Язык тела змей

      Джирайя дышал тяжело и глубоко, жадными рывками, надеясь, что холодный и влажный воздух пещеры уймет жар под его кожей, грудь разрывалась с каждым вдохом, а выдох смешивался с утробным рычанием.       Цунаде отбросила с лица мокрые волосы и, ища его скорее по велению сердца, чем по звукам или следам чакры, бросилась вглубь подземелья. Ноги скользили по покрывавшему пол мелкому песку и двигалась она громко и неловко, свет фонарика в ее руках дрожал и метался из стороны в сторону, выхватывая в темноте резкие углы и нависающие камни.       — Вот ты где… — она, не задумываясь, упала на колени перед прижавшимся к дальней стене мужчиной, тормозя свой бег о скалистую породу на земле, ее руки охватило зеленое свечение.       Джирайя угрожающе закричал и вжался в крошечное углубление между двумя валунами, вслепую отмахиваясь от нее.       — Нет! Убирайся отсюда, сейчас же!       Исполинский кулак, скользя, зацепил ее скулу, и голова девушки дернулась, как у игрушки. Она пошатнулась и, слепо ища опору ладонью, завалилась назад, медленно садясь на пол. Ее глаза на мгновение расширились от гнева и ужаса, из носа, огибая пухлые губы, потекла тонкая струйка темно-красной крови.       — Да как ты смеешь… — она с трудом взяла себя в руки — Тебе нужна помощь сейчас же! Дай мне осмотреть тебя!       — Уходи… Беги, блять, отсюда, пока я еще держу себя в руках… — в глубине глаз Джирайи мелькнуло что-то, что заставило Цунаде испуганно выдохнуть. Но уже в следующую секунду она вновь тянулась к нему, надеясь помочь. На ее плечо предостерегающе легла узкая ладонь.       — Тебе действительно стоит уйти. Сейчас ты делаешь только хуже. — Орочимару склонился к ее уху, не сводя настороженных, внимательных желтых глаз с Джирайи.       — Ни один медик не оставит напарника, пока он еще жив!       — Его жизни ничего не угрожает, а вот самообладанию и гордости… — кивком он указал на каменное крошево под пальцами мужчины, сжавшимися на выступе скалы — Тебе не стоит здесь оставаться. Ты рискуешь зря. Вставай.       Рывком Орочимару поднял Цунаде на ноги, несмотря на сопротивление.       — Ты знаешь, что с ним? — ее голос звучал недоверчиво, она уходила неохотно, постоянно оглядываясь на сжавшегося в углу напарника через плечо. Ее фонарь остался в пещере и его желтый луч слабо отражался от скалистых пород, погружая все в золотисто-серый полумрак.       — Деревня, с шиноби которой мы встретились, специализируется на ядах и афродизиаках. Два и два сложишь или мне и здесь за тебя подумать? — Орочимару подтащил девушку в выходу и вытолкнул ее наружу — В семи километрах к северу есть гражданская деревня. Жди нас там. Если не придем через сутки — возвращайся в Коноху без нас, задание важнее.       — Подожди… — она все-таки вырвалась и повернулась к Орочимару, глядя на него с недоверием — Во-первых, откуда ты знаешь, что это именно за яд?       — Я понятия не имею, какой конкретно, но вся группа мне хорошо знакома. Я не медик, но профиль исследований у меня смежный, не забывай. — он устало сложил руки на груди, закрывая вход в пещеру.       — И все же откуда такая уверенность? То, что мы встретили шиноби из той деревни еще не значит, что Джирайя пострадал именно от яда.       Орочимару едва заметно поморщился и закатил глаза.       — Скажем так, я действительно хорошо знаю эти симптомы. Жар, учащенное сердцебиение, расширенные зрачки… Подскочившее либидо и вспышки агрессии. Некоторые яды я испытывал на себе, за неимением других добровольных кандидатов, так что клиническая картина мне понятна, как и дальнейшее развитие ситуации. Еще подробности нужны? — он скользко улыбнулся склоняясь к ее лицу.       Девушка не уступала.       — Хорошо. Тогда во-вторых. Что ты собираешься делать?       — Ничего. — змей пожал плечами — Посижу рядом и прослежу, чтобы он не наделал глупостей, за которые нам потом Страна Источников сможет выставить претензии.       — Нет! Это жестоко. Ему плохо и больно. Я должна хотя бы ослабить симптомы! — девушка попыталась пробиться внутрь, но Орочимару удерживал ее за запястья — Пропусти! — в ее глазах зажегся нехороший огонек, а челюсти сжались, указывая на то, что она на грани того, чтобы применить против напарника всю свою силу.       — Ты облегчишь его симптомы лишь ценой своего здоровья, если не жизни, дорогая. Поверь мне. Не недооценивай силу этих препаратов. — мужчина понизил голос — Как бы сильна ты ни была… Ты все еще женщина. А он мужчина. И гораздо более подготовленный и закаленный в боях, чем ты. Не искушай судьбу и не усугубляй ситуацию. Иди, мы вернемся до заката.       — А ты… — ее голос встревоженно задрожал — Откуда ты знаешь, что в безопасности?       Орочимару отвел глаза, пряча лицо за длинной челкой.       — Потому что я последний человек, который мог бы быть интересен ему в таком плане…       Едва Цунаде скрылась из виду Орочимару вернулся в пещеру. Влажный от недавнего ливня воздух дул в спину, вызывая тревожные зябкие мурашки.        Джирайя выглядел хуже. Его глаза лихорадочно блестели, на висках проступил пот, у корней растрепанные белые волосы потемнели, челка упала на широкий лоб. Он дышал медленно и тяжело, нарочито, словно на счет. На предплечье остались глубокие царапины от ногтей. Очевидно, стремясь сбить температуру, он сбросил жилет и водолазку, оставаясь в одной форменной защитной футболке. Для двадцатилетнего молодого мужчины, едва вышедшего из поры юности, у которого и так энергии через край, в том числе и сексуальной, подобное гипервозбуждение было сродни пытки.       — Спасибо… — он скорее хрипел, чем говорил — Спасибо, что увел ее. Не ожидал от тебя такого сочувствия.       — Мне не хотелось лишних проблем. Преступление внутри команды неизбежно повлекло бы за собой внутреннее расследование, а чужое внимание к нам сейчас — последнее, что мне нужно. Итак… — Орочимару медленно опустился на землю чуть поодаль и раскрутил забытый Цунаде фонарик на полу. На стенах заплясали блики. Изредка луч выхватывал из тени бледное лицо, хищно выделяя его высокие скулы и глубоко посаженные глаза, несмотря на то, что со щек еще не сошла юношеская припухлость — Хочешь поговорить о погоде?       — Издеваешься?       — Нет. Ты ведь уже понял, что мастурбация тебе не поможет, да? Я сразу почувствовал запах… — уголки его губ слабо дернулись, когда он заметил, как Джирайя стыдливо прячет лицо, на котором вспыхнул румянец — Тебе нужно отвлечься, чтобы не сойти с ума. А я понятия не имею, о чем еще с тобой говорить.       — Я скорее сойду с ума, если ты начнешь рассказывать мне про то, как ты обгораешь на солнце и линяешь…       — Фу, шутки про змей. Я думал ты будешь более оригинален, ты же мечтаешь писать романы…       Фонарик замер, разделяя пространство между ними светлой полосой на две половины.       — Прибереги свой яд. Сегодня слишком холодно и сыро, чтобы кусаться. Проваливай лучше. — Джирайя отвернулся, утыкаясь взглядом в противоположную стену.       — Я не могу уйти и оставить тебя без присмотра. Совсем скоро яд подействует полностью — прошло уже порядка трех часов с момента ранения, верно? Есть не иллюзорный шанс, что ты потеряешь контроль над собой… И ты ошибаешься. — Орочимару скользил глазами по его напряженному профилю, по проступившим напряженным желвакам, острым углам челюсти, раздувающимся ноздрям и сжатым в нить до крови уже истерзанным губам — Змеи наиболее опасны и чаще жалят именно после дождя. — он облизнул пересохшие губы.       Орочимару резко опустил ладони на землю, из-под пальцев в стороны разбежалась паутина письмен и в облачках дыма появились с десяток змей разных размеров.       — Не хочешь беседовать, значит, придется помочь тебе иначе… Аода… — он повернулся к самой крупной змее порядка шести метров в длину, уже обнимавшей талию брыкающегося Джирайи и медленно поднимающейся вдоль его ребер выше — Придержи его пожалуйста.       Змея выглянула из-за плеча великана и спокойно кивнула, словно делала это уже не раз. Ее хвост обвился вокруг левой ноги мужчины, крепко его фиксируя. Еще пара змеек помельче сковали руки Джирайи за спиной.       — Ты что задумал, ублюдок? — мужчина гневно рычал.       Орочимару встал и развязал одну из лент на своем запястье. Заплел волосы в небрежную косу и перекинул ее за спину. Вновь облизнул губы и, демонстративно перешагнув луч фонаря, опустился на колени перед Джирайей, цепляя кончиками пальцев завязки на его штанах. В грудь юного змея пришелся ощутимый удар, отбросивший его на пару метров. На секунду Орочимару задохнулся, а затем закашлялся. Он проехался спиной по полу, больно содрав кожу, в шелковых волосах запутался мусор. Шипя он сел, потирая грудь.       — Аода… Объясни ему, чем грозит такое поведение…       Джирайя ощутил, как мочку уха защекотал раздвоенный язык, а затем кожу над сонной артерией оцарапал острый клык. Он замер, вдоль позвоночника скопился ледяной пот. За это время его свободную ногу, фиксируя и мешая двигаться оплели еще две змеи.       — Вот, так-то лучше. Будь добр не мешай мне помогать тебе.       — Ублюдок… Не трогай меня.       — Ох… — Орочимару вернулся на место, относительно удобно устраиваясь между разведенных ног молодого мужчины. Он игриво прошелся кончиками пальцев про проступающему сквозь ткань одежды члену с особым усилием и удовольствием «наступив» на головку. — Мне кажется, ты сейчас немного лукавишь… Тебе ведь очень хочется, чтобы я к тебе прикоснулся. Поверь мне, тебе станет гораздо легче после того, как я сделаю это…       Узкая ладонь поднялась выше, по рельефному прессу, задирая футболку. Контраст горячей, покрытой испариной, кожи и ледяных рук Орочимару заставил Джирайю резко выдохнуть на грани с задушенным стоном, по мышцам прокатилась волна дрожи. Длинные по-девичьи тонкие пальцы двигались вверх, пока не уперлись в тело змеи, обвивавшей грудь мужчины и дальше следовали вдоль него, пока не нащупали сжавшийся темный сосок. В сумраке сверкнули янтарные глаза Орочимару, отвечая на гнев и желание в тяжелом взгляде Джирайи. Мужчина кусал губы, сдерживая свою реакцию, по его подбородку текла капля крови. Орочимару приблизился к его лицу и длинным — от кончика подбородка вдоль щеки и до самого уха — медленным движением слизнул кровь с кожи, смакуя ее.       — Знаешь… Этот яд придает тебе особенный вкус. Такой изысканный. Сладкий, но, в то же время с остринкой. Как шоколад с красным перцем. — он жарко выдохнул, от чего волоски на виске Джирайи зашевелились — Потрясающе. Интересно… — Он отстранился и его взгляд упал на натягивающий ткань штанов член — Там также вкусно?       Он развязал завязки и стянул одежду с бедер мужчины.       — Мммм… Предпочитаешь фундоши… Не знал, что ты такой традиционалист… Хотя стоило догадаться. — он быстро стянул повязку, отбрасывая ее в сторону за ненадобностью, и положил руки на его бока, чуть ниже ребер, удерживая ласково, но без нужды крепко, словно успокаивая — Ты из тех, кто стар душой. А теперь расслабься… — язык Орочимару еще раз, в этот раз абсолютно нарочито и развязно, прошелся по его губам — Скоро станет легче.       