***
Я уже не знаю, сколько времени прошло. Целая вечность. И нет никакого смысла смотреть на часы. Только хуже себе делать. Я видел, как выбегали врачи и медсёстры из реанимационного блока и забегали туда обратно. Отец Лив рвался в реанимацию, но его туда не пустили. Он сидел в коридоре, прямо на полу, совершенно не обращая внимание ни на кого и ни на что. Бледный, абсолютно разбитый…. Я даже не представляю, что он сейчас испытывал. Томми прав, я никогда не пойму того, что испытывают Лив и её родители. Как бы повели мои родители, случись подобное со мной? Переживали бы они так же, как родители Лив? Поддерживали бы меня? Одаривали бы теплом и заботой? Мать меня оставила с отцом, когда я был совсем маленьким, и ушла. Отец почти ничего мне о ней не рассказывал. Я даже не мог увидеть, как она выглядела – он распорядился, чтобы все фотографии с ней были уничтожены. Ему всегда было не до меня, фактически меня воспитывали бабушка и дедушка – родители отца. Но мне нужен был отец, а вот я, к сожалению, никогда не был ему нужен. Я любил его, несмотря ни на что; он всегда был отстранённым и равнодушным. Я хотел быть лучшим сыном для него, а он делал вид, что я – пустое место. Сейчас, будучи взрослым человеком, мне от него ничего не нужно – ни добра, ни зла, ни его отцовской любви и поддержки. Ничего. Время упущено, ничего изменить нельзя.***
– Олли, эй… Я поднял голову, передо мной стоял Томми. – Олли, вернись обратно в реальность из своей головы, – он щёлкнул пальцами перед моим лицом. – Как она? – спросил я, вскочив со стула. – Не здесь. В моём кабинете. Заходя в кабинет, я посмотрел в сторону входа в реанимационный блок. Отца Лив в коридоре не было. – Херра Миеттинен… – Он сейчас с Лив. Я пустил его ненадолго побыть с ней. – Томми, что это было? То же самое, что было и со мной? – Нет, Олли, это не то же самое. И даже не надо сравнивать. Ты сработал быстро, вовремя принёс её. Мы успели провести все реанимационно-лёгочные действия. Она жива. Стабильна, если, конечно, в её случае можно так сказать. – Скажи мне, что это было? Что с ней? – Её лёгкие функционируют неправильно. Одно лёгкое полностью сжато, другое работает на пределе. Фактически, она дышит только одним лёгким. Мы ей сейчас сделали быстрый снимок, он показал, что и второе лёгкое стало сжиматься, сердце не выдерживает нагрузки. Из-за усиления градуса искривления в позвоночнике сердце немного сместилось вправо. Несколько дней назад Лив жаловалась на нехватку воздуха, боль в лёгком и сердце и ощущении остановки сердца во время сна. Тем более, за последний месяц у неё было слишком много стресса. Её психологическое состояние также ухудшилось. Эта информация была ударом под дых. Ноги перестали держать, и я осел на стул. – Есть какие-нибудь новости из клиники, куда вы отправили запрос? – постаравшись взять себя в руки, спросил я. – Нет. Они всё никак не могут прислать ответ. Я впервые сталкиваюсь с тем, что с этим тянут так долго. Обычно это занимает у них 2–3 недели. Я просто не понимаю. – Чем я могу помочь? – Да ничем, Олли. Ты же не сможешь ускорить процесс принятия решения. Я задам тебе только один вопрос, ответь на него честно: где ты снова накосячил? – Я не косячил! – резко подняв голову, ответил я. – Да ладно! – Я серьёзно, Томми! Возможно, наш разговор с её отцом спровоцировал ещё больше… – Что за разговор? – перебил меня Лалли, сложив руки на груди и внимательно посмотрев мне в глаза. – Мы, можно сказать, заключили перемирие. – Вот как…. – Это было желанием Лив. – Ты сделал это ради неё? – Да. Томми многозначительно покачал головой, слегка улыбнувшись, и сел за рабочий стол. – Я тебя услышал и понял. Больше не стану уточнять у тебя никакой информации. Спасибо, что помог найти Лив. Я думаю, что её отец пошёл на перемирие в основном по этой причине. И спасибо за то, что ты вовремя отреагировал на приступ. – Томми, если что-то будет нужно – медикаменты, любая финансовая помощь – сообщи мне. Я всегда на связи. – Спасибо, Олли, за предложенную помощь. Но, я думаю, что если ты будешь приходить навещать Лив, то это будет самое лучшее, что ты сможешь сделать для неё. Ты сможешь дать ей нужную мотивацию для того, чтобы она снова начала бороться за свою жизнь.