Настоящее время
Омега был одет в зеленое с серебром, что тонко указывало на то, какого политического кандидата он действительно поддерживал. Гермиона не была глупой, и по своим дням в Шармбатоне она знала, что наследник Поттер тоже не был глупым. Под этим милым личиком скрывался расчетливый и холодный оппортунист, который был не прочь наступить на кого угодно, лишь бы быть на вершине. И хотя все видели в нем просто симпатичного малыша, Гермиона знала его лучше. Гермиона бы тоже не узнала, если бы случайно не увидела, как омега складывает листок с эссе по зельеварению, и Гермиона мельком увидела высший балл. Тогда Гарри ухмыльнулся, с нехарактерным для него самодовольством, и ушел. После той встречи Гермионе стало любопытно, почему Гарри так и не попал в списки почетных гостей, если он был умен. Получить высший балл за эссе по зельеварению было не шуткой. Гермиона никогда раньше его не получала - хотя, возможно, это было потому, что их профессор был расистом по отношению к ней. Как оказалось, после тщательного наблюдения Гермионы, Гарри скорее нравилось делать вид, что он ничего не знает. В его глазах всегда было удивление, поскольку на экзаменах он почти намеренно писал неправильные ответы. Если и было что-то, в чем наследник Поттер преуспевал, так это то, что люди недооценивали его из-за красивого личика. Прошло много лет с тех пор, как они закончили школу. Гермиона никогда не забывала Гарри. Она сомневалась, что когда-нибудь смогла бы. Теперь они были здесь — Гарри, исполняющий свои обязанности светской львицы, и Гермиона… что ж, Гермиона усердно работала в Министерстве, особенно сейчас, когда приближались выборы. Англия в течение трех месяцев только и могла говорить о выборах, и новостные агентства умирали от желания узнать, за кого из кандидатов голосовал омега, поскольку имя рода Поттер было одним из самых влиятельных в стране. Омега был необычайно застенчив и полностью уводил тему в другое русло, например, во что он был одет или с каким альфой он встречался прямо сейчас. Или как, что нехарактерно, он не встречался ни с одним из альф в тот момент, когда смотрел прямо в камеру со своей фирменной игривой улыбкой.***
Пять лет назад
Том Риддл улыбается Луне Лавгуд, и наследница улыбается в ответ - такой же доверчивой улыбкой, какой он помнил ее со времен их учебы в Хогвартсе. Луна была хорошенькой, но чего Том действительно хотел, так это влияния Лавгуд. С Луной было… трудно разговаривать. Ее интересы были довольно... уникальными, но помогло то, что Том был осведомлен о многих вещах. Разговаривать с ней было утомительно, а тем более, когда ему предстояло иметь дело еще с пятью людьми. Это был его первый Министерский бал за два года с тех пор, как он окончил университет, и хотя они познакомили Тома с некоторыми крупными игроками на политической сцене, у Тома не хватило терпения общаться с простаками, которые пытались вовлечь его в то, что они считали возвышенным разговором. — Ты уже видел его? — он услышал, как один из его коллег спросил друга. Этим вопросом сегодня вечером задавались все. Где он был? Единственная причина, по которой вообще происходил незапланированный Министерский бал. Бал, совершенно незапланированный, был организован в спешке через два дня после того, как Сириус Блэк небрежно объявил, что знаменитый наследник Поттер наконец возвращается в Лондон после окончания Шармбатона. Мальчика прятали от посторонних глаз с тех пор, как умерли его родители, и Сириус, человек, который официально принял его в свою семью, был скрытным и защищал. Он подумал, что лучше всего растить мальчика вдали от британского волшебного сообщества. По крайней мере, так говорили слухи. Но Том знал лучше. Все это было сделано для того, чтобы уберечь мальчика от манипуляций Альбуса Дамблдора. Как единственный наследник рода Поттер, мальчик был одним из богатейших волшебников во всей Британии. То есть, когда он, наконец, достигнет совершеннолетия, чтобы претендовать на