Целая ночь

      Устроившись на диване в каминной, Одри раскрыла книгу, которую принесла с собой. Все, что угодно — только бы не идти в свою спальню, в которой теперь ощущались тревога и страх. Было страшно ложиться спать. Одри знала, что ей снова приснится кошмар. Не было ни одной ночи за последнее время, чтобы она не вскочила в холодном поту. Это выматывало, расшатывало психику, вызывало иррациональный страх, с которым, в таком состоянии, бороться было сложно. Слишком много на нее навалилось. Одри не удивлялась, что все это происходит с ней. В подобных условиях едва ли сможешь уловить тот момент, когда начнешь сходить с ума, но Одри всеми силами пыталась, понимая, что дела плохи. Она боялась этого, боялась оказаться пациентом психиатрической клиники. Нужно было что-то предпринять, нужно было бороться с этим чувством, но вместо этого просто бежала от проблемы… в каминную, не желая находиться в той чертовой комнате, в которой из раза в раз приходилось переживать одно и то же. В тот день все усугубилось — тревога, страх, ощущение пустоты и безысходности затуманили рассудок. Она готова была даже ночевать в каминной, только бы не возвращаться туда.       Одри бездумно бегала взглядом от строчки к строчке, мыслями была далеко от сюжета книги, думала о своем, но чьи-то приближающиеся шаги привели ее в чувство, заставив захлопнуть книгу и резко переключить внимание на дверь, что вот-вот откроется.       — Давид… — прошептала Одри, раздраженно закатив глаза.       — Что такое? — удивленно спросил он. — Ты так мне не рада? Одри вымученно улыбнулась, расслабленно откинув голову на спинку дивана, массируя виски.       — Напугал. На самом деле, Давид был для нее лучиком солнца в этом царстве тьмы. Как только он появлялся в поле зрения, лицо Одри озаряла искренняя улыбка, с ним сложно было обдумывать свои психозы и их причины. Одри давно испытывала почти болезненное влечение, желание быть рядом, слышать его голос, вдыхать его запах. Лишь одно его присутствие вызывало необъяснимое чувство эйфории.       Он сел рядом и вытянул руку на спинке дивана, почти обнимая ее.       — Что с тобой происходит? — спросил он непривычно серьезно. — В последнее время ты сама не своя. Расскажи мне, может, я смогу тебе помочь? Мне бы очень хотелось. Одри посмотрела на него. Хотела ответить, раскрыла губы, но не смогла ничего сказать, когда их взгляды встретились. Он был так близко, что она ощущала тепло его тела, видела, как медленно вздымается его грудь от размеренного дыхания. Давид чудесным образом внушал спокойствие… И он точно замечал ее реакцию. Видел, как она теряется, как смущается от его прямого взгляда. Видел, как действует на нее его улыбка. Она безмолвно кричала ему: «коснись меня, приласкай…», и он вдруг коснулся ее лица кончиками пальцев. Нежно и аккуратно провел ими от скул к губам, и Одри улыбнулась, в блаженстве прикрыв глаза.       — Нравится? — спросил он. Одри кивнула, уткнувшись щекой в его ладонь. Было страшно открыть глаза и посмотреть на него. Она почему-то стеснялась своих чувств, стеснялась такого открытого, и, наверняка чувственного и страстного Давида. Стеснялась своих желаний, связанных с ним. Ему же очень хотелось разговорить ее, раскрепостить, и, конечно же, соблазнить. В этом он был настоящим мастером, несомненно получающим удовольствие от процесса. … И она хотела быть соблазненной им. Каждый раз обещала себе, что не отвергнет, что позволит себе зайти дальше, чем обычно, но все равно увиливала, сдерживала свои порывы, убеждая себя в том, что это станет непоправимой ошибкой. Одри слишком устала. Устала контролировать себя, ставить рамки, за которые нельзя выходить, устала от идиотского психоанализа внутри себя. Хотелось расслабиться, хотя бы на время забыть о проблемах, поддавшись искушению. И все равно, к чему это приведет…       Одри так и сидела, откинув голову на спинке дивана. Давид продолжал ласково гладить ее лицо, но его пальцы вдруг опустились к шее и Одри вздрогнула, шумно выдохнув.       — Ты такая красивая… — произнес Давид, медленно спускаясь еще ниже, пока его пальцы не оказалась на ложбинке меж ее грудей. Тогда Одри открыла глаза и подняла голову, собираясь возмутиться его вольностям, но почему-то так и не решилась. Лишь молча смотрела в его игривые, полные азарта глаза. Не заметив сопротивления, кончики его пальцев продолжили свой путь вниз, невесомо касаясь чувствительной кожи на груди. Он смотрел ей прямо в глаза, ожидая, что остановит, но она не останавливала. Наклонившись к ее губам, он прошептал:       — Просто скажи мне «нет» и я остановлюсь.       — Не могу. — ответила Одри. — Хочу сказать «нет», а получается «да». Давид усмехнулся и сократил расстояние между их лицами. Ее губы обжег его горячий поцелуй, и Одри окончательно потеряла голову.       Но когда дверь резко открылась, поцелуй был прерван. Давид резко обернулся, бросив недовольный взгляд на вошедшего. Чертов Кассиэль как чувствовал…       Наверняка догадавшись, что происходит, Кассиэль все равно уселся за барную стойку. Он не смотрел в их сторону, и, казалось, был погружен в себя и чем-то расстроен. Одри дернулась, намереваясь встать и подойти, но Давид не пустил, удерживая ее на месте.       — Кассиэль? — обратился он. — Все хорошо?       — Все отлично. — сухо ответил тот даже не оглянувшись. Уходить он явно не собирался. Медленно потягивая виски из бокала, растягивал время. Терпение Давида было на исходе. Выставить его за дверь он не мог, ведь ничего плохого Кассиэль не делал. Он имел полное право находиться в этой комнате в любое время дня и ночи, потому крыть Давиду было нечем.       Одри ощутила невыносимую неловкость. Кассиэль явно успел увидеть, чем они здесь занимались. В общем-то, ничего такого. Они — взрослые люди и не должны спрашивать ни у кого разрешения провести время вместе, но от чего же было так стыдно?..       Решив, что с нее хватит, Одри встала и ретировалась из комнаты, пожелав обоим спокойной ночи. Если бы только Давид знал, как она пылала, как сильно хотела его…       Ненавистная комната, ненавистная постель, но на губах все еще ощущался привкус его поцелуя, в голове больше не было места негативным мыслям. Сердце отбивало бешеный ритм, низ живота горел от желания, от воспоминаний о его прикосновениях. Как же сильно хотелось, чтобы Давид пришел и сделал это все еще раз, чтобы никто больше не смог помешать им.       Одри точно сошла с ума от безумного желания, от страсти, от чувств к нему, но это было приятное сумасшествие, от которого избавляться совсем не хотелось. Разве мужские руки могут быть настолько нежными? Разве можно так сильно желать близости с мужчиной, с которым едва знакома? Этого не могло случиться с ней. Одри никогда не допустила бы подобных мыслей, ни за что бы не бросилась в омут страсти.       В дверь вдруг тихо постучали. Не дождавшись ее ответа, Давид вошел внутрь и тихонько закрыл за собой дверь, провернув ключ в замке.       — Вы ругались? — спросила Одри. Но в ответ Давид лишь улыбнулся и медленно двинулся к ней. Присев на край кровати, коснулся ее ноги, нежно сжав щиколотку.       — Нет. Не переживай.       И вот, он здесь. Прямо перед ней — только руку протяни. Она так мечтала об этом, так хотела еще раз ощутить пламя от его прикосновений, но Одри растерялась, не зная что говорить и что делать. От Давида сложно было скрыть свои истинные чувства, иначе он не пришел бы…       — Зашел пожелать тебе спокойной ночи.       — И поэтому запер дверь на ключ? Бросив взгляд на дверь, Давид ухмыльнулся.       — Открыть?       — Не нужно. Сняв обувь, он лег на бок лицом к Одри, лежащей на спине. Положил ладонь на ее живот, чувственно поглаживая.       — Ты — моя маленькая хитрая ведьмочка. — произнес он. — Взбудоражила меня и убежала. Одри рассмеялась и тоже легла на бок, развернувшись к нему. Давид тут же обхватил ее талию и придвинул ближе.       — Он видел нас. — сказала она.       — И что? Пускай видит.       — Это смущает меня. — краснея сказала Одри. — Зачем нам потом косые взгляды? Давид чуть приподнялся и навис над ей. Склонился к ее уху, коснувшись губами мочки.       — Забудь о нем. — прошептал он. — Я больше не могу сдерживаться, ты меня околдовала?       Одри запрокинула голову, подставляя его губам свою шею и тут же ощутила поцелуй. Нежный и ласковый, немного влажный. Кожа покрылась мурашками, внизу живота заныло с новой силой. Запустив пальцы в шелковистые кудри, она нажала на его затылок, направляя туда, где хотела бы ощутить его губы. И Давид с радостью делал то, что она хочет, покрывая поцелуями каждый сантиметр ее шеи. Он не спешил. Делал все медленно, словно специально дразня ее. Одри знала — она не сможет остановиться. Слишком велик был соблазн, слишком хорош был этот мужчина.       Его поцелуи постепенно опускались ниже. Губы исследовали ключицу, а пальцы неторопливо расстегивали пуговицы на ее платье, обнажая грудь. Никаких дополнительных преград в виде белья на ней не было, и вскоре она ощутила тепло его рук на своей груди. Давид с наслаждением, нежно сминал ее, ни на секунду не переставая ласкать губами. Одри выгнулась под ним, шумно задышала, не скрывая, какое удовольствие испытывает от его действий.       — Ты еще лучше, чем я себе представлял. — сказал он, захватывая губами затвердевший сосок. Его язык ловко заскользил по кругу и Одри застонала, обхватив его голову.       — Я готов сделать все, что ты пожелаешь, — прошептал Давид, посмотрев ей в глаза снизу вверх, — хочу всю ночь ласкать тебя и слышать эти стоны. Его касания, его дыхание и соблазнительный шепот не оставляли ей ни единого шанса одуматься. Ткань ее трусиков намокла еще в каминной, и если бы он не пришел, пришлось бы самой решать проблему. Но он был здесь, рядом, касался ее так нежно и чувственно, что голова шла кругом.       Сняв с нее платье, Давид покрывал поцелуями все ее тело. Живот, бедра, ноги. И когда он начал стягивать с нее трусики, Одри затрясло от наивысшей степени возбуждения, от осознания того, что он будет делать. Когда он раздвинул ее ноги, она откинула голову, наслаждаясь тем, как приятно его губы скользят по внутренней стороне ее бедер.       — Я мечтал об этом с первого дня, как увидел тебя. — произнес Давид, проведя носом по низу ее живота.       — Давид…— с придыханием прошептала Одри.       — Мне нравится, когда ты так произносишь мое имя. — Делай это почаще. Она не успела ничего сказать в ответ перед тем, как его горячий язык коснулся мокрых складок, раздвигая их. Смогла лишь протяжно застонать, вцепившись пальцами в простынь. Давид был искусен в ласках — каждое его действие вызывало дрожь, возбуждало еще сильнее, даже если казалось, что сильнее уже просто невозможно. Его рука нежно поглаживала ее живот, грудь, очерчивая контур набухших сосков.       Казалось, он может ласкать ее бесконечно, не уставая. Он и сам получал удовольствие, делая это. То усиливал напор, то замедлялся, едва касаясь языком клитора. Несколько раз Одри была на грани оргазма, но он не позволял, не давал закончить так быстро, ведь впереди была целая ночь…       Он еще долго изводил ее ласками, подключив пальцы, что неспешно скользили внутри нее, усиливая ощущения. Ему нравилось мучать ее, нравилось смотреть, как она выгибается, как тянется к нему навстречу, как ее стоны становятся все громче. Нравилось, что он — их виновник. Но ей хотелось сделать то же самое для него, хотелось доставить ему не меньшее удовольствие. Одри все еще не видела его без одежды, все еще не касалась его так интимно, как хотелось бы.       — Иди ко мне… — прошептала она.       — Ммм… — нехотя оторвавшись от нее протянул Давид. Еще раз игриво проведя языком вдоль половых губ, он отстранился и потянулся к ее лицу, увлекая в поцелуй. Одри нетерпеливо расстегивала его рубашку, и когда все пуговицы наконец поддались, буквально сорвала ее с него, отбросив в сторону.       — Какая ты у меня страстная, — усмехнулся Давид, позволив перевернуть себя на спину.       