идеально и правильно. Горячие стенки жадно обхватывают член Рана, и с каждой новой фрикцией отпускают всё неохотнее, а Риндо сдавленно стонет и подмахивает бёдрами навстречу, сам насаживаясь глубже. Хайтани-старший не может себя контролировать, потому что ему хочется ещё больше и яростнее. Он отпускает ногу Риндо и укладывается на него сверху, находя влажные губы и целуя. Беря брата и снизу, и сверху. Как и должно быть изначально. Они двигаются навстречу друг другу, как яркие кометы, вокруг которых расплёскивается наслаждение подобно густому туману — не видно ничего, кроме совокупляющихся тел. Толчки Рана глубокие и частые, и Риндо теряется в удовольствии, чувствуя, как его член трётся об их животы, давая дополнительную стимуляцию. Язык брата хозяйничает во рту, больше трахая, чем целуя, но младший знает, что Рану нужно это чувство — Риндо принадлежит ему одному. — Я люблю тебя, — шепчет старший и усмехается, чувствуя горячую сперму на своём животе. — Моя детка такая чувствительная. Риндо стонет, утопая в оргазме, как в тёплой воде, что омывает всё тело. Парень касается губами влажного виска Рана и убирает назад длинные волосы, чтобы они не мешались брату. Хайтани-младший жадно вдыхает запах Рана и чувствует, как тот продолжает яростно вбиваться в него. — Мне нравится, как твой член трахает меня, — на выдохе произносит Риндо, а Хайтани-старший рычит и кусает его за шею, изливаясь в жаркую глубину. — Я тоже люблю тебя. На этом их первая ночь не заканчивается, и братья продолжают любить друг друга до самого утра, изливая в диких животных движениях всё то, о чём молчали раньше. Когда Риндо с трудом открывает глаза, то даже не может пошевелиться — и не только потому, что Ран обвивается вокруг него руками и ногами, присваивая себе даже во сне. Всё тело ломит, а поясница будто отваливается, но младший всё равно безумно счастлив и доволен. — Поспи ещё, детка, — тихо шепчет старший брат и оставляет ласковый поцелуй на смуглом плече. — Ты устал. — И кто тому виной? — с улыбкой интересуется Риндо и переплетает их пальцы, лежащие на его животе. — Твой парень, — доносится сонный голос Рана. — Он же твой любимый брат, а теперь заткнись и спи, иначе снова выебу. — Дрожу от страха, — но вместо того, чтобы действительно лечь и успокоиться, младший Хайтани елозит задницей по члену старшего брата, и тот открывает глаза, наполненные голодом и желанием. — Тебе анальный пиздец. Песня группы Feel invisible, выпущенная через два месяца, держалась на первом месте в чартах двадцать недель подряд, а любовь двух братьев была вечной.Часть 1
23 мая 2024 г. в 16:53
Примечания:
Ран в начале фф исполняет песню группы Black Veil Brides — The Legacy
Песня, написанная для Риндо, Radio Tapok — feel invincible
Рана заводят крики толпы фанатов, что стоят перед сценой. Они похожи на бушующее море, и Хайтани готов вечность любоваться тем, как все эти люди волнуются и трепещут, пока перед ними — кипучим сгустком энергии — находятся его кумиры. Хайтани улыбается, а из толпы доносятся безумные вскрики, будто он не просто певец, а какое-то божество.
Солист самой популярной глэм-рок группы ставит одну ногу на усилитель звука и наклоняется вперёд, кожей ощущая бешеную энергетику зала, что приветствует их квинтет, состоящий из самых горячих парней на свете. Хайтани усмехается и поворачивает голову вправо, смотря на младшего брата. На Риндо надеты чёрные рваные джинсы с множеством металических заклёпок и высокие грубые сапоги; глаза подведены чёрным, а на скуле оставлен отпечаток алых губ, и только участники группы знают, что это след ранова рта.
Младший Хайтани лениво перебирает струны электро-гитары, будто любимую девушку ласкает, и у Рана мгновенно встаёт. В этом мире нет ничего более возбуждающего, чем музыка и его младший брат, но поскольку ко второму у Хайтани-старшего доступа нет, он наслаждается музыкой.
