в загробной тишине

Первый удар пришёлся по джеевой щеке. Отец не старался ударить изо всех сил, зная, что сыну в любом случае будет плевать, но вышло чуток больновато. Кожа будто на мнгновенье загорелась, и Чонсон едва слышно шикнул. — Узнаю, что снова куришь, пальцы переломаю. — Сухо бросает тот, с читаемым недовольством слушая поддакивание жены. — Услышал? — Услышал. — Пусто, как на автомате отвечает Джей. — Могу идти? — Иди. Чонсон быстро прошмыгнул в комнату и запер за собой дверь. Он взял с собой лишь несколько мятных конфет, пачку сигарет и проводные наушники, сломанные ещё два года назад. Приложив ухо к двери и, по глухой тишине в квартире определив, что родители ушли спать, Пак прошмыгнул в прихожую и вышел в подъезд. Живёт он на самом высшем этаже. Дальше — чердак, куда он и поднялся. А с него сразу на крышу. На краю сидит мальчик в капюшоне, приложив к лицу ладони и согревает их. — Чонвон-а! — Негромко зовёт Джей и садится рядом с ним. — Прости, что долго. Я принёс конфеты. Ян слабо улыбается и принимает сладости. Джей знает, что это его любимый вкус. — Ты говорил, что что-то случилось. — Напоминает Пак и замечает изменения в лице Чонвона. Теперь оно стало более встревоженным, с него слезла улыбка. — Нет, я просто соскучился. — Нагло врёт, смотря в глаза. И знает же, что его видно насквозь. Знает же, что Джей не поверит. Так и происходит. Пак с жалостью смотрит на него, но молчит. В своих отношениях они не привыкли применять слова. Даже в ссорах им легче разойтись и помолчать, а после всю ночь целоваться под глухой скрип кровати. Только не словами. — Мама снова назвала меня педиком и выгнала из дома. Она пьяная, и делает это не со зла, но мне просто некуда сейчас идти. На улице ужасно холодно... На его глазах наворачиваются слёзы, которые солёными дорожками начинают медлительно стекать по щекам. Пак прижимает Чонвона к себе и кладёт его голову на своё плечо. Младший, как сорвавшись, начинает рыдать, смаргивая в плечо Пака слёзы, с которыми постепенно уходит давящая боль под рёбрами. Чонсон пропитывается ею, забирает от Яна это давящее чувство, зная, что так ему будет легче показывать свою милейшую улыбку, которую свет видит не так уж и часто, зато часто её видит и любит до потери сознания Пак. Истерика длится не больше десяти минут. Честно, оба сбиваются со счёта времени, когда находятся друг с другом. Такое их качество сложно объяснить — только, если ощутить на своей шкуре. Ян поднимает мокрые глаза на Чонсона, руками растирая оставшиеся на лице слёзы. — Будешь? — Придушённо бубнит Джей, протягивая подожённую сигарету младшему. Тот затягивается из рук Пака. За их спиной провинциальный городок с кучей заводов, где в воздухе витает запах дешёвого бензина, дыма и вечного обмана. Джей однажды пообещал Чонвону съехать отсюда куда-нибудь в Японию, показать мир после убогого города, где парни выросли. Пообещал найти такую же крышу, как тут, чтобы глубокими ночами курить в перемешку с мятными конфетами, но под их ногами будут находиться не сырые улочки, а роскошный пляж. Ян ему не верит, но доверяет, как никому другому. Целует горячо и мокро, ведь словами не в силах передать свою любовь.