Нарушенное обещание

У знакомого подъезда Ярослав оказывается чуть раньше назначенного времени. Но нет, звонить и предупреждать уже не имеет смысла. Наверняка, Сашка дома. Если не ждет прямо с распростертыми объятиями, то точно сильно не удивится — Ярик писал, что заедет сегодня, так как в Москву всего на пару дней. Надо кое-что по концертам обсудить, да и просто, в принципе, давно нормально не общались. После пандемии как-то толком и не поболтали «без лишних глаз» — летние стримы не в счет. Там всегда прикольно, весело, задорно, безумно, с песнями и разносортными шутками, но не «душа в душу». Сашка упрямо не любит и не хочет общаться при посторонних, все всегда с издевками и переворотами смыслов. Меньше с годами стало, слава богу, конкретной «игры» на камеру с публичными унижениями «ради интересного контента», но все равно, искренности тоже не сильно прибавилось. Разве, что петь они теперь стали больше, лучше и профессиональнее, ярче удовольствие от процесса, иногда даже до мурашек и странного воодушевления. А вот с разговорами все так же не получалось при камерах: Казьмин не поддавался. А с наступлением осени что-то прямо захотелось личного и душевного, трепетного и настоящего; заскучало, забилось чаще сердце от мыслей, да воспоминания стали вдруг всплывать всякие из прошлого, те, которых он совсем не ожидал, но не мог прогнать перед сном, как ни старался. По телефону Сашка был, как всегда, резковат и немногословен, поворчал немного, что опять Ярик внезапно врывается «с ноги» в его личные планы, но сказал, что будет дома в назначенный час, без проблем. В принципе, Ярик и не ждал от него теперь какого-то особенного отношения: давно уже все зародилось, случилось и закончилось. Не окончательно, разумеется, но сильно поменялось. Эмоции яркие поутихли, пламя перестало обжигать, да и сердце успокоилось, тоже перестало стремиться прорвать грудную клетку. Но простого дружеского тепла все же хотелось. Сам Ярослав очень сильно хотел дарить его Саше, у него его накопилось за лето просто в избытке. На улице, вон, тоже солнце каждый день. Пусть и не греет уже ни черта, но светит ведь в ясном небе. И хорошо от него: красиво и радостно. Вот и Сашка такой в последнее время: все такой же красивый, но не греет. Ярик лишь на пару секунд отвлекся на сообщение в телефоне, а когда поднял голову, то сначала даже заморгал и ухватился за рядом растущее дерево, чтобы не упасть. Картинка нарисовалась совсем уж какая-то нереалистичная. А ведь он много повидал и ко всякому был готов. Но жизнь всегда самая непредсказуемая штука, черт возьми. Такое даже из самых потаенных уголков сознания не достать. К подъезду, не спеша, подходил Сашка. Да, точно Казьмин. Вряд ли в этом районе жил еще один парень с такой же прической, да еще и в таких же черных модных штанах с накладными карманами и «юбочкой». Но проблема была в том, что Саша шел очень медленно и осторожно, опираясь на палочку-трость. И жмурился при каждом шаге, видимо, от боли. Очень странная картина, будто бы из другой вселенной. Но за спиной поверх кожанки — рюкзак, тот самый, Сашкин. Все вполне себе правдиво и из этой реальности. Но откуда это он такой идет? И какого черта с палочкой? У Ярика даже дыхание перехватило, и голос пропал, и вместо громкого «Саша», получилось только беззвучное беспомощное открывание рта и хрип. И пришлось прочистить горло. И Казьмин обернулся, услышав его. И тут же остановился, замерев на месте. На бледном красивом лице сначала произошло узнавание, а затем по губам Ярик без труда прочитал ругательства. И сразу заметил сведенные брови отчаяния. — Саш. Саш. Привет. А я…это…пришел…ну…чуть раньше. — Привет. Да. Вижу. Саша не смотрел в глаза, а, все еще немного наклоненный вперед, пялился, неотрывно на руку, держащую рукоять палочки. И, кажется, очень хотел «провалиться сквозь землю», не иначе. Оказаться все-таки в какой-нибудь иной реальности по щелчку пальцев. — Саш, а ты чего? Это что такое, вообще? Зачем? Ну… — Ярослав. Пошли домой. — спокойно выдохнул Саша, и, вновь зажмуриваясь, сделал один шаг. У Ярика снова сердце пропустило удар, а ладони в миг вспотели. — А ты сможешь? Давай помогу, — и руки сами без спроса потянулись к Сашиному предплечью, кончики пальцев уже коснулись куртки. — Ярик, нет. Не трогай. Я сам могу, — резко и громко, что не подчиниться не получится. — Саш, — тихо и обреченно. — Блять, — почти шепотом. — Яр, ты не должен был этого увидеть. Черт. Ну чего ты не позвонил заранее? — Так я ж сказал, что сегодня заеду, Саш. — Ты сказал — после восьми, примерно. А сейчас еще семи нет. А ты же вечно опаздываешь, Баярунас. — Ну так…это, освободился