Группу они организовали около пяти лет назад, а затем запись их песни случайным образом попала в руки одного из продюсеров популярного лейбла, и с тех пор композиции «Valley of Ashes» звучат из каждого утюга. За одну ночь неизвестные никому парни просыпаются мировыми звёздами, и их популярность только растёт с каждым днём.
Сейчас группа катается по свету со своим вторым мировым туром, и на этот раз «Valley of Ashes» даёт концерт в Милане.
— Вы ждали нас? — Ран готов взорваться от эйфории, охватывающей его тело, когда фанаты отвечают ему громогласным криком. Хайтани улыбается и поправляет закатанный рукав чёрной шёлковой рубашки, что распахнута на груди и демонстрирует крупную вязь большой татуировки с левой стороны тела Рана. Солист «Valley of Ashes» подходит к брату и обнимает за плечо, а фанатки заходятся бешеным криком. — Тогда, начнём?
Раздаются первые ударные аккорды их драммера Какучё Хитто, а дальше этот ритм подхватывает бас-гитарист — Шион Мадараме, и вместе они дают всей композиции начало, что подхватывают соло-гитара и ритм-гитара. Ран остается около Риндо, притоптывая ногой в такт быстрой мелодии, а затем приходит его черёд.
— Racing faster, escape disaster, — у Хайтани-старшего голос нереальный, словно бархат, но вкупе со стилем исполнения становится ниже и пробирает до самых костей. — Partners in crime will leave their mark, We make our own way.
Солист перемещается по сцене и взаимодействует с толпой, продолжая петь и наслаждаться происходящим. Ран слишком долго ждал этого, но всё же переодически взгляд цепляется за младшего брата, который как раз сейчас должен исполнять своё соло, и старший замирает, как в первый раз, следя за тем, как пальцы Риндо движутся по грифу и струнам, создавая нереально динамичную и красивую мелодию, а зал рукоплещет ему. Они поклоняются Хайтани-младшему, и Ран сам готов опуститься перед ним на колени, чтобы по-настоящему показать истинную силу своих чувств.
Для их преданной фан-базы давно не является секретом, что драммер и ритм-гитарист встречаются, а у басиста есть девушка, но личная жизнь братьев Хайтани — главных любимчиков группы — остается загадкой. А Ран пока не готов раскрыть свою «страшную» тайну, потому что тогда рискует потерять не только группу, но и обожаемого младшего брата, в которого старший Хайтани влюблён уже лет шесть как.
За этот концерт Ран успевает ни единожды прикоснуться к обнажённой спине брата, но это лишь разогревает толпу, и солист улыбается, чувствуя, как возбуждение растёт в нём вместе с азартом: как капли искристого шампанского, оседающего на коже. Хайтани нравится происходящее, и под конец их выступления он чувствует себя так, будто вот-вот кончит. Жаль только, что не в любимую задницу, обтянутую чёрными джинсами.
— Парни, вы отлично отыграли, — Кенаи, их менеджер, сияет будто начищенный пятак. — Давайте-ка быстро в гримёрку, освежитесь и бегом в автобус, нас ждёт ещё вечеринка, а завтра едем дальше.
В просторной комнате, что была предоставлена музыкантам, как их островок спокойствия, царит полнейший хаос из вещей, косметики и многочисленных баночек с энергетиками. Гитаристы осторожно укладывают свои инструменты в чехлы и, как подкошенные падают на диваны. Риндо без зазрения совести облюбовывает колени старшего брата и вытягивает ноги вперёд, блаженно простонав.
— Горло не сорвал? — спрашивает соло-гитарист и открывает глаза, чтобы взглянуть на Рана, приложившегося к бутылке с тёплой водой.
— Нет, порядок, — отвечает Хайтани-старший и старается не шевелиться, чтобы младший не ощутил его стояк. — Уроки вокала дают о себе знать.
Ран умело переходить от скрима к гроулу, а это колоссальные нагрузки для связок, так что старший Хайтани в какой-то момент решает взять себе репетитора по вокалу, чтобы совсем не лишиться голоса из-за травмирующего использования мышц.
— Мне снова чьи-то трусы прилетели на колени, — Какучё кладёт на лицо холодное полотенце, а свободной рукой поглаживает Изану — их ритм-гитариста — по груди. Курокава вольготно устраивается на своём парне и жадно пьёт воду. — Ран, завязывай уворачиваться. Тебе же летят.
