Game, Set, Mate

Хао винит Сяотин в том, как разворачивается весь этот беспорядок. Ведь именно она сказала те самые слова, что отправили его по спирали, перевернувшей всю его жизнь. Она произносит их так небрежно, словно говорит о погоде, не замечая, как шестеренки в его голове уже приходят в движение. – Ты, должно быть, так напряжен. Хао действительно очень напряжен, потому что он знает, что Сяотин делает на этом акцент с одной явной целью – заставить его достаточно нервничать для того, чтобы он обязательно спросил, что она имеет в виду. В прошлом он старался не допустить того, что бы ее слова имели на него влияние; зная, что это было тщательно продуманной игрой альфы. Хотя он давно понял, что лучшим способом будет просто перевести все в шутку. – По какому поводу? – По поводу моего любимого племянника, конечно. Его глаза осматривают парк, где его четырехлетний сын Юджин играет с дочерью Сяотин - Йесо. В настоящее время дети изо всех сил стараются прыгать по ступенькам, установленным вокруг парка, в сложной игре «Пол — это лава» с другими соседскими детьми. – Он твой единственный племянник, – Хао вздыхает, указывая в его сторону – Пока что единственный, – отвечает Сяотин. Он не сдерживается, закатывая глаза. Дело не в том, что слова Сяотин его напрягают. Хао знает, что когда он спросит, что она на самом деле имела в виду – он попадется в ее ловушку, но он не может побороть свое любопытство. Тем не менее, он все еще пытается молчать, чтобы выиграть себе время. Наблюдает за тем, как Юджин успешно перепрыгивает на другую ступеньку, прежде чем вскарабкаться на горку, где он будет в безопасности от воображаемой лавы. Йесо с раздражением топает ногой по ступеньке, на которой стоит, настаивая на том, что Юджин жульничает и что горка на самом деле представляет собой «лавовую гору», поэтому он проигрывает. – Йесо, это называется вулкан, – подсказывает ей Хао. – Вулкан! – взбудораженно кричит Йесо, наслаждаясь победой. - Пааааап! Не помогай ей!!! – Юджин возмущенно стонет. Когда дети начинают ссориться из-за несоблюдения правил «Пол — это лава», он снова поворачивается к Сяотин, наконец говоря ей то, чего она так явно хочет: – Так из-за чего мне нужно волноваться? С Юджином все в порядке. Она мычит, высказывая этим жестом свое несогласие с его словами. – Я просто могу представить, какой стресс ты, возможно, испытываешь из-за предстоящих заявлений в детский сад и полного отсутствия у Юджина внеклассных занятий. – Внеклассные занятия, — повторяет Хао слова, сомневаясь, что они ему понадобятся. – Это означает.. – Сяотин начинает объяснять, но забывает слово на нужном ей языке. – Подожди.., – она тянется рукой к своей сумке и достает свой телефон, чтобы воспользоваться переводчиком. Он не считает это хорошей идеей, потому что переводчик все равно исказит значение слова, что она отчаянно пытается вбить в поиске. – Я знаю, что означают внеклассные занятия, – Хао останавливает ее до того, как она перевернет весь интернет. – Тогда я не понимаю что заставило тебя так отреагировать. – Юджину четыре, – он вздыхает. – И? – она смотрит на него многозначительно, будто не видит в этом проблемы. – Те занятия, что они предлагают в детском саду, действительно имеют вес. Ты видел, как много мы с Йесо проделали в прошлом году: фотосессии, интервью. И это было всего лишь началом из того, что мы указывали в портфолио. Конечно Хао это запомнил. Он не думал, что когда-либо видел, как Сяотин и ее жена ругаются, пока дело не дошло до выбора программы детского сада. Они не могли определиться из всего множества детских садов в городе, в которые отправляли заявки. Будто это был колледж, а не всего лишь детский сад, с привилегией, включающую оплату почти в семь тысяч долларов в месяц для того, чтобы Йесо смогла попасть в начальную школу для изобразительных искусств. – Я плачу всего две тысячи долларов в месяц, чтобы он посещал подготовительные занятия. Он умеет читать, а также складывать двузначные числа. Ему четыре года, он не нуждается в дополнительных занятиях поверх всего этого, – отвечает Хао. – Технически, это я плачу две тысячи долларов в месяц, для того, чтобы он посещал подготовительные занятия, – замечает Сяотин. – Также, как и твои занятия в колледже. И занятия Рики, но я не уверена, что он когда-либо их посещал. – Сяотин, – он прерывает ее речь, – Юджину четыре. Я думаю ты понимаешь насколько смешно это звучит. – Я просто не хочу видеть то, как мой любимый племянник будет заканчивать государственную школу, – Сяотин произносит последние слова так, будто они лично ее обидели. – Что не так с государственными школами? – Хао, никогда не вздумай шутить на эту тему. Хао не шутил. Не совсем. Ладно, на самом деле он бы никогда не отправил сына в государственную школу. Их система в Чикаго – это настоящий беспорядок. Он сказал это потому что знал, с каким лицом ему ответит Сяотин. Но в то же время... Может быть, было бы хорошо, если бы Юджин завел более нормальных друзей. Он знает, что он был одним из счастливчиков, будучи практически усыновленным в семью Шэнь в детстве, и получив хорошую часть наследства, когда дедушка Сяотин умер, ему оставили преимущество, которого не было у многих других людей. Не то, чтобы Хао не был этим до конца доволен. Но это не отменяет того факта, что богатая семья Сяотин сделала из него того, кем он является на данный момент. Он уже некоторые время носит статус «омеги-одиночки», воспитывая Юджина самостоятельно (по общему признанию, с небольшой помощью семьи Шэнь). Хао давно уже решил, что ему не нужен альфа для успешной самореализации в этой жизни. Это и было, в первую очередь, частью причины, по которой Хао решил завести ребёнка несколькими годами ранее. Частично это было и для того, чтобы он смог доказать себе, что не нуждается в альфе, чтобы быть счастливым и иметь ребёнка. Но также это было и для того, чтобы остановить свою течку на некоторое время. Потому что биология омеги не позволяет впадать в течку, когда он теряет своего альфу. Это предусмотрено так, чтобы он смог защитить свою семью и ребёнка, пока тот не станет достаточно взрослым. Либо омега не встретит своего соулмейта. Имея неприятный опыт с альфами в прошлом, он позволил себе обмануть систему, воспользовавшись донором спермы. Это действительно имело смысл, он ощущал себя брошенной омегой с ребенком на руках и не испытывал больше раздражающих течек. Больше не было никаких глупых альф, способных разбить ему сердце. Больше ничего не мешало ему сосредоточиться на своей учебе. Конечно, уговорить Сяотин на такое было очень трудно. Но быть привязанным к какому-то альфе для него звучало еще хуже. По крайней мере, теперь, когда он вернулся в Чикаго и жил в доме семьи Шэнь, пока работал над получением докторской степени, у Юджина была семья. Ну, что-то на подобии семьи. – Я уже могу сказать, что ты вот-вот отвергнешь мое мнение, посчитав это какой-то альфа-ерундой, – внезапно говорит Сяотин, вероятно, почувствовав по его запаху, что ее слова его не удовлетворили. – Но я не могу удержать себя от желания приглядывать за своей семьей. Я хочу только того, что будем лучшим для вас двоих. Хао тяжело вздыхает. Он знает это. И как бы он не ненавидел прислушиваться к советам альф, даже если они были из его семьи, ему все же приходится ослабить свою решимость. – Какие из занятий выбрала