-X-
Было уже далеко за полночь, и в комнате было темно, когда Гарри улегся в постель, прислонившись головой к обнаженной груди Тома. Том уже спал, или, по крайней мере, был близок к этому, его дыхание было медленным и ровным. Его сердце билось спокойно, и это успокаивало Гарри. Гарри думал о том, что Том сказал ему ранее, что он игнорирует проблемы. Его беспокоило, что, возможно, именно так он поступает с крестражами. Он по-прежнему часто читал об этих мрачных творениях, но никогда не сидел и не размышлял о том, как он собирается создать такой крестраж для себя, как, очевидно, хотел Том… Он не был готов к созданию крестража, и ему хотелось, чтобы Том это понял. Гарри знал, что Тому не хватает моральных чувств, чтобы относиться к таким вещам, как убийство людей, так же, как Гарри: с большой осторожностью и после долгих дебатов, прежде чем об этом можно было даже вообще… подумать. Гарри смутно догадывался, что в данном случае они с Томом просто находятся на двух противоположных сторонах спектра. Он подумал, как успокаивает его пульсирующее сердце Тома, не могли бы они встретиться в центре всего этого, чтобы помочь друг другу справиться с тем, что Гарри ненавидит убийство, а Том его любит. Гарри размышлял о том, как это сделать, возможно, даже к завтрашнему дню, пока его глаза закрывались от усталости. Он был почти готов заснуть, как и Том… Как вдруг он услышал, что кто-то стучит в его парадную дверь. Несмотря на усталость, Гарри был уверен, что сначала ему почудился этот звук, и не стал открывать глаза. Но звук продолжился, и он был вынужден прийти в себя. Он не мог представить, кто может искать его в такой час, к тому же когда здесь Том. Когда стук в дверь не стих, Гарри встал с кровати и начал быстро одеваться. Он услышал, как Том глубоко вздохнул; который, возможно, вот-вот проснется от резкой перемены температуры из-за того, что Гарри покинул его… но Том продолжил спать. Гарри вышел из комнаты и направился по коридору, а затем по лестнице, чтобы добраться до входной двери. Тот, кто ждал снаружи, уже перестал стучать, и Гарри открыл дверь, оглядываясь по сторонам в поисках того, кто разбудил его в такой час. На крыльце стоял Квентин. «Что тебе нужно?» коротко спросил Гарри, потирая лицо рукой. «Мне нужна твоя помощь, всего на минуту», — сказал Квентин. «У нас с остальными кое-какие проблемы, и я думаю, будет лучше, если ты поможешь с этим разобраться». «Это не моя проблема», — заявил Гарри. «Видишь ли, я уже просил Тома о помощи, и он посоветовал мне обратиться к тебе», — пояснил Квентин. Гарри уже собирался повестись на это в своем усталом состоянии, но тут вспомнил, что Том с радостью ждет его в спальне. Гарри уставился на Квентина, стараясь не выдать ни малейшего замешательства. «Это Том тебе сказал?» «Да, — солгал Квентин. Гарри пытался смотреть на него достаточно долго, чтобы прочитать его мысли, но Квентин избегал зрительного контакта, когда замечал, что Гарри задерживает взгляд. Квентин хотел, чтобы Гарри поверил, что Том приказал ему пойти и разобраться с проблемой, возникшей у других Пожирателей смерти… И чем больше Гарри думал об этом, тем лучше ему казалось, что он принимает ложь Квентина, чтобы понять, к чему он пытается принудить Гарри. «Хорошо, — сказал Гарри, — я буду через минуту». «О, но, видишь ли, ты мне действительно нужен немедленно…» Гарри закрыл за старшим Пожирателем смерти дверь и стал подниматься по лестнице. Когда он снова вошел в свою комнату, то увидел, что Том все еще крепко спит. Он подумывал разбудить Тома, чтобы рассказать ему, кто стоит за дверью и что он, Гарри, планирует сделать, чтобы