— С чего это?
— О твоей личной жизни ничего неизвестно, вот тебя и приманивают, — разноцветные глаза, показавшиеся из-за влажной ткани, лукаво блестят. Один только Хитто знает об истинных чувствах Рана. — А я парень занятой.
— Так может это мне летело! — возмущается Шион, но слишком вяло. Он уже строчит очередное сообщение своей девушке, что на этот раз не смогла найти время, чтобы поехать с ними в тур.
— Тогда у бросавшей их девицы косоглазие.
— А может парень кидал? — лениво говорит Риндо, что почти проваливается в дрёму: на коленях брата слишком удобно и хорошо.
На секунду повисает тишина, а затем Хитто как-то странно крякает и начинает смеяться.
— Знаешь, если это кидал парень, то я хотел бы у него спросить, где купить такие же милые розовые стринги с сердечками.
— Для Изаны? — деловито интересуется Ран и запускает пальцы в светлые волосы брата. Риндо почти мурчит от удовольствия, ощущая мягкие неторопливые поглаживания.
— Вы охуели, — произносит Курокава, закашлявшись, когда слышит смех друзей. — Я не буду такое носить!
Хайтани-старший осторожно кидает взгляд на смуглую грудь младшего брата, блестевшую от пота. Риндо пребывает в великолепной форме, и Ран испытывает острое желание облизать каждую выпирающую мышцу, чтобы почувствовать вкус нежной кожи. Он и сам не знает, почему судьба так жестока к нему, ведь Хайтани может получить любую девушку, но его сердце тянется только к Риндо. И ведь младший брат особо не отдаёт предпочтение какому-то одному полу, для него главное другое. Не будь они братьями, Хайтани-старший уже давно попытал бы счастье и признался в своих чувствах, но кровное родство проводит жесткую черту.
Вот только Ран ещё не знает, какую бурю в его жизни приведёт сегодняшняя вечеринка. Сначала всё идёт совершенно обычно, но в какой-то момент Хайтани понимает, что к нему активно подбивает клинья какая-то девица в ультра-коротком платье тошнотного розового цвета. Ран осаживает наглую особу, но она не сдаётся и продолжает липнуть к солисту, то и дело норовя залезть узкими ладошками ему в джинсы.
— Слушай, куколка, завязывай с этой хернёй, — Хайтани стоит у стены и курит, лениво выпуская изо рта струйку дыма и переодически играясь кольцом от пирсинга в уголке губ. — Я не заинтересован.
Девица кокетливо дует губки и слегка наклоняется вперёд, так что внушительный бюст норовит вывалиться из лифа платья. Однако взгляд Рана остается таким же холодным, будто далёкий космос. Хайтани вообще сейчас находится мысленно не здесь, а рядом с младший братом, которого оставил в окружении чертовых хищников.
— Да ладно тебе недотрогу строить, — девушка змеёй подбирается ближе и кладёт ладонь на ширинку Рана, начиная поглаживать. — Я доставлю тебе много удовольствия. Это будет лучшая ночь в твоей жизни.
«Сильно сомневаюсь, учитывая, что ты ни капли не мой брат», — думает парень.
— Руки убери, я шлюх не трахаю, — горькая обида, точно пряные капли абсента, появившаяся в карих глаз, почему-то доставляет наслаждение. — Думаешь, раз ты дочка богатенького папочки, то тебе всё позволено?
Она отшатывается от него, как от огня. Ран продолжает лениво курить, выпуская струйки дыма вверх и разнося вокруг себя стойкий вишневый запах. Парень скалится, когда замечает прозрачный хрусталь слёз в глазах девицы.
— На актрису учишься? Шикарно выходит.
— Ты ещё пожалеешь об этом, ублюдок! — яростно выкрикивает девушка, что с самого детства не приучена к отказам. Рана Хайтани она хотела с тех самых пор, как впервые увидела на телеэкране, и, когда узнала, что любимая группа приезжает в Милан, решила во что бы то ни стало, заполучить в свою постель рок-звезду.
— Я пожалел бы, если бы провёл с тобой ещё хоть секунду, — Ран давит окурок тяжелым каблуком ботинок и возвращается в зал, не догадываясь, что девушка действительно принесёт в его жизнь массу проблем, и начнутся они сразу же, как группа возвратится обратно в Японию.