Stigma

В полутьме гостиничной квартиры раздался утончённый мягкий звук скрипки Страдивари, на нём играла не менее утончённая леди, умело управляя смычком, проверяя его звук, что только смазала канифолью, взирая куда-то вдаль, за горизонты этого мира, дальше даже всех звёзд. На душе было, спокойно, но на уме — нет. После очередного выполненого, как всегда безупречно задания, осталась только пустота — сделано и сделано, прежнего трепета и счастья не ощущалось. Эйфория полёта закончилась так же быстро, как и руки меняли мелодию, точно надавливая на струны, меняя угол наклона резко — от спокойной, до душераздирающей. Так передавалось состояние: её, души и тела. Ритмичными движениями бёдер в такт, мелодия проникала внутрь всего сущего, затрагивая что-то невидимое — очень глубинное. Каждая нота — выкованный годами талант, они все безупречны: она безупречна; мир безупречен, однако вся «безупречность» в какофонии звуков отбивается от стен и дальше не идёт по миру, соседям не суждено быть свидетелями сего происходящего. Это запечатлели только двое, только сама Кафка и Блэйд. Парень одиноко сидел на диване, неподалёку, не разделяя эмоций спутницы, в его душе было бесконечно много боли и злости, он злился на весь мир, но ещё больше он злился на себя. Мир никак не избавит его от страданий, всё усмехается с него, смерть отнюдь ему не поможет, не в его случае, самому ему уже не избавится от мучений, сколько бы клинок не резал живую плоть, она снова и снова регенирировала, оставляя за собой вечные боли: фантомные и физические. Песня закончилась, скрипка отправилась в футляр, оставленный на столе. Девушка села вплотную к парню, всё так же глядя вдаль, но периферией очень жаждала хоть секундного взгляда напротив, показать этого ему она точно не собиралась. Его вывести на эмоции так же сложно, как атеисту поверить в существование бога. Долгое время ей хотелось узнать хоть толику его настоящих эмоций, идя на разные крайности. Кажется плотские утехи не про него. Гипнозом выманивать из него эмоции было не интересно, нужно было найти что-то такое, на что бы он сам повёлся. — Ты так громко думаешь. — бесцветно промолвил, но на лице расцвела фирменная ухмылка. — О! Правда, Блэйди? И о чём же я думаю? — Не знаю, но я уже к краю дивана подвинулся, но ты всё равно пытаешься меня сдвинуть дальше. — на её лице заиграло секундное удивление, а потом она прыснула от смеха. Ей хотелось прикоснуться к его лицу, провести по волосам, правда Блэйд никогда и никому этого не позволяет. Неужели ему настолько мерзки прикосновения? Невозможно угадать ход его мыслей, ведь безумие затмевало их сердца. — Ты сегодня какая-то сама не своя, честно сказать. — осмотрев её оценивающе закончил он, потянув два стакана с красно-алой жидкостью со стола, заботливо протянув один напарнице. — Я просто задумалась, не обращай внимания, дорогой. — она точно заметила как кое-кто закатил глаза. Наполовину пустой бокал отправился обратно на стол, пока леди отправилась в душ. *** Кафка скрылась за дверьми, только тогда темноволосый позволил себе по настоящему расслабиться. Находится рядом с ней — ад, по своей натуре после «перерождения» Блэйда, если это так можно назвать всегда был апатичен, агрессивен, высокомерен, порою бесчеловечен, безумен и при том совершенно не похотлив, не пристрастен. Был. До тех пор пока эта чертовка не принялась за него, ловко двигая за нити разбитой почти вдребезги души. Эта дьяволица приходила в его сны, картины были такие невероятные, что почти казались правдой. Как только она появляется в его поле зрения, мир обретает другие краски, её хочется прижать где-либо и взять так, чтобы она не смела больше насмехаться над ним, смотрела только