Cornered

      Они были одни. Дверь за Гарри полностью закрылась заклинанием его собственного изготовления. Том знал, что Гарри закончил лучшим в своем классе, любимцем самого Дамблдора, когда тот почти не доверял Тому. Но вот его золотое дитя Гриффиндора наедине с Томом в запертой комнате, на его губах легкая ухмылка оттого, что он застал Тома одного. Снова.       Том произвел быстрый подсчет в уме. Потребуется около тридцати секунд, чтобы выяснить свойства изобретенного омегой заклинания. И еще тридцать, чтобы полностью отменить его.       — Упс, — сказал Гарри без малейшего сожаления. — А теперь, что скажет папа? — насмешливо сказал он, зная, что Джеймс закатит истерику, когда узнает, что Гарри был наедине с альфой.       Том приподнял бровь. — Чего ты хочешь, Гарри?       Омега ухмыльнулся, делая шаг к Тому. — Как ты думаешь, чего я хочу, Том?       Они называли его любимцем Гриффиндора… не может поступать неправильно и совершенен в глазах окружающих.       Возможно, он был слишком похож на Тома, настоящая личность которого скрывалась за его очаровательной улыбкой и неизменно хорошими манерами.       Но даже сейчас, когда Том увидел настоящего Гарри, ту его сторону, которую он показал только Тому, его удивило, как легко омега мог переключиться с фасада идеального чистокровного омеги на… это — прямая спина, озорные глаза и ухмылка, которая кричала об уверенности.       Всего минуту назад Гарри краснел, разговаривая с Томом в присутствии других политиков. И теперь он был здесь, бесстыдно глядя на Тома, как будто пребывание с ним наедине в пустой комнате без сопровождения не приведет к крупнейшему скандалу, о котором когда-либо слышала Британия.       — Если ты не откроешь эту дверь, я запятнаю твою честь, Омега, — пригрозил он.       Гарри только рассмеялся, но Том увидел, как он вздрогнул. Возможно, даже эта уверенность была притворством.       — Мы ненавидим друг друга, — сказал Гарри, наклонив голову и повысив тон на последнем слове, как будто спрашивал Тома.       — Очевидно, — саркастически протянул он.       — И все же... — Гарри сделал шаг ближе к Тому, движение, которое заставило его поднять глаза на высокую фигуру Тома. Том высокомерно посмотрел на него сверху вниз. Омега всегда был таким маленьким. И все же таким озорным. — Когда я делаю так... — Гарри встал на цыпочки, придвигаясь ближе к Тому, который прижался к нему, словно инстинктивно. Затем Гарри ухмыльнулся. — Видишь?       — Вижу что? — спросил Том, забавляясь.       — Для человека, получившего высшие оценки в Хогвартсе, ты ужасно глупый, Том, — передразнил Гарри. — Тогда позволь мне объяснить это яснее.       Внезапно левая рука омеги потянулась к блокираторам запаха на шее, срывая их одним быстрым движением. Затем он посмотрел на Тома. — Я слишком устал ждать. — просто сказал он, когда его запах наполнил комнату. Альфа сделал шаг назад.       — Гарри, — предупредил он, низкое рычание вырвалось из его горла. — Ты играешь в опасную игру.       Гарри только непонимающе посмотрел на него. — Кто сказал, что я вообще играю? — глаза омеги сузились, когда он сделал еще один шаг к Тому. — Оскверни меня, Альфа.       Его прижали к стене, прежде чем он даже осознал это, глаза альфы опасно потемнели. — И ты думаешь, что я такой? — мрачно прошептал он Гарри на ухо. — Мы сделаем это должным образом, я не хочу запятнать твою честь, когда я, наконец, возьму тебя в свои руки.       Гарри вздрогнул от этого обещания. — Сделай это быстро, — нетерпеливо потребовал он.       Том посмотрел на нетерпеливого омегу и ухмыльнулся. — Ты понятия не имеешь, что я задумал, Гарри.       — Да? — взволнованно спросил Гарри. — Папа немного придирчив к подаркам, Том… Я не думаю...       — Расслабься, — сказал Том с хищной ухмылкой на лице, которая внезапно заставила Гарри почувствовать себя покорным.       — Так ты зайдешь к нам завтра? — спросил Гарри сквозь оцепенение, которое уже охватило его разум, не совсем веря, что все идет лучше, чем он надеялся.       — И упустить возможность показать все Рите Скитер? — самодовольно спросил Том, и глаза Гарри расширились.       — Ты ублюдок, — взволнованно сказал он. — Ты действительно все спланировал, — одобрительное мурлыканье сорвалось с губ Гарри. — Что ты хочешь, чтобы я сделал?       — Мило покрасней, как ты всегда это делаешь, — хихикая, прошептал Том ему на ухо. — И застенчиво скажи «да».       Гарри хихикнул. — Я могу это сделать.

