Дело в размере

Статус Святой Тьмы давал многим понять, что эту девушку не так легко прижать к стенке и что-то требовать. Даже старейшины семьи Тан вынуждены были склонять голову перед кем-то, кто был младше, перед кем-то, кто был — женщиной. Острый интеллект, подстерегающий опасность наперëд, сила, способная покорить других мастеров боевых искусств, уже получивших своë имя в Канхо, непреодолимая сила воли, позволившая пройти тренировки и унижения в семье… — Перестань преследовать сахëна, соплячка Тан, — Тан Бо была не уверена, но голос доносился чуть выше этой пышной и мягкой даже сквозь форму груди, в которую уткнулся еë нос. Было лишь две вещи, о которых Святая Тьмы сейчас беспокоилась, прижатая к стене. Неужели не только даос-оппа, но и эта вредная бабка из зала финансов смогла победить еë? И огромное чувство зависти, которое съедало еë, тощую, с торчащими рëбрами, плоской, как равнина, грудью, и низкую, словно подросток. И из этого чувства зависти Тан Бо пропустила мимо ушей сказанное ей предупреждение, зарываясь в грудь глубже и сминая еë двумя руками — она даже не помещалась в еë небольших ладошках. Эта форма отличалась от формы даос-оппы, она была мягче и более тонкой, через неë можно было почувствовать лëгкий аромат масла, исходящий от тела, и представить, как щëки касаются этой мягкости. — У-у… Ну почему такие большие… Это был первый раз, когда бровь Чхонджин дëрнулась не из-за счëта от разрушений, который приходил на имя Великой секты Горы Хуа, не из-за слепоты Чхонмун-сахëна, а всего лишь соплячки, расплакавшейся на еë груди. Чхонмëн, увидевший в отдалении эту картину «запугивания», выронил кувшин из рук. Он не знал, о ком беспокоиться больше: своей самэ с тяжëлым выражением лица или ревущей соплячке.