узнать, что задумал Квентин. Но Гарри знал, что Том никогда не позволит ему осуществить этот план… и Гарри вспомнил, как Том беспокоился о Квентине и утверждал, что Гарри слеп к проблемам. Гарри не раздражался на Тома за его слова… но он хотел доказать самому себе, что Квентин не такой уж и коварный, как Том, верящий своей паранойе. Если главным недостатком Гарри была неспособность видеть и принимать проблемы, то главным недостатком Тома должна была стать его бесконечная паранойя. Гарри захотелось хоть как-то насолить Тому, и он тихонько прошел через комнату, чтобы взять свою палочку с прикроватной тумбочки. Взяв палочку в руки, он повернулся, чтобы выйти из комнаты, волшебным образом погасив свет и положив палочку в рукав, чтобы она была под рукой. Он спустился по лестнице и направился к входной двери. Квентин прислонился к фасаду дома, когда Гарри вышел на улицу и закрыл за собой дверь. «Ты готов?» спросил Квентин. «Сюда…» «Который час?» спросил Гарри. «Уже за полночь», — ответил Квентин. «Почему остальные до сих пор не спят?» «Мы часто засиживаемся допоздна… Особенно когда кто-то начинает спорить». После этого они молчали, идя дальше. Квентин решительно отводил глаза от Гарри, но Гарри больше не пытался читать его мысли. Они направлялись прямо к одному из зданий, где спали Пожиратели смерти. Гарри уже не чувствовал усталости, вдыхая ночной холодный воздух и гадая, что же Квентин задумал. Когда они добрались до места назначения, в длинном здании царила тишина. Квентин направился внутрь, и Гарри последовал за ним. Коридор за входной дверью был тускло освещен, и Квентин повел Гарри к комнате в дальнем конце коридора. «Кажется, здесь ужасно тихо для спора», — тихо заметил Гарри, позволяя кончику своей палочки скользнуть по рукаву и упереться в ладонь. «Они здесь», — заявил Квентин, открывая перед Гарри дверь. Гарри посмотрел на комнату, в которой находился Квентин, и начал входить в неё. Она была плохо освещена и очень длинная — именно здесь Пожиратели смерти обычно сидели вместе за едой. Это было почти как миниатюрный Большой зал, но с высокими окнами только на одной стороне комнаты и с простым балочным потолком. Как только Гарри услышал, как закрылась дверь, он услышал и щелчок замка. Он быстро повернулся к Квентину лицом. «Зачем ты привел меня сюда, Пиритс?» спросил Гарри, внезапно раздражаясь. «Сейчас, наверное, уже два часа ночи, и я знаю, что с остальными проблем нет». «Конечно, нет», — насмехался Квентин, глядя на Гарри. Наблюдая за Квентином, Гарри позволил своей палочке надежнее спрятаться в руке под плащом. «Остальные все спят, что неудивительно для такого раннего утра». «Зачем ты привел меня сюда?» повторил Гарри, не удовлетворенный отсутствием ответа Квентина. «Я давно собирался привести тебя сюда, Джонатан — или как там тебя зовут, — сказал Квентин. «Скоро я узнаю, как тебя зовут на самом деле… Я узнаю все секреты, которые ты от меня скрываешь». «И как, по-твоему, ты это сделаешь?» поинтересовался Гарри. «Не иначе как силой, я думаю». «Так ты думаешь, что сможешь со мной сразиться?» Гарри рассмеялся. «Меня научили хорошо сражаться, — заявил Квентин. «Ты не знаешь ничего такого, чего бы я не узнал от Тома», — ответил Гарри. Ухмылка Квентина стала еще шире. «Том — не единственный человек, который научил меня великой Темной магии… Думаю, ты, как никто другой, сможешь догадаться, кто может быть моим вторым настоящим учителем». Гарри старался не показывать своего внезапного беспокойства. Он не осмеливался предположить, у кого Квентин мог научиться Тёмным искусствам; кто был более «истинным» его лидером, чем Том. Гарри крепко