***
В первый день одиночества Каору до вечера наводит порядок в своей квартире, лишь бы отвлечься, и, завалившись на кровать, тут же засыпает, так что на размышления времени не остаётся. Во второй день он честно пытается работать, но не думать о собственной подлости и Джо получается уже хуже. Желудок требовательно урчит, Черри мёрзнет. Надо же, уже и согреться сам не в состоянии. Вот что значит зависимость. На третий день голод становится невыносимым, и Каору сдаётся. Идёт в ресторан, который уже давно стал вторым домом. И вовсе не потому, что здешний шеф-повар ужасно готовит. Ужасно вкусно. Он садится на свой любимый стул у барной стойки и заказывает любимую карбонару. Джо, увидев его, улыбается во все тридцать два, и, кажется, даже дышит свободнее. Позволяет себе отвлечься от работы и стоит по ту сторону стойки. Не нарушает границы. — ну как? — отвратительно. Ты пересолил. — Каору чуть морщится, в привычной манере оскорбляя самое вкусное из всего, что он ел. Нанджо снова мягко улыбается. Всё как десять лет назад, когда Каору сох по Адаму, а Джо приходилось каждый день натягивать улыбку и снова смотреть на то, как его возлюбленный счастлив. Не с ним. — а ты как? Каору чуть было не повторяет «отвратительно». — лучше всех. Никто не разбрасывает носки, не пинает Кару и не храпит по ночам. — круто. — Джо по привычке ерошит отросшие волосы. — не хочешь покататься сегодня? На языке вертится навязчивое «ты дурак?». Для Каору удивительно то, с какой легкостью Коджиро перестроился на новый (старый) режим. Впрочем, чему удивляться, ему не в первой переживать трагичное расставание. Так Черри успокаивает свою совесть. — я тебя бросил, а ты предлагаешь погулять, словно ничего не произошло? Твои мышцы реально вытеснили мозг из бошки, горилла ты перекачанная. — ему стыдно. Но он в этом никогда не признается. Уж лучше съязвить, Джо сам всё поймёт. — ну я же тебя не бросал, — Джо пропустил все «комплименты» мимо ушей. — я же обещал никогда не бросать, помнишь? Такое не забудешь, уж Каору известно. Тогда он посреди ночи заставил Джо клясться, что тот никогда его не бросит. И Джо поклялся, и клятву держал. Всегда-всегда. Даже с разбитым сердцем. Даже когда тяжело. Даже когда сам Каору не держал. — да, но.. Я не могу, горилла, отстань. Коджиро снова легко соглашается и уходит на кухню. А ночью гонка. Они снова стараются обозвать друг друга, да так, чтоб задело. Джо на какие-то секунды уступает в скорости Ланге, и Черри, наконец найдя причину поиздеваться (хотя, когда ему для издевок нужен был повод?), язвительно улыбается. Ровно до того момента, как Адам, так же теряя улыбку, взмахивает бубновой четвёркой, где написан приговор. «Cherry». К старту подбегает Джо. Всё, что он хотел и мог сказать, умещается в одном тихом, ёмком «Каору.». Черри до боли в пальцах стискивает доску, пытаясь унять взметнувшееся волнение. Сейчас тот самый чувственный момент, когда стоило бы извиниться и объяснить, наконец, непонимающему Джо, что происходит, но Каору снова язвит. — ты проиграл, Горилла, теперь не мешайся. Ему больно смотреть в бордовые глаза. Поэтому он отворачивается, презрительно фыркнув. — только не начни тут отжиматься от расстройства. Нанджо обиженно выдыхает, тихо бурчит привычное «осторожнее там», а громче произносит совсем другое. — вот я посмеюсь, если ты проиграешь, робошизик. Старт на равных, поворот с закрытыми глазами, потом отрыв в скорости и почти победа, но.. Адам не прощает. Никогда. И если он не отомстил сразу, он сделает это потом. Жёстче и изощренее. От удара в голове звенит, старые воспоминания распадаются на осколки. Глаза слезятся, но Каору жмурится, пережидая накатившие слёзы. Не здесь, не при нём. А потом снова смотрит на Адама. — да, Черри... Какой же ты скучный. Дальше Каору не слышит. Подбегает Джо, что-то обеспокоенно говорит. От расправы Адама спасает Шедоу с резонным замечанием о больнице. Тряска в машине, горячее дыхание Коджиро на макушке, пустые коридоры больницы и режущий нос запах медикаментов. Каору проиграл, но Коджиро совсем не смешно. На просьбы врачей покинуть больницу он отвечает категорическим отказом; после обследования долго о чём-то говорит с медсестрой, потом заходит и садится рядом. Каору больно. И даже не столько физически — Адам окончательно перечеркнул всё, что пежду ними было. Так легко и не сожалея. Зато Коджиро почему-то не может. Сидит рядом, сжимает его руку и, видимо, намерен просидеть так всю ночь. У Черри нет сил даже не вопрос, он просто пристально смотрит, а Джо этот взгляд чувствует и всё понимает. — я не уйду. Хочется возмутиться, и Каору долго подбирает емкую фразу, в которой бы уместилось всё, что он чувствует. — я тебя.. Бросил.. — и теперь предлагаешь мне бросить тебя? Дурацкий Джо, который помнит ерунду вроде того, что Каору боится больниц. Дурацкий, тупой Джо, без которого Каору не может. Он из последних сил стискивает огромную ладонь, и Нанджо счастливо улыбается. — Вишенка. — тупая горилла.***
Каору сбегает из больницы. Не потому, что так хочет домой. Просто неимоверно стыдно перед Джо, который терпеливо выслушивал все жалобы, приносил еду и просто был рядом. Снова. Жизнь распорядилась так, что Каору снова наводит свои порядки в квартире Коджиро. Джо без него не катается, Кара и круизер с разноцветными колесами валяются в углу прихожей. А ещё Джо изо всех сил старается, чтобы Каору даже не смел думать о том, что он — груз.