Сцены из дома, к которому никто не знает дороги

Дом без дома, без камина, без кота — Он полон пыли, нанесённой сквозняком И вроде мы, но ты не тот, и я не та, И лишь шуршат шаги по листьям босиком Дом без дома, и ключицы без ключей, Без весла уключина, Ах, сироты — я ничья и ты ничей, Мы смерчем перекручены. Мельница «Дом без дома» Просыпаются они от того, что кто-то на улице громко и цветасто ругается. Слышит даже Гу Юнь, о чем он незамедлительно сообщает Шэнь И, после чего накрывается одеялом с головой и отворачивается носом к стене. — Ты вставать не собираешься? — интересуется Шэнь И у комка, на что тот сворачивается только сильнее, что, вероятно, должно означать «нет!», так что Шэнь И вздыхает, пододвигается ближе, обнимает одеяло, откапывает в его центре Гу Юня, целует его в макушку и идет готовить завтрак. К моменту, когда в комнату вползает Гу Юнь, ругань за окном уже прекращается, завтрак почти заканчивает готовиться, а сам Шэнь И воодушевленно экспериментирует с травами для чая. — Что получается сегодня? — заинтересованно спрашивает Гу Юнь и тыкает свой нос в чайник. — Ну, скоро узнаем, — меланхолично откликается Шэнь И. — Выглядит не очень, — честно сообщает тот. — Ну так ты пить это будешь, а не любоваться. Гу Юнь только обиженно показывает ему язык, а Шэнь И показывает в ответ. Ну не виноват же он, что иногда сочетание трав выходит гадким? Причем виноваты тут в целом, скорее, местные травы, потому что даже привычные с жизни в столице сочетания иногда выходят просто кошмарными, на них так воздух границ, что ли, влияет, а какие-то монструозные сочетания получаются вполне неплохими, хотя Гу Юнь и ворчит, что еще пара месяцев — и он превратится в травяного монстра. — Какие на сегодня планы? — интересуется Гу Юнь, пока Шэнь И раскладывает по тарелкам рис. — У тебя или у меня? — Какие планы у меня, я знаю, — вздыхает Гу Юнь. — Валяться на кровати и кошмарить детей? — Именно! — воодушевленно соглашается Гу Юнь. — А у тебя какие? — Нужно сходить на рынок и поискать там детали для механизма, — Шэнь И задумывается. — Вроде бы все. А ты не хочешь сходить со мной? — Не-а, — легко отказывается Гу Юнь, потом встает, целует Шэнь И в нос и тянется через него за чайником. — Но нужно признать, в этот раз твое варево можно пить. Пока Шэнь И смущенно прикрывает покрасневшие щеки, Гу Юнь успевает налить себе еще чашку, стащить у самого Шэнь И с тарелки печенье и весело ему улыбнуться. — Тогда разберешь письма из столицы? — А они опять что-то настрочили? — Ага. Гу Юнь страдальчески закатывает глаза. — Так на прошлой неделе же уже было, что у них поменялось? Цвет правильных узоров на занавесках? — Цзыси, — шепчет Шэнь И и округляет глаза. — Это они виноваты, — сообщает тот. — У меня отпуск, а они тут бумагу переводят. — Ну отпуск, а охрана принца. — Принца нужно только пока охранять от его безмерного желания влезать во все проблемы. — Так и охраняй, — вздыхает Шэнь И, а потом отправляется мыть посуду. Гу Юнь мгновенно тянется за ним, обнимает со спины, устраивает подбородок на плече. — Поехали вечером к озеру? — Давай в конце недели. — А сейчас что? — Рынок, — несчастно напоминает Шэнь И, после чего тыкает Гу Юня в нос холодной мокрой рукой. — А если я схожу с тобой? — Ты хочешь что-то взамен? — Я подумаю, — решает Гу Юнь, потом вдруг легко разворачивает его к себе, целует в уголок губ и почти убегает в комнату — очевидно, выбирать красивое ханьфу и заколочки к нему. Гу Юнь вообще словно расцветает здесь, и Шэнь И может это понять — никаких битв, работы на износ, только болтовня с соседками, сон до полудня, мучание его