«У жителей деревни уже давно вошли в привычку записки. Я не буду выделяться, ведь я знаю для чего мы это делаем. Мы все медленно сходим с ума, потому хотим сохранить остатки рассудка хотя бы этим старомодным способом записок. Во всех нас есть скрытая надежда, что кто-то эти записки найдет и лишит нас тех страданий, что мы сейчас переживаем.
Для тех героев, что пришли спасти нас: в этих бутылках таится великая сила исцеления. Тяжёлые раны и оторванные конечности - живая вода в этих бутылках лечит всё. Я украл их и теперь хочу, чтобы вы использовали их с умом. Жаль, что мне они не помогут.»
Отложив записку, Мик задумался о жидкости в склянках. Терять было нечего, да и вариантов развития событий всего два - обман или... Честно, он очень хочет, чтобы это «или» оказалось правдой. Понимал, что это невозможно, но мечтать не вредно даже взрослым. Герой берёт склянку в здоровую руку и вытаскивает пробку из горлышка с помощью зубов. Склянка кладётся обратно на стол. Ну, была не была... Мик, закусив губу, берётся за клык. Не поддается ровному движению. Тогда губа была укушена чуть ли не до крови. Клык он раскачивает и теперь он поддаётся. Через время, проведённое в муках, клык падает на землю. Рука медленно затекает кровью. Громогласный не мелочится на панацею и разливает жидкость на свои раны прямо с бутылки. Вода на теле быстро высохла. Только Мик успевает подумать, что это обман и средство лишь торговая афера шарлатана, как раны по краям засияли лазурными полосами. От краев стали идти ответвления направленные друг к другу, стремясь соединиться вместе. Постепенно рана сузилась до тонкой линии шрама. Синее свечение погасло. Герой осмелился дотронуться. Кожа вновь гладкая, целая, будто ранений никогда и не было. Мик смотрел на это, как заворожённый. В лёгких воздуха катастрофически мало, а сердце бьётся табором от воспоминаний.Она медленно учится ходить...
Она шагает к нему и обнимает...
Она впервые счастливо улыбается...
Десять лет назад они жили вместе и счастливо.
...
Она лежит в [...] с [...].
Ноги подкосило и Мик хватается за край стола, чтобы не упасть. Когда он в последний раз навещал её? А ведь верно. Через два дня уже годовщина.Годовщина её смерти.
Склянка падает на пол. Стекло довольно толстое, поэтому та не разбивается, лишь катится в темный угол. Мик отвлекается на неё и замечает боковым зрением шевеление. Труп мужчины поднимается со своего места, из искажённой пасти доносится рычание, его полуразорванные лапы тянутся к герою. Его бросают и он вновь оказывается на траве. Монстр выпрыгивает вслед. Мику удаётся его удержать от нападения и отбросить в сторону от себя. Быстро он поднимается и быстро продумывает свои действия. Реакция. Защита. Уклончивый пируэт в сторону.Монстр пытается схватить. Укусить. Оцарапать.
Стойка. Уклон назад. Упор на руки и круговым движением ног сбить монстра с ног. Всем своим весом Мик навалился на монстра, ступая на его грудь ногой. Полусгнившее лицо мужчины стало деформироваться, варево из фарша преобразовалось во что-то более человечное. - В-вы... Вы герой?... - так он всё-таки и разговаривать может. - В-вы при-пришли с-спасти нас?... Мужчина мямлит и заикается. Видно, что он чем-то напуган, да и бедолага страдает уже очень давно. Мику ничего не остаётся, кроме как кивнуть. Лицензию его ещё никто не отнял, хоть и могли уже аннулировать. - В-ваш-ш д-дар... Дар... Он с..с...силовой?... - герой на это кивает отрицательно. - Т-тогда... Большой разрез на животе полуживого расширяется, открывая обзор на органы, смолотые в кашу с комочками. Из внутренностей тело выплёвывает оружие. Револьвер двенадцатого калибра, охотничье огнестрельное оружие. Мик его подбирает и с недоумением смотрит на мужчину. - Убейте меня, - без запинок говорит мужчина. Мик округляет глаза. Получеловек продолжает тараторить под ним: - Я должен был умереть. Я был посмертно болен лихорадкой. Она мне этого не дала и теперь мучаюсь будучи её монстром. У меня мало времени, я снова потеряю рассудок и буду постоянно слышать её голос. Прошу вас, умоляю, убейте. Лучше смерть, чем такая жизнь. Она... Она не даст мне умереть! Но я вас очень умоляю, подарите мне хотя бы пару часов... Пару минут тишины и покоя... В его глазах читались мольба, животный страх и мучения. Лицо мужчины вновь искажалось. Он не обманывал. Мик колеблется, револьвер в его руках всё равно, что неподъёмный груз. Его тело охватила дрожь, в груди снова грызёт... Он вытягивает левую руку вниз, целясь в лоб. Закрыть глаза свободной рукой не помогло унять дрожь в руке.Курок сжимается.