***

      Это притяжение между ними всегда было неизбежно.       Гарри вспомнил, как впервые увидел Тома Риддла, который почти бездельничал за столом Слизерина, привлекая внимание всех своих сверстников, вызывая уважение и восхищение, благодаря чему поедание жареного цыпленка выглядело таким достойным.       Гарри продолжал украдкой поглядывать на него, несомненно, думал он, альфа. То, как он держался, излучало абсолютную властность, а его движения были уверенными, защищающими…       Гарри был заинтригован.       Пока он не заметил, что альфа выглядел совершенно не впечатленным, когда он плакал перед директором Диппетом, требуя более высокой оценки.        Гарри загнал его в угол в тот день в библиотеке, прекрасно зная, что слизеринцу нравится проводить свободное время за чтением, потому что Гарри тоже это нравилось и попытался воздействовать своим очарованием на альфу.       Том Риддл очаровательно улыбнулся ему, обнажив идеально белые зубы, и без долгих предисловий сказал: «Со мной это не сработает».       Непривычный к тому, что он не получал желаемого, Гарри мгновенно вскипел, отбросив всю свою жеманную претенциозную невинность. — И это... — он указал на очаровательную улыбку Тома. — На меня не подействует, — прошипел он.       Затем Том Риддл рассмеялся тем смехом, который был знаком Гарри и который сделал его самым обожаемым человеком в Хогвартсе, за которым гонялись как ведьмы, так и омеги, которого уважали и которому завидовали другие мальчики и другие альфы.       Гарри это не понравилось.       Он был тем, кого обычно обожали. Даже когда он все еще был в Шармбатоне, он обвел всех вокруг своего мизинца... и никто не должен был видеть его насквозь. Но Том видел. Даже не поговорив с ним.       Он выбежал из библиотеки в ярости и покраснел от смущения. Никто раньше так с ним не обращался.       С тех пор альфа находил время, чтобы смотреть на Гарри с тем дразнящим блеском в глазах каждый раз, когда Гарри притворно краснел или тихо с кем-то разговаривал. Это было слишком раздражающе.       И Гарри точно не мог так поступить с ним, потому что его внешность требовала постоянных усилий. И Гарри никогда раньше не выходил из образа. Он предположил, что Том тоже никогда этого не делал.       Единственный раз, когда Гарри проявил свою истинную натуру, это когда он увидел Тома в библиотеке, обычно там было немного людей, и они были единственными, кто посещал библиотеку каждый день.       Когда они виделись, Гарри всегда старался не показывать язык альфе, который только ухмылялся ему в ответ, прежде чем проигнорировать его в пользу больших фолиантов, которые он всегда читал, как насмешливое напоминание о том, что он был умнее Гарри. Это почти заставило Гарри проклинать звезды за то, что он родился на два года позже Тома Риддла.       Если бы они были на одном году, Гарри был уверен, что раздавил бы его.

***

      Когда Том Риддл впервые увидел Гарри Поттера, Том помогал директору Диппету выбирать следующего старосту, когда Том закончит школу. Они были в классе, когда туда ворвался Поттер, краснея и не в силах ни с кем встретиться взглядом.       Том точно видел момент, когда директор смягчился, как он всегда делал с проблемными учениками. Но этот был особенно особенным: прекрасный омега, глаза которого блестят от слез, угрожающих пролиться, и который спрашивает директора, может ли он пересмотреть свою оценку. Я так усердно работал, сказал он. И это было просто чересчур, чувствовать себя омегой, изменения, о, директор, я бы работал в два раза больше в следующем семестре, взмолился он.       Директор любезно кивнул, не в силах устоять перед такой невинной просьбой, и изменил оценку без лишних вопросов. Дитя мое, сказал он, совершенно захваченный уязвимостью омеги, у тебя все так хорошо получается, о, не плачь сейчас, здесь, ты заслуживаешь высшей оценки, ты действительно усердно работаешь.        Омега кивнул, и Том встретился с ним взглядом. Том непонимающе посмотрел на него, видя все сквозь притворные слезы и игру, которая была хороша, Том должен был признать это. Но он был в процессе убеждения директора выбрать другого слизеринца, Люциуса, следующим старостой.       Омега сразу опустил глаза, поблагодарил директора и вышел за дверь с грацией, присущей ему от рождения в чистокровной семье.       — Ах, омеги, — сказал директор. — Они невероятно уязвимы. Наша работа - защищать их, давать им чувствовать себя в безопасности.       Том вежливо кивнул, мысленно совершенно не соглашаясь, потому что если и был один омега, который не нуждался в защите, то это был наследник Поттер, который использовал всю свою омега-привлекательность, чтобы получить то, что хотел.       — С этим будут проблемы, — сказал директор, удивив Тома. Неужели директор тоже видел Гарри насквозь? — Такой красивый и невинный, ах, он утонет во внимании альф, как только начнется сезон ухаживаний.        Неважно.       — Итак, на чем мы остановились?       В следующий раз Том увидел омегу в библиотеке. Гарри пытался очаровать Тома, сделать его одним из бесконечной вереницы поклонников Гриффиндорца, застенчиво хлопая ресницами, краснея, как девушка, и не в силах встретиться с Томом взглядом.       Том одарил его улыбкой и сказал: «Со мной это не сработает».       И он увидел, как омега отбросил все свои притворства, покраснел не от смущения, а от гнева и указал на Тома со всей своей высоты: 5 футов 3 дюймов. — И это, — сказал он, язвительно глядя на очаровательную улыбку Тома. — На мне не сработает.       Том мог только смеяться от полного изумления. С Гарри было так легко. Он фыркнул и вышел из библиотеки в полном расстройстве. Том предположил, что гриффиндорец привык получать то, что хотел, возможно, даже в Шармбатоне, где он провел первые пять лет обучения. Но сейчас он был в Хогвартсе, и это была территория Тома Риддла.       С тех пор Том находил время, чтобы тонко дразнить омегу в том, что, как он знает, может видеть только омега. Абсолютной ярости, которую он видит в глазах Гарри, потому что знает, что не может публично вызвать Тома на дуэль, было достаточно, чтобы Том продолжал это делать. 