сжимал в руке свою палочку, ожидая, когда Квентин сформулирует ответ с помощью своих надоедливо улыбающихся губ. «Не можешь придумать, кто бы это мог быть?» — усмехнулся Пожиратель смерти. «Что ж, я уверен, что люди Гриндевальда развяжут тебе язык». Квентин потянулся за своей палочкой, и реакция Гарри была мгновенной. «Экспеллиармус!» закричал Гарри. Палочка Квентина взлетела в воздух, прежде чем он успел поднять её как следует, а сам Квентин с силой ударился о дверь позади себя. Гарри держал палочку направленной на Пожирателя смерти, даже когда тот лежал на полу, ощупывая свою кровоточащую голову. Квентин поднял голову и пристально посмотрел на Гарри. Гарри уже собирался снова поднять палочку, чтобы вырубить Квентина, как вдруг почувствовал, что кто-то схватил его за запястье. Квентин лежал на полу перед ним, и Гарри не имел ни малейшего представления о том, кто мог его схватить. Он огляделся по сторонам, думая в последней надежде, что это просто Том или даже один из Пожирателей смерти, но ошибся. Волшебник, которого он не узнал, ростом выше него, со шрамами, пересекающими его неприятное лицо, крепко держал его за запястье и пристально смотрел на него. Пока Гарри пытался преодолеть шок от встречи с новым лицом, он понял, что из двери, расположенной сзади, в комнату вошли еще несколько незнакомых людей. Гарри почувствовал, как его сердце заколотилось, и в шоке уставился на волшебников, направивших на него свои палочки. За те несколько секунд, что ему потребовались на то, чтобы в ужасе подумать, что же теперь делать, он понял лишь одно: без боя он не уйдет. Поскольку волшебник со шрамом держал правую руку поднятой, Гарри успел лишь выпустить палочку и схватить ее левой рукой, прежде чем она упала бы на пол. Волшебник, сжимавший его запястье, никак не ожидал такого поворота событий и даже не собирался нападать на Гарри, когда Гарри метнул в него заклинание, попав прямо в лицо. Волшебник застонал, схватился за голову и выронил палочку, отходя от Гарри, совершенно слепой и растерянный. Гарри направил палочку на ближайшую фигуру и произнёс заклинание достаточно быстро, чтобы жертва врезалась в двух других волшебников. Снова подняв палочку, он вырубил еще двух волшебников, сшибив их вместе. Струи красного, синего, жёлтого и фиолетового цветов вырывались из палочки Гарри, когда он пытался отбиться от уже насторожившихся и атакующих волшебников, стоящих перед ним, но ещё до окончания боя он понял, что проиграет. Однако заклинание, которое наконец поразило его, исходило не от кого-то из незнакомых ему людей. Квентин успел подхватить свою палочку позади Гарри и без колебаний использовал ее. «Ступефай!» воскликнул Квентин. Гарри парализовало тяжестью заклинания, и он услышал, как его палочка грохнулась на пол, почувствовав, как в него ударили ещё десять заклинаний, прежде чем он окончательно потерял сознание и погрузился в кромешную тьму, чтобы последователи Гриндевальда смогли схватить его раз и навсегда. Квентин, как и многие другие, победил его.-X-
Гарри медленно открыл глаза. Его тело болело, а сам он лежал на холодном каменном полу. Гарри не сразу разобрал, что перед ним, не только потому, что никогда не был здесь раньше, но и потому, что комната, в которой он лежал, была довольно тускло освещена. Стены были темными, и только один или два факела проливали свет на сцену. Между большими камнями, составлявшими стены вокруг Гарри, были щели, и одним из первых, что Гарри вспомнил, увидев в этих щелях, была очень большая и очень злая крыса. Гарри сел, отталкивая крысу, которая проворно сползла по стене и скрылась в норе в углу