свое наследство. Более того, он унаследовал бы одно из самых влиятельных мест в Визенгамоте, что сделало бы его очень влиятельной политической фигурой, если бы он решил воспользоваться своим правом чистокровного. Сириус знал, что Дамблдор воспользуется этим, как он сделал с бывшим наследником Поттер и его женой магглорожденной. Казалось, Сириус Блэк больше не хотел этого. Он взял мальчика под свою опеку и намеренно пренебрег Хогвартсом как подходящей школой для мальчика. Из него получился бы самый могущественный союзник, и все присутствующие на балу знали это. Все были в идеальном состоянии. Альфы надели свои самые дорогие мантии, надеясь привлечь внимание и богатство наследника Поттер. Никто не мог говорить ни о чем или о ком другом. Но мальчика по-прежнему нигде не было видно. Возможно, все это было фарсом. Сириус Блэк, хотя и был несколько стабилен, также страдал печально известным Блэковским безумием. Возможно, патриарх Блэк просто сказал, что мальчик вернется домой назло Дамблдору. Том посмотрел в другой конец комнаты, где Дамблдор был одет в самую ужасную желтую мантию, которую Том когда-либо видел в своей жизни. Кто в здравом уме стал бы носить мантии с пряничными человечками? Это было даже не Рождество. На удивление, мужчина разговаривал только с Невиллом Лонгботтомом, самым близким человеком, которого он мог бы сравнить с наследником Поттер. Его союзники были разбросаны по комнате, стратегически размещенные так, чтобы перехватить мальчика, если он действительно появится. Том ухмыльнулся. Его собственные люди тоже были рассеяны, получив строгий приказ немедленно привести к нему мальчика, если они хотя бы мельком увидят его. — Ты так не думаешь, Том? — Том посмотрел на женщину, которая с ним разговаривала, забыв, о чем именно они говорили. Она была одним из самых скучных людей, которых встречал Том, но она была женой какого-то влиятельного политического деятеля, и он нуждался в ее дружбе. — Конечно, Астория, ты всегда так проницательна в таких вещах. — очевидно, это было правильно сказано, потому что ведьма ярко покраснела. Луна хихикнула рядом с ним. Точно по сигналу Беллатрикс Блэк подала ему знак через комнату. — Ах, извините, но меня зовет мой коллега. Я с нетерпением жду наших небольших бесед. — он одарил ее одной из своих очаровательных улыбок и поцеловал руку. Это, казалось, лишило ее дара речи. — Увидимся позже, дорогая. — говорит он Луне. Луна кивает, поворачиваясь, чтобы продолжить свои общение с группой, которая собралась вокруг них. — Он здесь, — небрежно говорит Беллатрикс, когда Том подходит к ней. — С кем он? — спрашивает Том, глядя туда, где Белла склонила голову. — Девочка Уизли. Том ищет в толпе рыжую. И затем он видит его. Наследник Поттер. Омега. Образ в красном: волосы черные, как полночь, лицо милое, как день, почти парящее, когда он мягко смеялся над словами Джинни. У него был красивый загар и еще более красивое лицо. Без сомнения, он был сыном Лили Поттер. — Довольно некрасивый, не так ли? — спрашивает Белла с тихой ревностью. Лицо Тома сохраняет непроницаемое выражение. Он не отвечает.***
Гарри довольно бесстыдно уставился на Тома Риддла. Он был одет в изумрудно-зеленое, и Гарри был уверен, что только он мог выглядеть так. И по тому, как мужчина выглядел при ходьбе, было видно, что он очень хорошо знал этот факт. Омега внезапно пожалел, что не надел свой любимый темно-зеленый костюм, подчеркивающий его глаза, потому что, если уж на то пошло, ему тоже шел этот цвет. И Гарри был очень конкурентоспособен. — Это Том Риддл, — лукаво прошептала Джинни ему на ухо. — Кто? — спросил Гарри, делая вид, что не понимает, о чем она говорит. — Альфа, на которого ты пялишься уже тридцать минут, — ухмыляется Джинни. — Знаешь, ты не первый омега, который полностью сражен. Сражен... сражен - это даже неподходящее слово. Что-то заныло в груди Гарри. — Что о нем говорят? — О, Гарри, ты даже не представляешь, — усмехается Джинни. — Он гений, и