на него. Поставить клеймо «Моё». Но такого себе он не позволит, лишь терпеливо будет смотреть в глаза. Возможно «шёпот духа» так на нём сказался, после долгих терапий. Она казалась ему неприступной, далёкой, перед ней его руки точно завязаны невидимыми нитями. — Блэйди. — послышался жалобный голос из соседней комнаты. Парень без раздумий зашёл в комнату и вопросительно уставился на обнажённую девушку, что повернула только голову к нему. — Что случилось? — Потри мне спинку, прошу, а то я не достаю. — в его руки протянули намыленную мочалку. Громко сглотнув вязкую слюну парень снял свою перчатку и принял мочалку в руку. — Как же ты до этого справлялась? — без толики злости отвечает он, аккуратно протирая её спину. Она лишь улыбнулась. Кафка обладала прекрасными сливовыми глазами, формы её тела мягкие и утончённые, даже изгибы аккуратны, складывается впечатление, что она была слеплена в каком-то музее, мастером, что точно знал, что он создаёт настоящее произведение искусства. От природы девушка обладала длинными, худыми пальцами, прекрасная ровная осанка, свойственные не многим — две ямочки на пояснице, а подтянутые бёдра прекрасно сочетаются с тонкой талией. В завершение хотелось попробовать её молочную кожу, оставляя на ней россыпь звёзд. Погрузившись дальше в свои мысли парень не придал значения, как начал мыть губкой уже дальше спины. Он мазал легонько по шее, плечам и плавно переходил к рукам. Кафке очевидно понравилось данное действие, ведь он был достаточно аккуратным и сейчас, когда увлечён, его рот сам по себе немного приоткрылся, тем самым делая вид более раскрепощённым и одновременно довольно милым. Не теряя времени девушка повернулась вполоборота, открыв вид на прекрасную пышную грудь со вставшими сосками, а на её лице был лёгкий румянец. Для неё Блэйд значил много, за это время она уже успела к нему привязаться, полюбить, напарница знала где-то глубоко в душе, что он тоже ещё способен на любовь. Но любовь для поражённого марой — самоубийство. Парень думалось ей не был бы против такого исхода, однако кто его там знает. Сейчас наблюдая за ним, не скажешь, что его привлекала или удивляла чья-то внешность, стоит словно скала, тихо и спокойно. Ведь это уже не первый их выходной вот так вместе, не впервые он девушку видит нагой, ему откровенно было плевать с виду, что было на самом деле в его мыслях — тайна. Но вот по настоящему трудным было увидеть парня полностью нагим, ведь он частенько прикрывает как можно больше частей тела, а если и раздеть, то и тут не вкусить полной картины. Бинты покрывали почти все участки его тела, поражает как Блэйд стоически каждый раз сам справляется с перевязками, не позволяя себе помогать. — Блэйди? — алые глаза переводят взор на противоположные, задаваясь немым вопросом. — не хочешь ли ты принять душ со мной? Воды горячей пока вдоволь. — Нет. — в своей манере отвечает, смочив губку в воде и продолжает уже остальные участки мылить, будто ни в чём не бывало. Девушка наигранно надула губки, секундой спустя на её лице расцвёл хищный оскал, кажется, что у парня в этот момент аж глаз дёрнулся. Он понял, что она уже что-то замышляет, но сейчас как-либо на это влиять не было желания. Её руки тянутся к длинным смольным волосам и сильно схватив их на корню, притягивает парня к себе под струю тёплой воды. Выражение его лица никак не поменялось, волосы намокли вместе с одеждой. Девушка довольная своим проворством помогает напарнику избавиться от неё и бинтов. Теперь они вместе стоят в душе. Рассматривать его тело её восхищало. Он обладал прекрасной комплектацией, выпирающие кубики пресса переплетается с утончённым поясом аполлона, взглянув выше привлекает внимание его многочисленные