***

      — Он всегда смотрит на тебя, — говорит Рон, откусывая кусочек омлета.       — Кто? — спрашивает Гарри, читая задание профессора МакГонагалл.       — Риддл, — просто говорит Рон.       Гарри фыркает. — Наверное, просто чтобы позлить меня.       — Знаешь, я просто подумал, — беспечно говорит Рон. — Может быть, вы вместе или что-то в этом роде.       Гарри поперхнулся напитком и закашлялся. — О Мерлин, Мордред и Моргана.

***

      Гарри входит в библиотеку с задранным носом, демонстративно игнорируя Риддла, который поднял глаза в тот момент, когда он вошел, просто чтобы подразнить его. Гарри прошел прямо к своему столу, вытащил довольно объемистую книгу «Защита от Темных Искусств», чтобы ткнуть Тому в лицо, что да, он тоже умный, и да, он тоже может читать огромные книги.       Верно, подумал Гарри. Я слишком занят и слишком хорош, чтобы обращать на тебя внимание.       Гарри открывает книгу на том месте, где он припрятал другую книгу для чтения. Не то чтобы ему не нравилось читать огромную книгу о ПАПАИЗМЕ… это было просто... скучно, и он все равно уже знал все, что в ней было.       И он был не в настроении.       Он просто хотел, чтобы Том увидел, что он учится как подобает студенту, чтобы тот отнесся к нему серьезно.

***

      Том был почти уверен, что Гарри читал «Подростковый еженедельник» за тем непристойно огромным томом по Защите от Темных Искусств, который он притворялся, что читает. Магия свидетель, мальчику больше не нужна была помощь с его выдающимися выступлениями по предмету. Он уже был помощником учителя и уже мог создавать свои собственные заклинания.       Том ухмыльнулся.       Он встал со стула и направился туда, где сидел Гриффиндорец. Он слегка нахмурился, как будто был глубоко сосредоточен. Он даже не поднял глаз, когда Том подошел к полке позади Гарри и взглянул на то, что Гарри читал.       Ах.       Какой ты Омега, Если верить Твоему любимому хлебу?       Том слегка прикусил губу, чтобы не рассмеяться.       Он тихо сделал несколько шагов к Гарри и наклонился вперед, когда оказался достаточно близко.       — Гарри, — прошептал он прямо Гарри на ухо.       Омега подпрыгнул, с его губ от удивления сорвался недостойный вопль. Его широко раскрытые глаза в панике посмотрели на Тома, и Том ухмыльнулся.       Гарри сердито посмотрел на него, прежде чем ударить Тома по руке своей очень, как с удивлением отметил Том, маленькой рукой.       — Что?! — потребовал ответа омега.       — Дерзкий, — сказал Том, глядя на Гарри с ухмылкой на губах. — Потому что ты совсем не любишь хлеб.       На долю секунды лицо Гарри ничего не выражало, он не совсем понимал, что говорит Том, прежде чем его щеки покраснели от того, что его застали за чтением «Подросткового еженедельника». И прошла целая секунда, прежде чем он покраснел еще больше от чистого гнева.       — Риддл, — выпалил он. — Я собираюсь убить тебя.       Омега сердито схватил свой журнал и выбежал из библиотеки.

***

      Гарри дымился всю дорогу до гостиной Гриффиндора. Ублюдок. Почему он был таким раздражающим? И почему он все время дразнил Гарри? И откуда, черт возьми, он узнал, что Гарри не любит хлеб?       Гарри сердито фыркнул.       О, что Гарри сделал бы, чтобы стереть это вечное самодовольное выражение с его лица.       Затем он остановился как вкопанный.       Он внезапно вспоминает, что Рон сказал ему сегодня утром в столовой.       О, что Гарри мог сделать… омега ухмыльнулся, озорной план сформировался в его голове.       Том Риддл так и не понял, что его ударило.