комнаты. Поднявшись, Гарри обнаружил, что вокруг его запястий прикручены цепи, заставляющие его оставаться на месте. Это отвлекло Гарри от шока, вызванного появлением крысы, и он еще немного осмотрел комнату, но не увидел ничего, кроме двери, несомненно запертой, на стене справа, которая ранее была вне поля зрения. Здесь даже не было окон, так что Гарри не имел ни малейшего представления о том, который сейчас час. Он сидел неподвижно; пытаясь расслышать, что происходит за пределами комнаты, в которой он находился. Примерно через минуту Гарри услышал, как вдалеке кто-то кричит. Он старался не прислушиваться, чувствуя, как учащается сердцебиение, но игнорировать это было невозможно. Крик раздавался почти постоянно, его невозможно было игнорировать, даже когда Гарри пытался заглушить его мыслями. Гарри едва ли осмеливался поверить в то, что он сидит в подземелье, принадлежащем не кому иному, как последователям Гриндевальда. Ему казалось, что это очень яркий кошмар, когда он смотрел на грязный пол, уверенный, что на некоторых его участках видна кровь. Это должно быть ошибкой, несмешной шуткой… Том был прав во всём… Гарри больше не видел пола, глядя на него. Квентин прикидывал, как схватить Гарри и как проникнуть в земли Тома достаточно быстро, чтобы впустить туда последователей Гриндевальда. Гарри совершенно не понимал, как такое возможно… пока не вспомнил, что именно эти люди сломали значительную часть защитных чарМинистерства магии, когда Гарри учился в Хогвартсе. Добраться до не составило бы труда даже под защитой Тома… Гарри отчаянно надеялся, что они не добрались до Тома или даже до Пожирателей смерти. Но тут же он подумал, что его бы здесь не было, если бы Том начал сражаться. Они бы не победили Тома. Гарри медленно прислонился головой к стене позади себя. Он пытался доказать, что паранойя Тома — это большой недостаток, но в итоге лишь доказал, что Том был прав, считая Квентина угрозой. Гарри не обратил внимания на проблемы, на которые указывал Том, в то время как он пытался подвергнуть сомнению самый большой недостаток Тома… и Гарри должен был сказать, что это было довольно иронично, в общем и целом. Однако он не улыбался, размышляя над этой мыслью в холодном подземелье. Он знал, что был полным идиотом, попав в такую ситуацию. Ему следовало бы хоть немного поверить Тому на слово, но вместо этого он полностью пошел против него… Гарри вдруг услышал щелчок замков и повернулся лицом к двери. Когда она открылась и волшебники начали входить, Гарри встал, и сердце его забилось. У него не было ни палочки, ни обуви, заметил он, ступая на твёрдый пол. Что, по их мнению, он мог бы сделать, будь у него обувь, Гарри не знал, но в данный момент ему было все равно. Цепи на запястьях Гарри заставляли его оставаться на месте, хотя он и пытался отойти вглубь комнаты. Теперь перед Гарри стояли два волшебника свирепого вида, их палочки были направлены на него, а выражения лиц были очень недобрыми. Дверь в комнату захлопнулась. «Was weißt du über Grindelwald?» — прорычал один из волшебников, и его тёмные, бездушные глаза впились в Гарри. «Я… Я не понимаю, о чем вы говорите», — быстро заикнулся Гарри. «Sprichst du deutsch?» — спросил второй волшебник. Он выглядел несколько менее безжалостным, но тем не менее весьма нервирующим. Когда Гарри ничего не ответил, он спросил: «Вы англичанин?» «Да, — поспешно ответил Гарри. Два волшебника посмотрели друг на друга. «Вы не говорите по-немецки?» «Нет», — ответил Гарри, его сердце все еще билось очень быстро. Он стоял, почти упираясь в стену позади себя. Волшебники, казалось, готовы были не поверить ему, но не хотели