Йесо? – Ну, как ты знаешь, у Йесо есть самый замечательный репетитор по скрипке в мире под ее собственной крышей, – говорит Сяотин, подлизывясь к нему. – А также она занимается баллетом, футболом, ирландскими танцами.. – Мы даже не ирландцы, – перебивает ее Хао. – В дополнение к ее процветающей модельной и актерской карьере, – заканчивает Сяотин, игнорируя его вставку. – Знаешь, Юджин мог бы легко заняться моделингом, у него есть все данные и красивое лицо для этого. Позволь мне попросить моего помощника дать тебе контактную информацию агентов Йесо. – Нет спасибо, – он резко отрезает. Правда делает в голове заметку о футболе. Было бы неплохо записать Юджина в спортивные секции. Возможно, это будет хорошим шансом для того, чтобы он тратил половину своей энергии на спорт, не доставая этим свою двоюродную сестру. – Мы подписали контракт с первым агентом Йесо еще до того, как ее выписали с роддома, – она поддается воспоминаниям. – Для ее первого УЗИ. – Конечно, она же ваш с Чэхен ребёнок. Я ни разу не удивлен. – Она действительно идеальна, не так ли? Вот на днях.., – Сяотин прерывается, перевода взгляд на своего ребёнка. – Эй! Йесо! Не толкай других детей! – Он первый начал! – Йесо возмущается. – Это неправда! – Правда! Сяотин оставляет его одного на скамейке парка, чтобы разнять ее дочь и бедного ребенка, с которым она повалилась в схватке на землю. Их игра "Пол - это лава" превратилась во что-то совершенно другое, после того, как он перестал уделять этому внимание. Он встречается взглядом с Юджином, выгибая бровь, в то время как Сяотин безуспешно спорит с Йесо, упавшей на землю. Юджин, со всей дерзостью, которую только может выразить четырехлетний ребенок, просто качает головой, смотря в сторону сестры. Это его мальчик. ––– – А потом у него хватило наглости спросить меня: "Что не так с государственной школой?" В гостиной вмиг наступает тишина. Он не уверен, почему он ожидал, что у Рики или Чэхён будет другое мнение по этому вопросу, отличное от Сяотин. Рики лично выглядит очень обиженным, подхватив Юджина с того места, где он играл в лего с Йесо, чтобы обнять его, защищая: – Не волнуйся, детка, дядя Рики защитит тебя и спасет от твоего ужасного отца, который хочет подвергнуть тебя пыткам! Четырехлетний ребенок, похоже, не беспокоится о словах Рики и просто валяется, как размякшая лапша в руках своего дяди. Пока он наконец не пробирается в безопасное место и возвращается к игре, в которую он играл. – Ты, должно быть, шутишь, – говорит Чэхён, она смотрит на него почти в ужасе. – Юджин не выживет в государственной школе. Он слишком чуткий. Монстры среднего класса съели бы его заживо. – Я просто шутил, - уточняет Хао. Он действительно просто хотел разозлить Сяотина. – Но я не думаю, что было бы так ужасно, если бы он и правда туда пошел. Насколько плохим может быть детский сад на Северной стороне? Плечи Чэхёна с облегчением опускаются: – Ну, к счастью, мы никогда об этом не узнаем. ––– – Ты неправильно читаешь! – Прости! Ох, где я был.. – Хао сканирует книгу взглядом. Его мысли все еще находятся во вчерашнем разговоре. Это продолжает крутиться в его голове, когда он подготавливает своего сына ко сну. Он не концентрирует свое внимание на чтении книги, внезапно забывая сделать нужные голоса для Пигги и Джеральда, расстраивая таким образом четырехлетнего ребёнка. – Юджин-а? Папа хочет спросить у тебя кое-что. – Нет, я сплю, – Юджин закрывает свои глаза, отворачиваясь от Хао. – Ты не спишь, если все еще разговариваешь со мной. В ответ он получает притворный храп. – Я просто говорил с твоей тетей Сяотин на днях, – продолжает Хао, зная, что несмотря на то, что Юджин продолжает притворяться спящим, он все еще его слушает. – Ты когда-нибудь думал о том, что хочешь заниматься спортом или играть на каком-либо инструменте..? – Я не хочу играть на скрипке, – Юджин приоткрывает один глаз, чтобы презрительно посмотреть в его сторону. – Я не собирался говорить о скрипке! Он уже хорошо осознал тот факт, что Юджин в этом не заинтересован. Тот выразился очень негативно, не желая идти по его стопам в музыкальной карьере. Его единственная попытка попробовать провести занятие с сыном год назад привела к истерике. Юджин сказал, что если ему предстоит еще раз присутствовать на занятии, то он сбежит из дома. А перед этим бросит крошечную скрипку через всю свою комнату. Хао подумал, что вернется к этому позже, когда Юджин станет старше. И, возможно, он сможет оценить тот факт, что его отец получил докторскую степень по тому инструменту, на котором он пытается научить его играть. – А что насчет спорта? Юджин продолжает смотреть на него с презрением. Как вообще объяснить своему четырехлетнему ребенку, что ему нужно подать заявление в детский сад, чтобы он не захотел закончить государственную школу? Честно говоря, он на восемьдесят процентов уверен, что академия изобразительных искусств, в которую зачислена Йесо, имеет программу, позволяющую членам ее семьи поступать следом. И заявка Юджина, скорее всего, будет принята там (если они заходят сделать выбор в пользу его семьи), без необходимости проходить через все эти усилия. – Тебе нужно ответить. Или в следующем году ты пойдешь в школу Йесо, – Хао продолжает. – Мне нравится спорт! – последнее предложение заставляет Юджина паниковать. – Футбол? – он предлагает. Футбол может быть достаточно легким для Юджина. Йесо играла в футбол в прошлом году. Он был благодарен за то, что пентхаус, который является домом его семьи, имеет звукоизолированные стены. Особенно когда Йесо проходила через фазу ношения своей ярко-синей футбольной формы повсюду и пинания мячей по всему дому, сбивая большое количество вещей. Он даже несколько раз забирал ее с тренировки, поэтому он знал, что район, где находится детский футбольный клуб является очень хорошим. Юджину, однако, эта идея не понравилась и он сморщил нос от недовольства. – Ти-бол? – Хао пытается вспомнить другие виды спорта, которые подходят для ребёнка в возрасте Юджина. Юджин лишь качает головой. – Плавание? Гимнастика? Юджин дважды качает головой. – … Ирландские танцы? – Серьезно, пап? Мы даже не ирландцы, – Юджин закатывает глаза. – Знаю-знаю, я сказал точно также, – соглашается Хао. Не то, чтобы тот факт, что они не были ирландцами как-то мешал Сяотин заставить свою дочь заниматься ирландскими танцами, а затем сделать ей завивку в день святого Патрика. Так что он мог видеть часть ее выступления. Юджин падает назад на свою кровать, полностью отказавшись от обсуждения. И хорошо, может быть, это была не лучшая идея Хао. Поднимать этот вопрос прямо перед сном, когда четырехлетний ребенок, вероятно, был измотан днем на занятиях и их поездкой в парк после этого. Но все же… – Вонхи с «комнаты черепашек» играет в теннис, – Юджин отвечает спустя секунду. – Она говорит, что это очень весело. Теннис. Ему придется погуглить сегодня вечером и, возможно, связаться с родителями того, кто из школьных одноклассников Юджина посещает уроки тенниса. Он даже не знал, что четырехлетние дети могут играть в теннис. Разве ракетка не была с размером их тела? – Кто такая Вонхи? – Моя подруга с «комнаты черепашек». – А, да, конечно. Извини. ––– Хао требуется несколько дней, чтобы выследить родителей печально известной «Вонхи с комнаты черепашек» (ребенок, который, несмотря на то, что Юджин всегда рассказывал