Нежный 2007.

Дилан, осмелюсь сказать, мой главный творческий проект. Его белая под одеждой кожа - чистый холст, который он любезно открывает мне. Мой друг, мой лучший товарищ, мой единомышленник, такой трогательный и красивый, когда плачет. Я не могу отказать себе каждый раз доводить его до такого состояния и потом успокаивать, стирая пальцами слезы, прижимая к себе близко настолько, чтобы он начал задыхаться и просить ослабить хватку. Возможно, я безумен. Мы расположились на кровати, не считаю нужным показушно дезинфицировать свои инструменты по тысячи раз и подготавливать специальное место, так ведь даже романтичнее. Дилан не смущается раздеваться передо мной, выученным движением стягивает черную толстовку с туловища, открывая себя. То, о чем я люблю думать на парах: его ключицы, мягко очерченные черты фигуры, как самый невесомый мазок кистью, алеющие плечи, редкие родинки, будто бы, находящиеся в самых идеальных местах: на шее, плече, невинная родинка в зоне паха. Я запомнил их и иногда вижу во сне. - Вот, можешь бить куда хочешь, мне в целом все равно. Главное, шею и лицо не трогай. Его голос сладкий, тихий шелест осенней листвы, такой нежный и грустный. Меня ведет от одного понимания, что Дилан сейчас доверится мне настолько, что позволит касаться себя и причинять боль, во славу искусству, конечно. - Я не трону твое лицо, Дилюш. Дилан прижимается спиной к стене и закрывает рот рукой, когда я прикасаюсь иглой тату-машинки к коже на предплечье. У него тонкая, чувствительная кожа, легко остаются синяки и запросто пропускает боль. Я не могу описать насколько меня это привлекает. Лишний раз неаккуратно сжать, и на теле расцветают красные пятна, нежно переливающиеся в синий, завораживая своей непостижимой красотой. Такой интимный момент и мне просто позволяют делать с таким телом, что мне вздумается. Дилан даже не всматривался в эскиз, на легке принял мою работу и доверился. Как же это… сука, я не могу. - Говори, если совсем больно. Я постараюсь аккуратно. Дилан кивает и старается не смотреть на то, что я делаю с его предплечьем. Получается хорошо, по-другому я и не могу себе позволить. Около часа тату-машинка отжужжала свое и я откладываю ее в сторону, к колпачкам с чернилами. - Сейчас, намажу и можно будет посмотреть. - Д-да, да… Я останавливаюсь и всматриваюсь в его лицо. Было больно, а он молчал? Таким сильным пытается казаться, наверное эта ложь лишь часть взросления, или часть его личности. Я двумя пальцами растираю прозрачный гель по поверхности кожи, тату получилась небольшая, но, вроде как, неплохая. Заживет и будет лучше, если что, поправлю. Не вижу смысла говорить моему холсту о своих планах, ведь что бы я не вздумал, он даст мне это воплотить, когда угодно и, что угодно. Натягиваю заживляющую пленку и отпускаю предплечье, беру его ладонь, аккуратно прикасаюсь губами к запястью. - Красиво. Мне нравится, тебе идет. Дилан перестал удивляться таким прикосновениям еще в первый год нашего знакомства. Я считаю он просто принимает это за должное, абсолютно доверяя моим действиям. Убежден, что не причиню вреда и не перешагну границы. Дилан улыбается и аккуратно тыкает пальцем в набитые черепушки. Ему точно нравится, не может быть по-другому. - Сколько с меня? Я свожу брови к переносице и задумываюсь. - Три сиськи пива и пачку киса красненьких. Дилан кивает, продолжая мило улыбаться, позволяя мне взглянуть на его ямочки на гладких щеках, неглубокие мимические морщинки под глазами, длинные ресницы, весь он - это просто…

Ох.

Моя муза.