Я искал тебя, Заглядывал во все магазины, Прилавки хранили твой запах теплого смеха И сухого вина. Подозревал в твоей краже всех, включая кассиров, Они ведь тоже могли смотреть в твои Стеклянно-пустые глаза.
Ань выходит на балкон с очередной сигаретой во рту. Прохладно. Ранее, Ань редко чувствовал холод. Это из-за появления большей эмоциональности, которая теперь проявляется и на погодные условия? Вряд-ли.. Скорее из-за того, что не хватает человека в этой пустой и одинокой квартире, с которым, Ань обычно проводил эти вечера. С которым курил. Иногда, брюнет мог просто обнимать воздух у себя в квартире, включив воображение, представляя, что рядом реально стоит Данон. Ань искренне завидует тем, кто может сейчас подойти к своей второй половинке и обнять. Завидует тем, у кого нет тактильного голода. Тем, кто не в разлуке с любимым. Тем, кто знает, что после разлуки будет встреча, а не сидит, как Ань, гадает, удастся ли ещё за оставшуюся жизнь хоть раз увидеть Даню? Ну хотя бы новую фотку. Хотя бы что-то. Это до безумия странно, Ань не думал, что такие мысли смогут когда-то оказаться в его голове, но эти дни без Дани превратились в вечность. Он скучает, засыпает с их совместной фоткой в руках. Ань не знает, чем себя занять, чтоб не вспоминать о рыжеволосом. Тоска гнетёт, слезы подступают от всего. Скучает до мурашек. Повернув голову вправо, выдыхая дым, он поперхнулся, ведь увидел нарциссы. Нарциссы завяли, их давно никто не поливает. Жизнь из квартиры ушла, вместе с жизнью цветов, которые Данон когда-то купил у бедной и старенькой бабули на рынке, заявив, что у Аня они будут в безопасности и сохранности. Похоже, что нет. Нарциссы, опустив свои головы, словно спрашивали, "Почему?" И вправду, они виноваты? Виноваты, что чьё-то расставание их погубило? Ань мог лишь смотреть на эти цветы, которые хранили в себе тучу приятных воспоминаний, но, одновременно, он хотел выкинуть эту вазу с цветами и воспоминаниями в окно. Дабы с треском рухнула ещё одна ассоциация с Даней, дабы разбилась также, как когда-то разбилось сердце черноволосого. Дабы разбилось так, что все чувства, переживания и эмоции Аня вмиг испарились вместе с согнутыми и коричневатыми лепестками нарциссов. Дабы разбилось так, что рыжеволосый даже будучи в другой стране услышал и понял, как Аню больно. Брюнет словно этот чахнущий цветок - скучает так, что без Дани, как нарцисс без воды засыхает. Парень молча тушит сигарету и кидает в пепельницу, громко захлопывая дверь на балкон, падает на постель и тяжело вздыхает. Почему нельзя сделать операцию по удалению воспоминаний о человеке из головы? Хотя, наверное, это не поможет. Данон в сердце, а не в одной лишь голове. Ань долгое время попросту дышал Даноном, а сейчас, без него брюнет задыхается уже год.Так странно, В моём доме завяли все цветы. То ли из-за отсутствия тебя, То ли воды. То ли они решили, что здесь Абсолютно бесполезно расти, Собрали все пожитки радости - И ушли.
Молча лёжа на спине и смотря в потолок, Ань опять же думал только о Дане. Вдруг, Лазарев сейчас лежит точно также и смотрит в потолок, вырисовывая по трещинам на потолке какие-то силуэты, как это делает Ань? Кто-то стучит в дверь. Точнее, не "Кто-то", а Ярик. С ним Данон тоже свёл общение на нет, тоже заблокировал, тоже бросил. Только, ему было не так больно, парню было скорее больно за Аня, которому достаётся сполна уже год. Ань не медля встаёт с кровати и подходит к входной двери, открывает, а в его квартиру вваливается Шепелев, натягивает на себя улыбку, поджимая губы. – Привет – Сняв с себя обувь произносит с едва отросшими волосами парень, а после проходит по коридору на кухню. Даже не смотря на то, что Ярик только что прошёл пять с лишним метров, было сразу видно, что квартира, вроде как, убранная, но безжизненная. В неё будто бы раз в месяц приходит какая-то домработница, убирается и убегает. Это больше не яркая квартира, в которой 24/7 горит свет, Кто-то смеётся во весь голос, собираются компании, дабы приготовить что-то вкусное и посидеть, поболтать. Больше не мяукает кошка, больше никто не смотрит ютуб на телевизоре. Больше подоконники и полки не забиты разным хламом и кучей книг, к которым они оба вряд-ли когда-то вообще притронутся. Больше звонки Ярика не игнорирует Аньчик, а сразу отвечает, так как, они с Даноном больше не смотрят фильмы по вечерам. Некогда комната Данона заперта, а лежанки и миска Ниты так и стоят нетронутые. Кстати, в миску налита вода. Тут нет не единой пылинки. Все