Царский пир

Ждать, пока закончатся эти дикие пляски, было почти бессмысленно. Шуршала ткань платьев, мелькающая пёстрыми красками в гуще хоровода беснующихся холопов царских. Грубые для обывателя современного мира голоса сплетались в один хор, создавая ритм для стучащих каблуками сапог. Со стороны это смотрелось как один из языческих обрядов, так давно ушедших с постамента главной религии, но до сих пор живущей в сердцах православного народа. Фигура посередине как никакая другая больше напоминала чучело, которое впоследствии сжигалась на масленицу. Маска выглядела так, как будто с давнего уже покойника стянули кожу и одели на ещё живущего человека. Парчовое платье золотистым мешком порхало по фигуре, сделаной второпях куклы, которую сделали из веток и оставшейся от чего-то платья тряпки. Грубый голос из-под маски песней завлекал к себе взоры, и так уже давно обращённые на его безмятежную юношескую прыть. И сочетание бабьего летника и грубого мужского голоса, видимо, смотрелось забавно для виновника сего торжества. Лежащий у него на коленях белокурый юноша не разделял веселья всех присутствующих, что было видно по его облагороженному нейтральностью лицу. И окружённая толпой юношей фигура внезапно остановилась и сняла маску. Смазливое лицо не показалось лучше маски, которая так напоминала лицо мертвеца. Было в этом лице что-то такое, что не обещало такие же весёлых дней потом, а скорее наоборот говорило об их скоротечности и сулило какие-то неприятности. Будто ожидая сигнала, фигура повиновалась взмаху руки государевой, увенчанной пёстрыми кольцами с тяжёлыми же на них камнями. Говоря об обывателе, я,  конечно, знатно приукрасила возможность посещения им такого места. Весь этот спектакль посвящался никому иному, как царю всея Руси, батюшке Ивану Грозному. Только ему обещала удачу в завтрашнем дне маска полумертвого трупа, только ему казался весёлым поющий бабские песни мужской голос. Только ему приятно было наблюдать, как унижаются перед ним его холопы, создавая образ какого-то пошлого веселья, оканчивающегося неизменно богато накрытым столом. И, разумеется, никому бы в голову не пришло звать сюда обычного человека, не имеющего при царе особого влияния. Ведь, как бы сказал сам Иван Грозный : "Не для вас мои холопы танцуют". Странное обстоятельство - власть, и странное обстоятельство - её угодники. Всегда ищущий предательство и всегда предающие; постоянная двойственность и лишение всяких тормозов. И разумеется, картина не виновата, и разумеется, не виноваты её актёры. Не виноваты ни Иван Грозный, ни опричник его Басманов. Ни власть, ни деньги и не предательство. Виновато только лишь отношение людей к тому, что они имеют. И именно поэтому я не советую никому оказаться за тем столом с описанными мной людьми. Не из-за подобия языческих танцев, не и из-за блюд, подаваемых на царский стол. А только лишь потому, что зрелище это собой, вкупе со всеми обстоятельствами, представляет достаточно печальное.