Счастье и/или Хрусталь

Сказать, что он недоволен, было нельзя. Но и что полностью доволен собой и результатом конкурса — тоже. Хотя в конце концов, второе место — это очень даже неплохо, правда? Хоть и немного сложно с ним смириться после того, как тебе прочили победу все букмекеры. На какую-то секунду он позволил себе вообразить стеклянный микрофон в своих руках. Холодная тяжесть. Прибавила бы она ему сейчас счастья или нет? Сложно сказать, да и что об этом думать… Марко нажал на кнопку лифта, и металлическая кабина бесшумно повезла его на нужный этаж. Через несколько секунд он уже шел по ставшему знакомым коридору к своему номеру. Гулкая тишина давила на уши после музыки и криков: все участники давно разошлись, кто праздновать, кто отсыпаться. Так что он даже обрадовался, услышав чей-то приглушенный голос, отвлекший его от звона в ушах. Проходя мимо смежного коридора, он невольно скосил туда взгляд, пытаясь заглянуть за полуприкрытую дверь. Голос был незнакомый, а ведь на этом этаже жили только… Ну да, все правильно. Говоривший стоял к нему спиной, но его спутника Марко узнал даже в полумраке. Розовый наряд и поблескивающий хрустальный микрофон в тонкой руке с длинным маникюром. Немо Меттлер решили, видимо, отметить победу и пообниматься с кем-то в укромном уголке гостиничного коридора. Собственно, Марко не должно было быть до этого никакого дела. Он не смог бы объяснить даже себе, почему не ушел немедленно. Какое чувство заставило его бесшумно приоткрыть дверь шире и разглядеть сцену получше? Какая из деталей заставила забыть о конспирации и рявкнуть «Что здесь происходит?!»? Все еще залитые засохшей кровью пальцы, судорожно сжимающие награду? Ладонь на худеньком бедре, задирающая ткань юбки, грубо сжимающая ногу с силой, которая непременно оставит синяки? Или слова этого мудака, которые он наконец-то смог разобрать?* В тот момент он не думал. Просто со всей силы отшвырнул незнакомца к противоположной стене, буквально сдергивая его с хрупкой фигурки. — Ну и в чем дело?! — Ты мне скажи, придурок. Что здесь происходит?! — А на что, блять, похоже? Иди нахуй куда шел, не то я… — Не то ты что? Продолжишь орать на меня шепотом? Совесть нечиста, я посмотрю? — Да с чего это?! Оно и не против! Марко решил не сдерживаться. Кулак врезался в чужую челюсть с впечатляющим треском, отшвыривая его противника обратно к стене. Сквозь поток брани он смог разобрать лишь «идите вы нахуй» и «все равно ничего не докажете». Со второй частью утверждения он невольно был согласен, наверное, потому и не погнался за придурком. Доказать что-то и правда было бы сложно. Немо ведь не кричали, не плакали, не пытались вырваться или позвать на помощь. Они и сейчас тихонько стояли, прислонившись к стене, безучастно глядя в пол. — Эй, ты как? — тихо спросил Марко, мягко прикасаясь к острому локтю, сейчас скрытому пушистой кофтой. Вместо ответа Немо покачнулись и буквально рухнули ему в объятия, вынуждая Марко обнять их крепче, за талию. — Ясно, — тяжело вздохнул парень. — Я подниму тебя, ладно? Немо не ответили, но, оказавшись на руках, судорожно схватились за кружево его рубашки. Марко счел это согласием. Каким-то чудом он умудрился попасть в номер, не уронив Немо, не разбив их трофей и не перебудив весь этаж, возясь с электронной карточкой-ключом. Кое-как захлопнув дверь, он бережно опустил Немо на кровать, а сам присел рядом. Странное безразличие обычно эмоциональных швейцарца начинали всерьез пугать. Марко осторожно взял их голову в ладони, постарался осмотреть затылок. Кудри не были мокрыми от крови, что обнадеживало, но… — Взгляни на меня, пожалуйста, — Марко постарался говорить как можно мягче, но настойчиво. — Он ударил тебя? Чем-то по голове или, может, просто об стену? Немо так и не подняли на него глаз, но