***

      Гарри наблюдает за Томом из коридора. Он почти закатывает глаза от того, как альфа шел. Как будто ему принадлежал весь этот чертов замок. И что еще хуже, так это омеги и женщины, которые совершенно открыто пялились на него, пока он шел. Он хладнокровно откидывает волосы, волнистые пряди идеально ложатся ему на лоб.       Драккл, каким шампунем и кондиционером пользовался этот альфа?       Гарри качает головой. Сейчас было не время. У него была миссия.       Было бы определенно забавно выглядеть так, как будто они вместе, или, может быть, хотя бы намекнуть, что между ними что-то происходит.       Том не смог бы отказать ему публично. И это заставило бы Тома вести себя с ним вежливее, если бы он не хотел, чтобы его совершенно очаровательный альфа-фасад пошатнулся. Это изменило бы ситуацию. У Гарри была бы сила, и тогда он мог бы смотреть на Тома так, как будто он был абсолютно выше альфы, как альфа всегда смотрел на него.       Он подходит к Тому, делая вид, что занят учебой. Он намеренно бьет его и грациозно падает на пол, громко взвизгивая, чтобы другие посмотрели в их сторону.       — Это... это больно, — заскулил он достаточно громко, чтобы услышала толпа.       Том Риддл смотрит на него, слегка приподняв одну бровь. Ты на самом деле не ранен.       Гарри плакал, демонстрируя всю свою омега-беспомощность окружающим ученикам. — М-моя нога, она...       Том немедленно грациозно опускается на землю, изображая защищающегося альфу. — Гарри, — мурлычет он. Гарри мгновенно сожалеет о своем решении. Ублюдок что-то замышлял. Этот блеск в его глазах. Этот глупый блеск в его глазах. — Иди сюда, — говорит он, ухмылка скрыта собственным телом Гарри, и одним махом он заключает Гарри в объятия, как новобрачный.       Гарри дымится всю дорогу до лазарета.       Если Том думал, что Гарри так легко сдастся, он ошибался.       Гарри еще не закончил.       Похлопав ресницами в адрес Люциуса Малфоя и сказав ему, что хочет поблагодарить Тома за то, что тот привел его в лазарет, наследник Малфой, наконец, признался, что Тому нравятся домашние угощения. Гарри изо всех сил старался не рассмеяться, серьезно кивая тому, что говорил блондин.       Кто бы мог подумать, что наследник Слизерина любит выпечку?       Но, Люциус предупредил, что у него непереносимость лактозы. Гарри только мило кивнул и сразу же побежал на кухню после разговора с Люциусом, чтобы испечь пирог, в котором было слишком много молока.       В тот же день за ужином он идет к столу слизеринцев, маленький и симпатичный, заставляя альф смотреть на него, когда он проходил мимо. Хорошо, подумал он. Это показало бы Тому, что у него есть власть и в Хогвартсе.       — Том, — говорит он, подходя к столу Слизерина, застенчиво глядя на более высокого мальчика. — В-вот. — он дает ему маленькие пирожные, завернутое в гриффиндорскую красную и слизеринскую зеленую обертку. — В благодарность за то, что помог мне добраться до лазарета. Я знаю, что они тебе нравятся.       Гарри смотрит Тому в глаза и подавляет желание ухмыльнуться. Том не мог отказать ему публично. Он был любимцем Гриффиндора. Он был омегой. А Том был старостой. О, это было просто восхитительно.       — Гарри, — говорит Том веселым голосом. Гарри поднимает голову и видит тот же дразнящий блеск в глазах Тома. Он берет пирожные из рук Гарри, задерживает руки дольше, чем следовало, и говорит, «Спасибо».        И глаза Гарри расширяются. — Пожалуйста!, — говорит он, глядя на Тома. — Может, хочешь попробовать? — он невинно подталкивает.       — Хорошо, — самодовольно говорит Том, осторожно распутывая ленточки. Он поддерживает зрительный контакт с Гарри, когда тот подносит пирожное ко рту, его глаза дразнят и забавляют.       Он откусывает. Он жует. И он глотает.       Он улыбается Гарри, весь в очарование альфы. — Это восхитительно, Гарри.       — Да, хорошо, — Гарри натянуто улыбается. — Что угодно для моего спасителя.       Том только улыбается, откусывая еще кусочек, не сводя глаз с Гарри.       У него была непереносимость лактозы, не так ли?       Гарри продолжал насмехаться над Томом в течение трех месяцев, в течение которых альфа только очаровательно улыбался ему, заставляя других омег рядом с ним спотыкаться при разговоре и ходьбе. Они встречались каждый день по настоянию Гарри, и, как Гарри и ожидал, весь Хогвартс уже шептался об их... статусе. И Гарри знал, что Том знал это. Почему альфа не выказывал никаких признаков раздражения выходками Гарри и слухами об их свидании, вот что действительно задело омегу.       