Ловец теней

      Уважаемый мосье Р., я глубоко признательна за то участие, какое вы принимаете в деле погибшего брата. Для всей семьи, это большая утрата, и тем большая горечь, что виновник избежал кары правосудия. Более того, не имеется ни один подозреваемый. Сержанты говорят, что на месте происшествия, не замечено никаких улик. Мне кажется, лгут. Каждый оставляет следы, и негодяй, сделавший это с Сидом, конечно, тоже. Пусть продолжают поиски, однако надежды на них, мы не возлагаем.       До сегодняшнего утра, я не совсем понимала, почему вы, рыцарь священного креста, пытаетесь вмешаться в это дело. Но отыскав дневник Сида, начала догадываться. Я отправляю вам его копию, а именно последние записи, имеющие отношения к случившемуся. Написанное ранее, поверьте на слово, сплошь юношеские грёзы да стихи. Они вам без надобности, посему надеюсь, этого хватит.                                                                                           С уважением, скорбящая Клэр Кагэне.       25 июля       Слухи не лгали. И верно, на северной окраине города, стоит заброшенная пятиэтажка. Найти здание, даже той тёмной ночью, не составило труда. Войти внутрь — другое дело. Её пустые провалы окон, казались изъеденными червями глазницами. Широкие врата в подъезд — раскрытой пастью. Густой плющ, покрывающий крышу, и ниспадающий на обшарпанный стены, виделся воспалённому воображению спутанными колтунами. Всё оно, окутанное таинственным мраком, таило угрозу, как изъеденный личинками скелет.       Но я нашёл в себе силы. Преодолевая страх, зашёл внутрь, и всё вокруг осветилось голубоватым сиянием, явно не природного происхождения, потому что источника его не замечалось. Стало светлее, ровно настолько, чтобы разглядеть на большой, прибитой гвоздями деревянной вывеске, надпись: «Волшебник Гримор. Привороты. Отвороты. Перевороты. Второй этаж».       Поднявшись по ступеням наверх, я застал в конце длинного коридора горбатого старика. Он дремал, откинувшись на старое кресло. Голубой свет, исходящий от стоящей в центре лампы, освещал дверные проёмы, сплошь заставленные причудливыми предметами. Десятки жезлов в вазе, кувшины с длинными вытянутыми ручками, рыцарские латы, облачённые в разноцветные хитоны. Я шёл дальше, и видел ещё более занимательные вещи, расположенные без какой-либо цели. Среди всего хлама, меня особенно сильно впечатлил ловец снов. Украшенный разноцветными перьями, он висел над головой, отражая в зелёных, покрытых трещинами стекляшках искажённую действительность. Там виделись жестикулирующие рыцари, уродливый безглазый горбач в кресле, и головы змей, выглядывающие из-за вазы. Но не виделся я.       «Ловец теней, — разразился хриплым кашлем старик, — издревле использовался заклинателями в тёмных ритуалах, чтобы обезопасить себя от влияния извне. Зелёные стёкла его, служат темницей незваным сущностям, и тем духам, кто вопреки божьему слову, посмел нарушить пределы круга призыва. Непослушание лишает их сил, и низвергает безликими тенями на поклон к владыке Мрачного замка. Восседая на троне из зубов великана, он милостиво встречает гостей, и облекая уродливой плотью, принимает в ряды прислужников. Берегитесь, сударь, если не желаете такой судьбы, ибо участь та страшна, и никому не желанна».       Мне не находилось дела, ни до Мрачного замка, ни до этого ловца теней. Я пришёл за приворотным зельем, и, получив желаемое, поспешил откланяться. Но вот уже трое суток не могу забыть зелёных стекляшек, и задаюсь вопросом: почему я не отразился в них?       30 июля       Кажется, всё прошло хорошо.       Сегодня мы встретились на практическом уроке фехтования. Алексия едва не убила меня в спарринге, но после занятий просила прощения, и предложила испить кофею. Я ждал этого момента. Вооружившись приобретённым у колдуна приворотным зельем, и облачившись в новенькую рубашечку с накрахмаленным воротничком, отправился в столовую. Для реализации плана, место не самое подходящее, но другого шанса, могло не представиться.       Когда Алексия отвернулась, чтобы ответить проходящей мимо подруге, мои ловкие пальцы подлили в горячий напиток обильную порцию зелья. Но стоило ей повернуться, локоть неудачно ударился об стол, и стаканы пролились на поднос. Не беда. Она всё равно выпила нужное количество, а значит, план увенчался успехом.       30 июля, вечер.       