наклейки на холодильнике, которые могли напоминать о Даноне, были содраны, а ещё, с полки куда-то делась коробочка, где были сохранены все записки друг другу, когда кто-то из просыпался и уходил куда-то раньше, чем второй. В этом доме уже давно нет любви, в этом доме нет ничего, кроме сигарет и уставшего от жизни Аня. – Привет, – Кивает Ань, а после проходит за другом на кухню. – Чай? Чёрный? – Чёрный, – Подтвердил Дилблин, – Ты хоть как сейчас? Тебя хоть немного попустило? Аньчик сам с этого вопроса уже смеется. Нервные смешки пронеслись по всей кухне, а Ярик и не понял, почему. – Ну ты сейчас серьёзно? – Уже наливая кипяток в чашку с чайным пакетиком, немного подавленно спрашивает Ань, – Я кроме Дани - никого во снах уже год не вижу. Я в целом никого кроме него не вижу, какое попустило? Или ты будешь каждый раз, как приходишь, спрашивать одно и то же? – Ань на секунду замолкает, успокаиваясь. Он до сих пор удивлён, что друг не понимает. Удивлён, что люди не любят никого так, как сильно любит Ань. – У меня над кроватью на потолке чёрная точка и трещины. Мне даже эти трещины с точкой напоминают его. Напомнили его шею и родинку на этой шее. – Вздыхает Ань, кинув взгляд на приоткрытую дверь в свою спальню, – Что со мной не так. – Садясь за стол произносит парень, хватаясь за голову. – Это пиздец, чувак. – Вздыхает Ярик, нервно стуча ногой по полу. – Не хочешь развеяться там, не знаю.. Ну.. На тусовку..? – Предлагает, что только можно, уже заранее зная ответ. – Господи, – Ань встаёт, ставит чашку с чаем рядом с Шепелевым, но сам не присаживается. – Он у меня из головы не выходит, говорю же. Я только о нём и думаю. Только с ним я представлял себя на всех тусовках, только с ним эти сборы у кого-то дома и ассоциируются. Почему ты продолжаешь пытаться затащить меня на очередную пьянку, где посыпятся вопросы "Как там Даня? Не списывались до сих пор?" Где меня снова будут спрашивать про наше расставание. Где я снова буду сдерживаться, лишь бы не послать каждого, кто будет пытаться об этом спросить? – Ань замолкает. – Вот это монолог, – Пьёт чай Ярик, а Ань лишь фыркает и с расстроенным лицом садится за стол. – Это будет встреча только с самыми близкими. Никого, кто может спросить такую хуйню не будет, я уверен.. – После этих слов Ярика повисла неловкая пауза. – Я надеялся, что мы обойдёмся без разговоров о Дане. Ты же знаешь, как я реагирую. – Никогда у них не получается говорить о нём безэмоционально. Оно и понятно от чего. Ань поджимает губы и холодными руками закрывает свои глаза, стараясь быть сильнее уже подступающих слез. – Как без них можно обойтись, когда ты такой кислый и вечно уставший уже год именно из-за него? – Ярослав смотрит на своего друга, а после встаёт со своего стула и подходит к Аню, поглаживает его плечо, даже не зная, как себя вести. – Аньчик, ты очень дорог мне и я тебя прекрасно понимаю. Но и ты должен понимать, что надо жить дальше. Ты должен забить на него хер точно также, как забил он на твои чувства. Бао убирает руку от лица, с уже покрасневшими глазами, шмыгает носом. – Я не могу, – Лишь коротко отвечает Ань. – Нет, ты можешь. – В ответ утверждает Ярик. – Вся моя рутина - работа, уборка, сходить в магазин за сигаретами. Я больше не хочу ничего делать. Я ничего не хочу уже год, это разве нормально? – Сходи к психологу – Нет. – Если у тебя нет денег, я могу оплатить. – Ярик подошёл к своему стулу и пододвинул его к Аню, дабы сесть рядом с ним. – Да не нужен мне психолог. Чтобы я рассказал ему с нуля всё то, от чего начнётся моментальная истерика, чтобы он дал мне элементарные советы, которые я и без него знаю? Чтобы найти подходящего психолога, это тоже уйма времени. Я не хочу тратить время на это. Ярик ничего так и не ответил. Лишь посмотрел в глаза друга, а после неуверенно обнял его. Ань почти сразу прижался в ответ, поглаживая плечи парня. Может это именно то, чего не хватало Аню? Именно в такой поддержке нуждался его друг? Ярик не был хорошим советчиком, поддерживать словами получалось явно плохо, но именно он не даёт Аньчику вовсе уйти в себя уже год. За это ему огромное спасибо. Как только Аню полегчает, он обязательно поблагодарит Ярика за всё. Ярик уже не знал, какие слова поддержки находить, а на физический контакт он первым идти никогда особо не решался. Не знал, как на это отреагирует парень, который до сих пор не хочет жить без своей первой любви. – К слову, я удивлён, что ты убираешься тут так часто. Обычно, люди у которых проблемы вроде