Даже после смерти.

      Ты сидишь один в своем офисе, рассматривая бумаги. Фотографии на доске, изображение каждого человека которого ты не смог спасти. Их глаза будто бы сверлят тебя прямо с той стороны, ожидая, когда же ты придешь за ними, ненавидя тебя не столько за то, что ты их не спас, сколько за то, сколько плохих вещей ты совершил за всю свою жизнь. Твоя рука чешется.       Горячий кофе больно обжигает гортань, пока ты потираешь виски, и поглядываешь на самую важную фотографию из-под шляпы. Он сверлит тебя своими чёрными глазами, зовёт подойти своей неестественно широкой улыбкой, поджидает момента, когда он выгрызет тебе глотку. Лиловые кучеряшки никак не дают тебе покоя. Каждый раз ты вспоминаешь как проводил рукой по ним, пересчитывая каждую завитушку и почёсывая его за ухом. Вместе с этим ты вспоминаешь, как он искренне смеялся, без упрёка или хитрого прищура, и просто наслаждался солнечной погодой.       Ты делаешь ещё один глоток, стараясь отогнать те воспоминания. Стены начинают давить на твоё сознание каждый раз, когда ты вспоминаешь о нём. Вместе с ним ты вспоминаешь то, как тебе хотелось выцарапать кожу на месте, где он тебя касался. Ты вспоминаешь как хотел оглохнуть, просто чтобы не слышать его приторно-сладких слов.       Ты проводишь рукой по царапине рядом со ртом: ты тогда хотел отрезать себе губы, что бы он больше не мог тебя поцеловать. Перчатка медленно перемещается на шею, которую ты хотел себе свернуть каждый раз, когда он оставлял на ней новый след от своих клыков. По твоей спине всегда пробегают мурашки, когда ты вспоминаешь царапины, которые ты сам оставил на его спине в постели, и тебе становится дурно от того, что вы делали тогда.       Пора закругляться, уже было заполночь.       Ты вышел из своей коморки, осматриваясь вокруг. Ты не раз видел ночной Гутэйед. Город был маленьким и плотно застроенным, отчего даже днём в этом месте никогда не было достаточно света. Это место породило дьявола с белой кожей, чье прикосновение было либо смертельно, либо обжигающе.       Пурпурный свет от фонарей напоминал тебе ту ночь, когда ты впервые увидел как это существо восстаёт из мёртвых. Ты засовываешь пальцы в карманы пальто, как будто желаешь скрыть то, как проводишь большим пальцем по кольцу. Ты носишь подарок дьявола, и у тебя никогда не будет ответа почему. Ты постоянно себе говоришь, что оно дорогое, поэтому жалко выкидывать, но ты всегда знаешь, что это лишь жалкие попытки убедить себя в чем-то другом. Но ты никогда этого не признаешь.       С опозданием ты понимаешь, что оставил машину возле офиса, но после глубокого вдоха решаешь идти пешком. Ты заполнил заднее сиденье барахлом, потому что ты всё ещё помнишь, как грубо он толкался в тебя. Вы тогда впервые поругались из-за какой-то мелочи. Тогда он чуть не задушил тебя, но ты был тем, кто просил этого в пылу нечестивой страсти.       Когда ты добираешься до квартиры, ты падаешь на пол от усталости. Сколько недель ты не спал?.. Наверное, недели три, если не больше. На утро ты просыпаешься в кровати, в пижаме и с очередным, почти незаметным, укусом на плече. Ты всегда делаешь вид, будто не замечаешь этого. Ты всегда делаешь вид, что не знаешь о пентаграмме под своей кроватью, и делаешь вид, будто ты не оставляешь там записки для него.       На кухне тебя встречает запах кофе, свежих панкейков и яичницы, как всегда оставленных им по утрам. Он делает это только для тебя, и он всегда знает, чего ты хочешь. Сегодня утро среды, и он всегда знает, чем ты завтракаешь именно в этот день.       Аппетита нет, но ты давишься едой. Ты убеждаешь себя в том, что тебе это не нравится, но иначе он может попытаться убить тебя или кого-то из твоих друзей. Но ты всегда знаешь, что это очередная ложь.       Сколько ещё это будет продолжаться?                    —       Ты смотришь в его красные глаза, и стараешься не сглотнуть, когда он прижимает нож к твоему кадыку. Ты знаешь, что несмотря на чёрную жидкость и слёзы, текущие по его щекам, дьявол никогда не осмелится перерезать тебе горло. Он всегда питал слабость к тебе, ещё до того дня, как ты пришёл в той злосчастной маске.       Он всегда знал и понимал кто ты, но он всегда притворялся, что не замечает этого и убеждал себя в обратном. Вы оба делали это с самого начала.       Он наклоняется ближе.       