Вспоминая произошедшее днём, мне не дают покоя глаза Алексии, а вернее то, что в них отразилось. Во время разговора в столовой, я не придавал этому значения, всецело поглощённый этой невинной близостью, но теперь, оставшись наедине в комнате общежития, начинаю вспоминать, что в них, кроме поэтичных звёзд и комет, отражались вполне реальные столы и стулья, проходящие люди и предметы. Но в них не отражалось меня!       Моя тень, всё такая же, как и прежде. Я вижу её на стене, ничуть не изменённую, вижу отражение в зеркале, как вижу самого себя. Так почему же зелёные колдовские стекляшки, и изумруды Алексии, категорично отказываются признавать меня частью этого мира?       02 августа       Я совершенно счастлив. Утром имел спарринг с Алексией, откуда вышел безапелляционным победителем. Кажется, она поддавалась, но это нисколько не омрачает чувство превосходства, не только над ней, но и над девичьим сердцем, после принятого зелья, — я уверен — верного, и конечно, доказывает это.       После лекций, мы договорились о встрече.       Получил фривольное фото от Алексии. Она спрашивает, к лицу ли ей белая рубашка? Пожалуй. Но только не с тёмным нижним бельём.       04 августа       Ночью спал дурно. Всё мне чудилось чужое присутствие. Пришлось даже зажечь ночник, но слабый свет, только усилил беспокойство, а тени от предметов, что ложились на стену, подозрительным образом сливались, точно чёрная клякса растекалась на белом листе. Сначала я не придавал этому значения, но вскоре стал замечать, как они подбираются ко мне, стоит только смежить веки.       И всё-таки усталость взяла своё. Я уснул, а очнувшись от холодного ветра, пахнувшего в лицо, увидел на стене женскую тень, восседающую на мне, и сам поверил в неё, будто бы ощутив вес сдавливающий грудь. Передо мной никого не находилось, и находится не могло, но я чувствовал её, ощущал чужие пальцы, гуляющие по лицу, так же чётко, как ощущаю сейчас пластик ручки.       Я боялся пошевелиться, чтобы ненароком не спугнуть загадочное, как казалось тогда, видение, и продолжая лежать, наблюдал как тени на стене, сливаются в жадном поцелуе. Отчего-то, вспомнилась Алексия. Её гладкая, всегда благоухающая жасмином, кожа. Хвостик волос, скачущий при выпадах. И глаза, изумрудные осколочки, где отражается весь мир, но не отражаюсь я.       Так продолжалось до первых лучей, пока рассвет не стёр тени со стены, как художник, неудачный набросок.       05 августа, день.       Урок фехтования.       Сегодня практическое фехтование проходило в спортивном зале. Солнце, проникая сквозь широкие высокие окна, ложилось на учащихся, застывших в оборонительных позициях. Стоило атакующим сделать первый выпад, их тени, слились с тенями обороняющихся, образуя нечто совершенно немыслимое, что подобно большому осьминогу, раскинуло щупальца по парам сппарингующихся, а само, застыло подле меня.       Ошарашенный увиденным я пропустил выпад. Неосторожный удар пришёлся по виску, сбил с ног. Подобный удар, нас учили блокировать ещё на первых уроках, а потому атакующий нисколько не стеснял себя в движениях, понимая, что любой в этом зале сможет его отклонить.       Наставник настоял на посещении медицинского кабинета. В качестве провожатого (ведь неизвестно, что может случиться в пути), отправил Алексию. Это не могло не обрадовать, и кажется, рассечённый висок уже не так беспокоил. Мы отправились по пустым коридорам академии, залитым светом полуденного солнца. Мне не хватало духу оглянуться, взглянуть на тени шкафчиков, раковин и всего, что осталась за спиной, но вдруг, как-то совершено неуместно, Алексия обернулась, кокетливо выпятив губы. В изумрудных глазах отразилось огромное тёмное облако. Вид, пожалуй, я имел тот ещё. Потому что она изменилась в лице, всерьёз обеспокоилась, и на оставшемся пути, больше не проронила ни слова.       В медицинском кабинете, врача не оказалась. Заботливой провожатой пришлось брать дело в свои руки. И пока она искала бинты, я настороженно наблюдал за нашими тенями, сливающимися в эротическом танце на стене. Вид, пожалуй, имел ещё потерянней, чем прежде. Ко всему прочему в штанах образовался заметный холмик. Алексия, конечно, увидела его. Обрабатывая рану, поддалась ближе, взглядом давая разрешения, и во взгляде этом я видел стену, каждый витиеватый узор обоев, но не видел себя.       Не помню, что случилось после. Кажется, я потерял присутствие духа, и подоспевший вовремя врач, уложил меня в постель. Здесь, в медицинском кабинете, я пишу эти строки, страшась приближающейся ночи, и того, что она принесёт.       05 августа, ночь.       Медицинский кабинет.       