В конце концов, Гарри больше не мог выносить высокомерное выражение лица Тома. Поэтому он сделал единственное, что мог.       — Гарри, — угрожающе говорит Том. — Представь, что произойдет, если они увидят нас наедине.       Именно поэтому он все равно это сделал, поймал себя в ловушку с Томом в пустом классе, чтобы подразнить его. Посмотрите немного на эту раздражающую трещину в совершенстве. Тому бы не понравилось, что его поставили в положение, которое, вероятно, свяжет его с омегой, если их поймают. Гарри знал, что это было жестоко, но… ах, это выражение лица Тома.       Гарри ухмыляется.       — Что? — Гарри насмехается. — Боишься остаться с милым маленьким омегой совсем один, Том?       Том смотрит только на него. — Гарри, — говорит он, как будто разговаривает с ребенком. — Если нас поймают вместе, ты знаешь, что произойдет.       Том выглядел таким серьезным, что Гарри рассмеялся. Кто бы мог подумать, что король Слизерина боялся оставаться наедине с омегой?       — Золотое дитя Гриффиндора и наследник Слизерина вместе? — Гарри фыркает. — Только представь. — он снова фыркает.       Затем он понимает, на что это похоже.       Это звучало так, как будто они были… как будто они были... вместе. Романтично.       Как будто они были... связаны.       Его глаза расширяются, и он в панике встречается взглядом с Томом.       Он делает паузу.       Том тоже смотрел на него.       Что-то было в том, как Том смотрел на него... как будто он видел его впервые. Как будто он осознал что-то жизненно важное. Некоторое время они смотрят друг на друга, не разговаривая.       Раздражение на лице Гарри сменяется... чем-то другим. Чем-то более мягким. — Представь это, — тихо повторяет он.       — Да, — тихо говорит Том, глядя на Гарри так же пристально, как он смотрел на него. — Представь себе это.       Некоторое время никто не разговаривал, реальная угроза остаться наедине без свидетелей была полностью забыта, пока они пытались читать по глазам друг друга. Если бы они думали об одном и том же, и если бы кто-нибудь осмелился произнести это вслух.       Внезапный звук шагов снаружи выводит их из задумчивости.       Гарри поднимает палочку, но Том останавливает его.         — Вот, — говорит он с нехарактерной нежностью. — Позволь мне. — он встает перед Гарри, заслоняя омегу от входа, и произносит заклинание, которое позволяет им видеть, свободен ли коридор снаружи. Гарри чувствует запах альфы от его близости, и он чувствует... чувствует... головокружение. Том поворачивается к нему, прежде чем Гарри осознает, что он наклоняется, и немедленно останавливается.       — Гарри, — говорит он низким голосом. — Твой запах.       Гарри инстинктивно тянется к шее, прикасаясь к своей пахучей железе. — Что? — на нем были блокаторы запаха. Они больше не действовали? Он был почти уверен, что на нем были совершенно новые, прежде чем загнать Тома в угол.       Том следит за жестом глазами, и Гарри не уверен, представляет ли он, как темнеют глаза альфы. На секунду Гарри думает, что, возможно, действительно было опасно оставаться наедине с Томом вот так, и ему не приходит в голову, что часть его доверяла альфе настолько, чтобы добровольно остаться с ним наедине.       — Мы должны выбираться отсюда, — внезапно говорит Том.       — То-Том, — говорит он неуверенно. Почему у него закружилась голова?        — Увидимся позже, — шепчет Том, как обещание, как только они выходят из пустого класса, и Гарри впервые чувствует, что наконец-то снова может дышать.       Разум Гарри проясняется, когда он возвращается в общежитие. Действительно ли Том думал о том, о чем он думал тогда?       Гарри перебирает в уме возможности быть с Томом. Быть с Томом.       Том, который привлек к себе все внимание Хогвартса, которого так же обожали, как Гарри, и уважали... И к тому же наследник Слизерина. Он был амбициозен и знал, какой жизнью жил Гарри. Потому что он жил тем же самым. Гарри смеется. Что-то темное скрывается под идеальной улыбкой Тома Риддла. Гарри был уверен в этом.       Если Том думал об этом... тогда... о, Гарри задрожал. Такой альфа, как Том, и такой омега, как он, вместе.       «Подростковый еженедельник» умрет от счастья.