он нравится даже чистокровным. Ну, больше, чем нравится на самом деле... его старые одноклассники по Слизерину боготворят его. Черт возьми, подумал Гарри. И это вдобавок к тому, что ты невероятно привлекателен? Великая Магия. Вероятно, ему следует попытаться сделать свой ход сейчас, хорошо, что Гарри сейчас холост, а такие альфы, как этот, не будут холостяками для лю... — И у него есть девушка. — Джинни наконец торжествующе заканчивает. — Девушка? — Гарри останавливается. — Да, девушка-омега, и не просто девушка-омега, — заговорщически говорит Джинни. — Наследница Лавгуд. Луна. Луна? Луна Лавгуд? Сердце Гарри упало. Луна была настолько хороша, насколько это возможно, самоотверженная, альтруистичная и предельно отдающая. Гарри не был ни тем, ни другим. Это был тип Тома? Это были худшие типы. Потому что они годились в жены. Гарри готов поспорить, что Луна еще и умела готовить, как будто доброты было недостаточно, чтобы привлечь кого-то вроде Тома Риддла. Когда Гарри смотрит на Тома, альфа внезапно поворачивает голову и встречается с ним взглядом. Гарри удивлен, но не отводит взгляда. Вместо этого он ухмыляется, встряхивает волосами и разворачивается, чтобы уйти, как будто Том вообще не был для него достаточно интересным.***
Гарри находит Люциуса, привлекательного наследника Малфой, которого окружали другие богатые наследники, и приветствует его. Они долгое время были друзьями детства, и Гарри знал, что Люциус всегда был влюблен в него. Он бесстыдно флиртует с мужчиной, несколько раз прикасается к нему то тут, то там и мило хихикает по поводу всего, что говорит альфа. Люциус знакомит его со всеми своими друзьями, и Гарри хлопает ресницами, глядя на них всех, протягивая им руку для поцелуя. Это не было английским обычаем, но актерское мастерство француза выделило его. Он был новым омегой, экзотичным и симпатичным, с элегантными парижскими привычками. Пока не было ни одного альфы, которого Гарри не удалось бы привлечь. Смех альф заставляет всех присутствующих на балу обернуться в их сторону. Гарри следит за тем, чтобы он был в центре всего этого чувственного зрелища, красный, на фоне альф, одетых в черные мантии. Краем глаза он смотрит на Тома, проверяя, смотрит ли тот на Гарри. Он не смотрел. Он был полностью поглощен своей девушкой-омегой, разговаривая с Гринграссами, его рука расслабленно обнимала Луну за талию. Гарри делает глубокий вдох и мило улыбается Лестрейнджу. — От всего этого смеха мне жарко. — наследник Лестрейндж спешит принести ему выпить, пока Роквуд обмахивает его веером. — Ммм, — говорит Гарри Лестрейнджу, протягивающему ему его напиток. — Слушай, а кто эта симпатичная омега вон там? — невинно спрашивает он. — О, Луна? — Она выглядит довольно... интересно, — говорит Гарри. — Я не знаю других омег здесь, на балу, я действительно хочу быть ее другом. Том ухмыляется, уходя от Луны, чувствуя себя особенно самодовольным из-за того, что избегает наследника Поттер. Омега думал, что он не знал, что Гарри играет с Томом? Пытался привлечь его внимание, порабощая других альф? Гарри сделал шаг, чтобы быть представленным их кругу. Роквуд и Поттер смотрят в их сторону. Том делает шаг, чтобы уйти.***
Гермиона знает, что Гарри играет с ее старшим, Томом Риддлом. Но у Гермионы было ощущение, что Том точно знал, что Гарри делает, и реагировал довольно блестяще. Между ними это было похоже на танец. Никто не был ведущим, и все же они действовали совершенно синхронно. Но как бы они ни дразнились… теперь они медленно движутся навстречу друг другу. Игра в кошки-мышки подходит к концу.***