Я сошёл с ума. Может не было никаких зелёных стекляшек, может не приходилось мне навещать старого колдуна? Может.       Может не было никаких зелёных глаз, окаймлённых блёстками звёзд. Нет же, были.       Они явились после захода солнца, когда бледный серп луны занял небо. Появились из темноты, не мигающими, гипнотизирующими оками. Подкрались ближе, и тогда я снова почувствовал на себе едва ощутимую тяжесть, будто кто-то оседал живот, стиснул бёдрами. В воздухе расцвёл запах жасмина. Одурманивал, сбивал мысли. На стене показался женский силуэт, но на этот раз более осязаемый. Ладони прошлись по мягким контурам, и всякие сомнения исчезли.       На мне и верно сидело нечто неизвестное. Оно требовало внимания, елозило бёдрами. В какой-то момент, возбуждённая головка, ощутила холодную мягкость плоти, и естество моё, сквозь трусы, проникло внутрь. Зелёные огни приблизились ослепляющим светом, и губы ощутили прохладный ветерок. В лицо пахнуло ночной прохладой, проникающей в полости рта, ноздри и уши, заполняя тело, как вода утопленника.       Открыть глаза, означало ослепнуть. Сквозь смеженные веки, виднелся зеленый пульсирующий свет, и женские контуры, сейчас приобретшие правильные формы, однако не имеющие никаких сходств с Алексией. Точно неудачная подделка. Кукла или манекен, наряженный в её одежды, пахнувший как она.       Это продолжалось на протяжении ночи. Только поутру опасность оставила меня одного, в липких трусах, и с болящими глазами.       06 августа, утро.       Утром Алексия пришла проведать меня, и предложила перебраться назад в общежитие. От неё уже не исходило приятного жасминового запаха. Зрачки поблекли, приобретая серость в окрасе, из-за чего восхваляемые мной изумруды, казались отныне нефритами, утратившими саму радость жизни. Впрочем, так стало даже лучше. Теперь я видел своё отражение в её глазах, но будто безликое, не имеющее ни надетого халата, ни чёлки волос.       Она стала говорить «о нас», но нас прервали, и разговор пришлось отложить. Лечащий доктор, зашедший совсем не вовремя, разрешил мне провести остаток больничного дома, при условии абсолютного постельного режима, ибо, если примусь нагружать тело и разум, может, несомненно, сделаться хуже. Я не возражал.       Жду Алексию. Она сказала, что скоро подойдет, и мы вместе пойдём в общежитие.       Ожидание моё, наполнено дурными мыслями. Невольно вспоминается момент, когда Алексия осушила кофе с приворотным зельем. Кажется, тогда и начались все эти странности. Помнится, наши стаканы пролились на поднос, и теперь я не могу оставаться уверен в том, что не выпил её порцию.       А даже если и так, что из этого следует? Себя я не полюбил, по крайней мере, ничего подобного не чувствую. Алексию любить больше чем прежде, просто невозможно.       06 августа, вечер.       Алексии сделалось дурно. Она упала в обморок, опасно стукнувшись головой. Подбежавшие ученики, помогли отнести её в медицинский кабинет, откуда, по такой иронии, ещё утром меня выписывали. Сейчас я рядом, готовый прислуживать, как самый преданный паж. Но ничем помочь не могу. Только сидеть рядом, надеясь, что ей станет лучше.       06 августа, ночь.       Она пропала. Видимо ушла, пока я дремал. Койка, где Алексия лежала, ещё хранит тепло девичьего тела, а подушка — форму головы. Ничего не сказала, ничего не оставила, даже не намекнула, где искать. Это расстраивает, но думаю, если так случилось, значит на то имелись причины. Спрошу об этом завтра.       08 августа       Мосье Мидгард навестил меня ранним утром в обществе двух верзил. Первый имел крепкую хватку, что не преминул продемонстрировать, заломив мне руки; второй сильный удар, преимущественно под дых, выбивающий все силы. Они зашли в комнату общежития, раскидали вещи, а ничего не отыскав, стали спрашивать, куда делась мадемуазель Мидгард.       «Мне откуда знать? — Удивлялся я, нисколько не догадываясь, что с Алексией может что-то случится».       «Видишь ли, паренёк, — отвечал мосье Мидгард, чопорный старик со львиными бакенбардами, — в последний раз, её видели с тобой. Станешь отрицать? Вот и славно. Потому что отрицать нет смысла. Камеры всё зафиксировали. Как вы остались наедине, и как поутру, медицинский кабинет покинул только ты».       