Хао о своем дне, никогда не начинала разговор о спорте днями раннее.) Когда он в конце концов сталкивается с одним из родителей Вонхи, это происходит благодаря Юджину – он убегал от Хао, который пытался надеть на него толстовку. И побежал по коридору, где маленькая девочка лежала на полу посреди коридора, в то время как ее бета-родитель, кажется, был доволен тем, что играет в игру на телефоне и ждал, когда его дочь наконец начнет двигаться. Оглядываясь назад, Хао определённо видел эту семью раньше. Юджин подбегает и падает на пол рядом с девочкой. Он ударяет ее толстовкой по лицу, которую успел надеть всего на половину, когда опускается. Ее, кажется, это совсем не беспокоит, потому что она продолжает смотреть в потолок. Отец Вонхи не переводит взгляд со своей игры в телефоне. Он продолжает тыкать по экрану, облокачиваясь спиной на одну из стен коридора. – Юджин, что ты делаешь? – Хао приседает рядом с местом, где лежит Юджин, стараясь звучать как можно тише, чтобы не привлекать к ним внимание. – Это Вонхи. Вонхи ничего не отвечает в ответ. Просто поворачивает голову к нему, медленно моргая. Он никогда еще не был так благодарен за то, что у него относительно нормальный ребенок. – Эм.. приятно познакомиться, Вонхи, – говорит Хао, внезапно нервничая больше, чем раньше, из-за перспективы спрашивать ее отца о уроках тенниса, если это был тот ребенок, о котором говорил ему Юджин. Когда Хао встает, отец Вонхи все еще играет в свой телефон. – Подождите немного, извините. Вы знаете как это работает, сегодня понедельник. Вонхи знает, что у нее есть время, пока я не выполню свои ежедневные миссии, чтобы встать с пола, – это вообще ничего не объясняет. Через минуту или больше его экран мигает уведомлением о победе, и он кладет свой телефон в карман, наконец, обращая внимание на Хао. – Она делает это каждый день? – Нет, только по понедельникам, – он отвечает, добавляя: – Обычно. – Хорошо, я понял..– Хао продолжает: – вообще, это достаточно смешно, но я пытался наткнуться на вас все это время. – Теперь мы увиделись, – бета выглядит слегка растерянным, а затем переводит взгляд вниз, смотря на двоих детей. Его лицо внезапно загорается от волнения, – Подождите, вы отец Юджина? Юджин перевернулся на полу, когда услышал свое имя. – Да, – он протянул руку для рукопожатия. – Я Хао. – Мэттью, – ответил отец Вонхи. – Мы так много слышали о Юджине. Вернее не мы, мой партнер, Вонхи со мной не разговаривает. Учителя предлагали нам встретиться с вами, но вашей семьи почему-то нет в справочнике.. – Наша главная альфа не хочет получать никаких нежелательных звонков. – Нежелательных звонков.. от других родителей с подготовительных занятий вашего сына..? Хао не может заставить себя объяснить этому бедному человеку, какие странные мысли приходят в голову Сяотин. Он сам их едва понимает. Справедливости ради, он сам полностью забыл про семейный справочник школы... Это бы значительно облегчило бы найти контакт с Мэттью. – Да. – Можем ли мы обменяться номерами сейчас? Для прогулки с детьми, – спрашивает Мэттью. – Дети, кажется, очень хорошо ладят. Хао не совсем уверен, что " очень хорошо" - это фраза, которую он бы использовал. Но Юджин, кажется, совершенно доволен тем, что продолжает лежать на полу рядом с Вонхи. И он, вероятно, был бы признателен за возможность гулять с детьми, которые не являются его двоюродной сестрой. Прогулка не должна была оказаться ужасной идеей. – Конечно, – говорит Хао, взяв телефон Мэттью, чтобы добавить свой номер, когда бета передает его. – На самом деле, Юджин также много говорил о Вонхи. – Хорошие вещи, надеюсь? – Да, он говорил нам о том, как сильно он хочет играть в теннис со своей подругой Вонхи. – объясняет Хао. – По-видимому, она сказала ему, что ей весело, и ну... Я провел исследование, надеялся узнать, в каком клубе ваша дочь берет уроки, чтобы, возможно, записать его в тот же? Было бы неплохо, если бы у Юджина был друг, с которым можно было бы поиграть. – Друг! Да, это потрясающе. Вонхи, ты говоришь со своим другом о теннисе! Эй, суперзвезда, как заставить тебя говорить? – кажется, это делает Мэттью еще счастливее, как будто новость о том, что у его дочери есть друг, была чем-то шокирующим. Вонхи, все же, ничего не говорит в ответ, просто продолжает моргать, смотря на Мэттью. – Я могу отправить вам информацию о занятиях Вонхи. Это каждый вторник, так что следующий урок завтра, но я уверен, что они могут попробовать взяться за вас! Завтра звучало слишком рано. Он не был уверен в том, что Юджину следует начинать занятия с завтрашнего дня. Специальная форма? Обувь? Ракетка детского размера? Где он сможет найти все это за короткое время? – Я даже не знал, что четырехлетние дети могут играть в теннис, – Хао признается. – Мой лучший друг детства - профессиональный тренер по теннису, который принимает детей всех возрастов. Мы пытались провести Вонхи урок с ним, но она была слишком тихой там. Через несколько лет мы попробуем еще раз. На данный момент класс для детей 3-5 лет – это хорошее начало, нужно начинать занятия как можно раньше, понимаете? – Мэттью кивает головой в понимании на его слова. – Да, для дополнительных в детском саду. – Ну, для этого тоже, – Мэттью соглашается. – Но мы действительно думали однажды о Олимпийских играх. – Да, конечно, она выглядит как олимпийский игрок, – Хао смотрит на Вонхи, что продолжает лежать на полу. – Вы тоже так думаете! Значит я не сумасшедший! Хао не уверен в том, что звучал именно так. Но Мэттью, кажется, на одной волне со своей дочерью, и вряд ли Хао должен судить о том, как другие люди должны воспитывать своих детей. В конце концов, он получил свою долю грязных слухов о себе, как о омеге, воспитывая своего сына в одиночку. – Вы не собираетесь попытаться поднять ее? – спрашивает Хао, смотря на детей. – В конце концов, она встанет, – Мэттью пожимает плечами. Верно.. – Юджин, поднимайся , мы уходим, – говорит он своему сыну. Юджин, как хороший мальчик, которым он и является, мгновенно подчиняется, поднимаясь и, наконец, надев свою толстовку должным образом, прежде чем полностью встать и взять Хао за руку. – Эй! Если вы все же решите заняться теннисом, может быть, мы сможем отвозить детей по очереди? Договоримся кто берет детей? Хао смотрит вниз на девочку, все еще лежащую на полу, и возвращается к чрезмерно нетерпеливому выражению лица ее отца, отвечая: – Я не знаю, как водить машину. ––– Хао записывает Юджина на занятия по теннису, заставляет водителя добежать до самого пригорода в последнюю минуту, чтобы забрать теннисную ракетку, подходящую для четырехлетнего ребенка. И также он заказывает более качественную ракетку, которая должна будет приехать к следующему занятию Юджина. Они подготовились насколько это возможно, чтобы быть готовыми к успеху среди детей от трех до пяти лет. По крайней мере, так думал Хао. Само занятие – это беспорядочные теннисные мячи, летающие повсюду, и падающие дети, держащие свои ракетки. Один ребенок даже ползает по земле, притворяясь кошкой. В какой-то момент один из детей бьет теннисным мячом по сетке, и удар отражается прямо на Вонхи, но она, кажется, даже не реагирует. – Боже мой, она в порядке?? – Хао поворачивается к Мэттью в панике. – Не переживай, это ее не волнует, – Мэттью, который сидит рядом с ним в родительской зоне, совсем не выглядит