раньше. Саш, а ты куда ходил…вот так? — Куда-куда? К врачу. Обострение у меня случилось. — Саш? Чего случилось? — И не надо так пялиться. Будто не знаешь, что у меня спина больная с четырнадцати лет. — Да, знаю, но… Просто, неожиданно. — Ладно, пошли домой, чего тут стоять. — А я помочь могу, Саш? Видя, как друг все еще обеспокоенно покусывает губы, забывая поправлять растрепавшиеся волосы, закрывшие почти пол лица, Саша решил немного сжалиться и слегка улыбнулся. Все-таки, это ж Ярослав, вон как смотрит своими огромными испуганными глазами, переживает за него искренно. — Поможешь. Двери мне придерживай. И лицо попроще. Я не умираю, Баярунас, не надейся. — Саша, блин! В лифте Ярик узнал, почему Саша шел пешком: на такси — дорого, и пробки в это время, а тут клиника частная за поворотом через три дома. Да и с палочкой нормально, через дворы по дорожкам, если не обращать внимания на пристальные взгляды вокруг. Ну подумаешь, идет молодой и красивый парень с палочкой, чуть прихрамывая, — всякое бывает. Но Ярик все еще чувствовал Сашины настроения и старался больше так открыто в глаза не смотреть: сверлил взглядом в лифте молнию на расстегнутой косухе, прислушивался к запахам знакомым, чтобы отвлечься — их с Казьминым туалетная вода, на удивление, хорошо сочеталась. А кто тут виноват сегодня — не разобраться. Да и не важно уже. Войдя в квартиру, Сашка сразу скинул рюкзак, куртку и поковылял в комнату. Сердце у Ярика снова пропустило удар. — Будь как дома, — только кинул на прощание друг. — Да я всегда здесь так, — отшутился Ярик, но поспешил тоже бросить куртку и пошел следом. Казьмин уже лежал на полу с закрытыми глазами на спине и тяжело дышал. Так себе картина, конечно, еще одна из какой-то несуществующей реальности, в которой Ярослав точно не захотел бы оказаться. А рядом еще и палочка валяется, предательница, выдавая суть проблемы. — Саш. Саш, ну так же нельзя. Тебе сильно больно? — Яр, не гунди. Помолчи, дай в себя прийти. Иди там, если хочешь, чай делай, конфеты ешь, сыр в холодильнике. Все в твоем распоряжении. Ты тут уже давно не гость. — Я гость, Саш. Уже как почти два года — твой друг-гость. — А, вот так, значит? Ну пофиг. Тогда, дорогой мой гость, я сам все сделаю. Ооох бляяяя, — и Саша с протяжными ругательствами перевернулся медленно со спины на живот и начал тереть руками поясницу через футболку. — Сссууукаааа…чего ж не проходит-то. — Ты точно у врача был, Казьмин? Ярослав стоял посреди комнаты и смотрел на распластавшегося на полу друга с очень смешанными и противоречивыми чувствами. Сочувствия и желания сделать хоть что-нибудь было больше всего в этом сложном букете. А еще Сашка вот так, сверху, казался еще более стройным и даже худым. Он и без того за последние месяцы скинул прилично, совсем заработался, вкладываясь в новый масштабный проект и отдавая всего себя репетициям, нервничая, как впервые; а в черных шмотках, так совсем, тощий долговязый подросток с длинными ногами. И от этого его еще жальче. Ярик ведь не железный, Ярик — друг, как никак. — Ну что ты все стонешь? Чем тебе помочь? — Чего? — Саш. Мне хреново на тебя такого смотреть, если ты еще не понял. — Ну так не смотри, займись чем-нибудь. Ооох.бляяя. — Ты охренел? Казьмин, я не бесчувственная сволочь. Я переживаю. Тем более, за тебя. И в комнате воцаряется молчание на несколько долгих секунд. Саша прекращает тереть спину и чуть поворачивает голову, а Ярослав продолжает сверлить его взглядом. И в его голове мыслей меньше не становится. Казьмину больно, он раздражен, обиделся и злится сейчас на весь мир вокруг. Но ведь Ярик не виноват. — Ладно, Яр. Прости. Это, там в рюкзаке в синей коробке гель, принеси, пожалуйста. — Он поможет, Саш? — Надеюсь. За свои деньги должен быстро меня на ноги поднять. — Ок. Сейчас. Саша прислушался к гулким быстрым удаляющимся шагам и снова зажмурился и выдохнул. Ситуация, просто, хуже не придумаешь. Мало того, что Ярик увидел его с палочкой — ни за что он не хотел, чтобы это случилось; так еще теперь и вынужден терпеть необоснованные обвинения и резкость. И невозможность нормально пообщаться с другом, которого он, между прочим, долго уже не видел. И наверняка, тем для разговоров по работе накопилось немало. А может, ну вдруг, и не только по работе? Баярунас явно не на такое общение рассчитывал. И вполне может обидеться и свалить. Другой бы свалил, да. Но только не Ярослав. И Саша прекрасно чувствовал, как обижал его своими словами, хотя не имел права. Ярик точно не заслужил. Самый трепетный и так сильно за него всегда переживающий Ярослав, у которого самого совсем еще недавно было миллион проблем и постоянные боли: то физические, то душевные. Но такова была натура: Казьмин не мог сразу принять чужую помощь. — Вот, Саш. Принес. — Ты долго чего-то. — Да это, руки еще помыл, воды попил. Ты пить не хочешь, кстати? — Не. Норм. Давай сюда. Саша попробовал слегка повернуться и взять в руку гель, но тут же снова зажмурился. — Твою мать! — Тише. Саш, не шевелись. — Блин. Тянет все еще. Ну это, выдави мне тогда на ладонь, сюда. И Сашка протянул руку ладошкой вверх, а другой слегка задрал футболку. Но в первые же секунды ничего не произошло. Геля он не ощутил. — Яр. Ты где там? — Я тут. Саш, ты не шевелись, не беспокойся, я сам тебя намажу. — Нет уж спасибо. Справлюсь сам. Давай сюда гель. — Лежи смирно и не мешай, — ответил Ярослав беспрекословно и еще сильнее задрал футболку. Но тут же Сашка опустил ее обратно. — Ярик, не трогай меня. И без того ситуация дурацкая вышла. Ну правда. — Саша, ну что ты как маленький? Я тебя намажу, и встанешь бодрым и здоровым. Я же должен тебе хоть как-нибудь помочь. Цирк не устраивай, Казьмин. Давай, показывай, где мазать и закончим. — Блин. Сашка только тихо фыркнул после бессмысленных ругательств, а после ткнул пальцами в поясницу и чуть поводил. — Вот этот участок, до позвоночника, и чуть вверх, и вниз отсюда. — Понял. Все, убирай руки. Вверх и вниз, — повторил Ярик и выдавил гель на пальцы. Сашка же заметно напрягся. И напрасно. Потому что прикосновение оказалось какое-то слишком уж бережное и нежное. — Яр, его втирать надо, а не размазывать. Посильнее. — А? Ну ладно, да. Я только начал, Саш. Ты уже что-нибудь чувствуешь? — Что, Яр? — Ну, действие геля. Лечит? — Ага. Непременно. — Ну Саш. Ярик и сам понял, что сморозил от волнения какую-то глупость опять. Хорошо, что Сашка его сейчас не видел. Иначе бы точно заметил легкий румянец и смущение. И стал бы доставать вопросами. Он такого случая точно не упустит. Странная у него натура: смущать и подкалывать. И в большинстве своем именно Ярика. И даже после всего, что уже между ними было. Ярослав втер гель в поясницу, не заметил, как второй рукой тоже придерживал Сашу за талию. Странное желание и ощущения мелькнули в сознании. Давно ведь не касался вот так открытой кожи, не чувствовал напряженные мышцы. Да, сильно друг похудел за последние месяцы. Так теперь хорошо видна талия, ребра просвечивают через кожу, и лопатки выступают. Кстати, лопатки плохо видно. Яр потянул футболку еще чуть выше, ведомый одним лишь внезапным желанием. — Эй! Ты чего творишь? — Сашка, пипец ты исхудал. Дай лопатки посмотрю. — А ну не трогай меня. Ну да, скинул из-за «Шахмат». — Кости торчат. Где мышцы, Казьмин? — Ха. И это говорит мне человек, у которого у самого кости торчали отовсюду. Яр, ну харе меня лапать. Ярик очертил пальцами выступающие лопатки и сделал глубокий вдох, постарался прогнать наваждение. Сашка вздрогнул и снова зашипел, как недовольный кот. Сложно теперь перестать его трогать — такие яркие реакции еще больше будоражат сознание и заставляют продолжать. — Нигде больше не болит? Больше ничего намазать не надо? — Нет, Яр, хватит меня трога…аааа. — Ой. Ярик, конечно же, никуда руки не убрал, продолжил водить под лопатками, и вдруг, нажал, нащупав сведенные мышцы. Нажал специально — надо ж было хоть как-нибудь отомстить Сашечке за обидные слова. Умудрился задеть, Ярик даже сам не ожидал, что так слова подействуют. — Вот тут зажим, Казьмин. Надо растереть. — Яр, ааа, больно. Ты че творишь? Сашка даже снова попытался повернуться, рукой в бедро вцепился — Ярослав сидел на коленях почти напротив его носа в драных модных джинсах, от Сашкиных пальцев точно следы на голых коленках останутся. — Ай. А ты? — сквозь легкий смех, надавливая одной рукой на плечо, чтоб лег обратно, а другой, ну почти безжалостно, на больную точку прямо под лопаткой. — Дай встать, изверг. — Саш. Ну лежи спокойно. Пусть гель твой впитается. — Лежать необязательно, все уже, итак, впиталось. У меня теперь все болит из-за тебя. Ты чего такой сильный? — Так в спортзал же хожу. И я несильно нажал, это просто мышцы сведенные. Сашка…а это? А хочешь, я тебе массаж сделаю? Наверняка, еще найду сведенные мышцы. И тут уже Казьмин не выдержал и довольно ловко привстал на руках и обернулся, уставился на Ярослава во все глаза — слегка покрасневшие, кстати. Не надо было так резко и сильно давить, все-таки. — Чего? Яр, это еще зачем? — и при этом голос чуть стих, а Казьмин явно смутился. — Ну все равно ты на полу лежишь. А я уже нашел сведенное место. Надо помассировать. И вижу, что напряженный ты весь какой-то, натянутый, как струна. — Растянутый, блин. — Саша! Сейчас опять нажму больно. — Яр, у меня спину