поднимать эту тему… пока, во всяком случае. «Что ты знаешь о Гриндевальде?» — потребовал темноглазый волшебник. «Я ничего о нем не знаю», — заявил Гарри. «Я даже никогда не встречался с ним…» Гарри почувствовал резкую боль в боку, как будто большая невидимая игла медленно начала вонзаться в него возле основания правого ребра. Гарри задохнулся от шока, но заставил себя не вскрикнуть. Было очень неприятно, но он знал, что это, возможно, наименее болезненная вещь, которая случится с ним в ближайшее время. «Расскажи нам, что знаешь», — потребовал второй волшебник. «Это может стать только более… неприятным». «Я говорю правду!» воскликнул Гарри, совершенно искренне переживая из-за всего этого. «Я ничего не знаю о Гриндельвальде! Я знаю не больше, чем читаю в газетах, как и все остальные!» Но волшебников это, конечно, не убедило. Игла еще глубже вонзилась в бок Гарри, и Гарри крепко зажмурил глаза от боли, стиснув челюсти. «Как тебя зовут?» Гарри с ужасом открыл глаза, медленно осознавая, что не может назвать своего имени… «Как тебя зовут?» — повторил второй волшебник более настойчиво, позволяя игле глубже вонзиться в Гарри. С губ Гарри сорвался звук. «Ричард!» воскликнул Гарри. «Ричард Планкетт!» «Я знаю об этом», — сказал ему волшебник. Игла все глубже вонзалась в бок Гарри, и ему приходилось изо всех сил стараться не закричать. «Джонатан, — задыхался Гарри. «Меня зовут Джонатан Смит…» «Ложь!» — прошипел первый волшебник. Боль усиливалась по мере того, как игла все сильнее вонзалась во внутренности Гарри. Гарри почувствовал, что вот-вот вырвет. «Джонатан Грейнджер!» сказал Гарри, вспомнив первое пришедшее на ум имя. Боль снова усилилась, и Гарри потянулся к цепям на руках, не в силах молчать. «Я знаю, что Джонатан — это не твое имя. Скажи нам правду!» Боль снова усилилась, и Гарри показалось, что гигантская игла пронзает его насквозь. Голова кружилась, и он бесполезно надеялся, что после этого игла перестанет причинять боль. «Хорошо», — задыхался Гарри. «Меня зовут Драко… Драко Малфой…» Волшебники смотрели друг на друга, размышляя над этим. Похоже, они решили, что Гарри, возможно, говорит правду. Однако они еще не закончили задавать ему вопросы. Гарри почувствовал, как вторая игла начала прокалывать его левое лёгкое, и его охватил ужас, а также безжалостная агония. Его глаза и зубы были крепко стиснуты, пока движение не прекратилось. «Какое отношение вы имеете к Гриндельвальду?» Гарри дышал быстро и теперь напряжённо от полной безнадёжности. У него не было никаких связей с Гриндельвальдом… если не считать связей, о которых он солгал в угоду Тому. Его глаза оставались закрытыми, но голос был твёрдым. «Я никак не связан с Гриндельвальдом…» Ещё больше обвинений во лжи, ещё больше пыток… Гарри почувствовал, как гнев и отчаяние смешиваются с тревогой. Даже если бы он и знал что-то о Гриндевальде, он знал, что не расскажет об этом этим людям. Даже если бы у него было настоящее имя или реальное прошлое в этой эпохе, он не поддался бы их пыткам. Они всё равно не остановятся, если он расскажет правду. Они остановятся только тогда, когда его тело слишком устанет, чтобы быть живым, или когда они решат, что им нужно придумать другой способ добиться от него правды… Они продолжали задавать Гарри вопросы и протыкать его тело невидимыми иглами в течение, казалось, нескольких часов — и вполне возможно, что так оно и было. Единственное, что поддерживало Гарри, — это знание того, что Том наверняка уже ищет его, и когда он найдет Гарри, все люди здесь заплатят — включая Квентина. Последователи Гриндевальда избавили Гарри от ощущения уколов, но его внутренности всё ещё болели, когда он остался один в комнате, лежа на холодном каменном полу. Прошло совсем немного времени после первого визита последователей Гриндельвальда, когда Гарри то ли потерял сознание, то ли снова заснул от чистой агонии, не видя снов и вспоминая часы пыток…-X-