Они наконец встречаются в центре бального зала. Контраст красного и зеленого. Родители Гарри были гриффиндорцами и знали, что если бы он учился в Хогвартсе, то тоже стал бы гриффиндорцем. Том был чистокровным слизеринцем до мозга костей, с сосредоточенным и дразнящим взглядом. Они останавливаются, чтобы посмотреть друг на друга, лев против змеи, омега против альфы, чистокровные против грязнокровок — естественные враги, естественные хищники. Так и должно было быть. — Мистер Поттер, — мурлычет Том в знак приветствия, его глаза сияют и расширяются от удовольствия. — Мистер Риддл, — приветствует он в ответ. Мужчина приподнимает бровь, когда Гарри произносит его имя, но, к счастью, ничего об этом не говорит. Гарри оправляется от первоначального удивления и делает реверанс, стараясь показать альфе свою невостребованную пахучую железу, и смотрит на него из-под ресниц. — Чему я обязан этим удовольствием? Альфа отвечает не сразу, а вместо этого не спеша разглядывает фигуру Гарри с ухмылкой на губах. Гарри не смеет дышать. — Я хотел представиться омеге, который сегодня привлекает всеобщее внимание. Гарри хмыкает. — Очевидно, не того, чьего внимания я хочу больше всего, — лукаво говорит он, глядя туда, где Луна разговаривала со своим отцом. — А кто сказал, что его внимание не твое? — спрашивает Том, изящно приподнимая бровь. — Боюсь, с ним омега. — Я уверен, что любой альфа, который увидит тебя, забудет о любом омеге, с которым он... — А он забыл? — спрашивает Гарри, намекая на то, что склонил голову набок. — Уже, — говорит Том. Внезапно Гарри вспоминает всех людей, которые пытались сблизиться с ним, потому что он был Поттером. Он останавливается. Это было то, чего Том Риддл хотел бы от него. Его фамилия. Его влияние. Общение с ним означало получение даже большей известности, чем свидание с Лавгуд. Что бы сказал Сириус? Что насчет прессы? Что бы сказали его покойные родители? Что Гарри был бы первым, кто осквернил род Поттер? Гарри качает головой. На следующее утро появились новости о том, что многообещающий заместитель Министра Том Риддл и наследница Луна Лавгуд расстались... в то же время, когда знаменитый Гарри Поттер начал встречаться с болгарским игроком в квиддич Виктором Крамом.***
Том Риддл был гением. Том Риддл был красив. Очарователен. Гениален. Гарри не может сосчитать, сколько раз он слышал эти слова за последний год. Гарри никогда не слышал столько фанфар от своих собратьев-омег в адрес магглорожденных. О Томе Риддле говорили только с тех пор, как он стал заместителем Министра. Самым молодым в истории. — Хотя он все еще магглорожденный, — напоминает им Гарри. — О, Гарри, — говорит Блейз. — Но мой папа обожает его. Все чистокровные обожают. Я бы сказал, что они считают его почти своим. — Отец Драко уважает его. — говорит Дафна Гринграсс, кивая. — Ну, если бы Драко был омегой, я бы сказала, что они уже были бы помолвлены. — Я бы абсолютно не возражала, — соглашается Астория, хихикая со своей сестрой. — Он может свернуть мне шею в любое время, когда захочет. Гарри не понравилось, что кто-то в комнате бросил все, что у них было, ради Тома Риддла. Том был грязнокровкой. И в любом случае, Гарри был не просто кем-то. Он был Гарри Поттером. Любимая светская львица. Идеальная омега. Чистокровный.***
Ни для кого не было секретом, что Гарри Поттер был фанатом квиддича. Он всегда присутствовал на чемпионате мира по квиддичу, который проводился только раз в шесть лет, на лучшем месте в зале. Однако в этом году все было по-другому. Наследник Поттер был здесь исключительно для поддержки своего бойфренда, альфа-игрока десятилетия Виктора Крама. Гарри шел к месту Поттеров, одетый в темно-красный костюм, цвета красного дерева, махая своим поклонникам и нескольким фотографам, когда внезапно увидел кого-то очень знакомого. — Том? — спрашивает Гарри, не веря своим глазам. — Мистер Поттер, — приветствует Том. — Я не знал, что тебе нравится квиддич. — говорит Гарри в полном замешательстве. — А почему бы и нет? — спрашивает Том, приподнимая одну бровь. — Ну… Я просто подумал... — Гарри останавливается. Он просто подумал, что это было слишком... банально для него. Как будто это была пустая трата времени. Гарри тайком попытался осмотреться. Он был с девушкой? — Почему я тебя раньше не видел? — подозрительно спрашивает Гарри. — О, вы, наверное, никогда не