прихватило до темноты в глазах. И за гель я отдал ползарплаты. И спектакли никто не отменял. Тут не просто натянутым будешь, но и порваться, блять, легко. — А? Ну вот, значит, точно надо тебе расслабиться. — Эм. Ну, всем надо расслабляться, — почти прошептал Саша, уже отворачиваясь от Ярика. Снова опустился на пол, но тут же перевернулся на бок — вставать пока не решался. Да и Ярослав продолжал сидеть рядом, сверкая голыми коленками в узких джинсах, да голубыми глазищами в пол лица, безумно красивыми и сочувствующими. — Саш, всего лишь массаж. Пользуйся, пока предлагаю бесплатно. Казьмин долго и пытливо смотрел в глаза напротив и уже начал сомневаться. С одной стороны — всего лишь массаж, приятно до чертиков и, реально, очень хочется: он себе там и правда что-то потянул под лопатками и в шее, пока с палочкой ковылял. А уже завтра вечером опять «Шахматы», хочется бодрости и внутреннего прилива сил. А с другой — очень двусмысленно. Ну как бы. Они не спят уже почти два года, они разбежались по разным углам и почти, по городам, обрели своих «половинок», Ярик большей частью в Питере тусуется, в Москве они пересекаются лишь на сцене и в гримерках. Так и будет продолжаться, потому что из-за «Шахмат» и других премьер ни на что времени не остается больше. Даже «личное», вон, тоже из-за МДМа начало складываться. Само собой. А у Ярослава, так вообще, серьезные планы были заявлены на «личное» еще до пандемии. И тут вдруг — массаж. Конечно, Саша сам себе сейчас накручивает, додумывает то, о чем, скорее всего, Баярунас даже не мыслит, но все –равно. Ну где это видано, делать массаж другу, если ты не профессиональный массажист или вы оба, например, не спортсмены или танцоры на худой конец? Странновато. Казьмин скользит по Ярославу взглядом, отмечает про себя привлекательность былого товарища-любовника: тот реально раскачался, плечи шире, чем у самого Сашки, грудь крепкая угадывается под футболкой, а про бедра в обтягивающих джинсах, вообще, лучше не вспоминать. Но смазливое лицо все еще хранит знакомую детскость и наивность — тот самый «мелкий» и остался, что не мог двух слов связать от волнения, и цеплялся за плечо тонкими пальцами, и дышал на ухо, подбирая слова. И что-то внутри Саши всколыхнулось, очнулось, отдалось в груди и, предательски, внизу живота при взгляде на Ярослава. Все еще необыкновенно привлекательного лично для него и, черт возьми, желанного, совсем не забытого. Но эти мысли сейчас лучше спрятать куда-нибудь подальше. А вот массажа хотелось безумно. Да и кому бы нет? Намучился он за последние пару дней. И не станет же Ярослав, в самом деле, превращать массаж в прелюдию? Глупости. — Ну ты сам предложил, если что, — и все –таки Сашка не удержался от улыбочки и соответствующего комментария. — Но помни, так начиналось одно порно, которое я недавно смотрел… — Пфф. Казьмин, твою мать, — прыснул Ярослав, но при этом уверенно задрал футболку друга до самой шеи. — А это, Саш? Масло есть массажное какое-нибудь? — А? — Сашка уже снова устроился на полу, стянув с дивана небольшую подушечку под голову — чтоб совсем хорошо было. — Ну с маслом надо делать массаж. Я ж халтуры не люблю, ты знаешь. И вот тут уже невозможно было удержаться. Сначала Казьмин с силой закусил губу, чтобы не заржать, а потом выдохнул и прикрыл глаза — ответ явно Ярослава взбудоражит. — Есть только масло-смазка, в ванной. Ты знаешь, в каком шкафчике искать. — Саша, блять. Ну ты не можешь, да? — А я виноват, что у меня есть только масло-смазка, два в одном? — Эм? Ты серьезно? — Да. Иди и проверь. Или закончим с идеей массажа. — Так, лежи и не вставай. Я сейчас. Ярик легко коснулся Сашкиного бедра, встал и рванул в ванную. И сразу же нашел искомое в том самом ящичке, о котором, да, он знал не понаслышке. И уставился на бутылек. Прочел мелкий шрифт, чтобы убедить самого себя, что да, придется использовать масло-смазку, еще и со сладким привкусом, как тут написано. Черт тебя побери, Казьмин. Дыхание сразу как-то машинально сбилось, а во рту пересохло. Ну ничего, он справится. Массаж — увлекательное занятие, мысли пропадут сами собой, стоит только начать. Ярослав вернулся в комнату, не забыв еще раз тщательно вымыть руки и попить водички, и снова уставился на лежащего Сашку сверху с задранной футболкой. Пояс штанов был достаточно высоко, нормально. — Саш, я на тебя сяду, ладно? — Яр, это на тебя так смазка подействовала? А тебе, может, напомнить, что ты жених, вообще-то? — А это тут сейчас, вообще, при чем? — искренне удивился Ярослав и все-таки оседлал Сашку, подгибая колени. — Пипец ты тяжелый. — Так, все, молчи и расслабляйся. Нам еще много надо сегодня