Тихая ночь

Жалобные завывания, судороги, полный отчаяния взгляд — всё это предстало перед слиянием после того, как её сабля вонзилась и пробила голову бедного оленя. Она наблюдала за его агонией с упоением, задержав дыхание и лишь когда всё это представление кончилось она хихикая выдохнула, расплывшись в улыбке. Ей было забавно наблюдать за тем, как эта органика, зная, что умрёт, пытается всеми силами выжить. Она не видела в его предсмертных выкрутасах смысла: зачем так стараться подняться на ноги, если твоя судьба — упасть и больше не вставать? «Пташка» посчитала это глупостью. — Хорошо повеселился? — её ухмылка стала шире, глядя на уже не подавающую признаков жизни тушку. — Вот и славно. Пора бы уже попробовать тебя. Хотя бы после смерти ты должен представлять пользу. Вынув оружие из головы животинки, Азур, положив парнокопытное на спину и копытами вверх, вонзила ледяное лезвие в оленью грудинку и одним резким движением вскрыла её до покромки. Из такой огромной раны по серовато-коричневой шёрстке начала стекать алая жидкость. Пусть из-за тёмного времени суток она казалась тёмной, но самоцвет примерно видела её естевственный оттенок от редкого просвета лунного света через листву деревьев. Откинув уже не нужное оружие в дерево, что вонзилось в его кору, голыми руками та раскрыла оленью грудную клетку вместе с рёбрами, словно открыв обычную коробку. Вот они, так называемые органы — основной функционал каких либо живых существ. Маленькая Малахит хмыкнула, стеклянно улыбаясь. Она посчитала открывшийся ей вид отвратительным, но… Она заметила кое-что интересное. Его организм умирал и делал это медленно, заставляя каждый из органов медленно пульсировать. У самоцвета дрогнул уголок губ, а сама она приятно выдохнула, продолжая смотреть, как внутренние «инструменты» органики в последний раз вздымаются и больше не пульсируют. Как же это восхитительно… Слияние, убрав одну руку от раскрытых рёбер бедняжки, медленно коснулась ею же продолговатого органа, ощущая тепло. Пальцем она стала неторопливо прочерчивать по всей его гладкой длине. Это был тонкий кишечник. Она не знала его названия, хотя знает, что у каждого органа есть своё название и функционал. — И ради простого существования этой органике нужно столько всего?.. — Размышляла она вслух и, переведя взгляд на темноватого оттенка орган, она улыбнулась чуть лукавее, касаясь его и даже немного пожамкав. — Такие жалкие, а столько всего таите за этими диафизными стенками, укрытые кожной тканью… Ну просто головоломка~ Она заприметила орган, спрятанный, но немного выглядывающим из-под массивного левого лёгкого. Потянувшись к нему рукой и вытащив его от туда, слияние пристально смотрела на данный орган. Это — сердце, — единственный орган, чьё название она знала и то, узнала его случайно. Однаждый она наблюдала за группой детей, которые во что-то играли и одна девчонка произносила фразу «От чистого сердца!» и приложила ладони к груди. Тогда то гем и догадалась, что это какой-то из органов и так оно и оказалось. Вспомнив, для чего она убила это животное, Азурит невольно облизнулась, смотря на уже неработающий мышечный орган. Съесть… Вот её цель. Не желая терять времени она вцепилась зубами в данный орган и принялась жадно его рвать, кусать, жевать и глотать, пачкая рот, руки и немного ноги в крови, что сочилась из него. Эта мягкая структура, этот вкус, этот металлический запах крови… Она не думала, что всё это привлечёт её внимание. Агрессивно чавкая, «птичка», доедая сердце, потянулась другой рукой к печени и уже занялась ею. Эта кровь… Лишь сейчас она поняла, что именно она пахла, как металл. Ожидаемо, что гемоглобиновая жидкость будет иметь характерный запах и вкус. Кровь стекала по подбородку и прямиком по шее к белоснежному воротнику костюма, окрашивая его в новый алый оттенок. Слияние продолжала жадно поедать внутренности органики, а не вкусные по её мнению ошмётки выбрасывала, от чего брызги крови попадали в крылья, растворяясь в них же. Она и сама не понимала причины своей агрессивной трапезы: то ли дело во вкусе, либо этому виной красная жидкость, или же это всё из-за желания попробовать что-то новое в своей отшельнической жизни. Она чувствовала колебания в собственной голове. Ни уж то эти две дурочки не довольны её занятию? Да какая разница, чего они там думают? Сейчас именно она заведует тем, что она делает и они не в праве что-то решать. Это — ЕЁ ночь, это — ЕЁ ночной ужин. В конце концов она испустила усталый вздох, сутулясь и подняв голову вверх, прикрывая глаз. Ей пришлось остановиться, ведь она доела содержимое животного. Иронично, но в её голове была полная пустота и она ни о чём не хотела думать, просто желая насладиться наконец законченной работой и представшей перед ней тишиной. Хотя… Одна мысль её всё же посетила. *– А человек настолько же вкусный? * — думала она про себя. Вздохнув Азурит встала на ноги. Крылья машинально потянулись к личику самоцвета и обтёрли его, не забыв про одежду с руками. Вся впитанная кровь образовывала туманные завитки в водянистых лужах, что имитировали крылья и, расправив их, Азурит встряхнула ими и бордовая жидкость разлетелась на ближайшую траву и кусты. Теперь то, оглядев свои крылышки, слияние гордоливо ухмыльнулось. — Блеск. — после этого она воодушевлённо приложила ладони к щекам, довольно шевеля крылышками. — Азурит, ты всегда должна быть великолепной~ Ей нравилось хвалить себя, особенно вслух. Когда-то она слышала выражение «Себя не похвалишь — никто не похвалит» и с тех пор (враньё, она и до этого это делала) она нахваливает себя за любые поступки, пусть даже если они и самые гадкие. Вдруг, от пришедшей в голову мысли она застыла, убрав ладони с лица. Глаз смотрел в одну точку, пока её мысли клубились в голове. Наконец… На разукрашенном личике показалась ухмылочка. — Да я же могу съесть этих паразитов!! — после этого заявления она нервно хихикнула, хватаясь руками за бордовые локоны. От всё приходящих и приходящих тёмных мыслей она тяжко вздыхала, а зрачок метнулся в сторону Пляжного городка. Из-зо рта повалил еле видный пар, а в теле наростало неведомое возбуждение. Она наконец поняла, каким образом она может отомстить за них, за этих двух дурёх. Азурит осознала, что может сделать с горсткой людишек в этом мизерном городишке и даже другие гемы её не остановят. Она же может просто съесть всех… Сперва одного, потом другого, после двух, а потом… Ей пришла мысль, от которой у неё, кажется, впервые потекли слюни, стекая с губ и так по подбородку. Она задумала немыслимое. — А после и его…