обеспокоенным. И, конечно, через мгновение Вонхи поднимает мяч с земли, бросает его в воздух и ударяет его в ответ своей ракеткой так сильно, что он попадает в ребенка, который отправил мяч в ее сторону. Тот очень быстро начинает рыдать. Очевидно, что это все же ее волновало. Юджин с его высоким уровнем сосредоточенности и естественным желанием преуспеть во всем к концу дня справляется лучше, чем половина детей, несмотря на то, что это был его первый день. Но Хао было бы даже все равно, если бы Юджин не преуспел. Все, что его волнует – это улыбка на лице Юджина, когда он подбегает к Хао после тренировки и сжимает отца в объятиях. – Мы можем вернуться сюда завтра? – Следующий урок состоится только на следующей неделе, – успокаивает его Хао. – Но не волнуйся, мы обязательно вернемся. До заявлений в детском саду, почему он так долго не позволял Юджину заниматься спортом, в котором можно выразить себя? Особенно, когда его сын играл в теннис, как рыба в воде. – Хорошо, – с улыбкой отвечает Юджин. – Мы можем пойти в Старбакс? – Думаю да, но только потому, что ты так хорошо провел время на теннисной тренировке. – Щенячья чашка? – Ты не собираешься просить это каждый раз, верно? – но Хао все же кивает в согласии. – Может быыыть, – Юджин тянет слово, прежде чем добавить: – Пожалуйста! Пожалуйста! Ну пожалуйста! – Я почти уверен, что это для собачьих щенков, а не для детей, – уточняет Мэттью, находясь рядом с ним. – Они никогда не задают вопросов, когда мы заказываем это, – объясняет Хао. – Не хотите ли вы присоединиться к нам? – Вонхи, милая, что ты думаешь? Хочешь э-э... чашку для щенка? Вонхи просто смотрит на Мэтью. – Она говорит, что хочет шоколадный торт, – Юджин отвечает за нее. Вонхи улыбается, очевидно, потому что Юджин получил правильный ответ... Каким-то образом. – Одна чашка для щенка и один шоколадный торт, пожалуйста. ––– Дело не в том, что приглашение Вонхи (и ее отца Мэттью) в их дом было ужасной идеей. Во всяком случае, Юджин, кажется, отлично проводит время, строя замок с Вонхи, используя кусочки их многочисленных маленьких матрасов, которые Юджин вытащил из игровой комнаты в основную гостиную, с новостями о том, что Вонхи придет к ним в гости. Проблема была не в Вонхи, потому что, несмотря на то, что она не сказала ни слова за все время, что Хао знал ее (которое теперь включает в себя их первую встречу, а также две недели уроков тенниса). Она и Юджин, кажется, мирно играют вместе, полностью развлекаясь играми в переодевание и строительством замка. Проблема была в Мэттью. Хао никогда не встречал кого-то с таким энтузиазмом... во всем. В настоящее время Мэттью рассказывает ему о последней драме между родителями в «комнате черепашек», что-то о дне рождении, на который были приглашены только дети с родителями альфа-омега. Он никогда не был так благодарен за то, что Юджин был «комнате тигров» в этом году. В их разговоре есть и затишье, хотя оно длится всего минуту. Несмотря на нежелание дочери Мэттью сказать хоть слово, у него, кажется, было слишком много слов. Возможно, поэтому Вонхи вообще никогда ничего не говорит? – Эта музыка действительно успокаивает, – замечает Мэттью, явно находясь в поисках темы для разговора. – Заставляет меня хотеть спать. Хао целенаправленно выбрал эту музыку для игры в фоновом режиме, исследования показали прямую корреляцию между воспроизведением классической музыки для детей и развитием их мозга. Как человек, работающий над докторской степенью музыкальных искусств, это факт, о котором Хао хорошо знает. И даже если бы это было не так, он сам лично предпочитает слушать классическую музыку. Очевидно, что бета рядом с ним не совсем разделяет его вкусов. – Я предположил, что ты бы предпочел этому Kidz Bop. – Справедливо-справедливо, – соглашается Мэттью. – Хотя некоторые из этих Kidz Bops своего рода пощечина, ты должен увидеть, что они сделали с «Anti-Hero»Тейлор Свифт. – Я буду иметь это в виду, – говорит Хао, делая мысленную заметку о том, чтобы никогда не смотреть это. – Я могу изменить фоновую музыку, что ты обычно слушаешь? – Ты когда-нибудь слышал NCT? – Нет? – Это kpop-группа, один из их участников из Чикаго, поэтому я прослушал их в первую очередь. Их музыка немного экспериментальная, но как только ты прочувствуешь атмосферу, то поймешь, что она на самом деле очень хороша. Хао знаком с несколькими kpop-группами. Он изучал все жанры музыки для получения степени, по крайней мере, немного знал об этом. Хотя он не так хорошо знаком с этим жанром. – Я знаю несколько k-pop групп. – Не говори BTS. Ну, может быть, несколько было преувеличением: – BlackPink? – Ну, это группа мальчиков, так что не совсем, – продолжает Мэттью. – Послушай их позже, когда у тебя будет возможность, хорошо? – Я просто включу сейчас, – говорит Хао. По крайней мере, анализ новой музыки даст ему что-то, на чем можно сосредоточиться, чтобы пережить этот день. – Алекса, сыграй что-нибудь от NCT! – Эй, может быть, нам стоит подождать до... "Сейчас играет Sticker от NCT 127". Когда звук свистка заполняет комнату, Вонхи внезапно показывает свою настоящую личность, которую он пытался увидеть в ней весь день. Она быстро поворачивается, вступая в прямой зрительный контакт с Мэттью и качает головой. – Это не всем пойдет по вкусу, - объясняет Мэттью, поскольку песня продолжает играть через динамики звука в гостиной. – Мэттью, прости меня за вопрос, но ты случайно не ходил в государственную школу? – О, да! Гордый продукт системы Чикагской государственной школы прямо здесь, – говорит Мэттью, делая знак мира пальцами. Может быть, Сяотин знала толк в государственных школах. – На самом деле, я разговаривал со своим партнером о том, что, возможно, государственное образование хорошо подошло бы Вонхи. – Если бы это было хорошо подошло для кого-то. То это безусловно, была бы она, – соглашается Хао. Упоминание партнера Мэттью напоминает ему, что он хотел спросить об этом. Несмотря на то, что Хао часто сталкивался с Мэттью на занятиях когда забирал и встречал Юджина. А также то, что их дети вместе посещали уроки тенниса, Хао еще не встретился с партнером Мэттью. – Твоя жена работает допоздна? Я никогда не видел ее рядом, не хочу показаться грубым, я спрашиваю, потому что мне просто было любопытно чем она занимается. – Муж, – исправляет Мэттью. Уши Хао горят от смущения из-за того, что он сделал неправильное предположение. Он предположил после того, как Мэттью использовал слово «партнер» (то, чем люди в отношениях бета-бета часто называют друг друга), а не «соулмейт», что другой родитель Вонхи должна быть также женщиной-бетой. Полностью забывая о том, что мужчина-бета и мужчина-омега были бы вполне способны заводить собственных детей. – О боже, я… – Нет, нет, не извиняйся. Все хорошо, чувак, – успокоил его Мэттью. – Мой муж - актер. – Моя невестка тоже, так что я знаю что ты чувствуешь. – Да, на самом деле он сейчас в Исландии. Это означает, что обычно мы с Вонхи одни. Иногда мой лучший друг помогает, когда он может уделить время... Вот почему я на самом деле спрашивал у тебя, сможешь ли ты отвозить детей. Но ты сказал, что не водишь машину, и я не хотел бы беспокоить вашего водителя. Хао внезапно чувствует себя не очень хорошо, так как быстро отказался помогать Мэттью, особенно когда их дети, кажется, так хорошо ладят. Может быть, он слишком быстро судил