The show must go on

Пустота. На много миль вокруг не было ни единой живой души - лишь огромная воронка от взрыва, в центре которой стояла высокая широкоплечая девушка в оборванной одежде, обнажающей крепкое мускулистое тело, сплошь покрытое ожогами. Её изуродованное лицо было искажено безумной ухмылкой, по щекам катились слезы. Она хотела засмеяться, но не могла. Хотела увидеть плод своих трудов, и это было ей недоступно. Глаза утратили способность видеть свет, не пережив тысяч пожаров. Всё,что ей оставалось - пытаться услышать в мёртвой тишине музыку, нарисовать в своём воображении картину созданного ею хаоса. Ради чего мы живём? Ради чего живёт она? Ей это было неведомо. Она жила потому, что ей было не дано умереть. Её удел - вечно жить, пожирая саму себя, уничтожая чувства изнутри, чтобы создать их вновь. Творить, чтобы уничтожить. Такова её суть. Змей, пожирающий сам себя, извечный в этом смертном мире. Сколько таких миров она повстречала на своём пути. И все они погибли от её руки. Почему? Она уже и не помнила. Она всегда забывала то, что ни на что не влияло. Если уничтожила - значит было за что. Скоро вновь она окажется в новом мире, вновь утонет в шуме людской быстротечности, пытаясь найти это. А что она ищет? Она не знала. Знала только, что есть что-то, что она должна найти. Скоро этот мир окончательно разрушится, а она попадёт в новый. Рано или поздно явится новый герой. Свершится преступление. Она окажется втянута в водоворот событий. Сколько ещё это будет повторяться? Сколько ещё ей это терпеть? В голове всплывает фраза, услышанная ею на заре пути о наставника. Ни лица, ни голоса, ни имени, ни единого воспоминания о нём не сохранилось в её разрушающемся разуме, кроме одной единственной фразы - "show must go on". Единственная причина, по которой она до сих пор жива. Шоу должно продолжаться, ибо зритель никогда не насытится - для бесконечного потока наблюдателей всегда будет не достаточно того, что есть сейчас. Всегда надо будет ещё. И не важно, устала она, больна или мертва - шоу не остановится, и она продолжит в нём играть, сохраняя улыбку на лице. К чёрту всё. Будь, что будет. Какая разница, что будет дальше? Пусть судьба решит. Оставим всё на волю случая. Скоро всё начнётся сначала. Ради чего стоит жить? У неё не было ничего. Когда ей казалось, что она начинает что-то чувствовать, стоило ей испытать тепло - и всё тут же рассыпалось на тысячи осколков. Она навсегда была заперта наедине с собой, изолированная от окружающего мира. Она навсегда прикована к сцене, где она единственный актёр. Там, снаружи, занимался новый рассвет, а она, запертая во тьме, лишь мечтает о том, чтобы обрести свободу. Шоу должно продолжаться, и оно продолжится. Этот мир рухнул, а она вновь оказалась в новом мире. Снова в детском теле. Но все старые шрамы остались - и ожоги, и клеймо, и следы от порезов. Сейчас в ней трудно узнать человека. Она по привычке улыбается окружающей её тьме, не в силах закричать, прося о спасении. Она могла лишь молиться. Всю жизнь она просила об одном. Чтобы рядом с ней был кто-то. Но она всегда была одна. Некому было вытащить её из тьмы, в которой она погрязла. Так она думала. Она устала. Не было сил больше играть. Просто хотелось уснуть. Она провалилась в глубокий сон, молясь лишь об одном - чтобы однажды вечность обернулась небытием и она обрела покой. Молилась зная, что мольбам этим не суждено сбыться. Так ей казалось. Очнувшись ото сна, она ощутила небывалый покой. Её тело словно было окутано мягкими облаками. Давно позабытое чувство безопасности заставило уставший мозг бить тревогу - чуждое, странное ощущение настораживало. Преодолевая желание отдаться сладостному чувству покая, она заставила себя подняться. Руками стала ощупывать своё тело : руки, голову, спину, лицо, и с удивлением осознала, что все раны были перевязаны, и явно со знанием дела. Что ж, жаль конечно, но труд этого человека был напрасен, и она не собиралась ждать, когда за ней придут. Слегка повозив языком по небу, она принялась жевать его зубами, пытаясь откусить у самого корня. Почувствовав, что рот наполнился прохладной жидкостью с металлическим привкусом, она тут же сплюнула кровь и стала шарить руками по покрывала, пытаясь найти откушеный язык. Взяв его в руки, она стала ощупывать его пальцами, пытаясь соотнести размеры языка с ощущением анатомии тела и понять, насколько мало её тело. Всё как всегда - крохотная, слабая, беспомощная. Какое-то время она ещё сидит и ждёт. Вот она чувствует, как останавливается кровь, как заново отрастают мышцы и связки. Иронично. Вещь столь бесполезная для неё, как язык, отрастает почти мгновенно, но ни многочисленные шрамы, ни ослепшие глаза, ни уничтоженные голосов связки эта сила восстановить не в состоянии. Она горько усмехается сама себе и слезает с кровати. Слышит, как бьются какие-то склянки, чувствует, как что-то выдергивается из руки, как рвутся какие-то шнуры, как разливается по полу жидкость. Пошатываясь из стороны в сторону она находит дверь, хватается рукой за стену. Идёт вперед, время от времени постукивая кулаком по доскам пытаясь понять, когда будет поворот. Обессилевшая после всего произошедшего она не особо зацикливалась на реальности - что толку? Всё равно этот мир неспособен её убить, и напугать её ему было нечем - так что она просто плелась, пока не наткнулась на что-то. Точнее кого-то. Её тотчас же подхватили на руки и понесли обратно. Усадив её куда-то, неизвестный принялся осматривать всё её тело, наверное, увидев кровь на одежде. Затем этот кто-то заглянул ей в рот и вздохнул облегчено и удивлённо. Затем снова взял на руки и уложил на кровать. Явно другую. Вновь ощутив сладостную мягкость, утопая в блаженной тишине, она не смогла воспротивиться желанию отдаться царству снов. Марко Феникс был опытным врачем, бывалым пиратом, не первый год бороздившим просторы Гранд Лайн и был уверен, что его сложно чем-то удивить. Как же он ошибался. Когда на тебя с неба падает ребёнок, сохранять ясность ума тяжело. Особенно, когда этот ребёнок весь покрыт шрамами и увечьями разной степени тяжести, и на его теле буквально живого места нет. Отец, с интересом разглядывая живой труп, всё же счёл нужным хотя бы попытаться спасти его. В отключке девочка пролежала три недели, а когда пришла в себя, непонятно как, но смогла пройти почти до выхода на верхнюю палубу. Увидев, что вся её одежда запачкана кровью, он было испугался, что открылись какие-то старые шрамы, но повезло. Если можно так сказать. Отнеся ребёнка обратно в медпункт, Марко осмотрел ее, но никаких новых ран не нашёл. И тут его взгляд упал на кровать, на которой она спала : всё оборудование было поломано и свалено, а одеяло было перепачкано кровью, и в этой алой луже валялся пожеваный детский язык. Он сразу же повернулся обратно к девочке, раскрыл ей рот. Но язык был на месте. Ладно, сейчас это может подождать. Ребёнку надо отдохнуть и как следует поспать. Объяснения подождут до завтра.