самого, мучание детей в целом и Чан Гэна в частности, болтовня обо всем подряд. Казалось бы, он должен обижаться, но он только радовался — таким счастливым и отдохнувшим Гу Юнь не выглядел уже много лет, что не могло не радовать, на самом деле. Прямо сейчас Гу Юнь копается в шкатулке с заколками — ее Шэнь И подарил ему на новоселье в Яньхуэй, — и что-то ворчит себе под нос. — Кстати, я вчера слышал, как дети обсуждали, сколько тебе может быть лет, — он возникает на пороге обратно. — Почему всякие сплетни ты слышишь, а когда я зову тебя помогать готовить — нет? — беспомощно спрашивает Шэнь И. — Что? Прости, повтори, пожалуйста, погромче? — мягким удивленным голосом спрашивает Гу Юнь и крайне правдоподобно округляет глаза, на что Шэнь И просто вздыхает. — Так вот, ты знаешь, что дети думают, что тебе под пятьдесят? Нельзя так, нужно больше отдыхать! — Ну так я бы и отдыхал, если бы ты согласился сходить на рынок за продуктами, — замечает Шэнь И. — И спать подольше, — игнорирует его слова Гу Юнь. — Идем? На улице он бесстыдно берет его под руку, разыгрывая из себя тяжело больного — а Шэнь И знает, что лекарство должно действовать еще пару дней минимум, вот ведь невыносимый человек! Впрочем, Гу Юнь не то, чтобы горел сильным желанием его принимать — откладывал все дальше и дальше, пока вполне по-настоящему не начинал врезаться в стены. Шэнь И казалось, это тоже связано с желанием Гу Юня отдохнуть — не слышать и не видеть ничего вокруг, побыть в полной тишине, впрочем, он никогда не спрашивал. — Мы пойдем искать мне новые заколки? — интересуется Гу Юнь. — Нет? — Пожалуйста? Шэнь И округляет глаза. — Ты знаешь такое слово! — после этого Гу Юнь наступает ему на ногу. Шэнь И остается лишь вздохнуть и обнять его за плечи, в конце концов, вопросов ни у кого возникнуть не должно, они же братья. — Так идти удобнее? — ядовито интересуется он. — Да, гораздо, только давай пойдем другой дорогой, пожалуйста, — Гу Юнь тянет его за рукав и патетично приподнимает брови. — Это почему? — Там лавка одной девушки, с которой я флиртовал пару дней назад, давай не пойдем, я обещаю честно принимать лекарства и помогать тебе говорить завтрак, — начинает причитать Гу Юнь, а Шэнь И все же не дурак — отказываться от таких условий, впрочем, это не значит, что он не будет его дразнить. — Ты решил развестись? — Мы не женились, — категорично возражает Гу Юнь. — Потому что ты отказался покупать мне то пестрое розовое ханьфу. — Оно было уродливое. — Главное намерение, — мудро возражает Гу Юнь. — Я берегу свои глаза. — Береги-береги, — разрешает Гу Юнь. В итоге, конечно, Гу Юнь ему совершенно не помогает, только соглашается носить покупки — и то не все, а как-то избирательно отдельные свертки. Шэнь И сначала начинает вздыхать, но потом вспоминает про обещание помочь готовить завтрак и замолкает. — Цзыси, — тихонько зовет он, когда они переступает порог дома. — М? — Я обещал сходить помочь соседке с дверью, она у нее скрипит, подождешь меня? — А куда я денусь? — улыбается Гу Юнь, мягко и легко, так, что у Шэнь И внутри все замирает. Сначала он отнесся к идее притвориться братьями-неудачниками скептически: в голове Гу Юня верно бродили самые разные хаотичные мысли, не все из них светлые, а эта явно светлой не была, но тот слишком упорно упрашивал, так что пришлось согласиться, да и вариантов других не было — нужно было, не вызывая подозрений, проверить обстановку, разобраться с делами, все подготовить. В целом, даже решение Гу Юня притворяться больным, не было только его желанием побалбесничать — на него мало кто обращал внимание, а потому он мог легко разбираться