твоих, просто лежат на кровати и не делают нихера. Ты молодец. – отстраняется Ярик, ухмыляясь. Может и вправду хотя бы сегодня получилось отвлечь парня от разговоров о Дане? Аньчик издаёт сдавленный смешок и шмыгает носом, вытирая очередную слезу, а после утыкается в плечо парня, уложив свою правую руку тому на свободное плечо. – Даня любил, когда тут всегда чисто. – Какой же ты сложный.. – Вздыхает Ярик, смотря в потолок, слыша рваные вздохи и выдохи друга. Похоже, им обоим это уже казалось сюром, затянувшейся драмой. – Я так по нему скучаю, Ярик. – Признаюсь тебе честно, я тоже по нему скучаю. – Поглаживая парня по голове, отвечает Ярослав. – Классный чувак был. Но моя тоска не сравнима с твоей. – Ярик закусывает губу, не зная, что и сказать, дабы вновь не напомнить лишний раз о Дане. – Если ты хочешь, я могу купить билеты в Дублин, найти его и ударить. – Шутит, а может и нет, Шепелев. – Я не хочу, чтобы ему было больно.. – Максимально серьёзно отвечает черноволосый, даже прекрасно понимая, что это всего лишь шутка. От одной лишь мысли, что Дане может быть больно, что физически, что душевно, он невольно вздрагивал. Бао искренне жалеет, что не сможет больше беречь и защищать Данона, поддерживать его. Ему грустно, что он больше не может помогать Лазареву в трудные моменты жизни. Грустно, что он больше не может обсуждать с ним всё и всех, внимательно слушая, кто и почему идиот, а кто нет. Даже не зная этих людей, вникал и разбирался в проблеме, чаще всего поддерживая точку зрения Данона, лишь изредка говоря ему, что он в чём-то не прав, но тот всегда прислушивался. – «Интересно, а Даня жалеет, что больше не может поддерживать меня?» – От этих мыслей ком в горле становился больше, от чего горло начинало болеть, а слезы вновь стекать на серую толстовку короткостриженного. Азиат отстраняется, протирая свои глаза, – Прости за это. За всё это. – Не извиняйся, Аньчик. – Пей чай, не то остынет. – отвечает брюнет. Они сидели и пили чай ещё около трёх часов. Ань Ярику душу изливал, Ярик рассказывал Аню про свои страдания после расставания. Также говорили на отвлечённые темы. Иногда просто сидели и молчали. Оба до конца не понимали, как себя вести. Ярик не понимал, как себя вести так, чтобы лишний раз не напомнить Аню о его бывшем, а Ань не понимал, как жить как раньше, только уже без Дани. У Ярика сердце болело за Аньчика, за своего близкого друга, когда тот говорил, что Даня его смысл жизни. Что хочет быть лишь с Даней, что хочет быть лишь Дани, что не думает он ни о ком другом. Себе не позволяет. Ему сердце словно само запрещает, даже посмотреть лишний раз с интересом хоть на кого-то ещё. Аню с каждой встречей легче, если, конечно, верить его словам. Шепелев надеется, что скоро сможет помочь избавиться от этих забивающих голову мыслей насовсем. Навсегда. – Спасибо за встречу, Ярик, – Стоя в прихожей говорит Ань, опираясь о стену. – Ты подумай хорошенько, хочешь на встречу или не. Саша будет, Рина, Наташа, Илья, Каролина, Кира, Кая, Ростик, Горилыч, Лëха, Виталя, Саня.. Ну и может кто-то ещё да подтянется из наших. Бухать мы не будем, ты не переживай. – Ты два раза сказал Саня. – Подмечает Ань, улыбаясь. – Ну так, Саша Фрейм и Саша. Он, ну.. Возвращается. Из Ирландии.. – Слегка запинаясь произносит Шепелев, надевая свои кроссовки. Ну вот только-только они отвлеклись, Аньчика снова возвращают в эту грёбаную Ирландию. Ну почему всё вертится вокруг Данона? Ну почему Аня угораздило влюбиться именно в него? Привязанность страшная штука. Сейчас же, эта привязанность переросла в зависимость. Парень лишь желал, чтобы, что о Дане, что об Ирландии - ни слова, ни полслова. Ни слуху, ни духу. Ань разочаровался, разозлился, но явно не отпустил. Иногда ему кажется, что если оглянуться назад, то он увидит его и Даню, держащихся за руки. Кажется, что он просто потерял своё тело и его душа попросту летает по другим мирам, где всё по-другому. Где можно посмотреть другой вариант развития событий. Альтернативная вселенная. Где Даня не рядом, где это не страшный сон, а реальность. Ань надеется проснуться и увидеть рядом с собой Лазарева, рассказать ему о таком бредовом сне, дабы тот посмеялся и прижав к себе обещал, нежно гладя по голове, что такое никогда не случится. Случилось. – Я.. я тогда, наверное, откажусь. Я не хочу. – Мотает головой Ань, нервничая. – Аньчик, ну мы же только об этом говорили, – словно маленькому ребёнку отвечает Ярик, вставая на ноги, после того как обулся, подходя к другу. – Нельзя