Когда твои друзья приходят, израненные после сильной драки, на твоей шее остаётся лишь легкий порез, от которого даже не останется шрама, и осадок на твоих губах.       Они с трудом ковыляют до твоей машины, пока ты спокойно доходишь и садишься на водительское сиденье. В зеркале ты видишь, как самый крупный из твоих друзей снова садится сзади, где он же и освободил место от барахла. Каждый раз твоя нога дёргается, вспоминая как она лежала на его плече, вся искусная на внутренней стороне бедра. Твоя рука сжимает руль автомобиля.       Твои друзья ведут непринужденную беседу, пока ты стараешься сосредоточиться на дороге и не думать ни о чем другом. Не вспоминать то, как дьявол всегда клал голову тебе на плечо, пока ты водил, пусть ты и говорил, что это опасно.       Хотя было ли это опаснее отношений с ним?                          —       Ты грубо сжимал в руке плюшевую игрушку. Она была копией его, разве что имела пару эстетических отличий. Ты не знал, что он умел шить, но этого наверное стоило ожидать от него. Ты аккуратно провёл большим пальцем по щеке плюша, стараясь не вдавливать. Ты мог бы оставить его себе, обнимать душить его каждую ночь, как способ расслабиться. Ты мог бы вспороть его и вынуть изнутри все органы весь пух, но будет лучше просто выкинуть.       Изнутри бак был заполнен кипой бумаг и завядшими цветами — голубыми лилиями. Ты всегда их любил, ты считал, что они показывали доверие, лояльность и духовное осознание со стороны партнёра. И он всегда это знал. Он дарил их с первого свидания, пусть и в его картине мира они означали символ смерти. Для него смерть всегда была высшей точкой любви, когда тебя она переполняет настолько, что ты всегда готов убить своего возлюбленного и отправиться за ним. Но ты никогда это виденье мира не разделял.       А может быть, всё-таки разделял?       Ты лишь отмахнулся от этих мыслей и выкинул двойника, с грохотом захлопывая крышку мусорки. Ты до сих пор не принял душ, самое время вернуться домой.       Когда ты отодвинул занавеску у ванны и потянулся к шампуню, ты увидел эту игрушку снова. Ты был уверен, что выкинул её. Хотя, вероятнее всего, это были демонические фокусы. Ты сгорал от любопытства, гадая, что это, но ты никогда не осмелишься спросить об этом у своего друга. Ты просто вышел и снова выкинул игрушку в мусорку.       В следующий раз, когда ты увидел плюша, ты ставил стакан в шкафчик. Ты отшатнулся и уронил чашку, а та, в свою очередь, с громким звуком разлетелась на осколки прямо под твоими ногами. Твоё сердце забилось гораздо быстрее, как будто пытаясь выпрыгнуть, когда ты увидел, как эта игрушка моргнула и улыбнулась ещё шире.       Игрушка спрыгнула на стол и протянула тебе кривой кусочек жёлтой бумаги.       «Позаботься обо мне.»       Буквы были кривыми и подтёкшими. Это был его почерк. Ты чётко предсталял как его рука в перчатке, очевидно неправильно, держала ручку, стараясь вывести буквы как можно лучше. Только для тебя.       Ты наклонился носом к этому созданию, глазами пробегаясь по каждому сантиметру игрушки.       Теперь тут не только ты и кот.                          —       Твоя правая рука сжалась в кулак, больно впиваясь ногтями в ладонь, а в левой был твой любимый нож. Это был красный коллекционный кинжал, который твой отец подарил тебе, когда тот ещё был жив.       Ты медленно подошел к игрушке, стараясь передвигаться бесшумно и не беспокоить нечто, лежавшее на твоей кровати. Недавно ты видел, как это существо убило кого-то, но решил ничего не делать… До момента, пока ночь не спустилась на город.       Ты легонько отодвинул одеяло и крепко схватил плюша за место, соединявшее тело и голову. Шеи у игрушки не было. До того, как оно успело открыть глаза, ты всунул нож ему прямо в основание туловища. Ты вспорол это существо, вынимая пух, разделяя ткань и вынимая каждую нитку, разделяя их поочередности. Вскоре перед тобой лежал пух в одной стопке, нитки в другой и ткань в третьей. Это всё надо было сжечь. Срочно.       Через десять минут ты уже стоял перед мусорным баком, наблюдая за синим пламенем развивающимся на ветру. Туда ты закинул все подарки и остатки от бледнолицего дьявола… Кроме кольца. Ты до последнего продолжал убежать себя в том, что оно просто слишком дорогое, чтобы его выбрасывать. Слишком ценное, чтобы забыть.       