со всеми поручениями, но, зная Гу Юня, желание поделать глупости и побесить его, Шэнь И, конечно, переваливало. Гу Юнь правда радовался, когда ему удавалось подразнить детей, подействовать на нервы всей округе в попытках заняться музыкой, пофлиртовать с какими-то девушками на рынке, найти себе новые красивые заколки. В целом, Шэнь И бы согласился еще раз пожить вот так — если бы он мог увидеть на лице Гу Юня искреннюю улыбку. Счастливую улыбку. — Хорошо, а потом тогда пойдем… — Шэнь И смотрит на улыбку Гу Юня, и мысли позорно разбредаются. — Иди, иди, — торопит тот. Вечером они в итоге так и не готовят ужин, а, воспользовавшись тем, что дети сегодня не приходили, остаются просто сидеть на крыльце. — Не холодно? — Шэнь И выносит из дома накидку, набрасывает ее Гу Юню на плечи и садится рядом. — Тепло же еще совсем, — улыбается, снова улыбается тот, после чего разводит руки, чтобы обнять Шэнь И. — Как твое зрение? — тот пододвигается ближе и позволяет положить голову себе на плечо. Гу Юнь фыркает куда-то ему в шею. — Ты как наседка. Ходишь и все переживаешь. — Конечно переживаю, — ворчит Шэнь И. — Смешной такой, — Гу Юнь приподнимает голову и улыбается ему, а потом берет его руку в свою, гладит по ладони, прослеживая пальцами все новые мозоли и царапины. — Тебе тут нравится? — Когда ты не начинаешь заниматься музыкой? Конечно. На этот ответ Гу Юнь снова фыркает. — Должен же я соответствовать образу безалаберного брата? — и снова укладывает голову ему на плечо. — Ну конечно, все ради конспирации, — кивает Шэнь И. — А ты как думал? Шэнь И не отвечает, что и как он думал, только целует его в макушку, а потом прижимается к ней щекой. — Чего ты ждешь? Тебе написали из столицы? Когда мы отвезем им Чан Гэна? — Пока не нужно. — У тебя есть план? — А ты что, сомневаешься? — Дурак, — беззлобно отвечает Шэнь И. Спят они, формально, на разных кроватях, но, разумеется, это слишком скучно, так что Гу Юнь чаще всего просто перелезает к нему, возится, устраиваясь удобнее, Шэнь И пинает его, чтобы он перестал возиться, Гу Юнь пинает в ответ, они начинают возиться усерднее. Это напоминает далекое детство — всего несколько лет, но ощущаются они почти как вечность, — когда маленький Гу Юнь тоже прибегал к нему в комнату, залезал с головой под одеяло и щекотно смеялся куда-то ему в живот, пока его искали по дому. Сейчас никто его не ищет, но Гу Юнь по-прежнему обожает залезать под одеяло, обнимать его, а потом уже затихать. — Ты мешаешь мне спать, — сообщает Шэнь И, но все равно обнимает его в ответ. — Ты же пока не спишь. — Потому что ты возишься. Гу Юнь только весело фыркает, а потом легко мажет губами по уголку его губ. Сердце подскакивает куда-то к горлу, хотя по всем правилам не должно. — Сейчас перестану, — обещает Гу Юнь. Они, кстати, даже обсуждали это — ну, в смысле поцелуи, которые как бы не совсем поцелуи, ночи вместе, эти объятия. Выходила какая-то чушь — не то, чтобы они не целовались по-настоящему — целовались и еще как, хотя для Шэнь И этот поцелуй был первый, а для Гу Юня, как он подозревал, нет, но оно и можно понять — тот был невыносимо красивый, так, что на него половина его же солдат заглядывалась, не говоря уже про девушек, — так вот, целовались они, еще в хрупкие шестнадцать, на спор, из интереса, Гу Юнь его поддразнил, он поддался на уловку, а потом они еще долго стояли совсем близко друг к другу, не желая отстраняться. И так еще несколько раз. И спали вместе они бессчетное количество раз. И обнимались. А еще Гу Юнь обожал лежать у него на коленях. И Шэнь И его любил. Но нет, вместе они не были. Это казалось сложным