Она

      Саша уже слабо помнил, когда все это началось. Еще хуже он помнил, что было в его жизни до этого, и совсем не помнил, что происходило после.       Вообще, Саша никогда влюбчивым не был. Женщины в его жизни, конечно, присутствовали, но ни о какой большой любви речи не шло. Жизнь деревенского старосты не то чтобы располагала к романтике. Но она располагала. Она ходила вокруг, словно лиса. Она смотрела, как сирена, своими хитрыми дьявольскими глазами. Она смеялась. Всегда.       Таких женщин Саша никогда не любил. Такие, как она, были недоступными, надменными и слишком живыми. Но Саша ошибался. Таких, как она, он просто никогда не встречал.       Если бы она пожелала, Саша бы воздвиг пантеон. Он посвятил бы ей все стихи мира и осушил океан до последней капли, если бы её мучала жажда. Наверное, он мог бы принести весь мир к её ногам. Может, даже самого себя. Целиком. Но она этого не хотела.       Саша очень долго пытался понять её любовь к этому жалкому вампиру. Он красивее? Смешнее? Умнее? Талантливее? Нет, не то. Но что? Этого Саша не знал. Зато точно знал, что ходит она вокруг него. Смотрит на него. И смеется вместе с ним. И ненавидел Саша тоже его. А за что? За то, что он нравится ей больше? Неужели за это маленький вампирчик заслуживает всей ненависти и злобы? Да, и Саша не сомневался в этом ни секунды. Он простил бы кого угодно, что бы ему не сделали. Даже этого чертового Левина и его эгоистичное желание забрать вторую руку. Но не его. Это было невыносимо. Каждое испытание, каждый готический зал, каждый пост в Телеграме. Все и везде было напоминанием Саше о том, что она выбрала Красного, а не его.       — Отпусти, не мучай себя, — однажды сказала Тамара.       «Отьпушти, ни мучий сибя» передразнивал у себя в голове Саша. Ох, он бы хотел отпустить! Если бы он не видел её каждую неделю! Если бы она не снилась ему каждую ночь. Если бы он никогда её не знал…       Но Саша знал. И этого было достаточно.       — Краснов, я тебя прибью, честное слово! — она любила говорить так в перерывах между съемками, когда затевала очередную шуточную ссору с этим вампиренышем.       Саша вообще помнил много всего, что она любила: упоминать Господа всуе, за что часто получала неодобрительные взгляды от Лизы, передразнивать Николь, расхаживать из стороны в сторону, когда нервничает и петь. Она очень любила петь.       Однажды в отеле, после испытания, Саша случайно прошел мимо приоткрытой двери её номера. Она сидела на кровати и пела. Кажется, что-то совсем старое, колыбельное. Растрепанная, настоящая. Саша никогда такого не видел. А на её коленях пристроился этот Краснов. Лежал, уткнувшись в телефон. Идиот! Саша был готов придушить его на месте! Иметь возможность слушать её так, совсем рядом, смотреть на неё — Саша не мог о таком и мечтать. А потом она сама посмотрела. Секунду, всего одну секунду. И улыбнулась. Саша убежал в это же мгновенье. Но не забыл ни взгляда, ни улыбки. С того дня начались сны.       — Эй, Саков, постой, — перехватила она Сашу в один из дней после съемок в готическом зале. — Что с тобой не так?       Она знала. Черт, конечно знала. Только идиот мог не заметить.       — О чем ты? — Саша старался выглядеть невозмутимо, хотя руки дрожали при каждом их разговоре, дьявол бы их побрал. Саша всегда держал их в карманах. — Что-то случилось?       — Это ты мне расскажи! Я тебя чем-то обидела? А то ты ходишь с вечно кислой рожей и совсем со мной не разговариваешь! Или это из-за этих дурацких белых конвертов? Ты же знаешь, наблюдатели…       — Всё в порядке, — Саша перебил. Лучше бы все и правда было из-за белых конвертов, — Прости, мне нужно идти. Тебя, кажется, ждет Артем.       Называть его по имени было противно. Саша надеялся, что она не увидела, как морщится его лицо, когда он говорит о Краснове.       — Да Бог с этим Артемом. Нет, я вижу, — она засмеялась, — не так вижу, как на испытаниях, конечно, но всё-таки. Я вижу, что все не так. Может, тебе нужна помощь? Или хоть что-нибудь?       Никто не смеялся так, как она.       — Один день, — Саша не мог остановить слова, будто говорил совсем и не он, а то, что так давно сидело внутри. — Один день. С тобой, Ира.       Произносить её имя было еще более невыносимо, чем имя вампиреныша. Но по совсем иным причинам. Оно было чем-то поистине сокровенным, тем, чем, в своих мечтах, только он мог к ней обращаться.       — Чего? — она снова смеялась.       — Дай мне один день. С тобой. Такой же, каких у вас десятки с Красновым. Всего один, и мне никогда больше ничего не потребуется. Прошу.       — Это какая-то глупость. Ты шутишь, так ведь? — на её лице больше не было ни тени улыбки. — Это неправильно, Саша.       — Да какая к черту разница, что правильно, а что нет! — Саша ненавидел себя за все, что говорил, но остановиться сейчас было невозможно. — Прости, я… Я больше не могу. Я не могу смотреть на тебя, на него, на всех. Я устал. Я просто хочу понять, почему. Знаю, это все ужасно глупо, правда, знаю, но это все, что у меня есть. Один день вместе, как будто так было всегда.       Пощечина, ругань, смех, что угодно. Саша был бы готов к любому из этого списка.       — Поехали, — она говорила тихо и совсем серьезно.       — Что? Куда?       — Не знаю, расскажи мне. Но лучше поторопись, у тебя всего один день.       К любому, но не к этому.       Дорога в такси до его квартиры казалась невыносимо долгой. Что ему нужно было от этой затеи? Саша толком и ответить не мог. Понять, разобраться. А в чем? И снова ошибка. Он не хотел ни в чем разбираться. Он просто хотел быть с ней, здесь, в этом такси, в этом жутком большом городе.       — Ужасно чистая квартира, Саш, — она сделала ехидное замечание. — Даже не по-холостяцки как-то. Какую хозяйственную женщину ты обычно сюда водишь?       — О, поверь, никакую, — Саша неловко засмеялся. — Ты просто еще не знаешь, что деревня делает с людьми.       Он даже не успел заметить, как быстро и легко она устроилась на диване в центре его небольшой гостиной. Как лиса. Как будто так и правда было всегда.       — Так и в чем твой коварный план? Разврат, секс, может, куча алкоголя?       Она говорила так просто, что Саша опешил. Он ведь и правда мог бы получить что угодно из этого. Нет. Не так.       — Знаешь, я бы с удовольствием приготовил ужин. Поможешь мне?       Он смотрел в её глаза пристально, как никогда до этого, словно только сейчас это стало позволено. Саша все еще не верил в происходящее, когда она поднялась, мягко оперевшись о спинку дивана, и пошла в сторону кухни, увлекая его за собой.       Еда готовилась, а Саша думал. Думал много. О ней, о том, что сейчас происходит, о том, заслужил ли он этого. «Нет». Громогласное. Нет, не заслужил. Он никогда не сможет её заслужить.       В своих отчаянных попытках понять, Саша, казалось, совсем не думал о том, что же сейчас происходит — бесцельно бродил по кухне съемной квартиры, сшибая локтями баночки с приправами и столовые приборы.       — Саш, ты как неуклюжее привидение, честное слово, — она беззлобно хихикнула, заправляя выпавшую от усердной готовки прядку волос обратно за ухо.       — Прости, — Саша смущался, — я просто в своих мыслях застрял.       — Ну, и что это за дела! Увез меня, как маньяк, а сам в мыслях сидит. Дурак ты, Саша, Господи тебя прости! — она смотрела исподлобья. Кажется, настолько настырно, что Саша начал бледнеть. — Прости, я не это имела в виду. Так о чем ты думаешь?       — О том, что хочу тебя поцеловать.       Черт. Опять. Саше хотелось провалиться под землю. Или умереть. Лучше, прямо сейчас. Но она совсем не смутилась.       — И давно?       Она говорила так вызывающе и жарко, как Саша никогда бы не смог. Наверное, этот вампир разговаривал с ней также.       — Два месяца и 13 дней, — она выглядела озадаченной. — Прости. Аэропорт. Мы улетали с испытания в Калининграде.       — Ты шутишь! — и снова рассмеялась. — Мы ведь тогда только познакомились!       — Да, я знаю.       Она отряхнула руки, испачканные в муке и сахаре, и подошла ближе. Саша никогда не смел о таком и мечтать. Так близко, что воздух искрился. Так близко, что Саша не мог отвести взгляд. Так близко, что хотелось, чтобы навсегда.       Рука невольно потянулась к лицу, мягко касаясь подбородка, но не прося ни о чем большем. Ее хрустально серые глаза были самыми красивыми на этом свете, Саша всегда это знал. Даже, когда не знал ее саму. Аккуратные тонкие пальцы на его плечах. И один мягкий поцелуй на его щеке.       — Что ж, ты и вправду самый настоящий маньяк, — она улыбнулась, отстраняясь назад. — И я ни капли не разочарована.       Остаток вечера прошел спокойнее. Ужин был готов и съеден, бутылка сомнительного красного вина — выпита. Она прекрасно готовила. Ещё лучше, по Сашиному мнению, она ходила вокруг и критиковала его квартиру. Это было совсем не обидно, ведь обои и правда были богомерзкого цвета, плитка в ванной вся в трещинах, а окна продувались.       — Это же съемная квартира! — Саша делал вид, что обороняется, но ничего, кроме чистого удовольствия, в этот момент он не испытывал.       — Ну и что! Как можно жить с бабушкиным ковром на стене! — она не унималась. Огоньки в ее глазах горели так ярко, что Саше хотелось жить ради них.       — Так тебе надо было не в экстрасенсы, а в дизайнеры интерьера идти, — наверное, он никогда до этого так сильно не смеялся.       Она замерла, прекратив яростно указывать на все не удовлетворяющие ее предметы мебели.       — Ах вот ты как! Саков, я тебя прибью, честное слово!       Кажется, когда-то он это уже слышал. Неужели, теперь это в его адрес? Наконец-то?       И она, ловя его замешательство, повалила Сашу на диван, пытаясь выиграть уже не в словесной, а самой настоящей физической «драке».       — Останься со мной, — Саша справляется с тем, чтобы перехватить её руки, когда она пытается в шутку ударить. — Навсегда. — Саша говорил самым серьезным тоном, каким только умел.       Она отстранилась.       —Ты не можешь меня о таком просить, — теперь её голос звучал так же серьезно.       — Знаю. Но я и так уже сказал все лишнее, что мог. Мне нечего терять.       Может, дело было в выпитой бутылке вина, может, в том, что Саше никогда не было так хорошо, но теперь стесняться было нечего. Хотя мурашки продолжали бежать по всему телу, когда она аккуратно брала его за руку.       — Я знаю, что ты просто делаешь мне одолжение, и это никогда не будет правдой. Я знаю, что ты любишь этого Артема, черт бы его побрал, я все это знаю, — Саша говорил на одном дыхании, боясь сбиться. Боясь, что он испугается. Боясь, что это никогда и не было настоящим. — Но еще я знаю, что я эгоист, потому что вообще подошел к тебе. Потому что тогда посмотрел на тебя и не смог стереть это из памяти. Потому что надеюсь, что это не закончится завтра.       — Пожалуйста, не говори все это, — она нежно повернула его лицо, заглядывая в глаза.       — Если бы я знал, что сделать, как стать им, я сделал бы все. Клянусь. Но я не знаю, — Саша задыхался. — Почему ты согласилась поехать со мной?       — Помолчи.       — Прошу, Ира…       — Тихо… — её ласковые руки плавно опустились ему на плечи. — Ты все еще хочешь меня поцеловать?       Саша безмолвно кивнул. Ее теплое дыхание оказалось совсем рядом. Саша уже слабо помнил, когда все это началось. Еще хуже он помнил, что было в его жизни до этого, и совсем не помнил, что происходило после. Но он никогда не смог бы забыть её нежных губ и закрытых глаз. Наверное, всего, что было до этого он не мог вспомнить только по одной причине. До этого он никогда и не жил.       Она уехала утром следующего дня. Собиралась совсем не впопыхах, вальяжно, как будто это и был её дом. Саша сидел всё на том же диване в гостиной и не отрываясь на нее смотрел. Она несколько раз касалась своею рукой его руку, когда проходила мимо. Она не переставала болтать о всякой глупости. Она смеялась. Саша тоже смеялся, наверное, даже слишком много для одного маленького утра.       — Постой! — Саша опомнился практически поздно, когда она уже стояла на пороге, — Я хотел бы тебя кое о чем попросить.       — Саков, ты неугомонный, — она улыбнулась. — О чем?       — Спой мне, пожалуйста.       — Спеть? — она смотрела вопросительно, с хитрой, мимолетной издевкой, спрятавшейся в бликах ее глаз, — Что?       Саша хотел было открыть рот, но она перебила раньше, чем он успел что-то сказать.       — Стой. Я знаю.       И она запела. Тонко, совсем тихо. Колыбельную. Ту, которую он однажды уже слышал. Но теперь она пелась для него. И он слушал, как пообещал себе когда-то. Он был совсем рядом. И он смотрел. Смотрел, пытаясь запомнить каждую мелкую частичку, каждый звук. Все, что было в этот момент. Выпить его до последней капли.       — Вернись вечером. Если захочешь. — Саша держал ее руки, поглаживая тыльную сторону ладони. Он никогда в жизни так сильно не боялся что-то отпустить.       — Хорошо.       Она осторожно приподнялась на цыпочки и оставила легкий поцелуй на его щеке.       Поздним вечером Саше пришло уведомление, совсем тихое, незаметное. На фотографии в Инстаграме были двое. Она трогательно обнимала ухмыляющегося вампира. На второй фотографии вампир застыл в вечном молчаливом поцелуе. С ней.       Разблокированный телефон остался лежать на диване. И ниже, под фотографиями, среди тысячи комментариев был один, оставленный Сашей.       «Поздравляю, Ира»