обсудить. — Так давай в процессе. Ярик уже выдавил масло на ладонь и принюхался — приятно, сладковато. И реально масло-смазка в одном, как и написано на тюбике. Ну, что ж, ладно, по консистенции, вроде, подходит для массажа. — Как поясница, кстати? — Ну я не шевелюсь — нормально. Чуть-чуть совсем тянет, в позвоночник отдает. — Хорошо. Не, Саш, в процессе мы не будем ничего обсуждать, ты отдыхай. — Ну как прикажете. И Саша слегка поерзал, удобнее укладываясь на подушке, и прикрыл глаза, вытянул руки вдоль тела, слегка развернув ладошками вверх. А Ярослав растер масло между ладонями и положил сразу обе чуть выше поясницы и повел уверенно вверх, до самой задранной футболки. — Не, надо убрать футболку. Мешать будет. — Яр, блин, уже раздеваешь меня? — буркнул Сашка, посмеиваясь, но ловко избавился от футболки за секунду и снова улегся щекой на подушку. В принципе, Ярик не в первый раз взялся делать массаж Казьмину — бывало уже. Да и наоборот тоже. Но тогда их отношения еще имели статус «любовники». И весь процесс сопровождался поцелуями и ласками. Может, именно потому Саша так и отреагировал сейчас? Да еще и смазка эта. Но ведь Ярослав даже не думал ни о чем таком, верно? Как там Казьмин сказал? Он же жених. Ну да, верно. И Баярунас решил переключиться на разминание сведенных мышц, а не на мысли о том, какая гладкая у Сашки спина, и как быстро кожа краснеет под его твердыми сильными пальцами. Пару раз Сашка дергался и рычал, когда Ярик находил особенно больное место — между лопатками и чуть пониже. С поясницей пока старался быть более бережным. А Сашка, как и было велено, лежал, молча, с закрытыми глазами. Но Ярослав замечал, как напрягаются и расслабляются его мышцы при том или ином движении. От масла-смазки повсюду распространился приятный сладковатый запах. Только благовоний не хватает для полного релакса. Но у Сашки их в квартире точно не было, это Ярослав знал наверняка. А жаль. И этот аромат сильнее начал туманить сознание, в купе с теплыми прикосновениями, поглаживаниями, на которые сами собой иногда переключались руки, а Казьмин никак не реагировал, продолжая блаженно лежать на подушке, и наверное, уже задремывать. Воспоминания полетели перед расфокусированным взглядом одно за другим, волнующей и трепетной вереницей. И Ярик начал массировать Сашке плечи и шею, чуть наклонившись вперед, чтобы дотянуться. Взъерошил короткие волоски на загривке и сбоку — Казьмин недавно коротко подстриг себе почти полголовы, но уже что-то снова отросло. А с другой стороны волосы были длиннее. И эти прикосновения сразу отбросили Ярика на два года назад, когда он с удовольствием зарывался Сашке в волосы на затылке, крепко держал за него, прижимая к себе во время долгих страстных поцелуев. И точно так же ласково перебирал прядки, зная, насколько сильно это нравится Саше. У него очень чувствительная шея. В отличие от самого Ярослава. Помнится, Казьмин даже обижался поначалу, когда они только-только стали парой. Он мягко целовал Ярика в скулы, прикусывал осторожно острый подбородок, нежно водил губами по тонкой коже на шее и по ключицам, а Ярослав почти никак не реагировал. — Тебе не нравится? Неприятно? — удивлялся Саша, смущаясь. — Нет, нравится. Просто, Саш, у меня на лице не так все остро чувствуется, как у тебя. Проблемы с нервами в прошлом и прочее. Но ты продолжай. И тогда Саша начинал сильнее давить на затылок, смелее прикусывать кожу на шее, крепче прижимать податливого тонкого Ярика к себе — и тот начинал уплывать от наслаждений. А у Сашки никогда проблем с чувствительностью не было. И вот сейчас, Ярослав нагло ласкает его шею и затылок, гладит острые плечи — и никакой реакции. Даже становится немного обидно. Как так? Ведь раньше нравилось. А самому Ярику безумно неловко, потому что слишком напоминает о прошлом, потому что касания начинают отзываться в нем самом неконтролируемо. Поэтому он вновь спускается по спине к пояснице, к самой кромке штанов, продолжает незамысловато растирать мышцы, сильнее давит на кожу. И, недолго думая, увлекаясь, чуть сдвигает вниз пояс штанов. А от разогретой покрасневшей спины так дурманяще пахнет сладким и веет уютным теплом, что хочется ткнуться носом между лопаток. Ну ничего такого же, да? Просто очень сильно вдруг хочется, невыносимо. Он даже касаться не будет, просто у него очень сильное желание. И Ярослав немного наклоняется, зависает взглядом на россыпи родинок и прикрывает глаза, втягивая запах носом. И не замечает, как самые кончики его волос тоже касаются спины. А Саша не спит, разумеется. Он все остро чувствует и ощущает. Тоже гонит прочь воспоминания, когда такие ласковые и до боли знакомые