Прекрасно

Максим проводит ладонью по бедру, сжимает, поднимается выше, пока холодными пальцами не касается голой кожи под рубашкой. Он вжимает Артема бедром в стену, заставляет уткнуться в шею и расслабить руки, чтобы те обессиленно остались висеть на его плечах. — Не сильно? — спрашивает Максим горячим шепотом в ухо. И Артем готов его убить. Стыдно. Щеки горят. Молчание обволакивает их и накаляет атмосферу. Чувствуется власть Максима, с которой тот продолжает медленно оглаживать талию и позвонки. Он ждёт, когда Артем решится ответить. — Нормально. — Хочешь сильнее? Артем носом ведет и задевает ключицу. Парфюм Максима везде, он тяжелый и едкий, забивается в ноздри, мешает думать, а ещё кажется, что рубашка впитала половину флакона, вылитого на кожу, так что если Максим перестанет прижиматься, словно стены сжались вокруг них двоих и не дают разлепиться, Артем всё равно будет вдыхать этот запах как воздух. — Я жду ответ, — усмехается Максим. — Пока не хочу. — Как скажешь, — бархатно отвечает Максим и сжимает ладонью затылок Артема, наклоняется к шее, мягко кусает, оставляя дорожку до оголенных ключиц. — Без меток, — напоминает Артем. — Конечно. Артем сам расстегивает пуговицы на своей рубашке, сам дрожащими пальцами вытягивает ремень из джинсов и сам опускает молнию вниз, но раздеться окончательно Максим не позволяет, рукой перехватывая шлевку. — Не торопись. Артем откидывает голову на стену и закрывает глаза. Ему очень хочется поторопиться, но ещё больше ему хочется пойти наперекор. Это плохая затея, он понимает, но осознанность не заглушает желание. Он вздрагивает, когда Максим начинает поглаживать широкой ладонью его член через нижнее белье. Большим пальцем нащупывает мягкую головку, обводит её по контуру, заставляя каплю смазки впитаться в ткань, а затем сдавливает до легкой боли, пока не слышит шипение около уха и испуганную реакцию Артема. — Аккуратнее. Максим скалится, гордясь тем, что смог вытащить хотя бы какие-то эмоции от своих действий, но давить перестаёт. — Я хочу тебя прямо здесь, — шепчет он в ухо. Артем сглатывает вязкую слюну и поднимает руки, чтобы стиснуть ладонями напряженные плечи Максима. — Так действуй, — осмеливаясь отвечает он. Максим шипит от дерзости и резко разворачивает Артема к стене, прижимается членом через джинсы к ягодицам, сдавливает руками бедра и бегло блуждает руками по передним карманам, пытаясь найти презерватив и смазку. — Так и знал, что ты её везде таскаешь, — говорит он, не сдержав усмешки. — Кровопийца-извращенец. Артем пытается пальцами нащупать дверь, чтобы проверить, закрыли ли они её хотя бы, когда ночью сворачивали в главзал. Вокруг оборудование перед завтрашними съемками, за стеной освещенный коридор и редкие шаги проходящих мимо. Артем глушит стон, когда Максим проводит своим вставшим членом между его голых ягодиц, и перестает думать, где они находятся. — Растян… — Так? Вздох заглушает настойчивая ладонь, оказавшаяся на губах. Снизу Максим входит двумя пальцами, проверяя, насколько будет тесно внутри Артема, тот мелко вздрагивает и откидывает голову назад. Джинсы сползают на колени, а затем к щиколоткам и остаются там. — Не такой уж ты и узкий, — томно шепчет Максим, продолжая проталкивать смазку, та стекает по бедрам каплями, и Артем чувствует её, думая, что от собственной порочности возбудиться больше невозможно. Смазка возбуждает. Грязь возбуждает. Даже то, что они уже завтра будут стоять в этом же зале и думать о том, чем занимались накануне, — возбуждает. Максим достает пальцы и со шлепком хлопает по ягодице, Артем рефлекторно сжимается. — Ублюдок. — Скажи, мне войти в тебя? От низкого тембра жжение от удара заменяется растекающимся ожиданием продолжения. Ожиданием второго последующего хлопка. — Войди, да, — выдыхает Артем, поворачивая голову. Максим выполняет действие осторожно, а когда оказывается целиком внутри, то останавливается и ждёт, давая привыкнуть. — Всё нормально? Артем тяжело дышит, пытаясь не думать о том, Кто за ним и чей член он принимает. Попытки тщетны. — Двигайся. Они слишком долго накапливали искрящуюся между ними сексуальную энергию, чтобы сейчас останавливаться. Этой энергии уже неделю как пора израсходоваться, но она всё не кончается и не кончается. Артём почти давится от количества Максима. Он всегда готов начать ещё раз или растягивать всю ночь. Максима много. Артему это предательски нравится. Движения медленные, темп размеренный, дыхание сбитое. Артем заглушает стон и упирается лбом в стену, когда чувствует ладонь на своём члене. Максим собирает смазку большим пальцем, растирает её по головке, сжимает, а Артем сжимает его в ответ. — Поторопись, — хрипло выдыхает он. — Знаешь, не очень хочется. — Твою мать. — Но если ты хорошо попросишь...— Максим прикусывает шею, тянется выше к мочке уха и прихватывает её губами. Артем сдается. Он откидывается назад и пытается сдержать дрожь возбуждения. — Дай мне кончить. — Ещё. — Пожалуйста, — на самом выдохе признается Артём. Максим ускоряется, выбивая толчками стоны, и толкается, толкается, пока не наваливается на Артема, зажимая его между своей горячей грудью и холодной стеной. Ракурс внимания меняется, свет из коридора бьет в глаза, но не отвлекает, а лишь раззадоривает, заставляя стараться сильнее. Пьяное возбуждение туманит голову, и Артем не замечает, как изливается в ладонь, хрипло выстанывая. Он хватается за чужую руку и сжимает так сильно, как только может, когда чувствует стекающую сперму. Максим стискивает его бедро и раскрывает, ощупывая пальцами. — Что ты… — Тихо… Он вталкивает сперму глубже, но та все равно капает с его пальцев на пол. Максим шлепает ладонью по ягодице, и Артем вздрагивает. — А сказал быть тише. — Мы закончили. Теперь если тебя увидят — это будут только твои проблемы. Раздается визг молнии, Максим на прощание кусает в загривок и выходит из зала, закрывая за собой дверь. Света не остается. Артем поспешно одевается, вытирает пол салфетками и оседает на него устало, хватаясь за загривок. Голова становится ватной, но мысли навязчиво роем копошатся в голове, и все они носят одно имя. Максим возбуждающе силён. Артем скалится. Прекрасно.