другого. Быть мужчиной-бетой и партнером знаменитого мужчины-омеги, без сомнения, сказывалось бы на нем огромным стрессом и неуверенностью. Плюс воспитание ребенка практически самостоятельно, без семьи, которая могла бы ему помочь. Тот факт, что им удалось остаться в хороших отношениях, на самом деле было из-за настойчивости Мэттью. – Позволь мне поговорить со своей семьей, я уверен, что мы могли бы что-то придумать, чтобы облегчить нам жизнь, – настаивает Хао. – Особенно когда Юджин и Вонхи кажутся очень близкими. – На самом деле, я просто рад, что у Вонхи есть друг. Я волновался... – Я хочу извиниться за то, что было раньше, – говорит Хао. – Что было раньше? – Мои неверные предположения. Ты просто не казался тем, чей партнер мужчина-омега, но из всех людей, именно я не должен был судить так. – О, Джиун не... – Привет, дети! Веселитесь! – говорит Чэхён, появляясь у входа в гостиную, спасая Хао от дальнейшего смущения. – Люблю музыку! У кого-то здесь хороший вкус, и я знаю, что это не Хао! – Черт возьми, – шепчет ему Мэттью. – Твоя невестка - Эрика Ким? Чэхён подмигигает Мэттью. – Я все время смотрел ее шоу в детстве! – А, да? Разве я не упоминал об этом? – В любом случае, – говорит Чэхён, улыбаясь так, что Хао принимает это за угрозу, прежде чем обратиться к детям. – Кто хочет пиццу? Юджин поворачивается, чтобы посмотреть на Вонхи, которая смотрит на него прежде, чем медленно моргнуть: – Вонхи хочет знать, можно ли нам соленые огурцы в пицце? – Ну, я не понимаю почему бы и нет, –отвечает Чэхён. Мэттью выглядит слегка напряженным, когда обращается к Хао: – Откуда он узнал, что она любит соленые огурцы, когда она просто моргнула? ––– Он действительно думал, что уроки тенниса будут концом его страданий по поводу внеклассных занятий Юджина. И был уверен в этом до тех пор, пока ведущий инструктор тренер Венди – как обычно называет ее Юджин – не написала Хао по электронной почте, спрашивая, готовы ли он и его «альфа» прийти немного пораньше, чтобы встретиться с одним из инструкторов перед следующим уроком Юджина. Хао готовится к худшему возможному результату, возможно, ему придется уйти отсюда и объяснить разбитому сердцем Юджину, что они найдут ему другой теннисный клуб для тренировок. Он весь день нервничал из-за новостей о своем сыне, так сильно, что едва мог сконцентрироваться на своих занятиях. Ему пришлось извиниться перед студентами, и перенести их уроки на другой день. В данный момент ему приходится сидеть на неудобных стульях офиса инструкторов, наблюдая за Юджином сквозь стеклянное окно. Тот играет с другими детьми, что также рано пришли на тренировку. – Мистер Чжан, я так рада, что вы нашли время поговорить со мной. – говорит Венди. Улыбка на ее лице была слишком яркой, чтобы быть настоящей, слишком идеальной и фальшивой. Это могло бы сработать на детях, но не на Хао. – Ваш альфа не сможет присутствовать? Хао сжимает губы от раздражения. Эти разговоры всегда начинаются вот так. Особенно, когда он разговаривает с другими альфами. До этого Хао всегда пропускал раздел любых документов с просьбой выбрать: «Альфа/Бета» в графе родитель. А на втором месте с пометкой «Бета/Омега» он писал свое собственное имя. Достаточно много раз ему звонила старая дневная школа Юджина, спрашивая, не забыл ли Хао заполнить документы. И всегда в свою сторону он ловил либо грустные, либо жалкие взгляды. В конце концов, он просто сдался, вместо этого записав на месте «Альфа» имя Сяотин. Он знает, что на самом деле это не то, что они хотят от него. Но обычно это помогает ему избежать самых неудобных ситуаций, подобных этой, когда он оправдывается: – Она уехала из города по работе. – Ах, тогда мы могли бы перенести встречу на следующую неделю. – предлагает Венди. – Она работает до поздна, – отвечает Хао. – Вы можете просто сказать мне, если что-то произошло не так на занятиях Юджина. – Мистер Чжан, Юджин не сделал ничего плохого. На самом деле, он делает совершенно обратное, – Венди не выглядит удовлетворенной его словами, но ей ничего не остается, кроме как согласиться. – Что вы имеете в виду? – Ваш сын – теннисный вундеркинд, – она объясняет. Это... не совсем то, чего он ожидал от нее. – Мой сын? – Да. – Юджин? – У вас есть другой сын? – спрашивает Вэнди. – Если это так, то я бы хотела посмотреть, унаследованы ли теннисные навыки генетически. Вы или ваша альфа были опытными теннисистами? – Нет, нет, я... – Хао уходит от ответа. Технически он не знает, был ли отец Юджина теннисистом, так как никогда не виделся с тем альфой, чья сперма была использована, чтобы помочь ему зачать ребёнка, поэтому он не мог сказать наверняка. – Всего за один месяц он освоил каждый прием, которые мы преподаем на этом уровне. Он более чем рад остаться в классе, но мы просто не можем научить его здесь больше ничему, – настаивает Венди. – Я предлагаю вам либо записать его на наши занятия для детей 6-8 лет, либо, возможно, взять уроки с частным репетитором по теннису. У нас есть несколько тренеров, которых мы рекомендовали раньше, я могла бы дать вам их номера… – Извините, но я не уверен, что мы заинтересованы во всем этом, – прерывает ее Хао. Он знал, что Юджин хорош в теннисе, но до этого момента не до конца понимал, насколько он лучше, чем его сверстники. Хао, возможно, не имел большого опыта в теннисе, но его всегда называли вундеркиндом, когда он был моложе. Может быть, одаренность передавалась по наследству. – Он действительно здесь только для того, чтобы завести друзей, – и Хао мог не думать о других внеклассных занятиях. – Я не думаю, что частные уроки тенниса - это тот уровень, на котором мы находимся. Моему сыну четыре года, ему все это не нужно. – Мистер Чжан, если я могу быть абсолютно честна с вами, – говорит Венди. – Я никогда не видела четырехлетнего ребенка более одаренным, когда дело доходит до тенниса. Если бы вы правильно правильно сделали выбор, то он мог бы быть даже на Олимпийских играх через несколько лет. – Опять же, моему сыну четыре года. – Нет возрастных ограничений, когда дело доходит до талантов или Олимпийских игр, если уж на то пошло. Хао изгибает брови, так как он знает, что это неправда: – Для Олимпийских игр определенно существует возрастное ограничение. – Вот почему всегда так трудно говорить о таких вещах с омегами, – Венди издает раздраженный вздох. – Что вы имеете в виду под этим? – Омеги всегда чрезмерно защищают своих детей. Я понимаю, что это в вашей природе и вы ничего не можете с этим поделать, – пренебрежительно говорит Венди. – Я знала, что должна был подождать, чтобы провести эту дискуссию, пока ваша альфа не сможет присутствовать. Знаете, я просто позвоню ей позже. Дискуссии о будущем успехе детей действительно больше подходят для разговоров альф. Вы можете идти, мистер Чжан. Он подходит ближе не потому, что тренер Юджина попыталась оскорбить его, а потому, что он просто не может больше стоять в этой комнате: – Я воспитываю Юджина самостоятельно, – резко сообщает он ей. – Любое решение о его будущем будет моим и только моим. – В ваших документах было написано, что.. – Я знаю, что там было написано. Я был тем, кто заполнил его, – перебивает ее Хао. – Фальсификация документов - это серьезное преступление, мистер Чжан. Хао закатывает глаза. Он очень сомневается, что ложь в заявлении своего сына на уроки тенниса для детей 3-5 лет на