и странным — просто Гу Юнь был всегда рядом, шумный, счастливый, печальный, злой, больной, болтливый, пьяный, молчаливый, сосредоточенный, это казалось нормальным и правильным, словно они были как продолжения друг друга, две звезды, которые в созвездии всегда стоят рядом, и Шэнь И знал, как сильно им дорожит, и он хотел и целовать его, и обнимать, и быть так близко, как только можно. Но одновременно с этим он знал, что вместе они не будут. И объяснить это было сложно. Почему он был так уверен? Потому что а зачем им быть вместе, когда они и так знают друг друга так долго, сколько и половина женатых пар не прожила вместе? Зачем им нужно что-то еще, если они и так — самое дорогое, что есть друг у друга? Однажды они лежали вот так же, на кровати, он — положив голову Гу Юню на плечо, Гу Юнь — гладя его по спине. — Ты планируешь жениться? — спросил тогда Гу Юнь. — Не знаю, — честно признался Шэнь И. — Если встречу кого-то, кого полюблю. А ты? Гу Юнь засмеялся. — Ты сам сегодня убалтывал ту девушку, которая пришла ругаться за то, что я пропустил нашу встречу, как думаешь, насколько высоки мои шансы? — Ты просто балбес, — сообщил ему Шэнь И. — Это уже другое. И это казалось тогда логичным — потом они встретят кого-то, с кем захотят связать жизнь, но это не противоречило тому, что сейчас они так дороги друг другу. Просто это казалось разными вещами, потому и ощущалось вполне логичным. Вот и сейчас, Гу Юнь ворчит на что-то, пододвигается ближе, успокоенно закрывает глаза. — Лекарство почти перестало действовать, — тихо говорит он. В этих словах одновременно и сдержанная тревога, и коварное обещание того, что уже завтра он станет невыносимым и будет делать вид, что не слышит и не видит решительно ничего, чтобы Шэнь И собирал сочувственные взгляды всей улицы. — Нужно написать в столицу, чтобы прислали новый рецепт? — Да пока ладно уж, — хмыкает Гу Юнь. — Переживу. — Ну ты-то, может, и переживешь, — недовольно соглашается Шэнь И. — Чан Гэн обещал завтра прийти. — А он не переживет? — Ты просто не видишь, как он встревоженно на тебя смотрит, привязал мальчишку к себе на свою голову. И кто вообще просил тебя признавать его сыном? — Не ворчи, — просит Гу Юнь. — Так же даже лучше, он же станет нам больше доверять. — Ага, а потом узнает, что ты ему врал, и следующие лет пять не будет с тобой разговаривать. — Не врал, а недоговаривал, — поправляет Гу Юнь. — Тогда все десять, — сурово откликается Шэнь И. — Он, между прочим, все еще принц. — Все будет хорошо, — легко отвечает Гу Юнь и натягивает одеяло выше. — А ты не хмурься, а то морщин будет много, и ни одна девушка тебя не полюбит. — Дурак. — Ага, — кивает Гу Юнь. — Погоди, ты еще припомнишь мои слова. *** Прямо сейчас они сидят на крылечке дома Шэнь И — все утопает в красных бантах и лентах, откуда-то из дома слышатся пьяные крики гостей, а на небе каплями разбрызганы звезды. Чан Гэн ушел еще в самом начале, поймав взгляд Гу Юня и улыбнувшись — мимолетно и ласково, так, что, наверное, не заметил никто, а сам Гу Юнь остался и прямо сейчас выслушивает тираду про то, какая Чэнь Цинсюй красивая. Кажется, она уже пошла по второму кругу, но заткнуть Шэнь И не получается никак, поэтому остается только придерживать его голову, чтобы он не свалился вниз, и кивать. — Вот в-видишь… — Шэнь И задумывается, — а ты говорил, что меня никто не полюбит. Гу Юнь только вздыхает, поднимает голову к небу, из-за чего случайно ведет плечами, и Шэнь И чуть не соскальзывает вниз. — Я говорил, если ты будешь хмуриться, то у тебя будут морщины, — поправляет он. Шэнь И надолго задумывается на этой мыслью, а