...
Они сидят за кухонным столом. Ужинают. Хёнджин приготовил мясо по-французски. Возможно, немного недосолил. Джисон хочет потянуться за солонкой, но рука трясётся. Он тяжело сглатывает, бросает взгляд на Хвана. Тот сам за ней тянется, но, когда Хан берёт её из рук Хвана, тот резко проводит рукой по столу. Тишину нарушает громкий звук бьющейся посуды о кафельный пол, но Джисон только зажмуривается крепко, крепко сжимая вилку в руке. Дома давно висит напряжение в воздухе. Джисон пару дней назад пришёл позже обычного, но лишь потому, что задержался в университете. Хёнджина не сильно интересует. В тот вечер был скандал, а после молчание. Гнетущее молчание. Джисон тяжело дышит, мельком посматривая на валяющиеся на полу тарелки. Хёнджин отпивает из своей чашки чай и спокойно поднимается, уходя прочь прямо по битой посуде. Джисон понимает причину его поведения, знает повод. Он хочет пойти за ним, извиниться, сказать, что лишь хотел поставить солонку на место и не больше, но уверен, что Хван не станет его слушать. Джисон убирает осколки веником, протирает пол и, приняв душ, идёт в спальню. Он хочет вымолить прощение без слов, чтобы не спать на диване. Ему жизненно необходимы объятия Хёнджина этой ночью. Слишком это важно, поэтому готовится он соответственно. Только вот по возвращении в комнату, опускается на колени. Сразу. Так надо. Он привык....
В университете Джисон прячет себя за мешковатой одеждой. Он натягивает рукава толстовки на кисти рук, сидя в столовой напротив одногруппника. Однако Минхо не нужно видеть, чтобы знать. — Он опять это с тобой сделал? — без надежды на ответ спрашивает он, лениво ковыряя лапшу в тарелке. — Просто холодно, — отмахивается Хан. — Ты же понимаешь, что так нельзя? Нельзя терпеть? — не рассчитывая на понимание, говорит Ли. Джисон решает промолчать. Трясущимися руками хватает стакан и отпивает немного компота, потому что во рту сухо. Джисон знает Минхо уже несколько лет. И все эти годы он пытается вразумить Хана. Только вот есть одна важная деталь. Любовь Джисона детская. И когда мама ругает ребёнка или даже бьёт, ребёнок не начинает любить её меньше. Ребёнок начинает ненавидеть себя. — Я в порядке, — пожимает плечами Джисон, стараясь выглядеть непринуждённым. — У тебя колени трясутся, — подмечает Минхо, и Хан тут же концентрирует внимание на нервном тике, успокаиваясь. Джисону тяжело молчать рядом с Минхо, потому что, когда молчит Хёнджин, это обязательно что-то плохое. Несмотря на спокойное выражение лица Ли, Хана очень напрягает. Он хочет что-то сказать, но что? — Как прошёл фестиваль? — блеет он. — Весело, — мягко улыбается Минхо. — Жаль, что тебя не было. — Я не мог, — виновато произносит Джисон, опуская глаза в пол и вспоминая тот скучный вечер, в который они с Хёнджином молча сидели в гостиной, где Хан так и уснул. — Я знаю. В полной тишине Минхо доедает свой обед, пока Джисон только ковыряет еду в тарелке. Ли встаёт из-за стола первым. — У меня семинар, мне пора, — говорит он негромко прежде, чем двинуться на вход. — Надеюсь, ты помнишь, что тебе всегда есть к кому обратиться. Минхо уходит, а Джисон так и остаётся тыкать палочки в тарелку. Минхо всегда говорит это, когда Джисон на грани. Но Джисон никогда к нему не обращается. Не решается. Не думает, что поможет. Минхо появился случайно в его жизни. Подсел в первый день учёбы поближе и спросил, курит ли Хан. А Хан курил. Возможно, это единственное хорошее, что сделал для него Хван, — отучил. Однако тогда они бегали на каждом перерыве за здание, чтобы затянуться. Обсуждали фильмы, музыку и хихикали с мемов, которые отправляли друг другу перед сном. Джисон почти обзавёлся другом. Почти, потому что на горизонте появился Хёнджин. Весь такой из себя. Хана тут же переклинило. Он не рассчитывал ни на что, но очень хотел внимания Хвана. Минхо даже помог ему. Свёл на вечеринке. Только обернулось это не тем, чем хотелось. Хёнджин был по началу милым ужасно. Его улыбка сводила с ума, а касания обжигали изнутри. Только со временем улыбаться он стал меньше, а касаться — реже. Джисону хотелось как раньше, чтобы почаще и побольше, но вот были условия. Сначала Хёнджин сказал, что не хочет целоваться с пепельницей, потом уверил, что Минхо плохо на него влияет, объяснил, что музыка его — хуйня, а тексты — ребяческие. Хёнджин ни разу не отрекался от серьёзности намерений, но Джисону каждый раз приходилось жертвовать. До сих пор приходится. Джисон чувствует, что становится пустым. Он был кем-то когда-то. Хотя бы личностью. Теперь нет. Тем не менее злосчастное но всё портит. Он влюбился, как ребенок, и любит, как дитя. Вспыльчивый характер Хёнджина Джисон списывает на изюминку, его капризы — на желание сделать лучше, а заскоки — на собственные косяки. Даже прошлый вечер. То, что Хёнджин сначала психанул, а позже применил силу, — вина только Джисона. Он мог есть недосоленное мясо. Почему не стал? Джисон находит оправдание всему. И в этом его проблема....