самом деле будет считаться преступлением, не говоря уже о том, что она обратится в суд. – Это еще раз доказывает то, что я говорила, - продолжает Венди после паузы. – Юджину сейчас больше, чем когда-либо, нужны частные уроки тенниса. Сильное влияние альфы - это явно то, чего не хватает в жизни вашего бедного ребенка. Я могу переслать контактную информацию нескольким моим коллегам-инструкторам альфам, которые, возможно, захотят принять нового клиента. – Сяотин - моя старшая сестра, она альфа нашей семьи, – объясняет Хао. Хотя они не были связаны биологически, документы по усыновлению были получены много лет назад, связывая их как брата и сестру, независимо от их родства. – Я предположила.. – Да, я знаю, что вы предположили, –Хао прерывает ее, не желая слышать, что говорит эта женщина. – Я хочу, чтобы вы знали, что это довольно распространенная практика для омег, чьи партнеры умерли – добавить имя главы своей семьи в этот раздел. Может быть, в следующий раз вам следует подумать об этом дважды, прежде чем делать неуместные комментарии о семейных ситуациях одного из ваших учеников. Его слова, кажется, имеют некоторый эффект. Венди смотрит, по крайней мере, чуть смущенно, и явно делает другое предположение, основанное на словах, что он ей сказал. Конечно, некоторые из них немного искажали правду, но ничего из этого не было полностью ложью. Если Венди хотела предположить, что он был каким-то грустным вдовцом, который вернулся в семью своей сестры, то пусть так и будет. По крайней мере, это избавило бы его от некоторого осуждения. – Теперь, если это все, – говорит Хао. – Я бы хотел пойти посмотреть на тренировку своего сына. – Мистер Чжан, просто подумайте о будущем вашего сына, – настаивает Венди. – Не позволяйте своим собственным страхам препятствовать его успеху. Хао едва сопротивляется желанию снова закатить глаза: – Я буду иметь это в виду, – говорит он, прежде чем покинуть ее офис и обязательно захлопнуть дверь на выходе. Пока он был на встрече, начался урок тенниса, некоторые другие инструкторы взяли на себя ответственность в отсутствие ведущего инструктора, чтобы провести детей через серию разминок. Он находит Юджина в группе детей, стоящего между Вонхи и мальчиком, который притворялся кошкой на каждом уроке. Вонхи смотрит прямо вперед, неподвижно, а мальчик-кошка облизывает руку, в то время как Юджин следует за разминкой. Он не хочет говорить, что, возможно, Венди была права, но очевидно, что Юджин определённо занимается лучше, чем другие его ровесники. Хао направляется на трибуны, где сидят и ждут родители (или няни) тренирующихся детей. Он занимает свое привычное место рядом с Мэттью. – Это выглядело интенсивно, – замечает Мэттью, небрежно, когда Хао садится рядом с ним. Часть его не может не задаться вопросом, как бы прошел разговор, если бы Мэттью был на его месте. Он не может себе представить, что Мэттью выступил бы с большим протестом, если бы тренер предположил, что именно Вонхи должна посещать продвинутые уроки тенниса. Он, казалось, был счастлив в любое время, когда у кого-то было что-то даже отдаленно позитивное, чтобы сказать о его дочери. Но как бы кто-то из пары бета-омега справился с настойчивостью Венди в том, что она хочет видеть альфу для разговора. Хао никогда раньше не обращал внимания на то, что большинство родителей и нянь, сидящих на трибунах, являются либо омегами, либо бетами. Если бы у кого-то из детей и были родители альфа, Хао даже не знал бы это, так как он никогда их не видел. – Их тренер хочет, чтобы я либо записал Юджина к детям постарше, либо нанял частного репетитора, – объясняет Хао. – Это имеет смысл, – отвечает Мэттью, кивая туда, где находятся их дети. – Юджин действительно хорош в теннисе. Дети закончили заниматься растяжкой за то время, пока Хао сел и начал думать. Теперь они выстроились в очередь, держа ракетки в руках, и пытаясь ударить по теннисным мячам, слегка подкинутым инструкторами. Юджин неизменно единственный, кто каждый раз справляется с этим хорошо. – Это правда... – Так ты собираешься это сделать? – Я не знаю, – признается Хао. Он был так уверен в том, что его ответ отрицателен, когда вышел со встречи с Венди. Но теперь, наблюдая за тренировкой детей, он уже сомневается. – Я не хочу отправлять его в класс с детьми постарше. Единственная причина, по которой он хотел играть в теннис в первую очередь, заключалась в том, чтобы играть со своей подругой, – и не оказаться в той же школе, что и Йесо в следующем году. – Было бы несправедливо отнять это у него. – И я бы потерял твою компанию, – дразнит его Мэттью. – Это тоже, – соглашается Хао. – Но в то же время я не знаю, доверяю ли я каким-либо частным репетиторам, которых рекомендовал их тренер. Мне пришлось бы провести исследование самостоятельно. После того, как прошел его разговор с Венди, он определенно не доверял ни одному из тренеров альф, которых она бы порекомендовала. Все ее друзья, скорее всего, разделяли такие же взгляды, и ему не нужно было, чтобы кто-то вроде них учил Юджина. Наблюдая за тем, как дети продолжают практиковаться, Хао объясняет Мэттью все, о чем ему говорили. Бета кивает ему в ответ и ведет себя должным образом оскорбленно, как и Хао, когда он рассказывает про настойчивость Венди в том, что Юджин нуждается в «сильном влиянии альфы» в его жизни, чтобы направлять его. Как только он заканчивает рассказывать о встрече, практика детей тоже подходит к концу. – Знаешь, если ты на самом деле рассматриваешь частные уроки, я мог бы дать тебе свою собственную рекомендацию. – Да? – Я думаю, что, возможно, уже упоминал ранее, что причина, по которой мы записали Вонхи на теннис, заключается в том, что мой лучший друг - инструктор по теннису. Он сказал, что Вонхи была слишком молода и не готова в прошлый раз, когда смотрел ее игру. Но если бы я замолвил за тебя слово, я бы поспорил, что он возьмет Юджина на свои уроки. Теперь, когда Мэттью упоминает об этом, Хао вспоминает, как он что-то говорил. Хотя Мэттью действительно говорит много вещей, у него всегда есть много историй, которые можно рассказать, поэтому неудивительно, что Хао забыл об этом, пока бета не возобновил тему снова. – Оплата за уроки будет не такой уж и дешевой, ээ.. Не обижайтесь, но я видел ваш дом и это, вероятно, будет мелочью для вас, – замечает Мэттью. Что, по мнению Хао, достаточно справедливо. Сяотин не пожалела расходов на пентхаус, который являлся их домом, а состояние Шэнь, казалось, было почти безграничным. – Единственное – он альфа, – Хао знает, что выражение его лица должно было показать его недовольство, потому что Мэтью быстро продолжает говорить: – Но он мой лучший друг, и он действительно хороший парень, клянусь! Когда мы были детьми, все ожидали, что он будет бетой, потому что он все время такой спокойный. Никто не думал, что он будет альфой, пока он не презентовал себя! Он не такой, как другие альфы. Знаменитые последние слова. – Разве это не то, что они все говорят? – На этот раз это действительно так, – настаивает Мэттью. – Он действительно отличается от других альф. Он хороший парень. Я бы не рекомендовал его вам, если бы не был в этом уверен. Мэттью может быть очень громким человеком, с которым можно быть даже просто знакомым, но он, казалось, обладал достаточной компетентностью, чтобы судить других людей. Достаточной для того, что