Голубой свет отражался рефлексом на белом кольце с металлическим блеском. Настоящее серебро. Ты нежно поглаживал бриллиант в форме маленького сердца. Такой холодный и острый, но с вложенной в него душой… Возможно, буквально, ведь никогда не знаешь, что происходит в голове этого монстра.       Хотя, возможно, ты и не был против. Ты давно уже не понимаешь, что происходит в твоей голове.                          —       Ты сидел перед комиссаром местного полицейского участка, стараясь избегать его глаз, вместо этого смотря на бейджик с именем. Он жаловался на то, как ты делаешь свою работу, а вернее, не делаешь. Он говорил, что ты сбредил, раз нанял каких-то экзорцистов и серьезно веришь в демонических существ. Максимальное предположение, которое тебе было позволено, это решать, что это оккультисты. Ты никогда не слушал коллег офицеров, они всегда были лишь алчными идиотами в твоих глазах. Ты прекрасно понимал, как всё это работает изнутри, ты был полицейским, и теперь ты обязан выслушивать жалобы неизвестного тебе комиссара.       Ты вышел только спустя два часа, выкурив уже всю свою пачку Marlboro, и возвращаясь в офис морально измотанным. Как всегда, тебя встречала та самая фотография. Это не была фотография с фальшивого паспорта, или сделанная незаметно. Это была та злосчастная фотография, которую ты сделал на одном из свиданий. Тогда он пытался пошутить над тобой, а ты лишь подыгрывал. Дьявол всегда держал глаза открытыми, но при этом всегда завлекал всех соблазнительным прищуром, манящим прямо в пучины ада.       Ты подошел к доске и наклонился, ударив голову о неё. На доске уже не было места для фотографий жертв, улик и соучастников. Но там всегда было место для него. Вокруг него не было ни одной фотографии, только синие нитки тянущиеся от гвоздя к которому было прикреплено фото.       Ты не знаешь уже, что делаешь, когда твои губы касаются фотографии вновь и вновь. Почему ты это делаешь? Сколько раз ты уже это сделал?       Ты быстро отрываешь губы, когда слышишь стук в дверь. Внутрь входят пара практикантов, которым не дают даже настоящих заданий, и отдают тебе кипу документов. Подписать, заполнить, обыскать, сделать. Ничего нового. Дело уже давно зашло в тупик, вы не можете найти доказательства. Всё всегда очевидно, но офицеры закрывают глаза. Такое происходит всегда, они всегда закрывают глаза до того как ситуация доходит до крайности. Хотя до крайности все дошло ещё в первый день, но никто никогда не знал.       Никто и не узнает до самого конца. Твоя рука зудит и чешется без остановки уже несколько месяцев.                          —       Ты глубоко дышал, медленно садясь и чувствуя, как кора дерева царапает твою спину и шею. Ты держал руку на месте ножевого ранения, прямо рядом с печенью. Он знал куда бил, он знал как сделать больно, он не промахнулся, он сделал это намеренно.       Ты слышишь хихиканье между деревьев. Оно было не злое, не подлое, вместо этого оно было манящее и играющее. Он не собирался убивать, он не пытался запугать, он лишь веселился. Сколько времени уже прошло? Достаточно, чтобы он начал свою игру. Рука обжигала, а от крови горела ещё сильнее. Ты знал, что его рука горит тоже, ты знал, что он временами её чешет, когда никто не видит. Ты делал то же самое каждый раз, когда оставался наедине с собой.       Ты положил одну руку на землю, и трава издала шелест, непристойно громкий для гробовой тишины ночного леса. Ты знал, что он обернулся, ты чувствовал голубой свет его глаз. Он смотрел прямо на дерево, за которым ты скрылся. Дьявол всегда чувствовал тебя. Как бы ты не бежал и не прятался, он бы нашел тебя. Он бы притянул тебя к себе, затянул бы в поцелуй и оставил бы шрам на твоём теле.       Его рука царапнула дерево, за которым ты прятался, отрывая кусочек от него и намеренно проходя мимо. От тебя остался голубой след на траве.       Вскоре твой друг нашёл тебя и помог подняться, придерживая тебя за талию и держа твою руку на своём плече. Он был высоким, добрым, заботливым, понимающим и красивым, наверное тебе надо было быть заинтересованым в нём, но ты не мог. Ты видел его старания, ты замечал его внимание. Но ты никогда не мог заставить себя ответить взаимностью. Ты не хотел. Возможно, ты вообще не был способен ответить кому-либо взаимностью.       Но правда ли это?                          —       Ты стоял в майке и шортах возле океана, закрыв глаза и внимательно слушая бушевание воды. Пусть Гутэйед и находился в лесу, вокруг были города и пара пляжей, так что тебе не составило труда просто сорваться и поехать отдохнуть.       Глубоко вздохнув, ты ступил в воду.       Вода уже была холодной, отчего мурашки пробежались по всему твоему телу, и ты слегка вздрогнул. Несмотря на это, твоя рука всё ещё горела. Сегодня ты впервые снял перчатку с этой руки, увидев красные следы от того, как ты её расчесал.       Когда ты уже был по бедра в воде, засунул руку в воду, надеясь хоть как-то охладить её. Утешения не было.       Скоро надо будет возвращаться в Гутэйед. Дьявол будет недоволен.                          —       Он стоял перед тобой, скрестив руки на груди. Ты держал их в карманах.       Этот взгляд был недоволен, зол, но глаза не стали желтыми. Он знал, что ты был вне города, ему не понравилось это.       Вы лишь молча смотрели друг на друга, оба понимали, что скоро произойдет. Существа вокруг вас это понимали, но они никогда не понимали и половины того, что вас двоих гложет.       Он сказал приходить на скалистую поляну, находящуюся между двумя городами.       Когда вы расходились, на твоей шее был очередной укус, а руку хотелось отрезать, оторвать.                          —       Он лежал перед тобой, на его лице застыло то же выражение хитринки и наглости, с глазами заставшими от ужаса. Твои друзья пытались отдышаться, хватались за раны и плакали от счастья победы над монстрами. Ты лишь наклонился перед дьяволом, пытаясь найти жизнь в его глазах.       Но этого не было, один из твоих друзей выстрелил ему прямо в сердце. Ты смотрел на дыру от пули.       Сердце твоего дьявола было снаружи его груди, он объяснил это редким заболеванием, но это могло так же быть связано и с его демоническим нутром. В любом случае, ты больше никогда не узнаешь.       Твоя рука больше не чесалась и не горела, но, возможно, это было даже хуже бесконечной боли. В кармане был пистолет, который ты сжимал.       Пришло время выполнять твою часть.                          —       Вскоре тебя нашли возле зарытой ямы, куда вы скинули тела. Никаких признаков насильственной смерти не было, причина оставалась неизвестной. Твоим ближайшим приятелям сказали о том, что у тебя случилась остановка сердца. Тебя похоронили и воспели, а твой друг-экзорцист убедился в том, что ты не превратился в привидение.       Но какая тебе была разница? В аду тебя не должно волновать то, что происходило после твоей смерти. Перед твоими глазами всплывали образы всех твоих грехов, а твой главный грех сейчас нежно пробегался пальцами в твоих волосах, нашептывая что-то тебе под ухо.       Он был дьяволом, он был твоим главным грехом, он был твоей сделкой…                          —       Ты сидел на стуле, перекидывая ногу на ногу. Ты приехал в городок недавно, чтобы раскрыть дело о пропадающих людях. Сейчас перед тобой сидел весьма симпатичный мужчина лет двадцати на вид. Его звали Ями. У него была болезненно белая кожа и лиловые волосы, но, возможно, это просто был его стиль, ты всё равно уже не понимаешь современную молодежь.       Его пекарня была главным предполагаемым местом преступления, и ты с трудом добился ордера на обыск. Владелец выглядел весьма честным и дружелюбным, но за столько лет работы (сначала как полицейский, а затем как детектив), ты понял, что доверять людям с первого взгляда нельзя.       В один момент Ями хмыкнул и вскинул голову наверх, протягивая тебе руку. «Знаете, вы выглядите интригующим. Может заключим сделку?»       Ты вскинул брови, посматривая на ладонь в резиновой перчатке. «И что за сделка, Мистер Морнингстар?» «Можно просто Ями.»       Он посмотрел на тебя, легонько улыбаясь. «Давайте договоримся, что после смерти мы обязательно встретимся. Вы очень приятная компания, и мне бы хотелось иметь возможность когда-то снова поговорить с вами.»       Ты сдержал смешок, но улыбка заиграла на твоих губах. Парень был очевидно молодым, раз верил в жизнь после смерти. Ты не воспринял это всерьёз, поэтому лишь протянул свою руку и сжал его. «Договорились, Ями.»       Ты почувствовал то, как приторно-сладко имя растянулось на твоём языке. Тебе показалось, что твоя рука зачесалась.       Кто знает, к чему всё может привести?