Время идёт. Ничего не меняется. Джисон всё та же покорная собачонка, а Минхо не хочет этого видеть. Он сам предлагает больше не общаться. Хотя бы для того, чтобы Хёнджин угомонил ревностные порывы. Хан нехотя соглашается. И до того адская жизнь превращается в котёл, в котором ни конца, ни дна не видно. Вдруг появляется точка отсчёта. У Джисона помимо любви к Хёнджину, есть талая любовь к музыке. И если даже Хван усыпил это чувство, оно не исчезло. Хан продолжает втихаря отправлять свои старые демки в агенства, а когда ему наконец отвечают, спешит поделиться с Хёнджином. Единственным, кто у него остался. Хван сидит на небольшом диване, обнимая Джисона за плечи, и смотрит в экран телевизора, где идёт тупая комедия, которую Хан терпеть ненавидит. Он неловко, но достаточно громко говорит на рекламе, сдерживая восторг, что его пригласили на собеседование. — А ты говорил, что ерунда, — не в укор, а с нежной улыбкой произносит Джисон. Хёнджин молчит какое-то время, а после равнодушно отзывается хмыком. — Ты же понимаешь, что это детский лепет? Брось. Займись лучше учёбой. Диплом на носу. Джисон слушает его внимательно, медленно опуская уголки губ. Он думает мгновение, а затем соглашается, кивая и устремляя взгляд обратно на экран. Детский лепет то, над чем он трудился долгие годы? То, во что вложил душу? То, что в итоге оценили знающие? Джисон остаётся спать на диване в эту ночь по своему желанию. Что-то щёлкает в его мозгу....
Следующим днём Джисон поджидает Минхо на курилке. Они не общались довольно долго. Может, около года? Ему неловко, конечно. Но ему почему-то важно задать один вопрос. Только один. Джисон бледнеет, видя Минхо, идущего с кем-то. Он хочет уйти. Сейчас же. Но ему всё ещё надо. Он подходит сам, когда двое прикуривают одной зажигалкой. Они обращают свои взгляды на него. У Хана холодок пробегается по спине от леденящих взоров. — Извините, — шепчет он, нарушая идиллию. — Зажигалку? — сию секунду воодушевляется милый парень с чуть грубым голосом. Минхо накрывает его протянутую руку, опуская. — Я хотел... — мнётся Хан. Ли смотрит на него с недоверием, но ощущает смущающий момент. Он улыбается парню, с которым пришёл, а после отводит Джисона в сторону. — Что-то важное? — спрашивает он честно, не в желании отмазаться. На Джисона накатывает ностальгия. Минхо обещал в любой момент прийти на помощь. Раньше. — Просто вопрос, — тараторит Хан, спохватившись. — Ладно? — уточняет. Ли кивает. Джисон собирается с силами. — Мы вроде как уже чужие люди. Можешь сказать честно? Ты слышал мои демки. Как считаешь, они... могли понравиться кому-то на самом деле? — Да? — сначала неуверенно произносит Минхо, вспоминая. — Ты же про те, что мы слушали, когда... — Да, — перебивает Джисон. Ему немного больно вспоминать былое. — Это было красиво. Может, не хватало аранжировки, но это очень хорошо. Атмосферно. И да, это понравилось бы другим. Хочешь их выложить в сеть? — Нет, я... меня пригласили в агенство на стажировку, и я... — Вау, это так круто, — вдруг широко улыбаясь, говорит Минхо. — Ты заслуживаешь, Сони. Когда пробы? — Я... ещё не ответил, — стыдливо говорит Хан. — Почему? А, понял, — кивает Минхо. — Знаешь, я не думаю, что он стоит твоих талантов. Но тебе, как всегда, всё равно? Я прав? — скептически тянет он и собирается уже уйти после длительного молчания. — Нет, — качает головой Джисон, неуверенно беря Ли за руку, останавливая, но тут же одёргивает руку. — Прости. — Ты что-то решил? — Нет. — Тогда не думаю, что в этом разговоре есть смысл, — понуро отзывается Минхо. — Ты говорил... Давно правда, но... — Я не отказываюсь от своих слов, — обещает Минхо, выкидывая стлевшую сигарету в жестяную бутылку. — Я помогу. Но я не буду тебя ни в чём убеждать. Больше нет. — Не нужно, просто... Могу я позвонить тебе, если... — Да. Всегда. Джисон тяжело сглатывает, но не решается более ронять слова. Минхо, кажется, понял всё. Он тихо уходит, чтобы вернуться к тому, с кем пришёл. Хан же остаётся на курилке ещё недолго и тоже идёт в корпус. Один....
Джисон думает ещё какое-то время, решается. Ему тяжело даётся сделать этот шаг, но после очередной ссоры, всё же сдаётся сам себе. Хан уходил от Хёнджина уже трижды, но каждый раз возвращался. Может быть, Хан уходил куда-то не туда, где было хуже. Может быть, он подсел на Хёнджина, как на самый сильный наркотик. Он не знает. Только в очередной раз Джисон устал. Вероятно, после недолгого отдыха он соскучится, снова вернётся, но очень надеется, что нет. Пора рвать эти нити. Джисон отправляет письмо с согласием на электронную почту, с которой ему пришло приглашение от агентства, и чуть помнувшись звонит Минхо. Он не уверен, если Ли согласится и приедет. За окнами одиннадцатый час ночи, но Минхо на его скромную просьбу говорит: — Хорошо, скоро буду. Если Джисон всё правильно рассчитал, то у него есть около трёх часов, чтобы уйти по-английски. Хёнджин вернётся только к двум, его съёмки закончатся примерно в это время, так что Хан должен успеть. Он спокойно собирает вещи, если не брать в расчёт дрожащие руки, и ходит по квартире, вспоминая, всё ли важное забрал. Не то чтобы у него много вещей, но те же медиаторы или нераспакованные струны забыть было бы обидно. Когда Джисон слышит щелчок замка, он наивно думает, что это Минхо, но вмиг сердце леденеет — у Минхо нет ключей. Хёнджин останавливается на пороге на мгновение и быстро заходит внутрь, даже забывая закрыть дверь. — Что происходит? — довольно чётко и грубо спрашивает он. — А ты ч-чего так рано? — робко произносит Джисон. Почти на грани слышимости. — Куда ты собрался? — игнорируя его слова, задаёт свой вопрос Хёнджин и подходит ближе. Хан пятится, но вскоре натыкается на стену. Хван смотрит ему в глаза и сжимает челюсти так сильно, что желваки играют на его лице. Он хватается за плечи Джисона, и тот дёргается. — Мне страшно, — одними губами произносит он, а пальцы на его плечах сжимаются лишь крепче. Напряжение висящее в воздухе раздирает кожу изнутри и внутренности в узел сворачивает. Джисон бледнеет, как поганка, и жмурится так крепко, будто это спасёт его сейчас. Хёнджин смягчает выражение лица и ослабляет руки, хотя Хан не видит, он чувствует, но расслабиться это всё равно не даёт. Джисон вздрагивает, когда со стороны слышится привлекающий внимание кашель. Он резко распахивает глаза и натыкается на тёмный взгляд Минхо. — Было