Хао готов дать шанс другу Мэтью альфе, предполагая, что Юджин на самом деле тоже хочет записаться на дополнительные уроки тенниса. И если первый урок пройдет ужасно, то им не придется записываться на последующие. – Хорошо. Если Юджин заинтересован в том, чтобы записаться на уроки, я посмотрю, есть ли у твоего друга свободное время. – О, потрясающе! Обычно он проводит уроки на корте в здании, в котором живет. Но я уверен, что вы могли бы придумать что-то еще, если бы это вам не подходило. Вот, возьми его номер телефона, – говорит Мэтью, хватая свой телефон. – Его зовут Сон Ханбин. ––– – Если бы Юджин не любил теннис так сильно, клянусь, я бы немедленно закончил его занятия, – настаивает Хао. Он подождал, пока дети лягут спать, чтобы начать разговаривать с остальными членами семьи. Однако вся его энергия была высосана днем. Другие этого тоже не пропустили, особенно учитывая то, как Рики и Чэхён пытались незаметно нюхать его в течение всего вечера, чтобы успокоить. Другие омеги явно могли почувствовать его страдания. Чехён выглядела искренне обиженной за него: – Я не могу поверить, что они сказали тебе это. – Хуже всего то, что эта сука-тренер пыталась сказать, что меня не волнует его будущее, потому что я что - омега ? Настаивая на том, что Юджину нужен сильный альфа, чтобы помочь «культивировать свое будущее в теннисе», – Хао делал воздушные цитаты пальцами, имитируя интонацию Венди. – Нахуй их, – говорит Рики, чокаясь своим бокалом вина с Хао. – Все это звучит смешно, – продолжает Хао, потянувшись за бутылкой, чтобы налить себе третий бокал вина, – Ему всего четыре. – Он действительно так хорош в теннисе? – спрашивает Сяотин, говоря впервые с тех пор, как он начал свой рассказ. Три омеги одновременно поворачиваются, прервав сочувствующую дискуссию о своем несправедливом месте в обществе, чтобы посмотреть на единственную альфу в семье. Сяотин наливает себе стакан виски, когда Хао открывает бутылку вина для себя и Чэхен ранее. ( То вино, которое он не должен был позволять Рики, но не смог ему отказать) – По-видимому, – Хао соглашается. Он смотрел, как сегодня играют другие дети, потому что инструктор Юджина сказал, что он справляется намного лучше других детей, несмотря на то, что начал играть только месяц назад. Он был лучше, чем его сверстники и без дальнейшего повышения уровня обучения, Юджину может в конечном итоге надоесть этот вид спорта, когда он не сможет найти никого на своем уровне. Это последнее, чего хочет Хао. – Я знаю, что вы трое - сильные независимые омеги, которым не нужно мое мнение... Рики, восемнадцатилетний и язвительный, прерывает ее: – И все же, ты все равно его предложишь. – Ричард, сиди и пей свое вино. – Хорошо, мэ-эм, – говорит Рики, насмешливо дразня ее, прежде чем сделать именно то, что она просит. – Если Юджин действительно так хорош в теннисе, может быть, подумаешь о том, чтобы провести пробный урок с частным репетитором и посмотреть, как все пойдет? Если он возненавидит это, то ты больше никогда этого не сделаешь, но... Я должна признать, что идея о том, что в семье будет будущий олимпиец, вроде как будоражит меня, – Сяотин смотрит прямо на Хао. Хао должен признать, что ее мысль имеет смысл, но: – То, что он хорош в спорте не означает, что он будет альфой. – Я просто делаю предположение, мне действительно нужен наследник, и мы, конечно, знаем, что Йесо ею не станет, – Сяотин пожимает плечами. – Разве не слишком рано говорить об этом? – Вы знаете мою дочь, и я выросла с вами двумя, – говорит Сяотин, жестикулируя в сторону Хао и Рики. – Я знаю, как можно обнаружить будущих омег, когда вижу их. Вопреки собственным мыслям, он все же задумывается о словах Сяотин, хватая свой телефон с кухонного стола, чтобы открыть контакт, которым Мэттью поделился с ним ранее. Сон Ханбин, инструктор по теннису. Конечно, друг его знакомого был бы лучше, чем любая рекомендация, которую Венди могла бы дать ему. Прежде чем Хао сможет дважды подумать об этом, он набирает сообщение Ханбину, представляется, объясняет, как он знает Мэттью. Он спрашивает, есть ли у Ханбина в расписании время для других учеников. Менее чем через секунду он получает ответ, тот объясняет, что Мэттью уже связался с ним и уточняет доступен ли Хао для телефонного звонка, чтобы разобраться в деталях первого урока Юджина. Хао убирает бокал вина, прежде чем выйти из кухни в сторону главной гостиной их пентхауса, а затем нажать кнопку, чтобы позвонить Ханбину. На той стороне берут трубку сразу же при первом гудке: – Привет, это Ханбин? – Да, привет, это я, – отвечает голос на другом конце телефона. – Вы... мистер Чжан, верно? – Вы можете называть меня Хао, – подтверждает он. – Мне интересно, как мы можем сформулировать расписание Юджину. – Да, конечно! Мэттью позвонил мне раньше и рассказал все о вашем сыне. Видимо, Юджин - настоящий теннисный вундеркинд! Хао делает глоток вина: – Мне говорили об этом сегодня. – Как долго он играет? – Около месяца, – отвечает Хао. – Он очень легко освоил все, что ему предлагали на этом уровне. Но я не уверен, что из-за этого его действительно можно назвать вундеркиндом. – Из того, что сказал Мэттью... – Только не возлагайте слишком больших надежд, – прерывает его Хао. – Моему сыну четыре года. Он не... Я не говорю, что он плох, но на самом деле он просто ребенок. – Я понимаю, – соглашается Ханбин. – Давайте пока просто проведем пробный урок, и посмотрим, как все пройдет? Если вы, я, и ваш сын будем все еще заинтересованы после этого, то мы сможем продумать дальнейшие уроки. Если нет, то мы просто разойдемся. – Я бы предпочел не возвращаться в то место, где мы были до этого, – отвечает Хао. Из-за того, что он не хотел, чтобы Венди увидела, как он на самом деле прислушался к ее совету. – Мэттью упомянул, что в здании вашего дома есть теннисный корт? – О, да, – отвечает Ханбин. – Мои постоянные клиенты обычно приезжают сюда, но Мэттью сказал, что ваш сын посещает ту же школу, что и его дочь, которая находится чуть севернее. Я живу в центре города, так что я мог бы попытаться найти корт поближе к вам. – Центр города нам тоже подходит, – говорит Хао. – Мы живем в Голд-Косте, так что это не особо далеко. В какой части центра города? – Стритервилль, – отвечает Ханбин. Хао знает этот район. Это хороший район. Конечно, не похож на старые дома богатых, что находятся в Голд-Косте, но центр города явно не дешевый район для жизни, независимо от того, жил ли Ханбин один или с кем-то еще. – Дайте мне посмотреть, когда я буду свободен, – говорит Ханбин. Наступает тишина, и Хао слышит звук пальцев Ханбина, движущихся по клавиатуре ноутбука, прежде чем он снова заговорит: – Я знаю, что это немного внезапно, но будет ли у вас время завтра примерно к шести часам? Завтра звучит слишком рано. У него еще даже не было времени поговорить об этом с Юджином. В то время как два дня тенниса подряд действительно звучали слишком для Хао, у него было ощущение, что его одержимый теннисом сын нисколько не будет возражать. И в любом случае... если бы Юджин ненавидел это, ему бы не пришлось делать это снова. – Завтра в шесть было бы идеально. ––– Первая мысль Хао после встречи с Ханбином была о том, что он невероятно красив. Слишком красив, чтобы быть просто инструктором по теннису. Ладно, на самом деле, его первая мысль была о том, чтобы позвонить Сяотин (которая улетела с Чэхён и Йесо в Нью-Йорк этим утром на одну из модельных съемок Йесо) и попросить номер агента ее жены, хотя бы для того, чтобы помочь этому невероятно красивому мужчине попасть на обложку журнала, чтобы другие могли оценить его должным образом. Его вторая мысль была о том, что крайне неуместно думать в таком ключе о новом тренере его сына. В Ханбине есть что-то, что привлекает Хао. Во-вторых, Ханбин встретил их за пределами здания и проводил его и Юджина в лифт, чтобы подняться на жилые этажи, Хао почувствовал это. Что-то, что зашевелилось в воздухе. Возможно, это был запах корицы Ханбина (аромат, который, хотя и сильный для альф, также нес сладкий оттенок), который, казалось, окутал его, когда он вошел в закрытое пространство лифта. Что бы это ни было, это вывело Хао из равновесия. Его рука все еще покалывала, словно в нее втыкали иголки, после того, как он пожал руку альфе при встрече. Неизвестное чувство начиналось оттуда и распространялось по всему его телу. Он все еще чувствует себя так, как будто его мир немного изменился, когда сидит в раскладном кресле, чтобы наблюдать за их тренировкой. Ханбин инструктирует Юджина по некоторым основам тенниса, намереваясь оценить уровень Юджина в настоящее время. Мэттью был прав, Ханбин, конечно, не был похож на других альф. Он не делал ничего показательного, как другие альфы, когда начал инструктировать Юджина добрым и нежным голосом, более подходящим для бет, чем для альф. Ханбин также не был особенно высоким, он был почти одного роста с Хао, хотя его телосложение было более крупным – телосложением спортсмена. Хао должен был признать, что он оценил работу, которую альфа вложил в свое тело. Оценил то, как Хао может видеть его мышцы через рубашку, когда он бьет теннисный мяч обратно через сетку к Юджину. Хао знает, что он должен смотреть на Юджина. Он должен сосредоточиться на том, насколько счастлив его сын, и как игра в теннис ему дается, но все, на чем Хао может сосредоточиться – это Ханбин. Его глаза цепляется к каждому движению, что тот совершает. Если Хао думал, что его голос был очаровательным по телефону, это было ничто по сравнению с тем, чтобы услышать его лично. Бархатные тон, кажется, вбивается в кожу Хао, несмотря на то, что Ханбин не разговаривает с ним в данный момент. Может быть, Юджину не нужен был сильный альфа в его жизни, но Хао, вроде как.. Он внутренне упрекал себя даже за то, что начал думать об этом. Он сильный, независимый омега; ему не нужна альфа. Не говоря уже о том, что он его едва встретил. Независимо от того, насколько красивым и очаровательным был Ханбин. Хао должен оставаться сосредоточенным на своих целях – воспитать Юджина и получить докторскую степень. И только после того, как он это сделает, возможно, он сможет начать искать альфу, но даже мысль об этом вызывает предупреждающие сигналы в его голове. Идея найти какого-то другого альфу, которого Хао еще даже не знает, заставляет его желудок переворачиваться, и не совсем обычным способом. Холод распространяется по его телу, он настолько нервничает, как никогда раньше себя не чувствовал. Идея быть с кем-то, кроме альфы перед ним, вызывает чувство, не похожее на страх, распространяемое через него. Подобно.. безумию. Особенно потому, что он встретил Ханбина всего час назад. Хао дергается на своем стуле, потому что нервное чувство перерастает в откровенный озноб. Все его тело трясется, а грудь сдавливает так, что он не может дышать, его одежда внезапно ощущается слишком плотной: а все его тело горит от полной паники. Паники из-за чего? Гипотетической ситуации, которую он придумал? Он клянется, что никогда раньше не чувствовал себя так, как будто он в одной секунде от того, чтобы впасть в полноценную паническую атаку. По крайней мере, не с тех пор, как ему исполнилось восемнадцать и он испугался, что его заставят быть с кем-то против его воли. – О боже.. Он чувствует это, ощущение, которое он не испытывал почти пять лет. Это не совсем паническая атака, но она также не имеет смысла. Это никак не должно происходить. Даже не испытывая этого с тех пор, как родился Юджин, он знает это чувство. То, как температура его тела, кажется, поднимается до предела. То, как его живот скручивается, и влажность, которую он чувствует между бедрами, когда его тело начинает течь, но это... Это не имеет никакого смысла. Он не может впасть в течку. Не сейчас. Не спустя столько лет. Не без его соулмейта. Не здесь, на первом уроке тенниса своего сына с альфой, которого он впервые встретил час назад, что поворачивается, чтобы окинуть его глубоко обеспокоенным выражением лица. – Мистер Чжан? Вы в порядке?– Ханбин спрашивает, с явной озабоченностью в голосе. Он может видеть, как Ханбин вдыхает его запах, явно способный уловить очевидные признаки того, что происходит, даже если Хао продолжает их отрицать. Хао бежит как от течки, так и от смущения. – Папа!? – Юджин взвывает. Даже ребенок способен почувствовать его страдания. Хао закрывает глаза, чтобы все это исчезло, как плохой сон. Надеясь, что когда он откроет глаза, все вернется в обычное русло, и что явное чувство течки исчезнет вмиг. Когда Хао открывает глаза, не только ощущение подступающей течки не исчезает, но и альфа, о котором шла речь, теперь ближе, чем был раньше. И он использует свой сладкий аромат корицы, чтобы попытаться успокоить Хао. – Мистер Чжан.. – Я сказал вам называть меня Хао, – говорит он, едва держа себя в руках. – Хао, – повторяет Ханбин. Его желудок скручивается, как только альфа зовёт его по имени. Глупое, предательское омежье тело. – Можете ли вы сделать глубокий вдох? – спрашивает Ханбин. – Вот, повторяйте за мной. Ханбин милый, он медленно вдыхает и выдыхает, чтобы Хао мог повторить. Но легкие Хао слишком напряжены. Все кажется слишком тугим. За исключением того, что течет у него снизу, что кажется пустым и влажным, что нужно, как можно быстрее, заполнить сильным альфой. – Я не знаю, что происходит!? Это не совсем так, он знает, что чувствует, знает, как он хочет расплавиться под альфой перед собой. Он знает, что впадает в течку, но это не имеет смысла. Он не должен впадать в течку. Не здесь. Не сейчас. Не спустя много лет. Он не должен был: – Эй-эй, все в порядке, хорошо, просто смотрите на меня, глубокие вдохи, верно? Хао пытается. Он действительно старается. – Я не могу, я не должен, – говорит Хао, паникуя. – Я не понимаю, почему это происходит! Ханбин милый и он, кажется, немного краснеет, когда его голос опускается до шепота, так что только Хао может его услышать: – Я думаю, вы впадаете в течку... Но эй! Ничего страшного, я позвоню вашему альфе, чтобы он забрал вас, и тогда вы будешь в порядке, верно? Он почти уверен, что слышит, как Ханбин что-то ворчит о том, что засранцы-альфы не заботятся о своих омегах и заставляют их выходить из дома так близко к их течке. И Хао хочет поправить его, но это означает говорить о том, что у него нет альфы, и что в течение многих лет он не нуждался в нем. Но когда он открывает рот, он не может ничего сказать. И через секунду нечто горящее переполняет его, до такой степени, что Хао больше даже не может сосредоточиться. В его глазах двоится, и он протягивает руку, чтобы попытаться удержаться за Ханбина и успокоиться. Он начинает падать на землю и все становится черным, прежде чем он коснется пола телом.