Сладкий яд любви

Хюррем, словно в тумане, шла по коридорам гарема, ее шаги были легкими и бесшумными, словно дуновение ветра. Слова Махидевран звучали в ее голове, как набат, вызывая бурю эмоций. Страх, смятение, надежда… Все смешалось в один неразрывный клубок, сжимая сердце в ледяных тисках. Она вошла в свои покои, маленькую комнатушку, где едва помещалась узкая кровать, сундук с ее огромным имуществом и небольшой столик, служивший ей одновременно и туалетным столиком, и местом для чтения. Хюррем опустилась на кровать, чувствуя, как ее ноги подкашиваются. «Хальвет с шехзаде Мустафой…» — мысль билась в ее голове, словно пойманная птица. Она представляла его: высокого, статного, с пронзительным взглядом темных глаз, в которых, как говорили, отражались мудрость и сила его отца, Султана Сулеймана. Мустафа был прославленным воином, грозой врагов Османской империи, его имя произносили с уважением и трепетом. А она… Всего лишь тень, незаметная служанка, случайно попавшая в поле зрения Махидевран Султан. «Почему она выбрала меня?» — Хюррем не находила ответа на этот вопрос. В дверь тихонько постучали, и в комнату вошли две служанки, несущие кувшины с ароматный водой, полотенца, расшитые золотом, и ларец, полный изысканных нарядов. — Госпожа Махидевран велела приготовить вас к хальвету, — произнесла одна из служанок, ее голос был почтителен и услужлив. Хюррем поднялась с кровати, чувствуя, как страх постепенно уступает место любопытству. Ей еще никогда не доводилось видеть таких роскошных нарядов, таких тонких тканей, расшитых золотом и драгоценными камнями. Служанки помогли ей раздеться, омыли ее тело ароматной водой, умастили благовониями, а затем стали одевать, словно куклу, в шелка и парчу. Они расчесали ее огненно-рыжие волосы, заплетенные в сложную косу, украшенную жемчугом и драгоценными камнями, подчеркнули ее глаза сурьмой, а губы — нежным румянцем. Глядя на свое отражение в зеркале, Хюррем не узнавала себя. На нее смотрела прекрасная незнакомка, одетая в шелка и золото, ее глаза, казалось, светились внутренним огнем, а на губах играла легкая, загадочная улыбка. «Неужели это я?» — Хюррем не верила своим глазам. Но под этой маской роскоши и блеска, в глубине ее души, все еще таился страх. Страх перед неизвестностью, перед могущественным шехзаде, перед будущим, которое казалось ей туманным и непредсказуемым.

***

Когда стемнело, Хюррем, закутанную в шелковый халат, расшитый золотом, отвели в покои шехзаде Мустафы. Она шла по коридорам дворца, окруженная свитой служанок, держащих в руках серебряные подсвечники, освещавшие ей путь. Ее сердце билось в груди, словно пойманная птица, а в голове кружились мысли, словно осенние листья на ветру. Покои шехзаде Мустафы поражали своей роскошью. Стены были украшены шелковыми тканями с вышитыми золотом узорами, полы устланы пушистыми коврами, а потолок украшали резные деревянные панели, инкрустированные драгоценными камнями. В камине потрескивал огонь, отбрасывая причудливые тени на стены, а воздух был наполнен ароматами скандала и мускуса. Шехзаде Мустафа, одетый в роскошный халат из синего шелка, расшитый золотом, сидел на низком диване, усыпанном шелковыми подушками. Его лицо, обрамленное густой черной бородой, было серьезным и сосредоточенным, а взгляд темных глаз, устремленный на огонь, казался задумчивым и немного печальным. Он казался старше своих лет, на его лице уже лежала печать власти и ответственности, тяжести, которую он нес, будучи наследником Османской империи. Хюррем, робея, остановилась у порога, не смея сделать шаг. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд, словно он читал ее мысли, проникал в самые сокровенные уголки ее души. — Войди, — произнес он, его голос был низким и мелодичным, словно звуки лютни. Хюррем, словно во сне, сделала шаг, переступила порог, отделявший ее от мира власти и могущества. Служанки, поклонившись, удалились, оставив ее наедине с шехзаде. Мустафа поднялся с дивана и медленно подошел к Хюррем, его движения были плавными и грациозными, словно движения хищника, выслеживающего свою жертву. Он остановился перед ней, глядя на нее сверху вниз, его взгляд был пронзительным, но в то же время, в его темных глазах мелькнуло что-то похожее на удивление, возможно, даже восхищение. — Ты очень красива, — произнес он, его голос был тихим, словно шепот ветра. — Валиде не ошиблась, выбрав тебя. Хюррем, смутившись, опустила глаза, ее щеки вспыхнули румянцем. — Благодарю, мой господин, — прошептала она, не смея поднять глаз. Мустафа, улыбнувшись, взял ее за руку, его прикосновение было неожиданно нежным, совсем не таким, как она ожидала. — Не бойся меня, Хюррем, — произнес он, его голос был теплым и успокаивающим. — Я не причиню тебе вреда. Он подвел ее к дивану и, жестом пригласив ее сесть, присел рядом. — Расскажи мне о себе, — попросил он, его взгляд был внимательным и заинтересованным. — Что ты любишь? О чем мечтаешь? Хюррем, удивленная его неожиданной мягкостью, начала рассказывать о своей жизни, о родине, о мечтах. Она говорила о простых вещах: о бескрайних степях Крыма, о душистых травах, о пении птиц, о своей семье, о своих надеждах на будущее. Мустафа слушал ее внимательно, не перебивая, его взгляд был задумчивым, словно он видел ее родные края, слышал пение птиц, чувствовал аромат трав. Впервые за долгое время он чувствовал себя легко и непринужденно, словно сбросил с плеч груз власти и ответственности, окунувшись в мир простых человеческих чувств. Время, словно песок, утекало сквозь пальцы, а Хюррем, убаюканная мягким голосом Мустафы, забыла о своем страхе, о своем положении, о том, где она находится и кто перед ней. Она чувствовала себя свободной, словно птица, парящая в небесах, ее сердце пело от радости, а душа наполнялась теплом и светом. Когда наступила полночь, Мустафа взял ее за руку и подвел к окну. Луна, словно серебряный диск, плыла по ночному небу, заливая своим светом дворцовые сады. — Красиво, правда? — произнес он, его голос был тихим, словно шелест листьев. Хюррем кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Она чувствовала, как ее сердце наполняется любовью к этому человеку, к этому миру, к этой ночи, которая навсегда останется в ее памяти, как самая прекрасная ночь в ее жизни. Мустафа, повернувшись к ней, посмотрел в ее глаза, его взгляд был глубоким и пронзительным, словно он видел ее душу, читал ее мысли. Он наклонился к ней, его губы коснулись ее губ, вначале робко, словно опасаюсь спугнуть ее, а затем страстно и требовательно, словно желая растворить ее в себе. Хюррем ответила на его поцелуй, и прижимаясь к нему, запустила пальцы в его темные волосы. Она отдалась ему без остатка, забыв обо всем на свете, кроме этого волшебного мига, в котором слились воедино их души и тела. Ночь любви пролетела как одно мгновение, оставив после себя сладкое послевкусие счастья и горькое предчувствие беды. Хюррем знала, что их любовь — запретный плод, расцветший на ветвях греха, и что их ждет неминуемое наказание на этот миг блаженства. Но она не могла противиться своим чувствам, ее сердце принадлежало Мустафе, и она была готова на все ради их любви, даже если эта любовь приведет ее к гибели.