не заперто, — говорит он мягким, но ничуть не успокаивающим тоном, отвечая на немой вопрос в глазах Хёнджина. — Какого ты сюда припёрся? — чеканит Хван. — Разве вы до сих пор общаетесь? Ты мне врал? — обращается он к Хану. Рука Хёнджина сжимается на рубашке Джисона, и тот напряжённо сглатывает, не зная, что ответить. — Джисон, — довольно холодно зовёт его по имени Хван. — Джисони? — значительно мягче звучит голос Минхо. Джисон резко одёргивает плечо, избавляясь от цепкой хватки Хёнджина. И получается это только потому, что тот не ожидает подобной резкости, тем более от Хана. — Я ухожу, — говорит он боязливо, быстро минуя пространство до Минхо, и становится чуть позади. — От меня к нему? — неверяще переспрашивает Хёнджин. — Просто от тебя. — То есть вы двое, — начинает было Хван, делая шаг вперёд, но Ли затыкает его, подняв одну руку перед собой. — Все претензии в текстовом виде пришлёшь в какао Джисону. Захочет — почитает, а пока нам пора, — хмыкает самодовольно и, развернувшись, толкает Джисона в плечо, подгоняя к выходу. Хёнджин идёт за ними. — Какого хрена ты тут раскомандовался? Минхо внезапно останавливается, и Хван вздрагивает сначала, а затем делает шаг назад, едва успевая затормозить и не врезаться в него. Всё-таки силы не равны, и видно, что Хёнджин остерегается. — Я уже ухожу, — лениво произносит Ли. — Проводи меня молчаливым взглядом, окей? Хван злится, но почему-то действительно молчит. Опешил? Это играет на руку, и Джисон с Минхо спокойно выходят прочь, прихватив вещи....
Уже сидя в машине, Джисон немного расслабляется. Минхо же выглядит напряжённым. — И куда ты? — легко спрашивает он, словно вовсе без интереса. — К родителям. — Они ждут? — Нет, но... — Сюрприз? — усмехается Минхо. — Это было спонтанно. — Понимаю. Повисает недолгая, но тяжелая пауза. Джисон молчит и смотрит вниз, Минхо тоже не роняет слов, только за руль держится, крепко сжимая на нём ладони. — Они недалеко живут, — нарушает тишину Хан. — В районе студенческого городка. — Ты уверен? — Что? — Джисон поднимает неловкий взгляд. — Уверен, что через два дня не встретишься с Хёнджином в универе и не вернёшься? Джисон смотрит на него немного обиженно и кусает губы. Минхо замечает. Понимает, что звучит грубо. — Не пойми меня неправильно. Я не в упрёк. Просто... Стоит ли тревожить родителей? Они явно будут переживать. — Предлагаешь мне спать на улице? — Предлагаю помощь, — вздыхает Минхо и смотрит прямо перед собой, даже не бросая взгляда в сторону Джисона. — Если это очередной бзик, после которого ты вернёшься к нему, то я тебе подыграю. — О чём ты говоришь? — Можешь остаться у меня на пару дней. Я не удивлюсь, если ты передумаешь, а твоя мама очень впечатлительный человек. — Шутишь? — Нет. — Я... Я не знаю. — Ты мне не помешаешь, — обещает Минхо. Джисон обводит его неуверенным взглядом и шепчет тихо-тихо: — Спасибо. Минхо только в этот момент поворачивает ключ, заводя машину. Свет фар освещает дорогу, и Джисон внимательно за ней следит. Он не понимает, зачем это Минхо всё нужно, но спросить не решается. Вдруг он заберёт свои слова назад? Джисон не хотел бы, на самом деле, ехать домой. Он обязательно расстроит маму, взволнует отца, а его капризы в действительности могут быть временными и не стоящими....
Минхо отдаёт в пользование Джисону целый диван, выделяет постельное, а насчёт остального не ограничивает. Но Джисон остаётся покорной собачонкой — сидит там, где посадили. Несколько дней почти не уходит с дивана. Там учит конспекты, залипает в телефон и нехотя ходит на кухню, когда Минхо зовёт завтракать или ужинать. Джисон волнуется о том, что Ли был прав, и в понедельник, который уже завтра, всё вернётся на круги своя. Он не хочет и боится пойти на поводу у чувств. Ему даже выговориться некому об этом, не с кем посоветоваться. Минхо с ним не разговаривает. Хан чувствует неловкость между ними. И это объяснимо: когда-то он сам предал их дружбу из-за ведущих в пропасть отношений. Сам виноват. Идиот. Жаловаться уже поздно. Джисону стоит быть благодарным, что Минхо в целом пришёл на помощь, а не послал его. В понедельник Джисон очень нехотя собирается поутру в университет, точно зная, что встретится там с Хваном, но выбирать не приходится. Минхо подвозит его, но не идёт с ним вместе к парадной двери. Возможно, он замечает поджидающего Хёнджина раньше, а вот Джисон щёлкает носом. Он вздрагивает, примечая знакомый силуэт. Он знал, что так будет, но всё равно не был готов. — Доброе утро, — Хёнджин мягко улыбается. У Джисона мурашки из-за него по спине пробегают. Он кивает, здороваясь одними губами. — Давай поговорим, — так же осторожно произносит Хван, беря его за руку. — О чём? — переспрашивает Джисон, не спеша одёрнуть руку. — У меня было время подумать. Я хотел сказать... Джисон не может смотреть ему в глаза. Он оглядывается. Замечает, как рядом лёгкой походкой проплывает Минхо, задерживая на нём взгляд только на мгновение. Хана словно током прошивает. Он резко отстраняется от Хёнджина, тем самым перебивая его речь. — Извини, мне идти надо, — суетливо тараторит Хан и под шокированным взглядом Хвана убегает за Ли. У Джисона в животе бабочки успели запорхать, пока он слушал Хёнджина. Вечно недовольный и злой он уже приелся, а милым его видеть приходится нечасто. Хану даже дослушивать его не хотелось. Хотелось напрыгнуть и зацеловать, пока Хван улыбается ему так нежно и говорит с ним ласково-ласково. Минхо же стал ободряющей пощёчиной в это мгновение, просто пройдя мимо. За те секунды, пока он быстрым шагом направляется к двери, он готов пять раз передумать и вернуться. Но что-то трезвое заставляет его идти и не оглядываться. — Ты молодец, — вдруг говорит Минхо, едва Джисон его догоняет уже внутри здания. — М? — Готов угостить тебя вкусным пирожным просто за то, что ты попытался. Продержишься до конца дня, и я обещаю купить на вечер торт, — усмехается Ли, а затем, подмигнув, сворачивает в другую сторону. Джисон стоит с озадаченным лицом мгновение, хочет спросить, а после видит, куда именно пошёл Минхо, и отворачивается. Минхо приветствует милого блондина, с которым ходит курить. Джисон думает, что не стоит лезть в отношения этих двоих. Кажется, они крепко дружат. Хану немного интересно теперь хотя бы имя нового друга Ли узнать. Возможно, за поеданием торта вечером это получится сделать. Главное, дотянуть теперь до вечера....