Усевшись на него сверху, Одри ухмыльнулась, соблазнительно прикусив нижнюю губу. Провела ладонями по обнаженному торсу, а затем склонилась над ним, и, поглаживая, стала целовать грудь и живот, оставляя языком влажные дорожки, ведущие вниз. Его тело отзывалось на ее поцелуи и прикосновения — мышцы подрагивали, кожа горела огнем, на лбу выступила испарина. Он шумно втянул воздух сквозь зубы, когда она стала расстегивать ремень на его брюках. Чувственно сжимая ее бедра, поддерживая, он затуманенным взглядом смотрел на Одри с предвкушением и с безудержным желанием, которое так давно рвалось наружу…       Теперь настала ее очередь. Как только она коснулась его члена, в глазах Давида вспыхнул огонь. Одри, глядя ему в глаза, сжав его в ладони и медленно провела вверх-вниз, а затем, опустившись ниже, коснулась языком головки, игриво пощекотав ее. Мышцы его пресса напряглись, и Давид, затаив дыхание, наблюдал за тем, как Одри, обхватив член губами, погружала его в рот все глубже. Это зрелище сводило его с ума, заставляло его сердце биться так часто, что пульс можно было увидеть невооруженным взглядом. В какой-то момент послышался влажный звук из ее горла — слишком глубоко и быстро… но Одри это не смутило. Еще глубже, еще быстрее. Рефлекс ни капли не мешал ей, а лишь раззадоривал. Обоих. Она буквально глотала его член, успевая ласкать языком кончик, заставляя испытывать более яркие ощущения, но с чем не сравнимые…       Давид чувствовал, что еще немного и он не выдержит. Дыхание давно сбилось, глаза закатывались от удовольствия, внутри все пульсировало, с губ невнятным шепотом срывалось ее имя. Рукой он аккуратно придерживал ее голову, даже в порыве страсти стараясь не сжимать волосы слишком сильно. Одри сама вынула изо рта его член, и, не теряя времени, села на него, оперевшись ладонями в грудь Давида.       Много раз она представляла по ночам, каково это — ощущать его внутри? Какой будет близость с ним? Нежный он или грубый? Он превзошел все ее ожидания. Его тело безумно нравилось ей. Его запах будоражил сознание. Поцелуи были самыми мягкими и нежными, но не лишенными страсти тогда, когда это было необходимо. Давид чувствовал ее, знал, когда надо нежно, а когда грубо.       Крепко сжав ее бедра, прижимая к себе, он начал двигаться сам. Резко, ритмично, жестко. От былой нежности не осталось и следа — лишь животная страсть, которую чувствовали оба. Настолько сильная, что Одри больше не заботило, слышат их или нет, не заботило, кто что подумает. Рядом с ним волнение улетучилось. Кроме его глаз она не замечала вокруг абсолютно ничего.       Давно нужно было позволить себе это, не переживая о последствиях. В конце концов, близость с ним оказалась лучшим, что она испытывала за очень долгое время. Давид был прав — от него невозможно было отказаться, однажды попробовав. Он смотрел на нее, как на божество, но при этом касался властно, так, словно она была его собственностью. Для него не существовало никаких запретов — свободный и раскованный, он не стеснялся своих чувств и желаний.       Долгожданная разрядка. Одри, обессиленная, упала на его грудь, уткнувшись в нее лбом. Рука Давида коснулась ее затылка, ласково погладив.       — Теперь ты точно моя. — произнес он. — И ничья больше. Я никогда никому тебя не отдам, имей это ввиду. Одри улыбнулась, приподняла голову и коснулась кончика его носа своим.       — Звучит как угроза.       — Пусть. — ответил он. — Не отдам.       Поцелуй. Полный любви и нежности. Ощущение внутри безмерного счастья и спокойствия. С ним не было страшно. Даже в этом странном доме. Настоящее безумие, но Одри оно нравилось, и теперь она точно растворилась нем. Почему-то казалось, что получив желаемое, он исчезнет. Соберется и сбежит, сделав вид, что ничего не было, но теперь, после близости, Одри чувствовала, что это не так. Чувствовала, что все это — не просто слова.       Давид уложил ее рядом с собой, крепко обнял и прижался губами ко лбу. Даже если в комнате и было прохладно, то в его объятиях Одри этой прохлады не ощущала.       — Хочешь, я останусь здесь? — спросил он.       — Хочу. — честно ответила Одри.       Впереди еще была целая ночь, но ее точно будет мало, чтобы вдоволь насыться этим мужчиной…