В обрывках воспоминаний

Парень стремился домой,понимая,что уже вот-вот и хлынет ливень. А намокнуть или тем более намочить прекрасную коробочку с новыми красками он не хотел. И поэтому бежал как только мог. И вот,он наконец дома. Скидывает куртку,аккуратно складывая купленные вещи на стол,который стоило бы уже протереть. Шатен смотрит в окно,грустно вздыхая. Только-только в небольшом полисаднике перед домом осыпалась жёлтыми листьями столь любимая им небольшая вишня. Вообще,уже становилось довольно холодно и стоило бы прикупить новой тёплой одежды,но Лололошка не считал это пока что нужным. А вот новые краски и холст–да. Собственно,как и ожидал курьер,уже через несколько мгновений начал капать дождь. Он шёл маленькими капельками,а после зашёлся сильным ливнем. Погода будто вместе с ним оплакивала его горе и неизвестную печаль. Лололошка правда не знал откуда у него эта грусть. Вроде,всё хорошо: работа есть,деньги есть,жильё есть,друзья тоже. Так о чём бы ему печалиться? Вроде не о чем. Но его всё равно что-то гложило изнутри,не давая жить спокойно. Парень и сам не мог описать что это именно. Лололошка вообще из рук вон плохо разбирался в своих эмоциях,но он правда старался. Чужая эмоция могла вогнать его в ступор и недоумение. По большей части он был безэмоциональным лишь потому,что плохо понимал как надо среагировать на ту или иную ситуацию. И всё же,он старался. Шатен мягко улыбается,вздыхая и выбрасывая плёнку с холста. Он вновь может уделить время своему хобби и любимому занятию: рисованию. Лололошка самоучка и многого не знал,но даже так писал картины. Его любовь к искусству нельзя было измерить,потому что такого числа ещё нет. Шатен ставит мольберт,а на него и холст,а совсем рядом располагаются новые краски и кисти. Рука в шрамах привычно ложится на ватман,проводя по всей его площади. Подушечками пальцев он будто чувствует каждое сплетённое друг с другом волокно хлопка. Ло привычно набрасывает что-то невнятное,одному ему известное,сознанием находясь далеко не тут. Как обычно он ушёл в свои мысли,расслабившись. Наконец позволил себе отдохнуть. Рука сама собой делает мазки,а на холсте вырисовывается силуэт мужчины. Он мягко водит кистью,а лицо обретает черты. Что-то в курьере трепещет,будто порхающая на свободе птица. Шатен ни о чём не думает,отдавая всего себя этой картине,как и всем прошлым. В каждую он закладывал частичку души,самого себя. И когда смотрел на них,то мог узнать себя. Будто бы смотрел на своё расплывчатое отражение в зеркале. Кисть ходила из стороны в сторону,давая жизнь этому мутному образу. Мужчина с острыми скулами,но мягкими чертами лица,и одновременно такой суровый. Словно Сибирь,в которой сочетается радость тепла и печаль мороза. Его белые волосы мягко спадали на плечи. Они были словно снег: выглядели такими же холодными. И Лололошка сам не знал,как сумел написать что-то подобное,но он не думал над этим. Шатен лишь вырисовывал новые детали. Детали,которые почему-то ему были смутно знакомы. Будто бы когда-то они были знакомы,будто бы когда-то такой дивный человек вообще существовал. И именно дивный. Ло казалось,что этому мужчине очень подходит это слово. А ещё ему подошло бы уникальный. И может,волшебный. И почему-то ему казалось,что он когда-то произносил это. А было ли вообще такое? Нет... Разве он говорил кому-то какие слова для описания подойдут этому человеку? И всё же,ему казалось,что было такое. Он копался в кратких обрывках своей памяти,стараясь выловить этот момент,стараясь найти причину этого чувства... дежавю? Но нет. Ничего. Абсолютно ничего. В его памяти не было чего-то похожего на подобное. Лололошка никогда не знал даже маломальски похожего на этого мужчину человека,никогда не говорил подобных слов. И нахмурившись,парень делает последний мазок на лепестке,что упал на плечо мужчины,завершая картину. Парень смотрит на