зато едва заметно качнули головой. — Нет? Ну хорошо. Хочешь воды или…? Вместо ответа Немо неожиданно прильнули к нему, сжимаясь в клубочек и кладя голову на грудь. Прямо в пушистой кофточке, юбке и даже симпатичных кроссовках, так понравившихся Марко во время их выступления. Теперь он не мог видеть их лица, зато услышал гулко колотящееся в груди сердце. Этот звук выдал их с головой: может, Немо и не плакали, но отчаянный стук испуганного сердца невозможно было спутать ни с чем. Марко обнял их, как мог бережно, стараясь случайно не скользнуть рукой по голой коже или не задрать тонкую ткань юбки. Не обидеть и не напугать их сильнее, таких трогательно-беззащитных сейчас. Не разбить, как разбился хрустальный микрофон в тонких руках на сцене. Марко не смог бы сказать, сколько они лежали так. Знал только, что за это время биение сердца Немо выровнялось, дыхание стало тише и спокойнее. Они уснули, разжав, наконец, окровавленные пальцы на своей награде и расслабившись. Марко осторожно переместил худенькое тело на подушку рядом и постарался незаметно сползти с кровати. Нужно было, как минимум, смыть с них обоих макияж и обработать Немо руку… как максимум, сходить в душ и переодеться. Он тихо щелкнул выключателем и уже скользнул в ванную, как его заставил подпрыгнуть на месте отчаянный крик: — Не уходи! — Немо сели в кровати, выпрямившись и прижав руки к груди, стиснув пальцы до побелевших костяшек. — Пожалуйста, не уходи! Я сделаю все, что угодно, все, что захочешь, только… Не бросай меня одних, пожалуйста, пожалуйста… Они дрожали всем телом, от покрытых блеском губ до тонких пальцев с длинными ногтями, а в огромных, расширенных от ужаса глазах, застыли слезы. — Немо… — в первую секунду Марко не нашел слов. — Прости, — тут же спохватились Немо, опуская взгляд и обнимая себя за колени, пытаясь унять дрожь. — Я не должны просить о таком. Это же ночь после конкурса, ты, должно быть, хочешь… — Я никуда не ухожу, — перебил их Марко. — Я не оставлю тебя одних в таком состоянии, слышишь? Я всего лишь хотел смыть косметику… Что и тебе бы не помешало сделать, кстати. — Прости, — невпопад повторили Немо. — За что? Ты ни в чем не виноваты, Немо, — Марко устало провел по лбу рукой. — Просто… подожди меня две минуты, ладно? Я сейчас вернусь. Никогда он еще не смывал сценический макияж так быстро. Наскоро умывшись после косметики, он направился обратно в комнату, прихватив несколько ватных дисков и средство для снятия макияжа. Немо ждали его в той же позе, одной рукой обвив колени. — Это неправда, — сообщили они Марко, когда он присел на кровать рядом. — Это я виноваты, я не… Он сказал, я не были против, и это, видимо, правда, раз я ничего не… — в уголках глаз снова блеснули слезы, пролились дорожками на щеки, и Марко подавил желание бережно стереть их пальцами. — Но я ничего не могли сделать! Почему я ничего не могли сделать? — Я не знаю, — честно признался Марко и осторожно взял Немо за здоровую руку. — Но ты не виноваты ни в чем, слышишь меня? Этот мудак прекрасно знал, что делает, — от воспоминаний Марко снова засхлестнула злость. — Надо было догнать его и сломать не только челюсть. — Ты не думаешь, что это моя вина? Я ведь не сказали ему «нет»… — Конечно, не твоя. Ты просто испугались, вот и все. Это реакция на стресс. Хотя, признаться, и я испугался, когда ты наотрез отказались со мной разговаривать, — Марко криво улыбнулся. — Я так боялись, что ты уйдешь. Решишь, что все нормально, оставишь меня там… Боялись и не могли даже шевельнуться, чтобы позвать тебя на помощь! — Немо отчаянно закусили губу, почти до крови, судя по всему, сдерживая рыдания. Марко и представить не мог, как это, должно быть, было страшно. Чувствовать себя абсолютно беззащитными, понимая, что единственная ниточка к спасению