сидели в зоне общего доступа. Гарри краснеет. Конечно, нет. Его отец любил квиддич, как и его дядя Сириус. Его места всегда были лучшими. Раньше он никогда не придавал этому большого значения. Но почему ему вдруг стало стыдно? — И чью бедную богатую омегу ты одурачил, чтобы она позволила тебе сидеть здесь на этот раз? Бровь Тома приподнимается еще выше. — Я один. Один. Холост. Том был одинок. И Гарри был… был не холост, но он мог исправить это... — Я тоже сво... — Мистер Поттер, вы здесь, чтобы поддержать своего парня, Виктора? — микрофон поднесен к его рту. Репортеры с нетерпением ждут его ответа. Гарри быстро соображает. Для Виктора было бы слишком узнать, что Гарри порвал с ним, по национальному телевидению? Он бы разозлился? Сказал бы он прессе, что узнал об этом только в тот же день, что и они? Заслужил ли это Виктор? А как насчет его образа возлюбленной? Сохранился бы он, если бы Виктор решил уничтожить его? Виктор был довольно... незрелым. И... может ли Гарри быть таким же, как другие чистокровные омеги? Просто отбросить поколения чистоты ради альфы? Был ли Гарри таким же, как все остальные? Гарри сглатывает. Он принимает решение. Он избегает смотреть на Тома. — Да, — говорит он с улыбкой на лице. — Я здесь, чтобы поддержать его. Гарри рискует бросить взгляд туда, где был Том... но его уже не было.***
Это был банкет для таких людей, как он. Для мировых лидеров и наследников. Для древних семей и особ королевской крови. Мировое влияния, которое может легко изменить реальность одним щелчком пальцев. Гарри был с Великим сыном Германии — Седриком Диггори. Такой красивый парень со светлыми волосами и теплыми карими глазами. — Гарри, — мягко говорит Великий сын, в его теплых глазах отражается солнце. Его слова были мягкими, правильными, немецкий акцент не таким сильным, как следовало бы. Но Гарри не нравились теплые глаза. Ему нравились холодные голубые глаза, которые были очаровательными, когда это было необходимо, дразнящими Гарри и опасно поблескивающими амбициями. Но это были опасные мысли. — Это не Том Риддл, милый? — внезапно рядом с ним раздается голос Седрика. Голова Гарри так быстро поворачивается туда, куда смотрел Седрик, что он услышал треск. — Где? — требует Гарри. И вдруг мир Гарри останавливается. Он действительно был там. На голову выше любого в толпе. Черная мантия идеально сидела на нем. Волнистые черные волосы небрежно падали на лоб. И он был с французским и немецким Министрами. Гарри хмурится. Как это могло случиться? Том не обладал слишком большой властью, чтобы так небрежно разговаривать с лидерами стран… и все же. — Почему он разговаривает с твоим отцом? — спрашивает Гарри резким тоном. Седрик смотрит на него. — Ты в порядке, Гарри? Гарри моргает, почти хмурясь от нетерпения. Он понимает, что он настоящий Гарри. Не тупой светский львенок Гарри. — О да, — мило говорит он. — Я просто хотел поговорить с твоим отцом. Седрик обнимает его за плечи. Гарри заставляет себя улыбнуться. — О чем, ради всего святого, ты бы с ним поговорил? Улыбка Гарри становится натянутой. — Французский Министр близок к моему дяде. Я должен засвидетельствовать свое почтение. — Конечно. — Отвечает Седрик. Они подходят к троице, Том даже не смотрит в его сторону. — Отец, — Седрик приветствует своего отца. Отец Седрика поворачивается к ним лицом, как и французский Министр. Том смотрит на Гарри, приподняв бровь и понимающе ухмыляясь. Гарри не осмеливается взглянуть на него. — Ах, прошу прощения, это мой сын и его парень-омега, Гарри Поттер. — Здравствуйте, — Гарри делает низкий и подобающий реверанс. Наступает тишина, прежде чем французский Министр узнает его. — Мистер Поттер! — Сэр, — он мило краснеет. — Ты стал только красивее, — одобрительно говорит он. — Тебе было бы хорошо с мистером Риддлом, который такой же красивый, как ты.. — совершенно верно. — Но жаль, что его уже забрали, не так ли, мой мальчик? Прежде чем Том смог ответить, рядом с Томом внезапно