жить прошлым. – Повторяет Ярик, – Ты ж не с Даней видеться идешь, а с ребятами. С Сашей. – Я соскучился по Сане, но мы вновь ненароком заговорим про Даню, а я этого не хочу. – Ты так всю жизнь и будешь бежать от вопросов о нём? – Если захочу - буду. – Блять, какой же ты упёртый, – психует Ярик, отходя от своего друга, а у брюнета от этих слов дрожь по телу. Эту же фразу ему говорил Даня в их последнюю ссору. – Ну давай я скажу Саше, чтобы он не поднимал эту тему? – Надевая куртку, говорит Ярослав. – Я подумаю. Ещё ведь есть время до встречи. – Устало отвечает Ань, смотря в пол. Ему, все-таки, не хотелось ничего. Одно напоминание о Дане, одно напоминание о том, что Саша может спокойно с ним общаться, а не каждый день смотреть на контакт "Любимый'', понимая, что не дозвонишься - убивало. Ань никогда не поймёт, по какому принципу Даня распределял, с кем он продолжит общение, а с кем нет, но ему каждый раз хотелось лишний раз не пересекаться с этими людьми, когда они приезжали в Москву. Углубляться в этот бессмысленный конфликт было слишком глупо, но игнорировать любое упоминание Данила было ещё глупее. К сожалению, с этим ничего не поделаешь, ведь Аню легче убежать в свой выдуманный мир, где только он, Даня и Нита, больше никто. – Да Боже, Аньчик. Да скорее.. Не знаю.. скорее снег в мае выпадет, чем вы спишитесь и решите проблемы.. Когда же ты уже поймёшь, что он сбежал и начал жизнь практически с чистого листа? Что оборвал контакты почти со всеми? Когда ты поймёшь, что нельзя жить прошлым? Когда ты поймёшь, что и тебе следует сбежать из придуманного тобой мира и жить настоящим? Жить здесь и сейчас. Когда ты это поймёшь, Аньчик? – После этих слов наступает утомительная и напряжённая пауза. – До встречи, Ярик, – Лишь говорит Ань, открывая дверь, пропуская друга в подъезд. – Пока, Аньчик. – Кивает Ярик, а после спускается по лестнице вниз, пока Ань захлопывает дверь, вновь погружаясь в приятные воспоминания, связанные лишь с возлюбленным. Иногда, он реально не понимает, что с ним не так. Почему ему так сложно отпустить и жить дальше, почему элементарно сложно отвлечься. Данон будто бы овладел им, овладел его мыслями, его сердцем. Сжимая кулаки, Ань возвращается в спальню, где он проводит почти все своё время, где он проведёт оставшийся день, где проводил время весь год. Возможно, проведет еще один. А может и не один. Квартира хранит воспоминания. В этой квартире они ссорились, стоило бы съехать и вместе с новой квартирой - начать новую жизнь. Но в этой квартире хорошего больше, чем плохого. Ань не может. Ань в целом не знает, что он может. Не знает, что он может без Дани. Идя по улице, увидев хоть одного рыжеволосого парня, Ань тут же присматривался, прислушивался к голосу, ну, а вдруг Даня? Ну конечно же нет. В первые месяца, он молча бросался за человеком, чуть ли не провожая до самого дома, наблюдая сзади, лишь изредка решаясь обогнать, дабы посмотреть в лицо, но не увидев родного лица, родных глаз, он словно пропустив электрический ток по всему своему телу - убегал в обратном направлении. Те парни, за которыми он шёл, этого может и не замечали, но Аньчик спустя время думает, что вëл себя как маньяк, думает, что на месте этих парней, заметив как за ним идёт какой-то тип с заплаканными глазами - уже бы убегал. Первые месяца были очень сложными, ведь иногда он мог заходить в незнакомые районы, откуда мог и не знать выхода. В первые месяца не хотелось верить, что Данон просто уехал. Не верил, что не поговорил с ним. Не верил вообще ничему больше. Но до сих пор встречая подкачанных рыжеволосых парней с шикарными кудрями, у которых смех либо голос был похож на голос Лазарева, у Аня сердце из груди чуть-ли не выпрыгивало, пульс учащался и становилось жарко. Становилось страшно. Иногда было ощущение, что он прямо тут и сейчас упадёт в обморок, ведь реально становилось плохо. Он прекрасно понимал, что эти парни - не Даня, но видя эти руки, на которых были точно такие же маленькие шрамы и родинки в тех же местах, где были у Данона, становилось грустно и плохо не на шутку. Правда, всё равно не то. Малейшее совпадение, точно также разрушалось и падало с высоты, разбиваясь о факты, в которых Ань был уверен: – «У него руки чуть меньше.», «У него пальцы чуть длиннее.», «Не, показалось, даже немного не похож. Даня держит пакеты по-другому.», «Даня по-другому бутылку держит.» – И так каждый раз. Осознание, что брюнет знает каждый миллиметр тела Данона, в какой-то степени, было