может порваться в любой момент… а ты ничего не можешь сделать. Ничего удивительного, что теперь Немо панически боялись остаться одни. — Я бы ни за что не бросил тебя там, — твердо пообещал он. — Ни за что на свете. Ты не виноваты ни в том, что случилось, ни в своей реакции. Немо стиснули пальцы, отвечая на его пожатие. Медленно кивнули, без особой убежденности, но стараясь успокоиться: — Спасибо. За… все. Прости, что порчу тебе ночь после конкурса. Понимаю, я не те, кого бы ты хотел видеть в своей постели сейчас, но… В общем, спасибо. — Вообще-то сегодня ночью я хотел видеть в своей постели подушку, — хмыкнул Марко. — И еще не поздно для этого, так что давай быстренько все с тебя смоем и ляжем отдохнуть, хорошо? Немо кивнули. — Принести зеркало или умыть тебя самому? — Я… — Немо взглянули на свои дрожащие руки. — Если тебе не сложно, то… — Хорошо. Если будет больно или некомфортно, просто скажи мне, ладно? Никогда и ни с кем Марко еще не обращался так бережно. Сначала макияж, каждое движение выверено, чтобы не прикоснуться лишний раз, не доставить новой боли. Потом рука, вся в засохшей крови, которую он бережно отмыл в небольшой миске теплой воды. И наконец — глубокий порез на большом пальце, который нужно было обработать снова и заменить пластырь. — В порядке? — негромко поинтересовался Марко, отнеся в ванную уже ненужные вещи. Немо кивнули и даже слегка улыбнулись, поднимая на него взгляд. — Да, спасибо тебе. — Хочешь переодеться? Могу дать что-то из своих вещей… — Я не… Если ты не против, то я бы не… — Немо слегка вздрогнули, стиснули пальцы на розовой ткани юбки. — Ничего страшного, я все понимаю. Тогда ложись так, — Марко осторожно вытащил покрывало из-под Немо, приглашая их в постель. — Хотя разуться все-таки… — Да-да, конечно, — Немо быстро освободили ноги из кроссовок и забрались под одеяло. — Мне лечь на диване или с тобой? — задал следующий вопрос Марко. — Не уходи, — последовал поспешный ответ. — То есть, если ты… — а за ним — сомнения. — Иди сюда, — вздохнул Марко, ложась рядом и раскрывая объятия… Через несколько минут они оба уже спали: Немо, свернувшись клубочком на чужой груди, а Марко даже во сне продолжая обнимать их — крепко и бережно. *** Когда Марко открыл глаза, первым он заметил хрустальный микрофон, невинно поблескивающий на его столе. За окном серело раннее утро. Вчера он загадал именно это — проснуться и увидеть награду победителя у себя перед глазами. У вселенной определенно было чувство юмора. 24 часа назад Марко и предположить не мог, что к микрофону будет прилагаться победитель, сейчас тихо спящие у него на груди. *** Утро прошло впопыхах. Они оба спешили, а Немо, казалось, полностью пришли в себя. Еще раз горячо поблагодарили Марко за помощь, крепко стиснули в объятиях и умчались в свой номер, переодеваться и готовиться к занятому дню. Марко не возражал: уверил их, что, конечно же, только рад помочь, обнял в ответ и поздравил с заслуженной победой, втискивая в руки хрустальный микрофон: — Не разбей только снова, третий могут и не найти! Не возражал, но испытал чувство мимолетного сожаления, когда за Немо захлопнулась дверь. Размышлять почему, времени не было, впереди был целый день поздравлений и множество дел, нуждающихся во внимании: поблагодарить всех, кого нужно, ответить на все смс и звонки, проверить не изменилось ли время или рейс, который завтра увезет его домой, в Хорватию. И, конечно, отметить свое второе место с командой — они все определенно заслужили хороший праздник! Когда он возвращался в гостиницу под вечер, губы аж болели от непрерывных улыбок и разговоров. Это, конечно, была приятная усталость, но… Горячий душ и фильм перед сном после такого дня выглядели очень и очень заманчиво. Марко вошел в холл гостиницы, вызвал себе лифт… И не смог