шрамы, которые являлись неотъемлемой частью образа, объёмный грудак и широкая спина, а смотря ниже пояса кажется, что температура в комнате поднимается и стремится ввысь, хоть жизнь и страшно пошутила над ним и его судьбой, но она уверенна, чем его точно не обделили — природная красота " — ну и хорошими размерами. — пронеслось в голове.» Мокрая чёлка прилипла к лицу, прикрыв ему глаза, а голова была повёрнута на бок, в сторону где на полке лежало барахло для душа. В качестве извинений за своеобразную шалость она решила ему помочь, взяла свою мочалку и выдавив немного геля для душа поднесла к распаренной коже напарника, заметив, что сопротивления не оказывают начала проходить по ключицам и плечам, плавно провела по рукам, ведь не хотелось и так вечно израненную кожу подвергать неприятным ощущениям, затем её руки опускались ниже по торсу, парень заметно стал более напряжённым, но так и стоял смирно. Девушка опускается на колени, чтобы было легче намылить ноги, Блэйд старался не смотреть ей в глаза ибо в этот момент перед ним всплывали яркие воспоминания из сна, это не осталось незамеченным напарницей, хитро хмыкнув она отставила мочалку на покрытой мрамором плитке, привстала выдавив ещё немного геля уже на руки и снова села в ту же позу. Жидкость была растёрта меж тёплых ладоней и одна направилась к упругим ягодицам, вторая же легла на пах. Мечник дёрнулся, когда рука, что была до того на паху начала двигаться, мягко обвела чувствительные яички, указательный палец направился по стволу снизу вверх, первая рука обводила его ягодички по очереди, затем дразня обводила его колечко мышц, стремясь зайти внутрь. Брюнет присел рядом, задрав ей подбородок, он не казался ни капельки смущённым действиями скрипачки. — Внутри мылить точно не нужно. — лишь выдавил он, хотя заметно было напряжение ниже его пояса уже давали о себе знать, она нашла то чего желала и вот так останавливаться точно не собиралась, потому её руки обвили шею, а мокрые волосы лились водопадом по плечам, он перевёл заинтересованный взгляд на них, может сегодня всё же стоит дать волю человеческим своим чувствам?.. Блэйд подхватывает её на руки, выключает воду в душе ставит на ноги уже на мягенький коврик и берёт полотенце. Её волосы тщательно просушили полотенцем насколько это возможно, она уже одевалась пока красноглазый вытирался её вишнёвым полотенцем, потом его ему пришлось обмотать вокруг бёдер ведь вся одежда намокла. *** Девушка уже ищет одежду в спальне, в небольшом гардеробе гостиницы, к счастью Элио всегда велел заселяться до задания, чтобы оставить запасную одежду и остальное в таких отелях и предусмотрительно Блэйд ведь что-то оставил точно. Он ещё в душевой и до его прихода нужно её найти, хотя так без одежды куда лучше. Среди откровенно хлама по типу тряпочек для меча и бинтов нашлось свободное чёрное оверсайз худи и спортивные штаны, уже хоть что-то, правда? Пока она была занята поисками парень стоял в проходе лишь тихо наблюдая, сама Кафка была в простеньком, но утончённом пеньюаре с халатом рубинового цвета, что прекрасно подчёркивали все её достоинства. — Давай завтра прогуляемся по Лофу пока мы ещё тут? — донеслось с её мелодичных уст. — Мы в розыске… — Да ладно, мы везде в розыске и что от того, м? — Ладно. Девушка подходит к парню, протянув одежду, что удалось найти, он тихо поблагодарив её натянул штаны, закинув при том худи куда подальше, чтобы глаза его не видали больше. — Каф, спасибо тебе. — сам не поняв зачем он говорит это сейчас, тупит взор куда-то в пол, а руки его сами тянутся в притягательные объятия напарницы. Она не сопротивляется, мягко улыбается, но чувствует осадок тепла и горечи, после Лофу он ещё не пришёл