Гу Юнь получает несколько мгновений тишины. — У тебя вот есть морщины, — вдруг сообщает ему Шэнь И, а потом тыкает в лоб, прорезаемый вертикальной хмурой складкой, и ведет пальцем к вискам, там, где лучиками собираются морщинки при улыбке. — Но наше маленькое величество тебя же любит, — Шэнь И замолкает, пытаясь распутаться в мыслях после такой длинной фразы. — Я тоже тебя люблю. — Глупый, — хмыкает Гу Юнь, а потом наконец-то видит, как по тропинке к ним идет Чэнь Цинсюй. Они встречаются взглядами. «Забери его пожалуйста, еще один заход философских рассуждений я не выдержу», — просит Гу Юнь. «А из-за кого он столько выпил? Вот и страдай теперь», — откликается Чэнь Цинсюй. А Шэнь И, глухой к их переглядкам, тоже ее замечает, радостно вскакивает, правда, выходит совсем не резво, и он чуть не летит носом в землю, Гу Юнь и Чэнь Цинсюй едва успевают поймать его под руки. — Мне пора уходить, — тихо говорит Гу Юнь. — Гости уже разошлись? — Не все, — она качает головой. — Но помощь не нужна, — Чэнь Цинсюй крепче сжимает руку Шэнь И, а потом весело округляет глаза. — И про что он болтал? — О, вы еще узнаете, — уверенно сообщает Гу Юнь и заговорщически ей подмигивает. — Вы придете завтра? — Если его Величество не попросит помочь при дворе. Чэнь Цинсюй понимающе кивает. В тот вечер, сонно обнимая Чан Гэна, который как и обычно беспокойно возится чуть ли не до самого утра, Гу Юнь все крутит в голове их с Шэнь И старые разговоры. Однажды мы найдем тех, с кем захотим связать свою жизнь. Я люблю тебя, пусть эта любовь и другая. Я никогда тебя не оставлю. Интересно, неужели у них правда получилось это сохранить? Любовь, привязанность, уверенность в друг друге. Любовь не совсем привычную, но от этого не менее сильную. Веру друг в друга. Однажды он спросил об этом Чан Гэна. — Тебе не нравится Шэнь И? — Чан Гэн с самого утра сидел за какими-то бумажками, и Гу Юнь чувствовал, что еще немного, и он срастется со своим столиком, срочно нужно было чем-то его отвлекать. — Почему? — Чан Гэн понимает голову и задумчиво закусывает губу. — Не знаю, иногда мне кажется, ты ревнуешь меня к нему. На эти слова Чан Гэн дает неожиданный ответ. — Ревновал, но сейчас уже нет. — Почему? — Гу Юнь даже пододвигается ближе, чтобы разглядеть все изменения в выражении лица Чан Гэна. — Потому что он знает тебя гораздо дольше, потому что он мог быть рядом, когда меня не было, разве этого не достаточно? — Но сейчас ты больше так не думаешь? Чан Гэн качает головой. — Сейчас мне кажется, что это не имеет значения. Потому что я не могу получить ту часть жизни, которая принадлежала вам двоим, а Шэнь И не может получить то, что есть у нас, — он вдруг улыбается. — Если мы оба любим тебя, то как я могу злиться на человека, который делает тебя счастливее? — Общение с министрами позитивно на тебя влияет, — соглашается Гу Юнь. — Потому что я выплескиваю на них все недовольство, а потом прихожу домой абсолютно спокойный и готовый принять что угодно? — весело уточняет Чан Гэн. — Именно, — кивает Гу Юнь, а потом тянет его на себя. — Иди сюда, конечно, твои бумажки играют незаменимую роль в стабильности нашей семьи, но полностью утонуть в них я тебе не дам. Он крепко обнимает Чан Гэн, утыкается носом в его непослушные кудри и затихает. Как хорошо, что в итоге Шэнь И был прав с тем, что у них обязательно получится найти тех, кого они полюбят. И что они все равно останутся друг у друга. Впрочем, конечно, лучше бы Шэнь И молчать почаще, потому что прав он оказался и в том, что Чан Гэн будет дуться на него кучу лет, но, как выяснилось, любить друг друга они все равно будут дольше.