Эхом раздается громкий выстрел.
Мик подглядывает сквозь пальцы. На него смотрят благодарные глаза. Человек под ним слишком измучен, чтобы улыбаться, но уголками у него это почти получилось. - Спа...си...бо... - на последних вздохах говорит мужчина. Задним ходом герой отходит от тела. Глаза дёргаются от нервного тика. Резко его сгибает пополам от боли в груди. Давит сильно, до фантомной боли в рёбрах, рассудок теряется в мутной воде памяти. Содержимое желудка выворачивается наружу. Этого содержимого не было в нём минимум неделю, поэтому Мика тошнит желчью. В горле неприятно саднит от щёлочи. Мик выпрямляет позвоночник и вытирает рот рукавом куртки. Всё равно уже испорчена. Оружие он решает оставить у себя, ради своей же безопасности. Мельком он замечает, что рука мужчины в указательном жесте даёт ему направление. Кто бы мог подумать, что монстры будут на его стороне. Мик забегает в сарай, который, по всей видимости, оказался бывшим охотничьим домиком, и находит под столом походный рюкзак. В него он сбагривает склянки, небрежно называя их аптечками, и закидывает рюкзак за плечо. Теперь можно продолжать путь....
Город вновь заполняет нарастающая паника. Больницы переполняются обеспокоенными жителями. В основном, поступают жалобы о бесконтрольности причуд, а также странные чёрные нарывы на теле. СМИ докладывают об этом как о неком заболевании и рекомендовали жителям оставаться дома, в крайнем же случае, носить маски с перчатками. Не все следовали этим советам, оправдываясь крепким здоровьем или тем, что они уже больны. Были и те, кто считал, что это рядовой период простуды или гриппа. Не удивляет, ведь сейчас поздняя осень. После гражданской войны героев катастрофически не хватало, потому было тяжко провести изоляцию или госпитализацию людей. Некоторые граждане не верили новостям или вовсе их не смотрели, и продолжали гулять по городу, как обычно. Конечно же, как не ученики Академий с геройских факультетов проявляли бо́льшую инициативу в помощи. Согласие было получено быстро, однако с условием, что они будут носить костюмы, что были преобразованы наподобие врачей-инфекционистов - это первое. Второе, все они сдадут анализ крови на наличие вируса. Медлить было нельзя, поскольку медленно, но очень яростными шагами, у граждан проявлялись признаки сумасшествия. - Ну, вроде всех предупредили и госпитализировали, - заключила Уравити. - Можем идти и доложить об... - Вы же тоже слышите этот голос! Люди! - крик доносится с крыши дома. - Зачем нам страдать, если мы можем добровольно отдаться судьбе?! - Похоже, это один из городских сумасшедших, о которых нам докладывали, - заключает Тсую. Урарака использует свои сапожки, чтобы подлететь к кричащему. Она тянет к нему руки, чтобы схватить и опустить на землю. - Не приближайся! - кричит он, когда юная героиня была уже совсем близко. - Иначе я использую причуду! Угроза сработала, Очако пришлось отлететь в сторону. - Прошу вас, сэр! Не делайте глупостей! Если вы больны, мы вас тут же госпитализируем. - Да какой в этом смысл?! Это эпидемия! Мы все погибнем, как вы не понимаете?! Я лучше умру сам, чем буду страдать! - Надежда ещё есть! - взмолилась Очако. - Не все в этом городе заражены! - Я не дамся пустым обещаниям! Парень смело шагает вперёд и летит камнем вниз. - Я поймаю! - кричит Тсую. Она осмелилась приоткрыть защитную маску и выпустить свой язык. В стремительном движении язык вдруг поделился на четыре части. Внутри язык был заполнен мелкими зубчиками, как пасть улитки. Асуи пыталась втянуть язык обратно, но тот продолжал раскрывать свои путы падающему навстречу. Дальше для бедной лягушечки всё произошедшее выглядело, как замедленная съёмка. Язычки окружают тело мужчины вмиг схлопываясь. Следующий кадр: в брызгах крови четыре части тела разлетаются в разные стороны и, наконец, падают на землю. Зрачки мечутся из стороны в сторону.Голова...
Рука...
Ещё рука...
Ноги...
- Я... Я... я не... я не хотела... - заикается Тсую, кажется, начиная терять самообладание. Урарака также шокирована, но быстро опускается на землю и бежит к подруге. Понимает, что если не она, то её одноклассница может потерять веру в лучшее, или хуже - в себя. - Тсую, - Уравити берёт подругу за руку, - это не твоя вина... - Уравити, Фроппи, - звучит по датчику связи, - доложите обстановку. - Говорит Уравити: жители изолированы, на улице никого не осталось; есть одна жертва; Фроппи заражена и нужна срочная госпитализация. Получив сигнал о скором выезде бригады, Урарака продолжала держать Асуи за руку и продолжала говорить о том, что всё скоро будет хорошо.