В этот день Джисону приходится несладко. Хёнджин действительно подходит к нему и не раз. Его тон голоса мягкий, его слова ласкают слух, а улыбка такая нежная, что Джисону плохо от всего этого. Он готов сдаться каждую секунду, самостоятельно извиниться и броситься к Хвану на шею, но Минхо оказывается рядом в нужные моменты. Нет, он ничего не говорит, порой даже не смотрит в их сторону, но Хана это приводит в чувство. Джисон не хамит, ничего не объясняет, не выводит из себя. Он просто уходит каждый раз, разбивая себе же сердце. Он любит Хёнджина и хочет ему всё простить, но какая-то часть мозга, отвечающая за ходьбу, не даёт ему шанса ещё немного постоять, послушать и поверить. Вечером Минхо действительно приносит черничный торт. Едят они его, правда, в немного неприятной тишине, но всё равно вкусно. Джисон чувствует маленькую победу над собой. Но это рано....
Следующие несколько недель выдаются действительно трудными. Единственное, чему Джисон в моменте улыбается, — это тому, что Минхо не выгоняет его. Даже не заикается насчёт того, что Джисон загостился и ему пора. Нет. Он готовит завтрак по утрам на двоих, а вечером — ужин. Он иногда перебрасывается с Ханом парой слов даже, но в основном просто позволяет соседствовать. А Джисону бы не соседа, а друга. Ему тяжело. Хёнджин весь из себя. И слова нужные находит, и с лилиями поджидает после пар, в кафе зовёт. Джисону дорогого стоит отказывать. Несколько раз он срывается. Плачет горькими слезами в туалете университета или в душе дома у Минхо, потому что он просто не справляется. Джисон хочет забить на всё, хочет вернуться. Хёнджин такой хороший, добрый. Джисон его таким полюбил. Таким любит и сейчас. Ему не только морально тяжело выдерживать это, ему физически больно. Джисон трёт запястье, где до сих пор красуется маленький след от зубов Хвана, которыми он тогда случайно прокусил ему кожу, оставляя засос, и хочет новый след. Не такой болезненный. Мягкий. Воздушный. Как поцелуй. Джисону почему-то кажется, что Хёнджин так и сделает, стоит только сказать ему «да». Джисон не справляется со своими чувствами, читая сообщения от Хёнджина в какао. Там нет претензий. Там что-то ласковое и о любви. Ему хочется ответить тем же. Хотя бы стикер с сердечком прислать, но нажать на кнопку «отправить» так и не решается. Джисон шмыгает носом, свернувшись калачиком на диване, и замирает, затаив дыхание, слыша, как дверь в комнату Минхо приоткрывается. Он надеется, что Ли проснулся попить водички или что-то типа того и скоро уйдёт, но он не уходит. Джисон весь сжимается, когда Минхо оказывается достаточно близко. — Я мешаю? — плаксиво тянет он, поднимая мокрые глаза. — Нет. — Всё в порядке, я могу потом... — Поплакать потом? — по-доброму усмехается Минхо. Джисон ощущает глупость того, что сказал, но спешит оправдаться. — Иногда приходится составлять график своих нервных срывов. Минхо улыбается. Аккуратно так. Уголками губ. И садится на край дивана. — Я не очень умею успокаивать, — признаётся он. — Но что насчёт того, чтобы добавить атмосферы? — Рыданиям? — непонимающе уставляется на него Хан. — Да, — уверенно кивает Ли. — Ну вот что так рыдать, ну? Скучно совсем. — А как не скучно? Минхо чуть коварно улыбается. — Соберёшься за пять минут? Я покажу. Джисон, уже позабыв о том, что он, вообще-то, планировал убить ночь, жалея себя, быстро соглашается и поднимается с дивана. Ему просто любопытно....