***

      Гарри смотрит на дверь библиотеки, зная, что альфа находится по другую сторону и читает, как обычно. Он глубоко дышит. Ему нужно было знать, думает ли Том о том же, что и он.       Что бы это значило для Гарри, чистокровного омеги, от которого ожидали респектабельного брака, который собирался соревноваться с другими омегами за чистокровных альф.       Если… если бы он заполучил в свои руки Тома Риддла, наследника Слизерина. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он, золотой мальчик Гриффиндора, Поттер, чистокровный омега. И Том... воплощение альфы, настоящего альфы, амбициозного маленького ублюдка, который на самом деле был таким же умным, как и он.       Почему вдруг стало жарко?       Он покачал головой и собрал все гриффиндорское мужество. Он бы не узнал, если бы не попытался спросить. И что могло случиться худшего? Том дразнил бы его по этому поводу? В любом случае, он уже постоянно дразнил его.       Он распахнул двери библиотеки.

***

      Том поднимает голову, как только открываются двери библиотеки. Наконец-то.       Омега не смотрел на него, но он определенно направлялся к столику Тома. Том снова пытается понять, о чем думал омега. Он нехарактерно для себя прикусил губу. Он никогда не видел Гарри таким... неуверенным.       Омега останавливается перед ним, по-прежнему избегая встречаться с ним взглядом.       Он, вероятно, чувствовал себя неловко после их последней встречи. Они оба вели себя довольно странно. Нежно. И Том не мог забыть, как пахнет Гарри, даже через свои блокираторы запаха. Его альфа-инстинкты обострились. И он знал, что должен убраться, как только почувствовал запах Гарри.       — То-Том, — наконец произносит омега, глядя на него широко раскрытыми глазами.       Это выражение выглядит настоящим. Он не знает, играет Гарри с ним или нет. Том не смог найти в себе сил одарить омегу даже игривой ухмылкой.       — Гарри, — осторожно произносит он в знак признательности, не выдавая никаких эмоций на своем лице.       Гарри хнычет. — Не делай этого. — умоляет Гарри. — Это пугает меня.       Том мгновенно расслабляется. Он ничего не говорит, позволяя омеге привыкнуть к нему.       — Ты это имел в виду? — внезапно выпаливает омега.       Том мгновенно понимает, о чем думает Гарри. Том имел это в виду? Гарри имел это в виду?       Том смотрит на лицо Гарри, ища хоть какой-то намек на то, что может чувствовать омега. Его взгляд останавливается на блокираторах запаха на шее омеги. Если бы он только мог почувствовать запах Гарри, тогда…       — Правда? — осторожно спрашивает Том, лицо непроницаемо.       Омега краснеет. И впервые Том не знает, было ли это подделкой или настоящим.       Гарри смотрит вниз. — Я-если бы ты это сделал, — его уши краснеют, глаза все еще сосредоточены на полу. — Я-я... с-скажу «да».       Затем, не сказав больше ни слова, убегает.       Том моргает. Он не совсем уверен, правильно ли расслышал омегу.