хорошим. Ему льстило, что он единственный знает все истории его шрамов на теле, вряд-ли Даня рассказывал об этом кому-то также подробно, как Аню. Но с другой стороны, каждый раз разбиваться о суровую реальность быстрее, чем он мог бы, не давая себе даже малейшую надежду, не давая себе помечтать, что это Данон, чисто потому, что он мог увидеть, что ногти не той формы - было ужасно. Хотелось обогнать человека и увидеть Даню, у которого уже не удастся так неожиданно и быстро сбежать, а не очередного рыженького паренька, который максимум чем похож - цветом глаз. Но даже этого хватало, чтобы дыхание стало более рваным и тяжёлым, а воспоминания всплывали вновь и вновь, с новой силой оставляя ещё одну трещинку, в, как оказалось, хрупком сердце Аня. Иногда проходя мимо прилавков с алкоголем, черноволосый думал, может и вправду стоит как-нибудь купить и самому испробовать любимые вины Данона, стать заядлым пьяницей, чтобы в итоге хоть так не думать о Дане на постоянной основе? Ладно, нет. Ужасная шутка. Просто, Ань сам до конца не понимает, хочет он забыть о Дане, или всё же вспоминать о нём? Ань знает, что рано или поздно наступит этап полного смирения и он будет жить дальше, но когда это будет? Хотелось, чтобы Даня остался просто приятным воспоминаниям, но эти воспоминания, в силу болезненного расставания, точно такие же болезненные. Даже спокойно стоя на кассе, ожидая, пока будет его очередь, он мог залипнуть на парня с чертами лица, которые были схожи с чертами лица Лазарева. На парня, у которого был такой же подбородок. На парня, у которого такой же нос, с такой же маленькой горбинкой. На парня, чьи губы были такими же. На парня, у которого изгиб верхней губы был схож. Даже на того парня, у которого оттенок губ был такой же, как и у Данона. Мог засмотреться на парня, у которого усы и борода были такими же, как когда-то были у Данона. На парня, который тоже был выше Аня буквально на пол-головы. В каждой очереди он рассматривал людей и мечтал, чтобы он вновь стоял с Даней в очередях и не мог смотреть ни на кого другого, кроме него. Мечтал, чтобы он вновь мог быстрее бежать домой, зная, что Даня уже вернулся. Мечтал вновь получать от приболевшего Данона сообщения, где был написан список сладостей, которые он хочет. Единственное, чего он хотел, так это увидеть Данона рядом с собой прямо сейчас. Вьетнамец завидует тем, кто может греть сейчас в чужих ладонях свои руки, а после ловить на себе влюблённый взгляд.Я, обезумев, бросаюсь за каждым Прохожим, Чьи волосы цвета ржи, А тонкие запястья - лишь слегка На твои похожи. Через пару дней, из трещин в потолке, Составляю твои черты. Я искал тебя В каждой Чëртовой очереди... Где ты?
***
Ну да, я завтра уезжаю, но я думаю приеду ещё, наверно, осенью, уже с Каей.. – Отвечает Саша, а ему на телефон приходит уведомление. – О, секундочку, Ярик пишет. – Прерывается Парадеев и заходит в телеграмм. – Блять, я только вышел из дома Аньчика, он сказал, что подумает, но скорее всего, он не идёт. Это я так считаю, но он явно не хочет. Упёртый баран, я так на него зол щас. Его и понять вроде можно, но типо и сидеть дома смысл. Сам его зови, короче. – На всю кухню включил голосовую беловолосый, а кухня вмиг заливается хохотом Кости. Моментально прилетает сообщение: – ** он мне ещё какую-то хуйню затирает, хочу навек я с ним остаться, хочу навек быть я лишь его, люблю его я, не могу, как жить без Дани, бла-бла-бла. ** – Саша не знал, что Ярик пошёл к Аню именно сегодня, поэтому и включил голосовое при ребятах. При Дане. Рыжеволосый заметно потускнел, поджал губы, приподняв брови. Встаёт из-за стола и идет мыть свою чашку, не желая особо сейчас погружаться в диалог друзей о его бывшем. – А это к чему было ваще? – Спрашивает Влад, попивая чай, – У вас че, очередная встреча намечается? – Ну типо того, – Кивает Парадеевич, закусывая нижнюю губу. – А Ань то че? – Спрашивает Костя, посматривая на Данона, который старательно намывает чашку, которая, по сути, грязной и не была. Туда налили чай пару раз и всё. Явно нервное. Смоляр понял это сразу. – Да хер его знает, дурак он. Дома сидит и всё. – Вздыхает беловолосый. Теперь и он с Владом поглядывает на Данона. – Тебя уколол разговор об Аньчике? – Спрашивает Куертов, тоже глядя на друга. Сколько б Данон не уходил от этой темы, особенно, в первые месяца после переезда, было видно, как он нервничает. Не было секретом, что их расставание было истеричным и болезненным для обоих, только Ань всем свои видом показывал, как