Джисон озадачен, когда Минхо выводит его на улицу и сажает в машину. Он думает, что его сейчас куда-то отвезут и что-то покажут, но нет. Минхо заводит авто, включает погромче грустную музыку и выезжает на трассу. Он оборачивается только на мгновение, чтобы увидеть озадаченный взгляд Джисона. — Ну что ты улыбаешься? — ругает он. — Плачь, давай. — Ч-что? — В фильмах страдают именно так. Под огнями ночного города, прижавшись щекой к стеклу. Джисон начинает смеяться от глупости ситуации. — Ты что, дорам пересмотрел? — Я не понял, — наигранно обижается Минхо. — Ты что, не благодарен мне? Ну вы посмотрите, я ему всё. И даже встал рано ночью, а он... Джисон смеётся ещё громче, и Минхо тоже расплывается в улыбке, не забывая следить за дорогой. — Мы будем кататься по ночному городу? — чуть погодя спрашивает Хан. — Разве не идеальные условия? — Для романтики? — Для романтики. Джисону вдруг так хорошо на душе становится. Он наконец видит в Минхо того, с кем подружился так много лет назад. Минхо давно не улыбался ему искренне, не подшучивал. Возможно, это происходило только в самом начале их дружбы ещё до отношений с Хёнджином. Джисону нравится та атмосфера, что царит в воздухе. Минхо, несмотря на сонливость, выглядит тоже ярко. Ему как будто самому приятно там находиться. Хан хочет в это верить. Джисон говорит глупости, Минхо поддерживает эти глупости. Вспоминают моменты из старых фильмов, которые ещё вместе когда-то смотрели, обсуждают новинки и в целом болтают ни о чём, разъезжая по ночному Сеулу. Минхо заезжает в круглосуточную забегаловку, чтобы выпить кофе, но в итоге выбор падает на острые куриные крылышки и бургеры с колой. Разговаривать с полным ртом еды тяжело, но Джисон отчаянно старается. Смеётся с набитыми щеками, и у Минхо тоже изо рта вываливается котлета, потому что не смеяться в ответ не получается. По возвращении домой Джисон думает, что у него даже свидания такого классного никогда не было. И пусть это было совсем не свидание, но это было точно лучше....
Буквально следующим днём Минхо знакомит Джисона с Феликсом, тем самым миленьким блондином с басистым голосом. Он оказывается просто душкой. Приглашает сходить всем вместе в кино. И Хан собирается отказаться, наивно полагая, что эти двое действительно встречаются, и мешать им совсем не хочется. Но вот вовремя появившаяся Карина быстро стирает всё недопонимания, убеждая Джисона пойти вчетвером. Джисон думает о том, что Феликс и Карина похожи на принца и принцессу из сказок. Такие солнечные и милые. Светятся рядом друг с другом. Он по-доброму им завидует. А ещё внутренне сильно радуется, когда его легко принимают в их компанию. Всё происходит так спешно, что Джисону не остаётся времени на подумать. Эти трое постоянно по уши в событиях. То на выставку идут, то на концерт, а если совсем заняться нечем, в настолки играют. Джисону кажется это таким привлекательным. Они не ждут событий, которые непременно должны случиться, а сами создают события. Джисон всего за неделю набирается столько впечатлений, сколько, кажется, за жизнь не получил. А ещё он немного забывается. Даже не всегда находит времени на телефон, чтобы посмотреть, что там Хёнджин ему в какао пишет. Как-то неожиданно жизнерадостный Феликс, всегда милая Карина и улыбчивый Минхо затмевают вечно мрачного Хёнджина. Но нельзя сказать, что Джисон рад этому. Он просто не замечает, как вытесняет его из головы. Вскоре Хану перезванивают из агенства, говорят о стажировке и назначают дату. Свободной секунды не то, что на подумать, на еду не остаётся. Джисону до неприличия нравится быть по уши в событиях и при этом чаще положительных. Это так ново и удивительно, что не описать словами....
В небольшой комнате под громкую, но спокойную музыку сидят четверо с бокалами в руках. Свет чуть приглушён, за окном давно темно, а в комнате дымно, потому что у Феликса дома можно курить. Джисон не тянется за сигаретами, но крутит между пальцами бокал. Может, было бы здорово сыграть ещё раз в монополию или уно, но, возможно, они слишком пьяны и довольно устали. День рождения Карины был запоминающимся. Они кутят с самого утра, и сил едва хватает, чтобы просто оставаться в сидячем положении. Карина лежит на плече Феликса, а тот лениво гладит её по волосам. Минхо же сидит на полу рядом с Джисоном, но между ними достаточно расстояния, чтобы поместился ещё кто-то. Хан хотел бы подвинуться, но считает, что это будет странно, поэтому не двигается с места и завистливым взглядом смотрит на Феликса и Карину. Джисон тоже хочет так мило обниматься. Тем более в нетрезвом состоянии. Возможно, хочет именно с Минхо. Он сам не знает. Он не может понять, что чувствует, кроме благодарности, к нему, но что-то точно чувствует. Джисон смотрит опьяневшим взглядом на Минхо. Он симпатичный. Добрый. Заботливый. Если бы не он, чёрт знает, что бы с Ханом сейчас было. Он чувствует себя должным ему. Хотя бы за то, что до сих пор не выгнал из собственной квартиры, в которой Джисон живёт уже несколько месяцев, хотя договаривались только на пару дней. Джисон тяжело вздыхает. Минхо смотрит пустым взглядом в стену. Феликс уносит уснувшую Карину в спальню, обещает вернуться, но не возращается. Джисон поворачивается лицом к Минхо, но тот даже глазом не ведёт. — Минхо? — негромко зовёт он, всё же привлекая внимание. — М? — Спасибо, — ещё тише. — О чём ты? За что? — интересуется Ли и тянется за пачкой, чтобы вынуть сигарету. — Просто, — поднимает плечами Хан. — За всё. — Что на тебя нашло? — усмехается он, чиркая зажигалкой, подкуривая. — Ты так много для меня сделал, а я тебя даже не поблагодарил. — Брось, — отмахивается Минхо, глубоко затягиваясь едким дымом. — Нет, серьёзно. Ты поверил в меня, когда я не верил в себя, — Хан осторожно касается его плеча. — Прекращай. Я не хочу плакать, — по-доброму отчитывает Ли, прослеживая взглядом движение его ладони. — Извини, нахлынуло, — тушуется Джисон, одёргивая руку, но Минхо сам её накрывает своей, когда та оказывается прижатой к полу. — Если ты в порядке, то оно того стоило, — серьёзно произносит он, заглядывая в глаза. — Мне нравится видеть тебя таким. — Каким? — переспрашивает