появляется белое видение. Гарри почти задыхается. Нет. Нет. Нет. Кто угодно, только не она... — Мы должны извиниться, — внезапно извиняющимся тоном произносит французский Министр, спасая Гарри от открытой реакции. — Альбус Дамблдор ищет нашей аудиенции. Министры уходят. Наступает тишина, пока все они разглядывают друг друга. Без сомнения, самые красивые люди в зале. Люди уже начали смотреть. — Гарри, — мурлычет Флер Делакур, ее ясные голубые глаза смотрят прямо в его зеленые. Ее рука обвивается вокруг руки Тома, на губах появляется леденящая улыбка. — Рада видеть тебя снова, — говорит она с блестящими глазами и сильным сексуальным французским акцентом. Конечно, так думает Гарри. Из всех людей, с которыми у Тома могли быть отношения, это должна была быть Флер Делакур, единственная женщина, которую Гарри считал соперницей с первого дня своего пребывания в Шармбатоне. — Флер, — приветствует Гарри в ответ с улыбкой на лице. Гарри клянется, что видит, как вспыхивают ее глаза, когда они пожимают друг другу руки. — Ты не изменилась. Это была ложь. И они оба это знали. Флер стала еще более сияющей. У нее было сияние, которое могло дать ей только ее гены Вейлы. Она также стала выше, ее аристократические скулы готовы порезать любого, кто встанет у нее на пути. — Ах, но это не я сегодня в объятиях месье Седрика Диггори, а? — улыбка застывает на губах Гарри, и он знает, что ему не померещилась ухмылка на лице Вейлы. Она была права. Ее не было под рукой Седрика. Она была под рукой Тома. Они оба знали, кто на самом деле здесь побеждает. Седрик добродушно смеется. — Мадемуазель Флер, вы всегда льстите. Ваш жених может обидеться. — Что? Взгляд Гарри устремляется к обеим их рукам. И вот оно. Кольца. Обручальные кольца. — Ах, Том знает, что я вся его, — хихикает Флер, крепче прижимая Тома к себе, не сводя глаз с Гарри. Гарри рискует взглянуть на Тома. Но он смотрел только на Флер, на его лице была очаровательная снисходительная улыбка. Он выглядел счастливым. Гарри хватает Седрика за руку. — Тогда нам обоим повезло. — говорит Гарри, чувствуя что-то в своем теле, что ему не нравится. — Да, — медленно произносит Флер. — Очень повезло. — Флер соглашается, поворачиваясь, чтобы поцеловать Тома в губы.***
— Мистер Поттер. Гарри перестает проглатывать пончики, которые он ел. Мерлин. — Что за хрень? — он хмуро смотрит на ухмыляющегося Тома Риддла. — Не выражайся, мой дорогой, — говорит Том. Гарри закатывает глаза. — Седрик и ты поссорились? Седрик? — Как ты узнал? — бровь Гарри приподнимается. — Пончики - не единственное, чего ты сегодня в изобилии поел. — Том улыбается ему, поддразнивая его. — Эта цифра остается неизменной независимо от того, сколько пончиков я съем. — надменно говорит Гарри, запихивая в рот еще один пончик. Гарри оглядывается. — Вы с Флер поссорились? — Она помогает своему отцу вносить последние штрихи в его речь, — говорит Том, выбирая виноградину с десертного стола. Он кладет ее в рот, не сводя глаз с Гарри. Вспышка от его кольца на секунду ослепляет Гарри. — Разве ты не должен помогать своей невесте? — Флер может сама о себе позаботиться, — отмахивается он. Небрежное доверие, которое оказывает ей Том, лишает Гарри аппетита. Стал бы Том доверять ему так? Знает ли он? Он вообще знает, на что способен Гарри под маской светского льва? Конечно, Флер закончила школу лучшей в их классе. Но знал ли Том, что Гарри мог сделать это так же легко? Наступает тишина, прежде чем Том говорит снова. — Он не в твоем вкусе, — серьезно говорит он. Гарри почти задыхается. — Разве нет? — Гарри поддерживает зрительный контакт, лицо непроницаемо. Первое, что пришло Гарри в голову, это спросить Тома, действительно ли Флер в его вкусе. Он останавливает себя. Флер была во вкусе кого угодно. — Скажите мне, заместитель Министра, что именно относится ко мне? Том внезапно одаривает его острой усмешкой, и Гарри почему-то жалеет, что задал этот вопрос. — Очевидно, он был бы высоким. — говорит