и приятные пальцы ласкают загривок и шею. Хочется, блин, застонать и возмутиться одновременно. И что только Баярунас себе позволяет? Но нельзя, а то будет еще хуже. Но хорошо, что пытка быстро заканчивается. На спине руки Ярика не так волнительно ощущаются, пусть разминает мышцы. В конце концов, это просто массаж и есть. Но тут Саша вдруг чувствует легкое дыхание и касание волос к коже — мысленно матерится, делая глубокий выдох. — Саш? Ты там как? — А ты? Закончил уже? — А ты хочешь, чтобы я уже закончил? Саша не видит лица Ярослава, но слышит в голосе волнение и легкую хрипотцу после продолжительного молчания. А потом две теплые мягкие ладошки ложатся аккурат на поясницу и скользят к бокам, пальцы касаются напряженного живота, задевают кромку штанов. И Саша понимает в этот миг, что совсем не хочет, чтобы Ярослав заканчивал. Потому что теперь предательски сладко тянет уже не в пояснице, а внизу живота. От одного гребанного секундного прикосновения. А ведь показалось, что смог реально расслабиться и почти отключиться. Но ошибся. — Яр. Ты… — Саш. Я просто могу продолжить. А ты просто продолжишь точно так же лежать. И не мешать. — Это звучало бы нормально, если бы мы никогда с тобой не спали, и ты сейчас не делал бы мне массаж со смазкой. — Саш? — Что? — Так мне продолжить? — снова неуверенный тонн в голосе и очень уверенные поглаживания уже чуть ниже многострадальной поясницы. Блять. Господи, он точно еще пожалеет о своем решении. Точно будет страдать, реветь и жалеть, и бить кулаком в стену. А если просто показалось? — Яр, ты о чем? — Саша, не тупи. Ну в принципе, поглаживания по спине и по бокам после основного массажа, больше похожие на ласки, — вполне себе такое понятное объяснение. Приятно до дрожи. И Ярослав точно сейчас чувствует эту дрожь и напряженные ягодицы. И не убирает руки. — А если я не понимаю, о чем ты? — Сашечка, у меня на пальцах смазка., а ладони — на твоих ягодицах. Ты не понимаешь, о чем я? Ярика уже конкретно так начинает вести, а голос выдает состояние: он уже почти решился, но без согласия точно ничего делать не станет. А гладить Сашу не перестает ни на секунду, продолжая волновать и разгонять кровь. — Я же просто шутил, Яр. Голос у Саши тоже теперь тихий, вкрадчивый, немного встревоженный, приглушенный из-за повернутой головы и подушки. И слышно уже в нем сильное сомнение, вот-вот вырвется наружу истинное желание. — Знаю. Но все как-то… Я хочу, Саш. И мне удивительно легко говорить тебе это в спину, пялясь на твою похудевшую, но желанную задницу. — Черт. — Я понял. Первым, что делает Ярослав у Саши за спиной — снимает и свою футболку, кидает рядом и аккуратно, ерзая, усаживается на бедрах. Казьмин, стоит отдать ему должное, просто лежит с закрытыми глазами. И Ярослав, теперь уже вполне осмысленно и жадно оглаживает обнаженную покрасневшую спину взглядом, и ведомый одним лишь желанием, наклоняется над ней, касается губами теплой кожи посередине чуть выше поясницы, и целует дальше, вверх, поглаживая обеими руками по бокам и ребрам. И тут же замечает легкую дрожь — это лучший ответ на его внезапный порыв. На шее и плечах хочется задержаться подольше. И Ярослав почти укладывается на Сашу сверху, касается, пока еще невесомо, грудью; целует и ласкает шею, прикусывает кожу и вновь чувствует дрожь, видит, как приоткрываются губы с легким выдохом, и дрожат ресницы. Но до рта не дотянуться — да и вряд ли Саша оценит столь откровенный порыв; и без того согласился на многое. По крайней мере, он сейчас явно чувствует, как проворно руки Ярика пробираются за пояс штанов и жадно оглаживают ягодицы по ткани боксеров. Желание растет, ладонь вмиг потеет, и Ярослав вновь жмется губами между лопаток, ведет языком по позвоночнику до самого копчика, тянет вниз штаны вместе с боксерами до середины бедер. И улыбается, касаясь влажным от смазки пальцем ложбинки меж ягодиц — потому что Саша резко утыкается лицом в подушку, с хриплым «пиздец». Сашка сильно сжимает ягодицы, и Ярослав хмыкает сам себе и думает — поцеловать или укусить, чтобы расслабился? И выбирает третье, самое неожиданное. — Саш, ну расслабься, я же тоже волнуюсь. — Блин, лучше молчи, ладно? Саша не давал ни явного согласия, ни отказа. Но Ярослав все понял по –своему, и слава богу. Потому что просить о том, что витало в воздухе вместе со сладковатым ароматом масла-смазки, Казьмин точно не осмелился бы. Он и без того смутился до пылающих ушей, когда Ярослав начал целовать его спину. Фантомные воспоминания не заставили себя долго ждать. А тело начало реагировать еще острее, чем можно было предположить. И Саша осознал, что позволит Ярославу абсолютно