Джисон одними губами. — Счастливым? Не знаю. Ты счастлив вообще? Джисон медленно кивает, скромно уводя взгляд, а Минхо только улыбается его милой реакции. Он достаточно пьян, чтобы не смущаться, но он смущается. Не волнуется, не переживает, но щеки краснеют. Почему-то. Может, о чём-то не о том думает. — Мне бы хотелось отблагодарить тебя как-то, — шепчет Хан куда-то в пустоту. — Добрые дела должны быть безвозмездными, иначе они не имеют смысла. — Но всё должно иметь отклик. — Не думаю, что мы говорим об одном и том же. — Может, есть что-то, чего бы тебе хотелось? Я бы постарался сделать. — Я же сказал, что... — Нет, ты не понял. Не за что-то. А просто. Просто потому что это ты. И мне хотелось сделать что-то для тебя, — спешит объяснить Джисон. Минхо усмехается своим мыслям. — Типа разбудить тебя ночью криком, чтобы ты принёс мне водички? — Это было бы эгоистично, — подмечает Хан. — Но я бы принёс. — Я не знаю, Сони, — мягко произносит Минхо, а у Джисона мурашки от его обращения бегут по всему телу. — Мне ничего не нужно. У меня всё есть. — Может, подумаешь? Тебе не нужно отвечать сейчас. Я просто хочу, чтобы ты рассчитывал на меня. Минхо призадумывается. — Что бы мне такого от тебя захотеть? — пьяно тянет он. — Эй-эй, я не имел в виду эксплуатацию, — посмеивается Джисон. — Ну вот, ты всё испортил. Джисон показушно закатывает глаза и тянется за бокалом, отпивая немного алкоголя. Минхо медленно затягивается и также медленно выдыхает клубок дыма. Он роняет голову набок, в упор смотря на лицо Хана, и даже не моргает. — Хочешь? — Ли протягивает ему сигарету, но Джисон кривится. Он отвык. Давно. — Да, надо тоже бросать, — вслух делится мыслями. Джисон ничего не говорит. Он не советчик в таких делах, посему не может ни поддакнуть, ни протестовать. Но вдруг ему в голову приходит глупая мысль, которой он делится раньше, чем успевает сообразить, что лучше не надо. — Ты выглядишь сексуально. Минхо изгибает брови в изумлении. — Я имею в виду, когда куришь, — старается оправдаться Джисон. — То есть... — Я понял, спасибо, — успокаивает крадущуюся панику Ли и мягко улыбается, но только мгновение. Минхо не уводит глаз с Джисона, но молчит. Джисону немного не по себе. Ощущение, будто он напакостил и от него ждут чистосердечное. Не из приятных. Минхо молчит какое-то время, губы кусает, обдумывает что-то. Джисон покорно ждёт. Сам не знает, чего, но ждёт. Шутку, каприз, откровение. Что-нибудь. Словно для этого подходит ситуация. Минхо тоже это чувствует. — Ты скучаешь по нему ещё? — По кому? — на автомате отвечает Джисон, не дав себе времени обдумать. — Ну... — А, — кивает Хан. — Почему ты спрашиваешь? — Мы не обсуждали этого, но мне интересно, отпустил ты или ещё нет. — Ещё нет, — признаётся Джисон. — Но я не скучаю. Скучают по хорошему в прошлом, когда плохо в настоящем. — А тебе как? В настоящем. — Нравится. Минхо понимающе мычит. — Не хочешь назад? — легко спрашивает он и тянется за новой сигаретой. — Это сложно, — виновато произносит Джисон. — Я горжусь тобой, — неожиданно просто даётся эта фраза Минхо, а у Хана глаза округляются. Он даже трезвеет, кажется. — Что? — Не возвращаться, когда тянет, очень тяжело. Я ругал тебя, но... ты сильнее меня в этом смысле. Ты справляешься. Ты действительно молодец. Минхо смотрит на него влажными глазами, но смаргивает предательские слёзы и отворачивается, запрокидывая голову назад и делая глубокую тяжку, кусая фильтр сигареты так сильно, что на нём остаётся вмятина. — А ты не смог? — лезет не в своё дело Джисон, пытаясь вспомнить, видел ли хотя бы однажды Минхо с кем-то. — Не получилось. Минхо отпивает алкоголь прямо с горла бутылки и чуть громко ставит её обратно на стол. Джисон смотрит на свой пустой бокал и повторяет действие Ли, беря бутылку за горлышко, чтобы сделать несколько глотков. Он облизывается, призывным взглядом обводя Минхо. И тот тоже рефлекторно смачивает губы языком. — Знаешь, чего хочу? — спрашивает Ли, не разрывая зрительного контакта. А Джисон не знает, но чувствует. — Чего? — двигаясь ближе, шепчет он. — Поцеловать тебя, — Минхо произносит практически в губы Хана, потому что между их лицами остаётся не больше пяти сантиметров. Джисон касается его губ осторожно, совсем не настойчиво, а скорее с опаской. Он мягко сминает нижнюю, на пробу проводит по ней кончиком языка, и Минхо отвечает так же медленно, неторопливо. Придерживает Хана за талию и мягко прижимает к себе. Джисон плавится от нежных поглаживаний и сладких поцелуев. Минхо слишком ласковый, обходится с ним, как с чем-то хрупким, но дорогим. С ним никогда так не обращались. Даже Хёнджин в своё лучшее время. Джисону нравится так сильно, что он сам льнёт ближе, подставляясь под чужие руки и губы. Он даёт Минхо нависнуть над собой и зацеловать шею, плечи. Он сам разводит колени в стороны, дрожит, оставаясь обнажённым, и скулит, когда Минхо касается губами внутренней стороны бёдер. Джисон рефлекторно хочет сжаться, оттолкнуть, но не позволяет себе. Он стесняется, чувствует, что горят щёки, но как реагировать иначе на то, что Минхо так легко трогает его вообще везде? Джисон заканчивается, как человек, когда Минхо целует головку его члена, и совсем тонет, когда спускается губами ниже. Он сумасшедший — думается Джисону. Его руки не находят себе места, пальцы подгибаются в желании за что-то ухватиться, а дыхание, кажется, напрочь отсутствует. Джисону так хочется, чтобы это не заканчивалось. Минхо настолько с ним нежен, настолько заботлив, что хочется плакать от переизбытка чувств. Джисону хочется, чтобы с ним так обращались всегда. Насчёт всегда уверенности нет. Это внезапное желание, пропитанное алкоголем. И Джисон старается проникнуться, отдаться до остатка. Минхо позволяет ему это, вылизывая шею и лаская член ладонью. Джисон тоже тянется к его возбуждению, массирует головку пальцами, гнёт кисть и очень хочет отблагодарить Минхо за сладкое отношение хотя бы губами, но Минхо не нуждается. Он целует и целует, доводя до точки абсолютного счастья только одними руками. Джисону этого достаточно, чтобы запомнить эту ночь, как лучшее, что с ним случалось....