неё и сердце замирает. Он смотрит на беловолосого и ему кажется,что они правда были когда-то давно знакомы. Смотрит и где-то в глубине черноты его глаз загорается тусклый огонёк давно забытого чувства. Пожалуй,даже не опознанного. Курьер замирает в надежде на неизвестное ему чудо,ждёт чего-то. Смотрит в полуприкрытые аметистовые глаза и сдаётся. Он не знает кому,зачем,для чего. В душе Ло уже проиграл в этой войне неизвестно с кем ведённую. Аккуратно касается самыми кончиками пальцев слоя краски,будто ощущает внутри тепло. Шатен и сам не замечает как начинает плакать. Он не знает почему,не знает. Ему просто хотелось выплеснуть накопившиеся эмоции,хотелось почувствовать тёплые прикосновения. Именно его. Ни чьи-то другие,нет. И Лололошка не знал что это. Не знал. Он ничего не знал и никогда не будет. Я помню, любимая, помню Сиянье твоих волос… Не радостно и не легко мне Покинуть тебя привелось. Я помню осенние ночи, Березовый шорох теней… Пусть дни тогда были короче, Луна нам светила длинней. Я помню, ты мне говорила: «Пройдут голубые года, И ты позабудешь, мой милый, С другою меня навсегда». Сегодня цветущая липа Напомнила чувствам опять, Как нежно тогда я сыпал Цветы на кудрявую прядь. И сердце, остыть не готовясь И грустно другую любя, Как будто любимую повесть С другой вспоминает тебя.М. Есенин–Я помню,любимая,помню Лололошка стоит,не решаясь подойти. Он видит его,так желает ощутить тепло чужого тела. Кажется,помнит его... Но так по-детски глупо боится. Шатен лишь смотрит на чужую широкую спину,усыпаную белыми прядями волос,в которых запутались лепестки цветов. Курьер с глубокой грустью слушает,как мужчина читает вслух стихи,которые раньше парень не слышал. И в его бархатном,ровном голосе он слышит ноты печали,которая,кажется,засела там давно. И Лололошка стоит,слушая его,желая подойти,но не решаясь. Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России. Знаешь ты одинокий рассвет, Знаешь холод осени синий. По-смешному я сердцем влип, Я по-глупому мысли занял. Твой иконный и строгий лик По часовням висел в рязанях. Я на эти иконы плевал, Чтил я грубость и крик в повесе, А теперь вдруг растут слова Самых нежных и кротких песен. Не хочу я лететь в зенит, Слишком многое телу надо. Что ж так имя твое звенит, Словно августовская прохлада? Я не нищий, ни жалок, ни мал И умею расслышать за пылом: С детства нравиться я понимал Кобелям да степным кобылам. Потому и себя не сберег Для тебя, для нее и для этой. Невеселого счастья залог — Сумасшедшее сердце поэта. Потому и грущу, осев, Словно в листья в глаза косые… Ты такая ж простая, как все, Как сто тысяч других в России.С. Есенин–Ты такая ж простая,как все И всё-таки он делает несколько шагов,садится рядом. Лололошка не смотрит в чужие глаза,лишь прижимает к себе колени,с тоской рассматривая цветы в своих ногах. Он чувствует как его взяли за руку,как переплели пальцы. И наконец он чувствует это столь долгожданное и нужное тепло. Но сейчас оно отнюдь его не радует. Оно лишь больше его печалит. - Я люблю тебя Лололошка кивает,а потом произносит очевидное: - Я не помню Джодах кивает,печально улыбаясь. Он смотрит куда-то в небо,не обращая внимания на парня рядом. Потому что знает,что если заглянет ему в глаза,то больше не сможет отвернуться. - Конечно. И даже,если ты меня никогда больше не вспомнишь,я не забуду тебя. Мне достаточно понимания,что где-то в этой огромной мультивселенной находится мой любимый,тихий Невозможный мироходец - Невозможный? - Да. Ведь ты настолько... чудесный,что это не может быть реальностью - Тогда тебе подходит слово дивный - Я помню... Парень вновь делает мазок кистью,завершая ещё одну картину. Там,среди поля белоснежных,как его волосы,цветов,сидит этот мужчина. И рядом маленький,такой невозможный мироходец. В обрывках всех воспоминаний они так несчастны. И какая ирония: это станет таким же