HEAVENLY DEVIL

      Это было похоже на кошмар, жуткий в своей гиперреалистичности. Влажная трава неприятно липла к обнаженным коленям, оседая на светлой коже черной грязью, холодный промозглый лесной ветер пробирался под тонкую ветхую ткань одежды, облизывая маленькое тело. Громкий смех сверхъестественного происхождения, пробирающий до самых костей.       И ведь источником смеха была она сама.       Сжав грязными пальцами короткие волосы, Дофламинго яростно замотала головой, зажмуривая глаза. Она никак не могла избавиться от сводящего с ума многоголосия, ведущим голосом в котором был насмешливый, глубокий, полный греха мужской, сопровождаемый галлюцинациями в виде прикосновений больших околочеловечных когтистых лап.       — Хватит, хватит, хватит! — кричала Дофламинго.       — Ты сама впустила нас! — новой волной запричитали голоса. — И прогоняешь, не стыдясь!       — Заткнитесь! — набрав в грудь воздуха, со всей яростью, что переполняла её сейчас, закричала Дофламинго. Стихли не только голоса в голове, но и песни птиц, и шелест ветра, и журчание ручья в глубинах леса.       Не было слышно ничего.       Дофламинго распахнула глаза и замерла, увидев склонившегося над ней краснокожего рогатого мужчину с острой чёрной бородкой. Он прицокнул копытцами, прихлопнул хвостом, и девочка громко, истерично засмеялась.       — Серьезно, ты выглядишь так?! — сорвано крикнула она, тыкая пальцем.       Мужчина закатил глаза и — в следующее мгновение перед Дофламинго стоял уже прекраснейший юноша с золотыми кудрями и пронзительно голубыми глазами, мягкой всепонимающей улыбкой на юном и привлекательном лице, со светящимся нимбом над головой и огромными белоснежными крыльями.       — Я могу выглядеть как угодно, — шипяще прошептал он словно змей-искуситель, приближая своё лицо к лицу Дофламинго. — Вопрос только в том, как ты хочешь выглядеть, детка.       — Ч-что-       Едва слово сорвалось с её искусанных губ, Дофламинго вывернуло от боли, столь сильной и всепоглощающей, что она не могла кричать уже на второй минуте пытки. То, что с ней делали жители этого острова несколько дней назад, ни шло в сравнении с тем, что сейчас выламывало её кости, кроша их и горячие внутренности в кашу.       Больно…       Больно.       Больно!       БОЛЬНО!       Она пыталась визжать, но из горла вырывался лишь сиплый тонкий звук.       Она пыталась содрать с себя кожу, но онемевшие пальцы не хотели сжиматься.       Она пыталась погрузиться в спасительную тьму обморока, но боль, словно издеваясь над ней, держала её сознание чистым и незамутненным.       Дофламинго казалось, что она пребывала в Аду — тело горело до гнилостного запаха жареной плоти, замерзало до звонкого хруста льда изнутри, его разрывало на части, безжалостно отрывая конечности одну за другой, оно с веселым шипением растворялось в кислоте…       Ад был здесь, и она прошлась по каждому его кругу.       Бесконечные часы и словно бы даже дни пыток прекратились так же резко, как и начались.       Дофламинго открыла слезящиеся глаза, безразлично глядя в безоблачный простор вечерних небес, нежно розовых и игриво красных.       Её грудь медленно вздымалась, наполняя тело сладостным лесным воздухом, оседающим влагой на стенках внутренностей.       — Ты именно та, кого я ждал все эти несколько долгих столетий, — ласково зашептал голос на кромке сознания, баюкая её бархатом слов. — Как и у всех богов, заключивших свои души во фрукты, у меня есть идеальный сосуд. И этот сосуд ты. Не девчонка, тело который ты заняла, а ты, Даяна.