Наутро, а вернее, проснувшись ближе к обеду, они ничего не обсуждают, но Джисон всё равно поглядывает на зацелованные губы Минхо. Возможно, ему стыдно смотреть в глаза Карины и Феликса, в гостиной которых они делали с Ли не самые святые вещи, но никто ничего не говорит. Каждый жалуется на сушняк и боль в голове. На этом всё. По приезде домой к Минхо, снова повисает неловкая тишина. Джисон отрывками помнит их ночной разговор, но он был наверняка душевным. Он посмел думать, что теперь будет общаться легче. Тем более, кажется, у них появилось что-то действительно общее, помимо любви к аниме и черничному торту. Только вот не учёл, что они в итоге переспали. Это даёт свои плоды в виде напряжения, повисшего в воздухе. Снова. Джисон надеется, что так кажется только ему. Но едва ли. Уже ближе к вечеру, готовя ужин, Джисон решается что-то спросить. Только вот то, что он спрашивает, когда Минхо появляется на кухне, оказывается неожиданностью даже для него самого. Он жалеет сразу, потому что есть негласное правило, о котором он забыл, — то, что происходит по пьяне, происходит по пьяне. Он вроде как не должен поднимать эту тему. — О ком ты говорил? Минхо вскидывает брови. Его огорошили, а он ещё шагу на кухню ступить не успел. — Что? Джисон понимает, что отступать некуда. Сказать «забудь» более раздражающе, чем объяснить, даже если вспомнить кому-то не хочется. — Ты сказал, что так и не отпустил кого-то. О ком ты говорил? — тише произносит Хан. Минхо поджимает губы в тонкую полоску и облокачивается бедром о косяк. — А ты, правда, не знаешь? — Ты не делился. — А ты не понял. Взгляд глаза в глаза словно током прошивает. Джисон тут же отворачивается, делая вид, что следит за курицей на сковороде, хотя что с ней случится? Даже не в масле жарится, а тушится в сливках. Телефон на столе вибрирует прямо рядом с Минхо, который мельком смотрит на экран. Джисон даже не обращает внимания. — Хёнджин пишет, — оповещает Ли. — Да всё равно вообще, — бубнит себе под нос Хан. — Да неужели? Вчера ты сказал, что... — Слушай, — перебивает Джисон, становясь вполоборота. — Я совру, если скажу, что мне действительно плевать на него. Да, я чувствую, — зло бросает он, но злится на себя. — Да, я хочу прочитать его сообщение и вообще вызвать такси и уехать. Это то, с чем я борюсь уже очень долго. Я не могу отпустить. Я не лгал вчера, — переходит на шёпот. Джисону с трудом даются слова. — Правда в том, что это неосознанно, но это не сильнее меня. Это пройдёт. Пожалуйста, ты же не должен винить меня за то что я не выбираю. Разве нет? Минхо отводит виноватый взгляд в сторону. — Прости, — очень тихо. Джисон качает головой и, собираясь с мыслями, подходит ближе, оставляя между ними только один маленький шаг. — Ты прости, — извиняется громче и берет Минхо за руку. — Джисон... — Я надоел тебе уже со своими сантиментами, я знаю, — несильно сжимает чужую ладонь пальцами Джисон и смотрит в глаза. Старается. Не уводить взгляд сложно, когда речь о искреннем. — Но я хочу, чтобы ты знал. Мне легче с этим, когда ты рядом. Ты вызываешь гораздо больше эмоций, чем Хёнджин. Важно, что положительных. Мне ещё тяжело не тянуться к телефону, пока мы смотрим фильм, но я себя останавливаю. У меня получится. Прошу, продолжай в меня верить. Мне нужно ещё совсем немного времени, хорошо? — Джисон. — Нет, дослушай, — почти умоляет Хан, крепче сжимая его руку своей, даже не замечая, что Минхо и не пытается вырвать её, хотя боится этого сильно. — Я не говорю о большом и светлом, именуемым чем-то страшным и связанным с отношениями. Я говорю о дружбе. Я был дурак, когда отказался от тебя в пользу Хёнджина. Но впредь так никогда не поступлю. Ты важнее. В миллион раз. Честно. Я больше не откажусь от тебя. Ни за что. Минхо смотрит на него нечитаемым взглядом, но Джисон очень рассчитывает на понимание. — Ты мой друг. И ты значишь очень много. Даже неважно, что было вчера. Мы можем забыть. Главное... Главное, ты оставайся, — на выдохе запинается Хан. — Забыть? — переспрашивает Ли. — Да, — твёрдо произносит Джисон. — Это совсем неважно. — Неважно... — повторяет за ним Минхо. — Верно. Важнее, что ты мой друг. И я очень хочу, чтобы ты им оставался. Вне зависимости от чего-либо. — Ты, вероятно, издеваешься, — грубо бросает Минхо. — П-почему? — Ты всё понял и решил, что это будет лучшим способом объяснить мне отсутствие шансов? Ты такой бесчувственный, — буквально не веря в свои слова, говорит Минхо. — Нет, погоди, о чём ты? — Ты точно издеваешься... Минхо убирает руки Джисона от себя и разворачивается на пятках, чтобы просто уйти. — Нет, — хватает Хан его за локоть, останавливая. — Я тупой, хён, но не издеваюсь. Пожалуйста, объясни. Джисон смотрит на него глазами кота из «Шрека» и в них читается непонимание. Минхо смягчается. — Ты. — Что я? — Ты, — выдыхает он. — Ты тот человек, которого я не могу отпустить, — и тычет указательным пальцем в Джисона. — Я? — растерянно произносит Джисон. — Я тебе нравлюсь? — Пиздец как. Джисону воздуха не хватает, чтобы сделать нормальный вдох. Он смотрит по сторонам, пытаясь