Напыщенное лицо мосье Мидгарда, хранило выражения глубокой задумчивости. Казалось, он признавал, что виновника здесь не отыщет, и понимал, что я нисколько не пролью свет на таинственное исчезновение дочери, но за неимением других, спрашивал с меня. Что тут говорить, самому становилось интересно, куда могла подеваться Алексия. Насколько помню, ей никогда не приходилось ссориться с родителями, а если ссоры и имелись, то оставались за кулисами личной жизни, куда даже мне, проход воспрещался. Вчера она не объявилась. Спрашивал у подруг, но ничего не добился. Никто не видел. Никто ничего не знает. Вахтёрша, всегда пристально наблюдающая за входящими в общежитие, отметила, что не видела Алексию с того самого злополучного утра, когда ей сделалось дурно.       «Вы видели камеры, не так ли?»       «Видели, видели, паренёк, всё видели».       «И тень?..»       «Какую тень? — Вопросил мосье Мидгард, заметно колеблясь, и мне стало ясно, что и он коснулся этой тайны».       «Любую. Человеческую, например. Не важно. Кроме меня, выходила какая-нибудь тень?»       Мосье Мидгард долго смотрел на меня, цепким орлиным взглядом, как хищник, готовый растерзать пойманного кролика. Выдохнул, протерев лицо. Вспотел. Не от жары, а от волнения. После чего приказал верзилам дожидаться снаружи, и занимая кровать напротив, подтвердил, что видел, как нечто, не попавшее в объектив, отбрасывало тень. Камера, расположенная над выходом из медицинского кабинета, должна была запечатлеть её хозяина, но сняла только меня.       Я не удивлялся, но и признавать что-либо не стал. Мосье Мидгард глубоко сокрушался, едва не умоляя рассказать об исчезновении Алексии. Но что мне было ответить? Рассказать о ночных пришествиях потустороннего нечто, что слепит глаза, и седлает тело? Это звучало смешно, поэтому молчание становилось ему ответом.       Но я всё понял. Прошедшей ночью, ко мне вновь являлась тень, однако на этот раз, куда более осязаемая, и как бы перенявшая все привычки Алексии, будто ставшая Алексией. Шептала тем же голосом. Пахла тем же жасмином. Соблазняла теми же изумрудами. В отражении их я видел себя, не пустую оболочку, как накануне в медицинском кабинете, а настоящего себя, каким вижу в отражении зеркала.       Мосье Мидгард ушёл, ничего не добившись.       А я вызвал экипаж, и ожидая его, пишу эти строки. Собираюсь ехать в знакомую пятиэтажку. Искать ответы. Искать свою возлюбленную Алексию. И пока не найду её, назад не вернусь.                                                                                                 Сид Кагэне. 08 августа. Мидгард; общежитие школы фехтования и святого учения имени Бернара.       Уважаемая мадемуазель Кагэне, от всего общества «Священного креста», благодарю за переданные рукописи. Они многое прояснили. Стало ясно, что произошло с вашим братом. Если дух ваш крепок, читайте следующие строки. Верьте: в них нет прикрас, лишь обнаженная правда, сокрытая от очей непосвящённых.       Столкнувшись с магическим ловцом теней, колдовским артефактом из древних эпох, господин Кагэне невольно пленил свою тень, освободив тем самым коварного духа, способного менять личины. Он и приходил к вашему брату по тёмными ночами, алчущий любви, из-за принятого случайно, приворотного зелья. Когда носитель погиб, поглотил сущность, оставив пустую оболочку, не имеющую отличительных черт.       Подобное произошло с мадемуазель Алексией. Личина её растворилась в тени. Увы, ни тела, ни души бедной девушки, уже не спасти, и мы можем лишь сокрушаться, что не успели протянуть руку помощи вовремя.       Возлюбленные отправились в Мрачный замок, лишившись всего, что связывало их с этим миром. Там, представ перед троном Владыки, они обретут новые тела, начиная влачить нетленную юдоль в стране кошмаров, где всё дышит болью, а крики несчастных, никогда не затихают. Помочь им мы не в силах, но сделаем всё, чтобы подобного впредь не повторялось. Священные рыцари уже ищут колдуна, распространяющего проклятые предметы, и даю слово, вскоре найдут.       В завершении, упомяну, что вам уже и так известно. Господина Кагэне обнаружили районные сержанты, повешенным на острый крюк в заброшенной пятиэтажке. Зачем, он пошёл на столь роковой поступок, остаётся неизвестным. Возможно, послушал откровения колдуна, а быть может, утратил рассудок, столкнувшись с потусторонним. Предсмертная записка, найденная под висящими ногами, гласила: «я иду к тебе Алексия, где бы ты ни находилась».       Хочется верить, что их тени, покинувшие этот мир, отыскали друг друга.       Будьте осторожны мадемуазель Кагэне.       И не доверяйте теням.                                                                   Преданный свету, рыцарь «Священного креста» мосье Р.