Гарри проснулся от резкого пинка. Этот злобный жест, как и многое другое, например ощущение каменного пола под ним, запах грязи и крови, говорили и напоминали Гарри о том, что он действительно лежит в подземелье, которым управляют последователи Гриндевальда, а не пробуждается от какого-то страшного сна, лишь обнаружив себя уютно лежащим в объятиях своего возлюбленного. Гарри открыл глаза, не зная, как долго он спал, и снова осмотрел подземелье без окон. Он увидел, что только один волшебник ждёт его пробуждения, и присмотрелся к лицу, чтобы понять, не тот ли это человек, что был раньше… Когда он узнал, кто это, он резко сел. Это был скорее шок, чем радость, ведь над ним стоял не Том, готовый увезти его из ужасного место. Том не стал бы пинать Гарри, и уж точно не стал бы направлять свою палочку на лицо Гарри, в его тёмно-карих, а не серых глазах горела чистая ненависть. Эмерик стал старше на несколько лет, и это было видно по его бледному, исхудавшему лицу, его глаза были более суровыми, чем Гарри когда-либо видел, а его каштановые волосы были уложены в гораздо больший беспорядок, чем Гарри когда-либо видел. «Эмерик?» с недоверием спросил Гарри. «Я так и знал, что это ты», — пробормотал Эмерик, раздраженно глядя на Гарри, на которого была направлена его палочка. «Я всегда знал, что ты как-то связан с Гриндельвальдом. Я знал, что у тебя должны быть связи с ним на более личном уровне…» Гарри встал, настороженно глядя в глаза Эмерику. Читая его мысли, Гарри понимал, что Эмерик не совсем сошел с ума… но никогда нельзя было быть уверенным. «Что ты здесь делаешь?» спросил Гарри, все еще очень смущенный. «Ты один из последователей Гриндельвальда?» «Конечно», — рявкнул Эмерик. Он холодно рассмеялся. «Мой двоюродный брат и дядя уже много лет связаны с делом Гриндевальда. Неужели ты никогда не воспринимал слова «моя семья заставила меня сотрудничать с Ежедневным пророком буквально?» «Я в это не верю», — сказал Гарри, всё ещё не желая считать Эмерика последователем Гриндельвальда. Эмерик снова рассмеялся и посмотрел на Гарри более пристально. «Ну, посмотри, где мы сейчас находимся!» Гарри был вынужден признать, что Эмерик прав, если только Гарри не сошел с ума и все это не было его воображением, в чем он сильно сомневался. Он предположил, что Эмерик оказался неожиданным и потому полезным шпионом, следящим за одной из самых известных британских газет в интересах Гриндельвальда… «Как ты здесь оказался?» «Я собирался задать тебе тот же вопрос», — пошутил Эмерик, нахмурившись. «По правде говоря, Ричард, я оказался здесь в основном из-за тебя, когда меня заставили уйти с работы, потому что ты хотел занять мою должность в отделе преступлений «Ежедневного пророка». Я понял, что ты должен быть против Гриндельвальда, как только покинул этот кабинет. У любого, кто не пытается восстановить справедливость, хватило бы мозгов понять, на кого я на самом деле работал и почему». «Тебя уволили с работы не потому, что я хотел занять твой пост», — пояснил Гарри, почему-то раздражаясь, — и я не пытаюсь каким-то образом восстановить справедливость в мире. То, что я выступаю против Гриндельвальда, не означает, что я не являюсь частью чего-то столь же могущественного — если не более». Эмерик уставился на Гарри, не веря его словам. «Что ты имеешь в виду?» Гарри почувствовал, что смотрит