сообразить моментально. — И ты... — Я не змея, Джисон. Я не ставил тебе ультиматум, потому что это боль. Хотя так было. Было больно и сейчас ты делаешь хуже, — нагнетает Минхо. — Всё окей, что ты не чувствуешь в ответ. Я не обижаюсь. И тогда меня это тоже не смущало. Мне было сложно рядом с тобой, потому что ты подвергал себя всему тому по своему желанию. Это было адом — смотреть на то, как тебе больно. Я отказался быть рядом, потому что не хотел видеть, как ты разрушаешь себя. Как разрушает тебя Хван. Если бы это было нормально, если бы ты был счастлив в тех отношениях, я бы тебе слова не сказал. И сейчас. Да встречайся ты с кем хочешь. Это твой выбор, Джисон. Это твои чувства. Ты прав в том, что я не могу винить тебя за то, что ты не выбираешь. Но это невероятно эгоистично — сначала флиртовать со мной, потом спать, а теперь говорить, что... Джисон слушает с открытым ртом. — Нет, хён, господи, нет. Забудь, — говорит он спешно, пока Минхо не поставил точку. — Я не имел это в виду. Я не знал. Я не понял. Я дурак. Мне жаль... — Джисон! — Нет, я... — Джисон, курица! Джисон резко оборачивается, видя дым из-под крышки. Летит к сковороде, выключает конфорку и по глупости хватается за крышку. Шипит, прикладывая пальцы к мочке уха. Вся жидкость успела выкипеть. Как так? Минхо подходит следом. Отодвигает его в сторону, снимает сковороду с плиты и идёт открыть окно. — Прости, — безнадёжно тянет Джисон. Минхо вздыхает, отодвигая штору, и вздрагивает, опешив, потому что Джисон, стоявший секунду назад у плиты, уже стоит перед ним на коленях. Ли даже за сердце хватается, искренне удивляясь. — Ты что?! А Джисон извиняется много и часто, обнимая его за бёдра крепко-крепко. Минхо оглядывается в недоумении и тянет его за локоть. — Да вставай ты, это просто курица. Но Джисон, как заведённый, повторяет «прости-прости-прости» и жмётся щекой к коленям. Минхо ничего не остаётся, кроме как опуститься на колени рядом. Он обнимает мягко, утешающе гладит по спине, плечам. — Сони, я не злюсь, — очень ласково шепчет Ли. — Это просто курица, слышишь? Купим новую. Ну что ты... Минхо утирает слёзы с его щёк, но Джисона уже не остановить. На Джисона резко рушатся все воспоминания о конфликтах с Хёнджином. Первую пощёчину он схлопотал как раз из-за подгоревшей еды. Он плачет горько, взахлёб, словно возвращаясь в те дни, где за каждую провинность его буквально наказывают. Минхо этого не знает. Джисон не говорил. Он остаётся в полном шоке. Нервно продолжает гладить Джисона и прижимает к себе крепче. Шепчет что-то успокаивающее, но тот не реагирует. Хан жмурится сильно, склонив голову так, словно ожидает удара, но Минхо только нежит его в объятиях. Минхо неожиданно для самого себя обвивает его лицо ладонями и прижимается губами к его губам. Джисон распахивает глаза в удивлении. Минхо тут же отстраняется. Ему важно было только акцентировать внимание. Минхо аккуратно улыбается, протирая губы Джисона пальцами от касания собственных, и держит его за мягкие покрасневшие щёчки. — Всё хорошо, окей? — спрашивает осторожно. Джисон неуверенно кивает. — Повтори. Джисон мнётся. — Всё... хорошо? — робея ещё больше, говорит он. Минхо качает головой, тяжело вздыхая. — Что же он с тобой сделал? — вопрос в никуда. Джисон снова прикрывает глаза, но уже не сходит с ума. Дрожит немного и только. Они остаются в таком положении ещё недолго, и Минхо уводит его в гостиную. Приносит воды и, сидя на коленях на полу, укладывает Джисона, накрывая его пледом. Джисон лежит покорно, но, когда Минхо собирается встать, хватает его за плечи и скользит ладонями к лицу. — Не уходи, — совсем тихо просит он. — Я всегда оставался один после... Это сложно. Минхо моргает. Медленно. И садится обратно, подгибая под себя ноги, чтобы было удобнее. Кладёт голову на край дивана, а Джисон обвивает его шею одной рукой, придерживая, и играет пальцами с локонами волос. Тяжело сказать, как много времени проходит, но никто не двигается с места. Возможно, Минхо даже мог бы уснуть, но положение не то. Джисон успел обдумать. Не всё, но насчёт главного сообразил. Со скрипом даются ему мысли о любви Минхо, но других рациональных объяснений он не находит. Конечно, чувствует вину. Минхо столько лет на цыпочках вокруг него, а Джисон даже не замечал. Дурак. Может, у Минхо тоже любовь больная? Может, тоже эмоциональные качели манят? Тогда они два больных придурка, которым к психиатру бы. Но, возможно, вдвоём легче справляться? Джисон не чувствует к Минхо того, что чувствовал к Хёнджину. Это другое. И это ему нравится больше. — Знаешь, чего я хочу? — спрашивает Хан так тихо, что, если бы Минхо спал, то не услышал бы. — Чего? — также тихо отзывается он, но его голос в долгой тишине оглушает. — Поцеловать тебя. — М? Минхо тут же поднимает голову. Джисон улыбается неловко и прижимается к его губам своими. Поцелуй получается скромный и невинный. Такой осторожный. «Ну, может, не прогадаю?» — думают оба в один момент. Вдвоём действительно легче через тернии. Да и два дурака — это сила. Справятся они. Тут без вариантов.