войти в кабину, когда тот приехал. Можно было проклинать себя сколько угодно, но… Он понимал, что не уснет сегодня ни за что на свете, если не будет уверен: Немо Меттлер добрались до своего номера в безопасности. Он опустился на небольшой диванчик в полутемном углу холла, вставил в уши наушники и принялся ждать. Немо появились спустя 4 часа, в одиннадцатом часу ночи, когда в холле не осталось уже практически никого. Марко они не заметили, хотя перед тем, как нажать на кнопку вызова лифта, нервно оглянулись по сторонам. Заметив этот жест, Марко понял, что ждал определенно не зря. Услышав его шаги за спиной, Немо буквально подпрыгнули на месте, быстро оглядываясь. — Это всего лишь я, — улыбнулся им Марко. Ответная улыбка облегчения и даже… радости (?) заставила сердце подпрыгнуть в груди. Что же это с ним творится? — Напугал меня, — Немо продолжали мило улыбаться. — Что ты здесь делаешь так поздно? — Тебя жду, что же еще, — честно ответил Марко. Он пропустил Немо в лифт, но краем глаза успел заметить, как вспыхнули их щеки. Засмущались из-за вчерашнего или…? Марко определенно стоило выбросить это из головы. Их не связывало ничего, они и не общались толком до вчерашнего вечера. То есть, конечно, дружелюбные и открытые Немо подходили познакомиться и поговорить о каких-то мелочах, даже обняли его пару раз. Но они вели себя так со всеми, а Марко такая эмоциональность поначалу заставила смутиться и замкнуться в себе. Когда он немного пришел в себя от первого шока от толпы народа, где каждый хочет о чем-то спросить, от камер буквально на каждом шагу, и от того, что он, Марко, или точнее сказать, Baby Lasagna — один из бесспорных фаворитов конкурса, в Немо уже прочно запустили когти Бемби и Сильвестр… среди всех прочих, включая, черт возьми, даже дует из Украины. Марко постарался отогнать от себя любые эмоции по этому поводу. Немо нравились ему, да и как они могли не нравиться — милые, нежные Немо с их широкой улыбкой и потрясающим голосом… красивыми, плавными движениями на сцене и определенно огромной силой духа, раз они решились спеть на весь мир именно такую песню. Ничего удивительного, что вокруг них вились толпами. И Марко не горел желанием причислять к этим толпам себя. Поэтому постарался игнорировать зарождающееся в груди чувство и относиться к Немо, как к коллеге и сопернику: дружелюбно и не более того. И это вполне удавалось… до вчерашнего вечера. Ревность. Вот что заставило его приоткрыть ту дверь в соседний коридор. Ревность и желание знать, кого Немо Меттлер обнимают и целуют в ночи. И вот теперь… Его пальцев коснулись чужие, прохладные и тонкие. Немо не взяли его за руку, но явно дали понять, что хотели бы этого, по какой-то причине оставляя решение за Марко. С каких пор их смущали физические проявления эмоций? Марко переплел их пальцы, мягко сжимая ладонь Немо в своей. Они вышли из лифта, все еще держась за руки. — Провести тебя до номера или… — Марко начал говорить, даже не успев толком подумать. Ногти Немо впились ему в ладонь, словно они неосознанно не желали отпускать его. — Может, ты хотели бы зайти ко мне? — Можно? Я не помешаю? Ну почему от этих слов все внутри радостно подпрыгнуло, а щеки обдало жаром? Они едва знакомы, едва знакомы! Что же с ним, Марко, не так? — Конечно, нет. — Мне нужно зайти в номер, хорошо? Подождешь меня? — Немо потянули его за руку, увлекая за собой по коридору. Марко безотчетно повиновался. И почему у него было такое чувство, что пригласи его Немо на Луну, он бы и то не стал возражать? Ну это уже слишком. — Подождать тебя тут или войти? — как бы там ни было, личные границы Немо он нарушать не планировал. — Конечно, заходи. Немо умчались в ванную и принялись там чем-то греметь, а Марко остался стоять, осматривая номер, так похожий и одновременно