ему плохо, а Данон лишь сдержанно молчал в тряпочку, уходя от темы. Влад и Костя живут тут давно, как только Данон приехал, то первое время жил у Кости, щас работает и учится, съехал. Понятное дело, что они ещё сильнее сблизились, но за этот год осталось в секрете лишь то, что на самом деле чувствует к Аню Данон. – "Ссор из избы не выносят" – Мог тысячу раз повторять Данил, но глаза не врут, от чего и скрывать что-то бесполезно. То, как Даня нервно начинал делать лишь бы что, пока ребята говорили об Ане, невозможно было не заметить. Уж чересчур его задевало это всё, для человека, который не любит. Который ушёл из этих отношений и между ними пропасть. Бывшие. Похоже, что так не хотел считать не один, не другой. – С чего б меня уколол разговор о вашем друге? – Акцентируя на слове "вашем" произносит Данил, вытирая свою чашку, после тщательного мытья. – Да ты тише воды, ниже травы, пока мы о нём говорим, – Мотает головой Костя, ухмыляясь. – А че мне говорить-то? Мы не общаемся. – отвечает Лазарев, начиная заваривать себе новый чай. Хороший вопрос. По сути, да, незачем. Но.. – Но ведь, человек, который разлюбил, не будет нервно бегать глазами по всей комнате и начинать делать что-то, лишь бы отвлечься и не вникать в диалог. – Слегка подумав, отвечает Костя. – Разлюбил. Но напомни я щас о ваших бывших, вы вряд-ли будете сильно счастливы. Нет, если вам не хватает моего слова, я могу сидеть и обсуждать с вами Аньчика, че бы нет, – Рыжеволосый выкидывает чайный пакетик, а после берёт чашку и присаживается обратно за стол. – Да говорить-то, особо и не о чем. У Аня нет настроения, он не идёт на вечеринку, Ярика бесит, что он не может вытащить его из дома. Всё. – Продолжает Куертов. – Да его уже год из дома не вытащишь. Все по нему скучают, давно не видели, а он никого кроме Ярика к себе домой и не пускает. При этом говорит, что скучно ему. – Добавляет Парадеевич, допивая свой чай. – А нахера он дома сидит, отказывается от ваших встреч, если скучно ему? – Всë же интересуется Даня. – Нет, чувак, ну ты реально дурак. – Мотает головой Саня, начиная отвечать Ярику на последующие сообщения. – А че это я дурак? – Реально не врубился? – С озадаченным лицом спрашивает Костя, переглядываясь с Владом. – Ну не понимаю я нихуя, ты угадал, молодец. – Но повышенных тонах отвечает Данон, поворачивает голову вправо, смотря в окно. Панорамные окна правда чудесны, особенно когда открывается вид на восхитительный Дублин, на живописные мосты, на маленькие красные домики, на аккуратные тротуары. Было неловко сейчас сидеть на кухне. Говорить об Ане тоже, всё таки, неловко. Хотелось выйти из дома и вернуться тогда, когда эти неловкие диалоги об Ане прекратятся. Но зато, очень ловко в голову закрадывались мысли о том, что хотелось бы показать этот город Аню. Хотелось бы показать мост Сэмюэла Беккета. – Ну понравилась в вашей компании Аню девочка какая-то, вот и сидит дома, не вылазит. – Предполагает Данон, причём, сам в это верит. Так это звучало уверенно, что парни на секунду застопорились. – Бляять, ну ты и дурак, – Закрывая рукой лицо, протягивает шатен, а Костя рядом сидит и хихикает. – Кто ему понравилась? Кая? Кира? Хм, может, Каролина? – Да ну, что не так, Влад, Кость? Вы может скажете русским языком блять? – Напрягается Данон. – Да отстаньте вы от него, – Отрывается от телефона беловолосый, – Он итак упрямый и не поверит ни во что. Сам пускай додумывает. – Да во что я, блять, не поверю? – Чешет переносицу Даня, а сам потерянно разглядывает каждого из друзей, ожидая, пока хоть кто-то что-то да скажет. Он чувствовал себя ребёнком, который подслушал диалог родителей, но ничего не понял. – Да любит тебя Ань до сих пор. Вот и сидит дома. То ли ты изящно строишь из себя идиота, то ли ты реально дурак. Из головы ты у него не выходишь, дятел. – Говорит Влад, а после сам идёт делать себе ещё одну порцию чая, пока Данон сидит в немом шоке. Он правда ожидал, что Ань, скорее, снова выгорел, либо теперь страдает из-за какой-то девушки, но никак не из-за Данила. Даня снова почувствовал себя ужасно. Снова почувствовал себя идиотом, которому стало в тот день легче, но лишь на время, буквально через месяц ему стало тяжело без Аня, но то ли из-за своей гордости, то ли из-за страха, так и не решался написать и извиниться. Со временем и вовсе посчитал, что Ань довольно легко отпустил и обзавёлся новым партнером, после чего и писать смысла не было. – И че молчим? – Спрашивает Саша, после того, как лицезрел ошалевшую