Когда горячие губы обхватили головку, Джирайя не сдержался и застонал. Глубокий и низкий голос вибрацией отдался в теле, от чего Орочимару ощутил какой-то особый трепет. Много лет он желал услышать его и много лет осаждал себя, понимая, что никогда не сможет. И вот… Джирайя в его… Плену? Нет… Может власти. Лучше. Он нуждается в нем. В его помощи. Гордость обязывает его отрицать это, но дрожащие бедра и пылающий взгляд говорят честнее. Длинный, слишком длинный — спасибо мутациям — язык обвивает пульсирующую плоть. Орочимару старается не смотреть вверх. С этого ракурса, когда волосы обрамляют его лицо, а длинная косая челка щекочет кожу на лобке мужчины, он похож на девушку, быть может Джирайе так будет проще принять происходящее. А что он творит своим языком ему видеть тем более не стоит. Мужчина держался как мог, заглушая самого себя, он сжал губы, и теперь его голос был похож скорее на глухое и немного жалкое мычание, что распаляло Орочимару еще сильнее. Он обнимал его член плотно губами, ласкал языком каждую выступающую венку и двигал головой ритмично и быстро, едва оставляя себе секунды на вдох и выдох в верхней точке, когда крепко целовал головку и кончиком языка толкался в уретру. Возбуждение нарастало. Теперь и его собственное. Но с этим он сделает что-нибудь попозже. Уловив, как участилось дыхание Джирайи, он одной рукой обхватил его член у основания и протолкнул глубоко в свое горло. Все мышцы мужчины словно вздулись, напрягаясь. Змеи, удерживавшие великана, усилили хватку, скользя по его коже с тихим, едва слышным шелестом. Чешуя красиво перелилась в темноте тысячами блестящих крапинок. Всем телом мужчина вздрогнул и с шумным выдохом кончил, с трудом проглотив стон.       Орочимару медленно выпрямился. С уголка его губ стекала белесая капля спермы. Большим пальцем он подобрал ее и, глядя в покрасневшие от стыда глаза Джирайи, слизнул.       — Ну… — мужчина, сглотнул тугой комок в горле, он дышал тяжело и яростно — Когда мне полегчает?       — Ммм. Думаю, мне придется сделать это еще один или два раза. — Орочимару опустил руку и обхватил вновь наливающийся кровью член Джирайи, сделав грубое движение кистью вверх-вниз, пряча чувствительную головку в крайней плоти и открывая ее обратно, и вызвав у неготового к такой резвости мужчины короткий резкий стон. — Хочешь руку или подождешь пока я отдышусь и смогу продолжить ртом?..       На секунду все замерло. Было почти слышно, как внутри Джирайи что-то ломается. Зрачки затопили радужку, лицо сморщилось в гневном оскале. И в этот момент он, не обращая внимания на оцарапавшие его кожу клыки Аоды, со всей силой дернулся, выгибаясь вперед всем телом, приближаясь к шее Орочимару и оставляя на бледной нежной коже пунцовый засос и фиолетовый след зубов. Змей ошарашенно отшатнулся, закрывая ладонью поврежденное место. Его сердце пропустило удар и сорвалось в бешеный ритм. Впервые за долгие годы кровь прилила к щекам и он часто заморгал, шокированный происходящим. Джирайя согнулся, он буквально висел, едва ли не касаясь грудью земли, удерживаемый от неминуемого падения лицом на камень только змеями, его руки были вывернуты за спиной под почти неестественным углом. Член прижимался к животу, пачкая кожу предэякулятом.       — Куда рванул? Неужели не нравится? Ну же… Вернись ко мне. Я ведь знаю, чего ты хочешь… Со спины ты похож на девчонку. А в жопу какая мне разница?.. Вели своим зверушкам отпустить меня и я хорошенько натяну тебя, как тех моих шлюх, которых ты каждое утро провожаешь полным ненависти и зависти взглядом… — его речь стала быстрой и сбивчивой. Он закусил губу, скользя жадным взглядом по телу Орочимару.       Молодой мужчина казался объятым безумием.       — Яд достиг своей цели, вторая фаза… — Орочимару поправил волосы, беря себя в руки — Ты возненавидишь меня завтра, если я позволю тебе сделать то, о чем ты говоришь.       — Я УЖЕ ненавижу тебя. Тебе, ублюдок, стоило оставить меня, когда я об этом попросил… А теперь терять нам уже нечего. — он смотрел в глаза змея прямо и сомнений в его чувствах не осталось — Ну же… Ты ведь тоже хочешь, гаденыш… Никто не узнает…       Орочимару застыл, впервые ощутив себя кроликом перед удавом, а не наоборот. Это звучало заманчиво. Терять действительно было нечего. Их дружба осталась далеко в прошлом, а эмоции никогда не мешали ему работать в паре с теми, с кем его поставили.       Он поднялся и медленно расстегнул свой жилет. Джирайя задышал глубже, жадно втягивая воздух, словно пытался уловить исчезающий запах раздевающегося перед ним юного мужчины.       — Не веди себя, как животное… — Орочимару презрительно дернул плечом, перебрасывая косу за спину и, подняв руки и вызывающе прогнувшись в пояснице, стянул с себя кофту. Белая кожа почти светилась в темноте. Он не мог похвастаться горой мышц, но отличался сухой жилистостью, и некой тонкостью костей, которую, при особом вкусе, можно было назвать изящной. Выбившиеся из косы пряди рассыпались по плечам.       — А теперь иди ко мне и отзови своих тварей. — Джирайя медленно выпрямился, садясь обратно. Его плечи расслабились и коснулись холодного камня за его спиной.       Орочимару избавился от оставшейся одежды и осторожно приблизился, приседая напротив мужчины.       — Аода останется, чтобы тебя контролировать. — повинуясь его жесту, все остальные змеи исчезли с тихим хлопком.       Джирайя взмахнул затекшими руками и, обхватив Орочимару за шею, рывком притянул к себе, усаживая его на бедра и впиваясь поцелуем в его губы. Грубым, властным, таким, от которого внутри у змея все задрожало в предвкушении. На его прокушенных губах еще чувствовался солоновато-железный вкус крови с тонкой пряной нотой яда. Широкие ладони Джирайи обхватили его щеки, обнимая почти нежно и в то же время твердо, не оставляя возможности вывернуться, пальцы зарылись в волосы. Горячие губы опустились по подбородку Орочимару и ниже по шее, до выпирающих ключиц, которые Джирайя не преминул укусить, оставляя на месте своих ласк краснеющие метки.       — Развернись… Не хочу, чтобы твой член мозолил мне глаза… Вот так… — его голос стал значительно теплее, когда ладони легли на округлые белые ягодицы, раздвигая их — Какая у тебя аккуратная попка… Дырочка такая маленькая и кожа розовая… Ну точно девчонка. А ты волосы удаляешь, или они у тебя не растут еще? — с этими словами Джирайя звучно шлепнул его, вызывая дрожь во всем теле. Голова Орочимару кружилась, происходящее давно вышло из-под его контроля и, кажется, ему это нравилось.       Джирайя намотал длинную косу на кулак, вынуждая Орочимару задрать голову и засунул ему в рот пальцы, больно сжимая язык, от чего, обильно выделяющаяся слюна начала стекать с уголков губ и потекла по подбородку.       — Хах… Так вот как ты творил эту черную магию… А я все гадал, что с тобой не так, чувствовал, что отличаешься ты от девок, да не видно было нихрена…       Убедившись, что пальцы обильно смазаны и уже блестят от слюны, он отпустил волосы Орочимару, толкая его вперед и вынуждая встать на колени. В этой унизительной позе что-то было… Что-то от чего, Орочимару ощутил толчок крови в паху и все возрастающее давление, кончить хотелось от одного жадного взгляда, стыдно обжигающего тело. Горячие пальцы легли в ложбинку грубо массируя анус. Пара секунд, чтобы привык и внутрь толкнулись сразу два. Орочимару зашипел, выпрямляясь и прогибаясь в спине. Его руки легли на колени Джирайи и он ногтями вцепился в его кожу.       — Не скаль зубки, змееныш, сам напросился. А мягкий-то какой! Я у тебя что, не первый?       — Заткни свою грязную пасть и трахни меня уже! — Орочимару дрожал всем телом в нетерпении. У его поспешности, помимо все возрастающего желания, была еще одна причина — яд мог начать выветриваться в любую минуту, а ему нужно было еще немного.       Пальцы выскользнули из него.       — Тебе придется сделать это самому, твоя ублюдская змеюка уже сломала мне пару ребер и вряд ли даст двигаться свободно… — с этими словами Джирайя ухватил его за бедра и насадил на свой член.       Орочимару вскрикнул и задрожал, ощущая под собой горячую кожу Джирайи. Он не лгал, обещая «натянуть». Ноги змея задрожали, вдоль позвоночника импульсом взлетела холодная искра, выбивая дыхание.       — Двигайся! — еще один сильный шлепок по ягодице, от которого на коже осталось саднящее, почти горящее чувство.       Направляемый сильными руками, Орочимару начал постепенно ускоряться. Дышать было тяжело, колени содрало от трения о землю, пальцы сжимали бедра слишком сильно… Но от ощущения члена внутри, от одной мысли чей это член, хотелось кончить. Он сходил с ума от этой наполненности, по венам несся адреналин, пьяня не слабее токсичного афродизиака. Орочимару обхватил себя рукой, подстраивая движения ладони вдоль ствола, под бешеный ритм, выбранный Джирайей.       — Вот так… Да! — змей ощутил, как в него, с рыком, ворвались совсем глубоко и где-то внутри растворилось что-то обжигающее, пальцы сдавили тазовые косточки и ногти впились в кожу, оставляя темные лунки-полумесяцы. Наконец-то. Он завалился на грудь Джирайи, между ними недовольно заскользил Аода, высвобождаясь и ослабевая хватку. Еще пара движений рукой и Орочимару сам, со стоном, растворился в эйфории, а его пальцы залило горячее семя.        Едва отдышавшись, он поднялся, член вышел из его тела с липким звуком. Орочимару с трудом выпрямил дрожащие ноги, по внутренней стороне бедра заскользила густая капля спермы и он спешно напряг мышцы, не позволяя себе потерять хоть что-то еще. Джирайя постепенно приходил в себя, устало развалившись в расщелине, в которую до этого забивался, как раненый зверь. Змея плавно оплетала его ноги, вновь поднимаясь вверх.       — Какого… Орочимару, убери свою зверюгу, меня кажется, отпустило. Сука… — Джирайя попытался вырваться, но Аода предупредительно сжал свои кольца на его коленях, пронзая их острой болью.       — Я знаю, что тебя отпускает. Для вывода этого яда достаточно 2-3 эякуляций, ну или примерно 12-14 часов в гипервозбуждённом аду, если без разрядки. Ты кстати, очень неплохо продержался, обычно под его воздействием мужчины насилуют все, что видят… Особенно, во второй фазе, после его полного раскрытия.       — Не надо меня утешать. — Джирайя фыркнул и отвел глаза.       — Я не утешаю… — Орочимару дошел до своих сброшенных вещей и достал из сумки крохотный пузырек — Я объясняю, как это работает и что тебя ждет.       — Что?.. — мужчина ощутил, как его грудь сдавливает гигантская змея, окончательно фиксируя его в неподвижном положении.       Орочимару прижал ампулу к своему клыку, сцеживая яд. В воздухе остро запахло шоколадом и перцем.       — Видишь ли, язык — не единственная моя мутация. Мое тело способно абсорбировать и аккумулировать практически любые яды. Этот в том числе. А его выделилось достаточно с твоими жидкостями. Перерасход, конечно, невероятный, но на еще один раз нам хватит… — с этими словами он легко взболтал пузырек, на глаз оценивая сколько в нем скопилось яда, кивнул самому себе и, достав из той же сумки шприц, аккуратно собрал все до последней капли.       — Орочимару, тварь! — Джирайя попытался вырваться, но боль в уже сломанных ребрах и предупредительный шепот Аоды, вынудили его замереть. В шею вошла тонкая игла.       — Ты можешь сколько угодно ругаться на меня в процессе. Меня это даже заводит. Сам же сказал, ты меня уже ненавидишь. Так что терять мне нечего.       Джирайя ощутил уже знакомый жар под кожей. Сердцебиение участилось и бурлящая кровь разносила сладкий токсин по всему телу. Он задышал глубже, почти пьянея от смеси запахов их спермы, дождя, яда и пота в воздухе.       — Цунаде будет ждать нас сутки. Наслаждайся.