Том. — Конечно, темноволосый. — Конечно, — саркастически говорит Гарри, борясь с желанием снова закатить глаза. — Человек, вращающийся в том же кругу, что и ты. — глаза Тома блестят. — Кто-то, кого ты сразу признал бы равным себе. Очаровательный. Харизматичный. Точно такой же, как ты. — Действительно. — Гарри торжественно кивает. — И я полагаю, ты имеешь в виду конкретного человека? — О, ты его очень хорошо знаешь. Бровь Гарри взлетает вверх. — И я полагаю, ты тоже его знаешь. — Конечно, — самодовольно говорит Том. Сердце Гарри учащенно бьется в груди. Это все? Собирался ли Том наконец признать напряженность между ними? — Невилл Лонгботтом. — лукаво говорит Том, его глаза блестят в свете ламп бального зала.***
Флер Делакур не нравился Гарри Поттер. Флер всегда удивлялась, почему никто не видит фасада, который он напускает на себя ради других людей. Он притворялся тупым ради забавы, слишком упивался своим наследством и не заботился о том, чтобы быть ответственным. Возможно, ей следовало отчитать мальчика за то, что у него не было родителей, которые помогли бы ему стать настоящим омегой. Он был озорником, и все же все его любили. Даже у учителей не хватило духу сделать ему выговор. Но Флер? Флер приходилось следить за каждым своим движением, усердно учиться и следить за тем, чтобы она никогда не оступалась. Это была цена, которую она заплатила за то, что родилась в роду Делакур. Это было то, чего они ожидали от нее, чего все ожидали от нее. Ответственность, которую она несла, была тяжелой с самого начала. И Гарри издевался над этим каждый день. Флер наблюдает, как Гарри разговаривает с ее женихом. Он нахмурился, даже закатил глаза. Он был настороже, не боялся показать свои настоящие эмоции Тому. Он тоже говорил громко и оживленно — эту сторону он демонстрировал только своему лучшему другу Уизли. Он выглядит раздраженным, но в то же время втайне забавляется. Стороннему наблюдателю Том показался бы таким обаятельным, каким был от природы. Но он тоже был настороже. Том пытался не смеяться, но его глаза явно смеялись. Флер Делакур не нравился Гарри Поттер. Жаль, что она не могла сказать то же самое о своем женихе.***
Настоящее время
— Мистер Поттер, — приветствует альфа, голос глубокий и насыщенный, такой же восхитительно наводящий на размышления, каким Гарри его запомнил. Он делает реверанс, осторожно наклоняя голову набок, чтобы альфа мог увидеть его пахучую железу. — Мистер Риддл, — мурлычет он. Он невинно встает, как будто только что не пытался откровенно соблазнить альфу своим ароматом. Том смотрит на его изысканную зеленую одежду и ухмыляется. — Ты хорошо выглядишь. — Ты тоже, Том. — Как Франция? — спрашивает Том, беря его руку и медленно целуя ее. От жара поцелуя у Гарри перехватывает дыхание. Ему требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, и он улыбается. — Я уехал ненадолго, и вдруг ты баллотируешься в Министры? — Гарри дразнит. — Ах, это ничто по сравнению с тем, что разбило мне сердце, — говорит Том с ухмылкой на губах. Том говорил о том, что Гарри разорвал очередную помолвку с французским виконтом. Головокружительно — только Том Риддл мог вызвать у Гарри головокружение, заставив Гарри так широко улыбнуться от ощущения в животе. — Не думайте, что новости о ваших похождениях не достигли Франции, мистер Риддл. — Он мило отвечает. Гарри смотрит на руку Тома, где раньше было его обручальное кольцо. Помолвка была расторгнута по «неизвестным причинам» — как вспоминает Гарри из «Ежедневного пророка». Гарри не может забыть или объяснить облегчение, которое он почувствовал, когда появились эти новости. Они оба смотрят друг на друга, глаза блестят в свете ламп. Откровенный флирт всегда присутствовал с тех пор, как они впервые встретились пять лет назад. — Осторожнее, Министр, — говорит Гарри с дразнящей улыбкой. — Люди могут подумать, что мы влюблены. — А что, если они это сделают? — хладнокровно отвечает Том. Гарри приподнимает бровь. Это было