в себя. Старые друзья явно вскрыли его раны, издалека она наблюдала за боем его напарницы с ним и гордилась, гордилась, что её Блэйди молодец. Ведь он справился, он…почти отпустил их. Но можно ли было что-то исправить? Конечно нет и брюнет и сам это охотно понимает, когда что-то сломал, сколько ни клей по кусочкам — прежним оно уже не будет никогда. Так в объятьях они и проводят некоторое время, просто, спокойно и без масок. В его объятиях можно почувствовать проблеск Инсина: того хорошего милого парнишки, который считал, что ему всё подвластно. Как же хотелось сохранить это, защитить — не дать почувствовать и пережить эту боль снова. Если бы он только разрешил хоть немного приглушить, отогнать эту печаль… Кафка сделала бы, что угодно. *** После такой неожиданной ласки происходит что-то ещё более неожиданное. Скрипачка сама не помнит как до этого дошло, почему она сейчас лежит обнажённая перед ним, постаннывает, когда он касается так нежно, так желанно. И самое прекрасное: в его глазах, в этих прекрасных и красивых до безумия, красных как клёны и как кровь — она видит в этих разгоревшихся угольках что-то нежное и одновременно такое необузданное — пламя. Вот так засмотришься и сгоришь до тла, до горячей, великолепной и тягучей страсти. Медленно, уверенно пламя переходит, сжигает и её. Кафка плавится от этого напора. Как сильные руки касаются самых чувствительных мест, то невесомо и почти эфемерно, то плавят под жаром горячего языка, оставляя влажные следы по телу. Как укусы разукрашивают её тело, собираясь в созвездия на пару с пока ещё красными, с капельками крови следами. Это совсем не пугало — наоборот, вот так лежать ровно было почти невозможно, хотелось большего, она почти перешла на всхлипы и мольбы когда язык коснулся её там, вбирая соки и смакуя. Блэйд выводил девушку на новые всё более высокие ноты, заставляя своими изящными пальцами ухватиться за его волосы, в беззвучной мольбе не останавливаться. Медленно и уверенно доводить под напором до края. Долго ждать не пришлось, как только горячий язык проник в мягкое нутро, надавливая на стеночки, она не выдержала. Издала прекраснейший крик, сдавливая внутри. Это было последней каплей, более черновласый не мог сдержаться. Резко перевернул напарницу на живот, на аккурат развёл прекрасные бёдра и желанно, немного дразня, водил головкой туда сюда не проникая. Кафка перешла на всхлипы, прозрачные хрустали стекали с затуманенных чувствами глаз. Красные угольки томили эту картину, рука потянулась к лицу и стёрла влагу. Затем, невесомо поглаживал спину, всё так же аккуратно, не торопясь заходил внутрь, давая привыкнуть разнеженными от недавнего оргазма стеночкам. А когда давление внутри чуть ослабло на пробу сделал первый мягкий толчок. Ответом ему была музыка из её рта. На лице напарницы не отображалось боли, потому больше мучить не собирался. Задвигался, вначале аккуратно и мягко. Со временем набирая ритм более не сдержанный и рваный. Её голос осип уже так, что слышно было не мелодичные и звонкие стоны, а хриплое мычание. Горячие ладони скользили по телу, пальцами обводя красные от ласк ореолы захватывая их в мягкий плен. Волосы прилипали к мокрой шее. Лава расползалась по крови, затапливая собой низ живота, передавая электрические импульсы по всем частям тела. Перед зажмуренными от неги глазами заплясали бесформенные пятна, да звёздочки и они окунулись в омут вместе, одновременно. Ноги больше не держали даже на мягкой постели, потому Кафка сама как лужица расплылась блаженно. Блэйд обтёр вишнёвым полотенцем следы страсти с их тел. Прилёг рядом, на бок и обняв его Кафку уснул, погрузившись в самые лучшие грёзы. В сомнениях, что сегодня точно было на яву.