физиономию друга. – Да блять, – Взрывается Данон, – У меня тоже он из головы не выходит. Не выходит с момента как я переехал. – О-о-о.. Ну все, Влад, наливай че нибудь покрепче, чем чай. – Подшучивает Костя, после чего ловит на себе уставший взгляд Данона, который просто желал высказаться. – Ну вы друзья или нет? Можно меня послушать нормально? – Все на это лишь молча кивают. Слушают. – Я не могу, я с момента как переехал и поступил в универ, считал, что жизнь наладилась, выкинул у себя Аня из головы, а потом.. Потом я понял, что мне скучно без него. Понял, что меня больше никто не ждет дома. Приходя к Косте, было уютно, да, но мы буквально через неделю после совместной жизни, стали чисто "Доброе утро", "Пока", привет", "как в универе?" "Спокойной ночи", а как съехал, я вовсе не понимал, как жить одному. Точнее, как жить без Аня. – Я просто блять устал от ссор, решив сбежать молча, не объяснив ровным счётом ничего, а после пожалел. Я уже не так много думаю о нём, да, но я до сих пор не могу даже посмотреть лишний раз на какую-нибудь девчонку в клубе. В универе миллион красивых девушек, парней, но никто блять мне так не улыбался, как улыбался Ань. Никто меня не слушал так, как меня слушал Ань. Я себя корю за расставание. Себя я ненавижу за то, что уехал, за то, что бросил. За то, что поступил как школьник не умеющий разговаривать и обсуждать проблемы. Если он физически не рядом, то в мыслях он всегда со мной. – Тараторит Данон, наконец выплеснув все накопившиеся эмоции, подавая это чуть-ли не истерикой, чуть-ли не срываясь, каждый раз говоря все громче, громче и громче. Говорить о таком сложно. Говорить об Ане в целом сложно. Он не сказал ничего необычного, но он всё равно не мог сказать парням все свои мысли. Не мог сказать, что скучает по его прикосновениям, что скучает по тому, как Аньчик нежно его целовал, когда Данон возвращался домой. Не мог сказать, как был на седьмом небе от счастья, когда Ань называл его ласково. Не мог сказать, что он скучает по тому времени, когда он мог наблюдать за спящим Аньчиком. Не мог сказать, что скучает по тому, как Ань успокаивал и поддерживал его так, как не могут другие, когда у него что-то не получалось. Не мог сказать о том, что лишь с Анем он был полон нежности и ласки, не мог сказать, что каждый раз ставя этюды про отношения, у него получалось сыграть влюблённость лишь представляя, что сейчас он держит за ручку не одногруппницу, а Аньчика. Не мог сказать, что тоска сковала сердце, что радости не смог бы скрыть при виде парня. Не мог сказать, что удалил из плейлиста все песни о любви - каждая песня, ассоциация с Анем. Не может он сказать, что засыпает по сей день с мыслями о нём. Он бы не сказал это всё так красиво, как было в мыслях. Не смог бы сказать, ведь боялся рассказывать такое. Такое личное. Сокровенное. В тот день садясь на самолёт, он думал, что сделал всё правильно и упал груз с плеч. Думал, что ему легче. Теперь никому и ничего не обязан. Можно жить так, как он желает нужным, не ругаться из-за всякой ереси с человеком, которого он любит. Любил, если быть точнее. Правда, Данон не учёл, что это была злость, которую он перемешал со своей любовью к Аню. Злость была временной, а чувства к этому человеку фальшивыми никогда не были. Их связывает столько, что Данон сам не понимает, под влиянием чего он так поступил, будто не осознавал, что будет тяжко. – Я не знаю, зачем я так поступил, но я больше не хочу его тревожить. По крайней мере до тех пор, пока он реально не отпустит. – Отвечает Данон, а после зарывается руками в свои кудри. Все молчали. Было слышно лишь их дыхания в унисон, но ни одного слова. Это явно никто не ожидал услышать. Настолько чёткое. Максимум "скучаю, но разлюбил. Наверное." От вечно неопределённого, но спокойного Дани. – Дань.. – Дотронувшись до плеча друга, сказал Костя. – Езжай-ка ты с Саней в Москву, а. Как будет возможность. – Да не могу я. Мне стыдно. Не только перед ним, перед Яриком еще. Я не хочу, чтобы мы оба были эмоционально настроены на встречу. Хочу просто чтобы он меня разлюбил и мы поговорили.. как.. поговорили как бывшие. – Пьёт Чай Даня, вновь отворачиваясь в сторону окна. – Да ну нельзя так, – Говорит Куертов, – Если любишь - надо что-то делать. Вы блять раз оба до сих пор любите, зачем скрывать? Зачем ждать? – Не говорите об этом Аньчику. Прошу. – Сжимая свои глаза говорит Данон, не давая волю эмоциям, которые уже проявлялись в виде подступающих слез. Лазарев не хотел быть таким