не похожий на его собственный. Та же планировка и мебель, но все было передвинуто и переставлено, диванчик в углу завален яркой одеждой, а столик — косметикой и аксессуарами. На постели валялись несколько нарядов, словно Немо утром не могли определиться, что надеть, и в итоге оставили отвергнутые варианты, спеша куда-то. Словом, гостиничный номер выглядел так, словно в нем проживал разноцветный ураган. Что, в общем-то, на взгляд Марко, соответствовало действительности. Сейчас ураган искал что-то в ванной и оставалось только надеяться, что какие-нибудь бьющиеся вещи не разделят судьбу вчерашнего микрофона. — Марко, я… — задумавшись, он и не заметил, как Немо появились из ванной в руках с розовой косметичкой. — Я должны тебе кое-что сказать. Было бы нечестно промолчать… — Что такое? — Марко бессознательно сделал шаг навстречу, потянулся снова взять за руку. — Я… Ты нравишься мне. И совсем не как друг, — сердце отреагировало первым, сделав в груди очередной немыслимый кульбит и радостно забившись где-то в горле. Но через секунду включилась и голова: почему это признание прозвучало так обреченно? И почему Немо мягко отняли у него свою руку, отступая назад? — Прости. Знаю, что все испортили, — тихо повинились Немо, и это вывело Марко из ступора. — Испортили? Почему? Я… То есть ты мне тоже… — слова от шока не собирались в предложения, а договорить ему и вовсе не дали. — Потому что так всегда! — с непонятной злостью откликнулись Немо. — Я не знаю, почему не могу сдержаться, я просто… Я, правда, хотели бы уметь довольствоваться дружбой, но каждый раз одно и то же, и… — Зачем тебе это? — Марко сделал шаг ближе и вернул руку Немо в свою. — Зачем довольствоваться дружбой? Ты… боишься отношений? Потому что тут я могу тебя понять… — Не думаю, — злость ушла из голоса Немо, оставив только печаль. — Ты можешь выбирать. Любая девушка… да и парень, если ты захочешь… Это уже было просто смешно. — Ну это же не за мной толпами поклонники бегают, — хмыкнул Марко. — К тебе и не подобраться среди них всех… — Это… так со стороны выглядит? — Немо грустно покачали головой. — Марко, ты не понимаешь. Меня… многие считают милыми и все такое, хотят со мной дружить. Но встречаться… Почему-то вопрос гендера становится критичным. Марко открыл рот, но его перебили. Снова. — Я знаю, знаю, однажды я встречу… кого-то, но я так устали, и… Я не могли врать тебе. То, что я к тебе чувствую, дружбой не назовешь, и я все пойму, если ты не захочешь, чтобы я… — Скажи, ты долго собираешься перебивать меня, не давая сказать, что ты мне тоже нравишься? — губы Марко сами собой растянулись в широкую улыбку. — Я… Что? — Ты мне нравишься, Немо Меттлер, и «совсем не как друг». Твой гендер или его отсутствие этого не меняет, — Марко удовлетворенно кивнул, глядя на шокированное лицо замолчавших Немо. — Прекрасно, ты перестали нести чушь. Теперь, если мы разобрались, я хотел бы тебя поцеловать. Если ты, конечно, не возражаешь. Вместо ответа Немо влетели к нему в объятия с ураганной силой. Марко поймал их за талию, сжал в руках тонкий свитер с разноцветными разводами, а губами нашел их губы, горячие, желанные, и одновременно милые и родные. Немо обхватили его ногами, буквально повиснув, но Марко не ощутил этой тяжести. Он не знал, вернется ли все-таки завтра в Хорватию, прихватив с собой Немо, или неожиданно отправится в Швейцарию. Не знал, останутся ли они сейчас в номере Немо, целуясь и обнимаясь, или пойдут в его номер, чтобы все-таки посмотреть фильм. Он вообще не представлял, чем закончится эта история, да и впервые в жизни это было неважно. Потому что одно он теперь знал совершенно точно: ледяная тяжесть хрустального микрофона в руке ему бы счастья не прибавила. А вот теплая тяжесть прижавшихся к нему счастливых Немо — определенно да.