на Эмерика, улыбаясь лишь в ненависти. Его охватило чувство прилива сил, подпитанное гневом и досадой, поскольку он знал, как его следующие слова подействуют на его старого товарища по работе. «Ты ведь не имеешь ни малейшего представления о группе Темных искусств, к которой я принадлежу, не так ли?» Эмерик, казалось, почти не хотел отвечать на этот вопрос. «Я слышал кое-что об этом от того парня, Квентина… В его устах это звучит как пустяк, и я уверен, что так оно и есть». «Он даже не представляет, насколько сильна моя группа», — сказал Гарри, желая напугать и встревожить Эмерика. «Он никудышный последователь и с нами всего несколько месяцев. Он не понимает важности нашей работы с Темными искусствами, обучая всех тех, кто следует за нами, магии, которую вы едва ли сможете понять, в то время как мы тренируем драконов и…» «Драконов?» повторил Эмерик, откровенно удивленный. Гарри недобро усмехнулся. «Откуда у вас Драконы?» потребовал Эмерик. «Боюсь, я не могу тебе этого сказать». Эмерик смотрел на него более сурово и, казалось, испытывал искушение применить против Гарри магию, но он удержался. Его тон был полон любопытства, когда он заговорил. «Кто этот Том, о котором ты упомянул?» «Ты с ним знаком». «Когда?» поинтересовался Эмерик. «Когда он решил, что ему не нравится, что я тебе нравлюсь», — ответил Гарри. Эмерик уставился на Гарри, и наступила долгая пауза. Эмерик, казалось, не был уверен в том, что поверил услышанному, кровь отхлынула от его лица. Гарри читал мысли Эмерика, наблюдая за его борьбой. Эмерик хотел опровергнуть обвинения Гарри, но удержался от этого. Он также был близок к тому, чтобы спросить Гарри, откуда тот знает о его чувствах к нему, но в последнюю секунду передумал и задал другой вопрос. «Почему Тома это волновало?» «Потому что, — жестоко начал Гарри, следя за мыслями Эмерика, пока тот говорил, чтобы увидеть единственную боль, которую, как он знал, он мог причинить сейчас, — Том — мой парень». Впервые за все это время взгляд Эмерика полностью исчез, сменившись выражением удивления и страдания. Он обдумывал слова Гарри, его палочка по-прежнему была направлена на лицо Гарри, но, похоже, он не знал, что сказать. Выражение его лица говорило само за себя, как и его помутившийся разум. Гарри не успел опомниться, как сознание Эмерика внезапно пришло в ярость. Эмерик поднял палочку и крикнул: «Круцио!» Гарри не успел ничего сделать, кроме как потрясенно уставиться на него. Гарри упал на землю, ощущая знакомое чувство, будто его кости горят палящим огнём, а кожу давят и колют раскалённые ножи… Он не слышал собственных криков и не мог сформулировать ни одной мысли, пока проклятие не было снято, как казалось, несколько минут спустя. Когда боль прекратилась, Гарри поднял глаза на Эмерика, который смотрел на него с чистой враждебностью. «Том скоро найдет меня, — хриплым голосом пообещал Гарри Эмерику. «Он найдет меня и убьет вас всех за то, что вы заманили меня сюда! Он спасет меня из этого места, и никто из вас ничего не сможет сделать, чтобы остановить его!» Эмерик отступал от Гарри, слишком рассерженный, чтобы сказать хоть слово. Гарри начал смеяться, понимая, что его слова совершенно правдивы. Том может появиться в любой час, в любую минуту… Эмерик сказал что-то по-немецки, открыв дверь, но Гарри продолжил смеяться, даже когда за дверью появились новые последователи Гриндевальда. Они задавали ему новые вопросы, а сегодня применили другую пытку, которая буквально рассекла кожу Гарри, создавая иллюзию, что в его плоть при порезах просачиваются жгучие яды, но Гарри это уже не волновало. Когда спустя несколько часов они