все? Это был, наконец, их шанс? Они оба, наконец, были одиноки, в одно и то же время. Том станет Министром. И Гарри, наконец, унаследовал свое наследие рода Поттер. Теперь их ничто не останавливало. Они играли на равных. Их потенциалы уже были реализованы обоими. Они обладают равной властью. Теперь была очередь Гарри говорить. Том предоставил ему выбор. — Выходи за меня замуж, — говорит Гарри, затаив дыхание. Как долго они играли в эту игру? Как долго Гарри собирался наблюдать, как Том встречался с бесчисленными наследницами и омегами, когда у него мог быть наследник Поттер? Его Поттер? — Я не собираюсь сидеть сложа руки, ожидая застать тебя между подружками, Том, я... — глаза Гарри расширяются, когда он понимает, что сболтнул лишнего, и когда он видит выражение лица Тома. Разве Гарри не был тем, кто всегда сомневался насчет того, чтобы быть с Томом? Какое право он имел говорить так небрежно? Его сердце упало. — Я... мне жаль... — заикается Гарри. — Я не знаю, что на меня нашло, — говорит Гарри, глядя вниз, щеки его краснеют. Он никогда раньше не был таким откровенным, никогда не был таким прямолинейным. Но Том всегда что-то делал с ним. — Пожалуйста, — умоляет он. — Забудь все, что я сказал... Том делает шаг вперед, действие происходит так быстро, что Гарри задыхается, когда Том внезапно оказывается слишком близко, чтобы его можно было успокоить. — Ты думаешь, я так легко позволю тебе вернуться к этому? — мрачно говорит Том, и внезапно Гарри испугался. Жестокий низкий смех сорвался с губ Тома, но ничто не подготовило Гарри к тому, что он скажет дальше. — Теперь ты мой, — рычит он, кладя руку Гарри на спину и притягивая его вплотную к телу Тома. Сердце Гарри бьется быстрее. — Я отмечу тебя сейчас, если понадобится, — говорит Том. — Ты не представляешь, как долго я хотел укусить тебя вот сюда, — палец Тома касается пахучей железы Гарри, и он дрожит от краткого контакта, чувствуя, как между ног собирается влага от этого заявления. — Т-Том, — заикается он, внезапно чувствуя сильное головокружение. Сам того не осознавая, Гарри наклоняется к Тому, его лицо находится всего в нескольких сантиметрах от альфы, глаза Гарри остекленели, а разум оцепенел от близости Тома к нему. — Прекрати обнажать передо мной шею, — приказывает Том глубоким и повелительным голосом, который только вызывает у Гарри желание подчиниться, наклоняя шею еще больше. — Ты сегодня такой покорный, не так ли, любимый? — Том тихонько рычит ему на ухо. Гарри дрожит, когда его колени подгибаются от авторитета Тома. — Ответь мне, — требует он. — Я... Том... пожалуйста, — умоляет он. Он даже не знает, о чем умоляет. Просто знает, что ему нужно было, чтобы Том был ближе к нему, чтобы этот аромат наполнил его легкие, хотел похвалы своего альфы, его внимания, всего его. — Веди себя прилично, — мурлычет Том ему на ухо. Гарри кивает, сглатывая, повинуясь альфе. Том ухмыляется, и Гарри почти мурлычет, заставляя альфу гордиться. — Я буду ухаживать за тобой неделю, — шепчет альфа ему на ухо. Гарри чувствует, как губы касаются его шеи, и у него перехватывает дыхание. Том хихикает. — И тогда я больше не буду ждать. — мрачно обещает Том. Гарри слабо кивает, не в силах больше ждать.***
Гермиона наблюдает за альфой и омегой. Они были слишком близко друг к другу, чтобы это можно было назвать приличным. Они выглядели слишком интимно, что Гермиона почувствовала, что ей следует отвести взгляд. Но как она могла? Так творилась история. Вероятно, это был готовящийся брак. Гермиона знала, что через руки Гарри прошло бесчисленное количество альф, и Гермиона наблюдала за всеми омегами, которых Том приводил в Министерство. Но ни у кого из них не было такого огня, как у этих двоих. Химия была неоспоримой. И все это заметили. Все они смотрели на пару, перешептываясь друг с другом. Это был почти скандал. Но по тому, как долго они оба дразнили и ждали друг друга, у Гермионы возникло ощущение, что через неделю они уже поженятся.