все, на что тот сегодня решится. Хорошо, что перед походом к врачу принял душ и не ел почти ничего из-за нервяка. Можно сказать, как бы странно это не прозвучало, подготовился. А Ярослав все удивлял и удивлял: нежные полу укусы, полу поцелуи в шею и плечи сопровождались вполне себе откровенными поглаживаниями ануса с огромным количеством смазки. А еще Ярик притерся к бедру пахом — и даже через джинсы чувствовалось и его нарастающее возбуждение. Ну все, приехали. Даже один палец на две фаланги сразу оказался весьма чувствительным, и Сашка дернулся, вновь напрягая ягодицы, за одну из которых крепко ухватился Ярик. — Саш, ты уверен? Я же не садист. — Блять. Да, Яр…не останавливайся. — Я знаю, подушку под живот надо… — На диване… — пролепетал Сашка, чуть приподнимая голову. — Ок, я сам. Ярик смачно чмокнул бледную ягодицу, услышал отдаленное фырканье, и сунул под Сашу подушку, не забыв огладить полувставший член и размазать по нему остатки смазки с ладони. Саша только слегка заскулил и поправил подушку, и вновь спрятал лицо. Однако, бурые уши выдавали его с головой. А еще выступивший пот и легкая дрожь. Но не стоит медлить и мучить его, тем более что сразу же всплыли воспоминания, как же Казьмин любит и хочет. Самое время для них, не поспоришь. Но и Ярослав не железный — ему тут нифига никаких ласк сегодня не достается, придется компенсировать возможностью контролировать и вести процесс. И поддаваться всем своим желаниям. Ярик властно раздвигает бедра Сашки и оглаживает жадными ладонями с внутренней стороны и сверху, переходит на ягодицы, сжимает их и гладит, касается пальцами влажного входа, а затем спускает руки к виднеющемуся члену и наклоняется к ягодицам. Масло-смазка реально сладкая и приятная на вкус, а Сашкины стоны в перемешку с ругательствами ласкают уши похлеще самых «жирных» гитарных рифов. Но не стоит увлекаться, а то член вон уже какой твердый, головка блестит естественной смазкой. Значит, уже во время массажа Сашка испытывал сладкое наслаждение и молчал. Зараза. Но пусть еще громко постонет — это же просто кайф. И свой член от его голоса начинает еще сильнее давить на ширинку. Прямо пропорционально. — Яаааар…ох…бляяяя… Бедра тут же начинают дрожать, и Сашка вскидывает ягодицы, прогибаясь в несчастной пояснице и стонет чуточку громче. — Бляяя…ооох. Ярик даже пугается и тут же кладет ладони на нее, снова прижимая Казьмина к полу. — Эй? Ты в норме? — Блять… Яр…возьми меня уже — А? Оу… А презерватив? — В кармане…есть…штанов. Баярунас тут же стягивает джинсы, шипя сквозь зубы от собственного возбуждения, следом — боксеры с влажным пятном. И хочется больше прикосновений, больше ощущений. Но Сашка и не думает поворачиваться, вцепился в подушку до побелевших костяшек и тяжело дышит. Ждет. А капля пота красиво застыла у него на виске. И хочется ее немедленно слизать. Но сначала, лучше презерватив, пока мозг совсем не отказал. Ярик на дрожащих коленях опускается на пол, одну ладонь оставляет на ягодицах, а другой приобнимает Сашу, ложась чуть сбоку, но закидывая на него ногу. Тот сразу подается к нему, жмется и даже пытается откинуть голову. Ярик такой горячий сзади, такой желанный, его ладонь на ягодицах влажная и тяжелая, а волосы приятно щекочут плечи. Наконец-то, он близко, весь, его можно почувствовать полно и жарко. Между ног все горит от его прикосновений, но, наверное, растянуть надо посильнее. И Саша чувствует, как Ярик вновь уверенно толкается в него пальцами, чуть заваливаясь сверху, а второй рукой давит на бедро, заставляя подогнуть под себя ногу. И Саша подгибает, и от этого сильно и приятно тянет в пояснице, и намного удобнее лежать, и можно легко дотянуться до члена. Но Ярослав оказывается первым, и Саша смыкает пальцы на его запястье. — Тише, я сам. Саш, еще… — Третий давай…ох… — Смазка где-то в ногах осталась…блин. — Давай так…ах…я потерплю. — Ногу повыше задери. Ярик отвлекает укусами в плечи и шею, в выступающие лопатки, трется ощутимо носом по загривку, продолжая ритмично растягивать Сашу и тихо постанывать ему в унисон сквозь улыбку и нервные смешки. Наконец, проезжается указательным пальцем по простате внутри, и Сашка ощутимо вздрагивает под ним и шипит. Ну сам захотел, у Баярунаса не было настолько далеко идущих планов сегодня. И глубоко, да. Еще несколько толчков, и Сашку начинает бить мелкая дрожь, он весь напрягается, и Ярик тут же вынимает пальцы и смазывает ими себя поверх презерватива. — Сейчас… Сразу войти до конца не получается, Казьмин лежит чуть выше, чем надо, и Ярик тянет его к себе, жмет к груди, чуть переворачивая набок, и Сашка легко поддается, упирается рукой в пол. Так