покинули Гарри, лежащего на каменном полу в окружении свежих пятен его собственной крови, Гарри с наслаждением ощутил, как хорошо снова оказаться наедине. Он думал о Томе и о том, что скоро он будет спасен из этого ада. Все люди, которые мучили Гарри, которые сводили его с ума болезненными воспоминаниями, теперь были практически мертвы. Гарри снова будет свободен, когда Том узнает, где он находится. Когда Гарри закрыл глаза от усталости и боли, ему показалось, что в любую минуту Том ворвется в дверь, чтобы вытащить его отсюда… Но когда Гарри снова проснулся, Тома по-прежнему не было. Гарри сказал себе, что, возможно, прошёл всего день с момента его отсутствия, но после ещё нескольких часов неумолимых пыток он был уверен, что прошло уже больше времени. Он не мог смириться с тем, что не знает, какое сейчас время суток, и не знает, как долго он здесь пробыл. После недели пребывания здесь Эмерик холодно сказал ему, что он, должно быть, неправильно оценил силу или привязанность Тома. Тогда Гарри лишь оскалился, но теперь, оставшись один, он глубоко задумался над этим. Гарри лежал на спине, уставившись на трещины, которые разбегались по усеянному пауками, выщербленному и поврежденному потолку. Он знал, что скоро к нему придут снова, чтобы задавать вопросы, на которые у него не будет ответов. Он знал, что ему снова придется страдать, но ему было интересно, насколько еще долго. Ему было интересно, сколько ещё таких пыток ему придётся вынести и сколько ещё сеансов ему осталось до того, как последователи Гриндевальда решат его убить. Но больше всего его интересовало, появится ли когда-нибудь Том. Гарри не мог представить, где находится Том. Он не знал, что Том делает все это время. С момента пленения Гарри прошло уже несколько дней. Гарри даже не знал, ночь сейчас или день, и спит ли Том в данный момент. Он задавался вопросом, не придумали ли люди Гриндельвальда эту тюрьму, чтобы свести его с ума, не зная ничего о внешнем мире, даже времени. Казалось, здесь все происходит так долго, и Гарри это очень не нравилось… Гарри недоумевал, что же, черт возьми, мог делать Том. Ему хотелось верить, что Том спасёт его и избавит от боли, но надежда на это постепенно угасала. Гарри в полном отчаянии подумал, не лгал ли ему Том. Что, если Том держал Гарри у себя только потому, что в глазах Тома он был интересным предметом? Предмет, которому можно было найти множество применений, но который, возможно, не представлял для Тома истинной ценности? Гарри устал и заблуждался, и многие его раны все еще ужасно болели. Возможно, он принял за истину каждый проблеск эмоций в глазах Тома, каждую нотку беспокойства в его голосе… Гарри закрыл глаза, чувствуя, как из них вытекают теплые капли воды. Больше всего на свете он хотел, чтобы Том нашел его. Но, возможно, это место было слишком хорошо спрятано, даже если бы Том делал всё возможное для поиска Гарри. Возможно, последователи Гриндевальда были сильнее Тома, а Гарри каким-то драматическим и идиотским образом все испортил. Том должен был спасти Гарри… Гарри не знал, что ещё с ним может случиться… Том не позволил бы ему умереть в этом ужасном месте, если бы испытывал хоть малейшую привязанность к Гарри. Гарри старался не думать о том, что Том рассматривает это событие как просто возможность, позволяющую эффективно избавиться от него. Он старался не думать о том, что после всего, через что ему пришлось пройти, его жизнь закончится навсегда. Но правда заключалась в том, что Гарри очень легко мог умереть в этом мрачном, грязном месте от рук Эмерика или любого из других безжалостных последователей Геллерта Гриндевальда…