Третья дорога

Закончив разговор с Августой, Тирдэг поднялся на второй этаж особняка и подошёл к кабинету. Прислушался. Внутри всё было тихо. Повернул дверную ручку. Не заперто. Вошёл. Внутри комнаты были две неподвижные фигуры. Норрьего спал в большом глубоком кресле. У противоположной стены в другом кресле находился бесчувственный Мадино. На полу валялись плеть и кинжал. — Мой государь… — тихо позвал Тирдэг. Норрьего сразу же открыл глаза и сел. — Проходите генерал. Я уже давно слышу ваши шаги и жду вас. У нас довольно мало времени. Этого молодого человека нужно поместить под замок, приставив надёжную охрану. Пока мы не возьмём под контроль Триволи, придётся подержать его здесь, в вашем доме. Кляп рекомендую получше закрепить и не убирать. Я полагаю, он будет вести себя достаточно буйно, а лишняя огласка нам сейчас совершенно ни к чему. Ваши слуги надёжны? Или ему лучше надеть мешок на голову? — Осторожность никогда не бывает излишней. Я сейчас всё организую. Но… Мой государь, вы не… — Не тронул его? Да… Можно и так сказать… Сознание он потерял, как и выказал позорную телесную несдержанность исключительно от собственной чрезмерной впечатлительности. А вы хотели бы увидеть здесь его обезображенный труп? Если бы я начал, то, наверняка, не смог бы остановиться… Знаете, все эти разговоры про южное безумие, это ведь не только разговоры. Мы, ньеттийцы, действительно можем впасть в боевую ярость перед лицом врага. Особенно ненавистного врага. И тогда нас уже никому и ничем будет не остановить… До чьей-нибудь смерти. Поэтому я и отослал свою гвардию вместе с Лэло подальше из Гардорры той ночью. Если бы они остались, то бились бы до последнего вздоха, стараясь меня освободить. Положили бы не одну сотню ваших вассалов и погибли бы сами. У меня тоже бывают такие приступы. Слава духам, крайне редко, и, если уж такое происходит, я в состоянии удержаться от того, чтобы начать в исступлении рвать на части всё живое вокруг. Но лучше не обострять. Я даже тут не могу себе позволить дать волю чувствам и отомстить так, как мне бы того хотелось… Молодого человека ждёт суд и публичная казнь, скорее всего. И да, у него очень слабое сердце. Возьмите это в расчёт. Тирдэг молча кивнул и прошёл к Мадино. Быстро взрезал верёвки, удерживавшие мерзавца на кресле, связал его по рукам и ногам. Затем сдёрнул с окна штору и накинул на пленника. Норрьего следил за его действиями ничего не выражающим холодным взглядом. — Полчаса вам хватит, чтобы уладить все формальности? Отлично. Тогда, как только освободитесь — выезжаем во дворец. И ещё… После сегодняшних событий в этой комнате… Рекомендую избавиться от того кресла… Я не стал бы держать в доме подобную мерзость… *** Хэлен сидела у окна выделенной ей комнаты на третьем этаже особняка Драммонда в … Наверное, уже снова в Кестерии. Мадинор исчез так же внезапно, как и появился. И её корона вместе с ним. Шарль… Нельзя сказать, чтобы Хелен любила его. Правильней сказать, терпела. Когда Тирдэг объявил, что Кестер низложен, и она может стать женой нового короля, Хелен уже который год почти затворницей жила вместе с матерью в одиноком замке на западных окраинах Кордии. Из приданого — только громкий титул графини Эргард. Некогда славный, богатый род, из которого считали честью брать невест самые гордые королевские и княжеские дома, ныне лишился своего могущества. Войны, болезни, неурожаи разорили графство. Земли постепенно отошли соседям за долги. После всех бед и потерь от былого величия остался только обветшалый замок и старая графиня с дочерью. На достойные выезды в столицу и даже в ближайшие города не было денег. Единственное развлечение — бесконечные посвящённые Творцу службы и огромная библиотека замка. С редкими визитами приезжал только сын давно почившей младшей сестры графини, Тирдэг Драммонд. Он, конечно, привозил какие-то подарки, и помогал деньгами но серьёзно повлиять на судьбу родственниц не мог. Или не хотел. Хэлен старалась тогда не думать об этом. У князя Тарда была своя семья: любимая до безумия жена, которую он старался не оставлять надолго одну, скоро должен был родиться первенец. Руки юной графини Эргард, конечно, постоянно добивались всевозможные купцы и мелкопоместные дворяне. Однако Хэлен неизменно им отказывала. Матушка вздыхала и говорила, что нужно смириться с тем, как сложилась жизнь и хоть как-то устраивать судьбу, пока не стало слишком поздно… Но Хэлен была непреклонна. Ни с одним человеком, у которого титул будет ниже, чем у неё, она в брак не вступит. И вот, два с половиной года назад, к ним в замок приехал Тирдэг и всё изменилось. Князь Тарда предложил ей стать королевой Кордии. Сказал, что Кестер низложен, а на трон восходит молодой рантуанский принц, которому вскоре понадобится супруга. Хэлен согласилась, не раздумывая. Кем бы ни был этот самый Шарль Мадино! Хоть демоном с рогами и хвостом! Брак с ним всё равно лучше, чем сидение в разваливающемся холодном замке в ожидании неизвестно чего! Как наивна она тогда была… Мадино оказался не демоном, но и не человеком. Просто заносчивый мстительный мерзавец. Шарля всегда интересовал только Шарль. А все остальные — только в той мере, в какой они могли быть ему полезны. Жизнь королевы во дворце Мадинора оказалась полной разочарований, обид и тоски драмой. Хэлен, конечно же, не ждала от будущего мужа пылких чувств и романтических вечеров. Она прекрасно понимала, что из себя представляет брак по договорённости. Но рассчитывала хотя бы на простое человеческое общение и понимание. Не случилось даже этого. Шарль был с ней холоден с первого и до последнего взгляда. Воспринимал супругу как приложение к трону и неизбежное зло. Вдобавок оказался самовлюблённым ревнивцем. Мадино пристально следил за тем, чтобы королева выглядела хорошо, но не слишком. Чтобы ни в коем случае не затмевала собой его несравненную красоту. Не была умнее, веселее, музыкальнее,. Хорошо хоть, он был высок ростом. А то Хелен, наверняка, пришлось бы стоять в его присутствии на коленях. Разговаривать ей разрешалось только с придворными дамами. Никаких кавалеров и близко не допускалось. А то, не приведи Творец, посмотрят на хозяйскую вещь! Поначалу Хэлен сходила от всего этого с ума. Потом притерпелась и перестала обращать внимание. Просто жила, выполняя придуманные мужем правила. Хлопала глазками, изображая глупую куклу на троне, а сама в это время повторяла в уме трагедии Зоргулиса в подлиннике или трактаты по арифметике и звездоописанию. Беременность нисколько не изменила ни её бесправное положение во дворце, ни отношение к ней супруга. Шарль видел в ребёнке не своё продолжение, а будущего соперника в борьбе за трон, и потому заранее ненавидел. Хэлен невольно сравнивала в этом Мадино со сходящем с ума от своей беременной жены Тирдэгом. Увы. Испытать то, как чувствовала себя окруженная всесторонней заботой и любовью Маргарэт, королеве Кордеи было не дано.