намного удобнее. И теперь Ярик чувствует дрожащие пальцы на бедре, что держат его. И можно попробовать войти чуть глубже, закинув на Сашу ногу и сильнее прижав к себе. Тот и не сопротивляется. Ярик умудряется целовать шею и плечи, прикусывает за ухо, отвлекая от первых явно болезненных толчков, но и Сашка не остается в долгу. Он жадно подставляется и льнет еще ближе, выгибается, хотя уже ближе некуда. Поворачивает голову — и Ярик целует его в щеку, и в уголок губ. И ощущает, как Саша тянется к нему, хочет повернуться сильнее, как вдруг обнимает, касаясь затылка и надавливая дрожащими пальцами. — Быстрее, резче…отпусти…себя… Яр… — Саш, блять… Бедра уже немного сводит, сознание плывет, а стоны смешиваются в единый сладкий звук на фоне влажных шлепков. И ничего не остается, только невыносимое желание дойти до финала. И еще кое-что. Ярослав резко выскальзывает и с силой тянет Сашу на спину за плечо, тут же нависает сверху, отводя его ногу в сторону, и входит снова. И встречается с помутневшим поплывшим взглядом. И прикипает к искусанным ярким губам. Саша почти не понимает, как оказывается на спине, подушка чуть съезжает — пол тверже и холоднее, живот холодит от выступившего пота. Но всего мгновение. Ярик оказывается сверху, горячий и тежелый, и неотвратимо смотрит в глаза. И невозможно отвести от него взгляда. И хочется целоваться до потери сознания, хотя уже находишься где-то на грани с реальностью, мышцы напряжены в предвкушении. И оттого поцелуи выходят смазанными, мокрыми, отрывистыми — под стать резким толчкам и сорванному дыханию. От Ярика тяжело и невыносимо жарко, но Саша буквально вжимается в него, выгибаясь в предоргазменных судорогах и кусает за подбородок, жадно впивается пальцами в напряженные крепкие ягодицы, оставляя красные следы. Ярик то ли скулит, то ли рычит в ответ и жмется носом к ключицам, касается губами твердых сосков. И так и остается лежать на Саше, восстанавливая дыхание после оргазма, пока вновь начнет ощущать собственное тело. А Саша зарывается дрожащими пальцами в растрепанные волосы Ярика и смотрит в потолок, смаргивая выступившие слезы и стекающие капли пота. И быстрее приходит в себя. И так много чувствует с этой горячей нужной тяжестью и невыносимой сладкой болью во всем теле, что хочется рыдать от счастья. — Ну ты и тяжелый, Баярунас. Слезть не хочешь? — А? Сейчас. Ага. Но Ярика хватает только на то, чтобы перекатиться и распластанной морской звездой лечь рядом. Казьмин же медленно садится и поворачивается к нему. И молча рассматривает с ног до головы, пока тот не открывает глаза и не произносит хриплым голосом то, к чему Саша совсем не готов. — Поговорим? — Нет. Замерзнешь на полу, оденься. — А я уж подумал, что тебе нравится на меня смотреть обнаженного. — Мурашки вон уже побежали. — Это все из-за тебя. — Яр. Вставай. — Только после разговора. — Зачем? Ярик продолжает лежать и смотреть в потолок, не шевелясь. Легкие судороги еще проходят по телу. И он кладет руки на подрагивающий плоский живот. И Саша понимает, что пялится на них уже несколько секунд в тишине. И хочет незамедлительно прижаться губами к запястьям. Но не двигается с места. — Яр. Зачем? Я повторяю, если ты не услышал. — Услышал. Потому что мы сегодня оба нахрен нарушили данное обещание. — Да. Нарушили. Можем снова пообещать, если хоче… Саша не успевает договорить, потому что Ярослав резко встает и хватает его за плечи. Немного даже больно. Да и кожа еще слишком чувствительная. Горячо. Но еще опаснее сейчас его взгляд. — Не хочу! Больше никаких обещаний, Саша. — Ярослав, не надо… Все теперь по-другому. — А мы? Саш, мы — остались. Мы — не другие. Ты же ведь тоже это чувствуешь. Понимаешь. — Я сорвался… Я.дурацкая ситуация вышла. — Нет. Ты хотел меня. Хотел. А я — тебя. И нечего тут думать. Ни черта мы не изменились. И вряд ли уже изменимся. — И что ты предлагаешь? У тебя помолвка была, свадьба… Ты в Питере с девушкой, а я — в Москве. — Нет пока никакой свадьбы. — Яр, но ведь будет? Ярик не отвечает, а просто тянет Сашу к себе и целует в приоткрытые дрожащие губы. Тот замирает от неожиданности, но отвечает не менее охотно, углубляет поцелуй и обнимает в ответ. — Ярик, твою мать… — Саш. Сашка мой Сашка… — В душ надо. — Пустишь меня первым? — Пущу. — Саш, знаешь что? — Что? — Не будет никакой свадьбы. — Блять… — Тшшш. Не будет до тех пор, пока я не буду на сто процентов уверен, что не изменю ей с тобой. А сейчас это невозможно. Потому что я снова тебя хочу. — Тогда не в душ, а в кровать. Пожалей мою спину. — Медленно и нежно? — улыбается Ярослав, касаясь щеки Саши. — Медленно и нежно, — отвечает тот и блажено прикрывает глаза.