***

      До выпуска Тома оставался всего месяц.       Они на самом деле не… хм, поговорили. Официально. О том, что сказал Гарри. Они просто кивали вполне серьезно друг другу, когда они пересекались.       То, как Том смотрел на него, заставляло Гарри… краснеть. Непроизвольно. Что было в новинку. Раньше он никогда не краснел без разрешения своего разума. И все из-за Тома, мать его, Риддла. Этот мудак. У которого даже не хватило смелости поговорить с Гарри, дать ему какой-то ответ, или заверение, или даже отказ.       По крайней мере, если бы он сделал что-нибудь из этих вещей, Гарри мог бы одуматься и двигаться дальше. Но кто был настолько глуп, чтобы отвергнуть Гарри Поттера? Если бы он отверг Гарри, то был бы самым глупым альфой на земле. Он должен увидеть, что Гарри предлагал ему. Что бы значило их пребывание вместе. Какую выгоду они могли бы извлечь из этого.       Гарри заходит в библиотеку и сдержанно кивает Тому. Он идет на свое обычное место и даже не потрудился прикрыть свой «подростковый еженедельник». Альфа все равно уже знал, что он читает его, и сегодня ему нужно было расслабиться. Он переключился на колонку светской хроники.       — Даже не потрудился скрыть журнал от меня сейчас, Гарри? — дразнящий голос Тома потрясает Гарри. — Я впечатлен.       — Чего ты хочешь? — раздраженно спрашивает Гарри. Возможно, это было как вторая натура - быть резким, когда дело касалось Тома. Особенно, если он дразнил Гарри.       — Я имел в виду именно это, — говорит Том небрежно, как будто он говорит о чем-то таком серьезном, как... свадьба. Связь. Как будто они были не просто двумя амбициозными людьми, которым нравилось быть лучшими и быть с лучшими. И они были такими.       Гарри не знает, что сказать. Он просто смотрит на Тома, а Том смотрит на него.       — После того, как ты закончишь школу, — это было все, что сказал Том, прежде чем Гарри обнаружил, что кивает почти слишком нетерпеливо.         — Да, — шепчет он. — После того, как я закончу школу.        Том кивает и возвращается на свое место.       Том заканчивает школу с самыми высокими оценками, когда-либо полученными студентом.       Они больше не разговаривают.       Но они пишут письма. Длинные письма.       Том рассказывает Гарри о своей новой работе в Министерстве. А Гарри рассказывает Тому о том, что выпускается лучшим в своем классе. Все было очень вежливо и дружелюбно, пока Гарри не сорвался и случайно не написал — без тебя все не так. Надеюсь, это было не слишком слащаво и не звучало слишком похоже на «Я скучаю по твоей дерзкой заднице, дразнящей меня в коридорах». Гарри скорее умрет, чем признается, что скучал по Тому, дразнил Тома и ссорился с Ним.       Том ответил на следующий день и написал об омегах в Министерстве. И, Гарри краснеет, просто вспоминая, как это сформулировал Том, ни один из них даже отдаленно не похож на тебя. Гарри ловил себя на том, что глупо ухмыляется целую неделю каждый раз, когда вспоминал об этом.       В тот же день Гарри написал ему о своих альфа-поклонниках и о том, что он не обращает на них внимания. Видишь ли, я уже обещан альфе, как никому другому, пишет он. И тут же сомневается в себе. Что, возможно, это было чересчур. Но он все равно отправляет это, прежде чем сможет передумать.       Они переписываются, бесстыдно флиртуя, и Гарри поражается тому, насколько красноречив и очарователен Том на бумаге, как и в жизни.       Быть обещанным кому-то вроде Тома наполнило его чувством гордости за свою сущность омеги. Том выбрал его. Том хотел, чтобы он был его омегой. Когда у него мог быть любой другой омега в мире, которого он только пожелает.       Это было волнующе. Гарри никогда не испытывал ничего подобного.       Они больше не видятся. Гарри сосредотачивается на школьных занятиях, совершенствует свой ум и расширяет придуманные заклинания. Том расширяет круг общения, приобретая союзников и политических друзей за время работы в Министерстве.       Гарри заканчивает школу лучшим в классе, почти побив рекорд Тома по самым высоким оценкам, когда-либо полученных учеником. Гарри думает, может быть, если бы он не читал слишком много «подросткового еженедельника»…       Том становится Заместителем Министра.       Они наконец-то снова видят друг друга. На балу Министерства. Дебют Гарри в качестве подходящего омеги. Его пахучая железа обнажилась, чтобы все могли увидеть его чистоту.        Гарри надел свою лучшую мантию, зеленую, какой она и должна быть, такими будут цвета его дома в будущем. Это подчеркивает его глаза. Благодаря этому он выглядит в два раза дороже.       Он красиво идет, когда альфы пялятся на него, омеги тоже с явной ревностью. Его рука лежит на плече его отца, Джеймса. Лили была справа от мужа. Они выглядят как сила, с которой нужно считаться. Джеймс, главный аврор, альфа... и Лили, его мать, от которой Гарри унаследовал большую часть своей привлекательности.       Могущественная семья с подходящим сыном-омегой.       Гарри может видеть, как другие чистокровные семьи быстро прикидывают в уме. Что означал брак с родом Поттер. Каким красивым был Гарри. Каким могущественным было имя Поттер.        Но у всех них не было бы шансов против Тома. Прямого наследника Слизерина.       Кстати, о дьяволе… Гарри видит высокую фигуру в центре бала, окруженную жеманными омегами и восхищенными альфами. Том очарователен и совершенен. Он заставляет их смеяться и вовлекает в разговор, не давая никому почувствовать себя обделенным. Сердце Гарри перестает биться в груди, он внезапно вспоминает их письма и все, что они написали.       Он должен стать его альфой. Все совершенство, очарование, грация. Это должно было принадлежать Гарри. И его внезапно переполняет чувство собственничества.        Затем, как будто Том почувствовал масштаб чувств Гарри, его глаза почти мгновенно ищут Гарри.       Их взгляды встречаются.        Он слегка кивает, и Гарри делает то же самое. Альфа смотрит на то, что на нем надето, и Гарри не упускает из виду выражение одобрения в его глазах. Гарри почти мурлычет.        Они извиняются перед своими знакомыми и медленно направляются друг к другу. Гарри краснеет. Том очаровательно улыбается, целуя его руку, оставляя приятное жжение в том месте, где его губы коснулись тыльной стороны ладони.       — Три Министерских бала, — шепчет Том так тихо, что Гарри его почти не слышит.       — Хорошо, — так же тихо шепчет Гарри.       На третьем Министерском балу Гарри загоняет Тома в пустую комнату за пределами зала. Он ждал достаточно долго и сыграл свою роль, флиртовал с Томом и мило покраснел, когда Том пригласил его на танец.       Это был день, когда он собирался заполучить своего альфу.

***

      Самодовольная ухмылка Тома, когда он навещает своего жениха на следующий день после публичного предложения руки и сердца. Которое так понравилось Гарри, проявившись во всем внимании, которое все ему уделяли. Его жених. Его омега.       Том до сих пор не может привыкнуть к тому, что Гарри предстал в цветах Слизерина, которые Гарри носил чаще, потому что он сказал, как ни в чем не бывало, что он собирается стать мужем самого слизеринского слизеринца, который когда-либо был. Это ему подходило. Он всегда был больше слизеринцем, чем гриффиндорцем. И Тому всегда хотелось укусить омегу, чтобы все знали, что Гарри принадлежит ему.       Гарри хмурится, когда видит его в их гостиной, изображая восхитительное раздражение, хотя даже Том мог почувствовать, насколько на самом деле взволнован омега.        — У меня есть для тебя подарок, — самодовольно говорит Том, наслаждаясь тем, как Гарри немедленно отбросил все свои притворства и мгновенно заинтересовался.        — Еще один подарок? — спрашивает Гарри. Том знал, что Гарри не ожидал, что семейная реликвия Гонтов станет его обручальным кольцом, но, ах, увидеть фамильный герб на пальце Гарри в качестве знака собственности очень тронуло самолюбие Тома, и увидеть, как Гарри почти засиял, когда Том надел кольцо ему на палец, подтверждая собственные права омеги на альфу. От Тома не ускользнуло то, как Гарри небрежно поправлял волосы рукой с обручальным кольцом каждый раз, когда они встречали омегу во время совместной прогулки.       Том протягивает ему листок бумаги, и Гарри хмурится, очевидно ожидая чего-то более экстравагантного.       Он открывает его, и его глаза расширяются. — О, Мерлин, —  он смотрит на Тома с недоверием и безудержным счастьем. — Мы попали на первую полосу «Подросткового еженедельника»!