эмоциональным. – Мне нужно время. Оно придёт. Не знаю когда, но придёт время для нашего с ним диалога. Спасибо, что выслушали. – Говорит Данон, а после резко встаёт из-за стола и идёт в свою спальню. – Он.. хочет, чтобы они оба отпустили? Я правильно понимаю? – Жестикулируя, спрашивает Смоляр. – Школьник нахуй, что с него взять. Сам натупил ведь, – Пьёт только что сделанный чай Влад. Данон же, сидя в своей комнате, не желая пока что выходить, лишь сейчас понял, насколько же он скучает. Это так невыносимо, без него сейчас тут быть. Так невыносимо, им друг друга любить. Данон хотел сейчас уснуть, проснуться рядом с Анем, излюбленных волос коснуться рукой, поцеловать, обнять, больше никогда и никуда не отпускать. Даня чувствовал себя узником, которого удерживают в его самом страшном кошмаре. Из этой клетки никуда не деться, все мысли лишь о нём. Объятий его нежных не хватает. Душа теперь вновь не знает покоя, слезы подступить норовят, а горло, словно судорогой сжало. Все были в шоке сейчас от такого раскаяния, даже сам Даня, но Саша молчал, в отличие от ребят, которые во всю обсуждали эту ситуацию.Время придет Мы окажемся рядом Не торопись, всё своим чередом, Тебе так далеко до заката, А я здесь полежу, Я тебя подожду, Я тебя дождусь, Тебя дождусь... Когда это случилось, мне почему-то Стало полегче. Теперь мне не нужно ждать зимы, Она тут со мной, А ты, поздней осенью ищешь меня не там. По первому снегу идешь по пятам, Не иди, стой! Я сам тебя найду, когда время придёт...
Ань лежал на своей кровати, вновь переваривая у себя в голове, почему, зачем и как. Он сам задавал вопросы, сам пытался дать на них ответы, но чаще всего безуспешно. Дни длинны и так скучны, с момента осознания, что лишь рядом с Даней время пролетало совсем незаметно. Кстати, снег в мае всё же пошёл, пару снежинок упало, прямо на нос Аня, как и говорил Ярик, отчего брюнет снова чуть ли не заплакал. Для Ярика, это был просто как пример, который в итоге обернулся ещё одним поводом для истерики Аньчика. Интересно, а сам Ярик вообще помнит, что он это сказал? Он вспомнил об этом, как увидел снег? Москва, конечно, место удивительное, никто не спорит, но от одной лишь мысли об этих словах друга, от одной лишь мысли, что они вряд-ли когда-то встретятся и смогут поговорить о своих чувствах - Ань вздрагивал. Любить Данона то ли мука, то ли счастье, Ань до сих пор не понял. Слишком много эмоций, которые не были никому показаны, слишком много слов, которые не были сказаны. Правда, окажись перед ним сейчас Даня, Ань без раздумий сказал бы всё, что не успел. Но, под конец, он бы лишь слёзно вымолвил: "Прошу, останься со мной." Даня навсегда в душе Аня, Ань навсегда в душе Дани, оба это знают. Без Данона всё не так, скорей бы снова окунуться в его объятия навсегда, хотя бы во сне, лишь бы снова мягко ему улыбнуться, почувствовать чужие руки на своей спине. Но из своих мыслей, его вырывает уведомление. Пишет Саша. Ань лишь вздрогнул, но моментально зашёл в переписку. Он ожидал увидеть сообщение, по типу "Почему ты не придёшь на вечеринку?" Но нет. Парадеев уже сидел в аэропорту. Он был погружён в рассуждения со вчера. Он не хотел сводить двух упёртых баранов, но точно также, на обоих без слез не взглянешь. Оба страдают, что как хорошему другу обоих - разбивает сердце. Раз Аньчику не напишет Данон - Аню напишет Саша. Не было мыслей касаемо того, что будет дальше. Не было мыслей касаемо реакции Аня. В голове было в целом пусто. Хотелось просто закончить эту бессмыслицу, наконец привести это к логическому завершению, наконец собраться всем вместе, жить без конфликтных ситуаций и снова видеть этих двоих счастливыми. День был отличным. Саша знал, что отличным он будет, в первую очередь, для Аня. Даже если они встретятся, даже если все обсудят и начнут всё сначала вместе, особо будут ярки воспоминания о разлуке. Но с той же силой будут ярки воспоминания о том, кто спас их отношения. Ведь первые шаги от Данона можно было бы ждать ещё долго.– «Если он физически не рядом, то в мыслях он всегда со мной.» «Хочу навек я с ним остаться, хочу навек быть я лишь его.» –
Вспоминая эти слова, светловолосый сам себе как дурак улыбался, представляя, как эти двое в скором времени скажут это друг другу в лицо. – ** Привет, Аньчик. Разговор есть. ** – С хитрой ухмылкой печатает Саша.Время придёт, Мы окажемся рядом. Не торопись, всё своим чередом, Тебе так далеко до заката. А я здесь полежу, я тебя подожду. Я тебя дождусь. Тебя дождусь, Дождусь тебя...