НАСЛЕДНИК СЛИЗЕРИНА РИДДЛ И ЗОЛОТОЙ МАЛЬЧИК ПОТТЕР ПОМОЛВЛЕНЫ!  

От внимания автора не ускользнуло, что прошлая ночь была наполнена крайним волнением, поскольку, наконец, Заместитель Министра Том Риддл и горячо любимый чистокровный наследник Гарри Поттер обручились!

Том Риддл удивил всех на балу Министерства, достав довольно неприлично бесценное кольцо — да, это то самое кольцо рода Гонт — и подарил его золотому мальчику Англии. 

Как будто необычайная привлекательность не является достаточной причиной для того, чтобы наследник Поттер сказала ему «да». 

И давайте не забывать, что подарком Тома в знак ухаживания был собственный медальон Салазара Слизерина...

      Гарри складывает газету и смотрит на Тома с широкой улыбкой на лице.       — Не могу поверить, что я в «Подростковом еженедельнике»! — Гарри драматично вздыхает. — Это лучший подарок за долгое время.       — Даже лучше, чем медальон Слизерина и кольцо рода Гонт? — удивленно спрашивает Том.       — Да! — говорит Гарри, подпрыгивая к Тому, протягивая руки, как ребенок, в манере, которая, как узнал Том, была способом омеги сказать «обними меня». Он делает это, альфа в нем не может устоять перед приглашением. Гарри встает на цыпочки, глубоко вдыхая аромат Тома.       Было неприлично так благоухать, но однажды Том отправился в поместье Поттеров во время одного из своих обычных визитов, когда ухаживал за Гарри, и омега выглядел расстроенным, как только увидел Тома.       Сопровождающие в доме не знали, что делать, когда омега начал плакать. Том мгновенно подошел к нему и спросил, что случилось. Дрожащим голосом он сказал, что от Тома пахнет другими омегами, и это вызывает у него стресс.       Том приподнял бровь, глядя на Гарри, потому что был почти уверен, что тот не общался с омегами сегодня, но Гарри смотрел на него только с притворной невинностью, в чем он был уверен, пока сопровождающие не сказали, что, возможно, ему стоит попробовать понюхать Тома.       Том заметил озорную искорку в глазах Гарри, прежде чем осторожно понюхал альфу. И с тех пор это было безнадежное дело для них обоих, они не могли насытиться друг другом.       Том слегка рычит, наклоняя голову Гарри, чтобы тоже насытиться. Теперь, когда они были помолвлены, омега больше не утруждал себя использованием блокаторов запаха. Гарри мурлычет в его объятиях, довольный, радостно утыкаясь носом в шею Тома.       — Хорошо, что я решил загнать тебя в угол в том классе, а, Том? — говорит Гарри дразнящим и самодовольным тоном.       — Да, после того, как ты заставил меня съесть эти ужасные пирожные, — шепчет Том ему на ухо.       Гарри притягивает его ближе и надувает губы. — Может быть, это ты все это спланировал. Я просто милый маленький омега. Магия свидетель, ты бы подкинул мне в голову кое-какие идеи и намеренно дразнил меня, чтобы я заманил нас обоих в ловушку без свидетелей...       Том смеется. — Гарри! — весело говорит он. — Только тебе могли прийти в голову такие дьявольские планы. Может, я и слизеринец, но я вкладываю свой стратегический талант в то, что действительно важно.       — Так ты хочешь сказать, что я ничего не значу? — Гарри спрашивает по-детски.       — Значишь, — уверяет его Том. — Как ты думаешь, почему я позволил запереть себя с тобой в классе?       Гарри отстраняется от Тома и смотрит на него широко раскрытыми в неверии глазами. — Т-ты что?       — Я мог бы легко открыть ту дверь, Гарри, — говорит Том с ухмылкой, натягивая на себя «омега-флеш». — И мы оба знаем, что я могу легко одолеть тебя.       Гарри не издает ни звука. Затем его лицо меняется с недоверчивого на раздраженное.       — Ты действительно настоящий ублюдок, ты знаешь это? — говорит Гарри, наклоняясь к Тому для поцелуя. Альфа подчиняется, тщательно целуя его в губы. Гарри тает и хнычет, когда Том целует его пахучую железу.       — Прекрати издавать подобные звуки, — отчитывает Том, дергая Гарри за волосы в качестве легкого наказания. Гарри только невинно смотрит на него. — На этот раз я могу оказаться тем, кто загонит тебя в угол в одной из этих пустых комнат, — глаза Тома темнеют, а голос понижается. — И поверь мне, когда я говорю, что ты не выйдешь отсюда невинным, как в предыдущие разы.