Стервы...

      Подойдя к новому обиталищу своей дочери, Кристина замялась. Конечно, Генриетта очень просила приехать, говорила, что соскучилась, но даже издалека увидев всех этих котов и кошек, все эти технику и провода, чтобы были разложены по земле вокруг, Крис ощутила себя не в своей тарелке. Было время, когда она прекрасно ориентировалась в суматохе и не задумывалась о лишних вещах, но сейчас это время осталось позади, в воспоминаниях, где она только попала в этот мир, где еще даже не сдала единый экзамен. Довольно долго от Генри не было никаких новостей, и если в подобном случае с Минтом Финни была уверена, что сын прилежно учится в академии и успешно сдает все тестирования, то молчание дочери никогда не могло дать однозначного ответа, заставляя гадать, работает ли она над новым альбомом, дописывая очередную композицию, или же гуляет по клубам от лени и потери вдохновения. У Генриетты не было никакого чувства ответственности и по природе своей катастрофичности она была ноль в ноль мать в недавнем прошлом.       Отогнав посторонние мысли, Финни набралась смелости и уверенно зашагала вперед, в самую гущу событий. Подобный кипиш говорил сразу о том, что где-то неподалеку готовится съемочная площадка для новой записи. Хотя бы не гуляет, отметила Кристи, поднявшись по ступенькам к двери не то дома на колесах, не то эффектно переоборудованного вагона и постучав по створке когтями. Тотчас дверь распахнулась, и на лужайку с радостным криком вылетела ураганом Генриетта.       — Ты все-таки приехала! — сияя ярче слепящего с безоблачного неба солнца, воскликнула серая кошка, выпустив мать из объятий.       — Конечно приехала. Еще бы. От тебя ни слуху, ни духу. — Фыркнула Финни, замечая мысленно, что в Генри что-то кардинально изменилось. — Должна же я знать, жива ли моя дочь.       — Пошли. Расскажу по дороге. Заходи, — закатив глаза, когда из дома-вагона раздалось ворчание, Генриетта поднялась обратно к двери и шагнула за порог.       Когда металлическая створка за спиной хлопнула, а слишком яркий уличный свет совсем отступил, Крис с живым интересом огляделась. Она оказалась в просторном помещении, освещенном приглушенным блеском ламп, которые были вмонтированы в каждое зеркало, обставленном скорее небрежно, но при этом весьма недурно. Подавляющее большинство пространства занимали складной стол, заваленный сейчас листами бумаги, постерами, какими-то листовками и прочим ненужным с виду хламом, уютная двуспальная кровать, на которую был накинут клетчатый плед, и специально оборудованный для визажистов уголок, в котором сейчас сновало несколько фигур, явно торопящихся все успеть и раздраженных.       — Ничего себе. И ты постоянно живешь здесь? — поинтересовалась Финни, вновь поворачиваясь к дочери и замечая, что та уже отправилась в сторону мечущихся суетливо визажисток, не опасаясь вовсе их гнева.       — Чаще всего да, ночуем здесь. Но иногда в отелях, если условия устраивают, — невозмутимо отозвалась генри, внезапно выхватывая одну из бегающих кошек и разворачивая за плечи к Кристине.       — Мы отстаем от нормы почти на полтора часа! — возмутилась кошка с бледно-розовым мехом, золотистыми веснушками на щеках и золотистыми носочками на лапах, прищурив пронзительные темно-синие глаза, на радужке которых Кристина заметила белые и зеленые крапинки.       — Милли-Милли-Милли, оставь свои подсчеты! Познакомься вот: Кристина, можно просто Финни. Моя мама. Мам, это Имельда, наш всемогущий счетовод, топ-менеджер, блюститель порядка во всем и по совместительству замечательнейшая подруга. У нее просто золотые лапки, — улыбнувшись тонкости шутки, Генри выпустила Милли и позволила ей продолжить ворчать. — Не представляю, что бы мы без нее делали.       — Известно, что! Никакой аккуратности! Никакой пунктуальности! — начала отчитывать Генриетту Имельда, поправив заплетенные в косы локоны цвета аквамарина. — Превратила дом в помойку, смотреть страшно! Генри, ну-ка сядь сейчас же на место! Как я должна выпрямлять тебе волосы, если ты скачешь каждую секунду?!       — А я, заметь, только тебе доверяю их выпрямлять.       Финни с умилением улыбнулась. Похоже, ее дочь попала в надежные лапы.       — У нас сейчас с персоналом беда-бедой, — вздохнула Милли чуть позже, укладывая пеструю копну Генриетты, выкрашенную во все цвета радуги, и придавая волосам нужную форму с помощью шпилек. — Пришло лето, все разъехались по семьям.       — Я же тебе говорю, Милли, если бы не ты, все давно бы накрылось. А уж я-то…       С фырчаньем потянув на себя ее собранные в хвост локоны, Имельда с усмешкой заставила ее замолчать.       — Ау, Милли, за что?! Я про себя ничего не могу сказать? — со смехом спросила Генри, напевая себя под нос, пока визажистка под руководством розовой кошки выпрямляла утюжком кучерявые от природы волосы, от которых шел пар. — Кстати, мам?       Уже начавшая ощущать себя лишней в компании кошек Финни с готовностью вернула взор на дочь, встретившись с ее разными по цвету глазами через зеркало.       — Мам, а ты могла бы немного мне помочь? Понимаешь, сейчас все в отпусках, практически никого не осталось. Милли, конечно, делает работу за четверых, но…       — В личных интересах ты эксплуатируешь меня за шестерых! — весьма едко заметила Имельда, распыляя обильно лак на высокий хвост Генри, чтобы закрепить гладкость цветных прядей.       -… Да конечно, рассказывай!.. И вот, мам, нам, в общем, нужен кто-то, кто согласится сняться в клипе на новую песню. Сейчас я переоденусь, и ты поймешь, о чем я. — Поднявшись с кресла, Генриетта прошла за ширму, чтобы завершить последние превращения, оставив Финни и Милли в обществе друг друга.       Воцарилось неловкое молчание. Имельда делала мыленно какие-то подсчеты, результаты записывая во всевозможные бланки, а Кристина, будучи далекой от мира своей дочери и не желая нарушать ее личные границы, просто не знала, что можно сказать, как поддержать разговор. На помощь пришел кто-то из ассистентов оператора, прибежавший сообщить, что до начала записи осталось около семнадцати минут.       — Ну, Генриетта! — негромко произнесла Милли. — Ну ужас какой! Ты можешь хоть раз собраться вовремя? — отложив на стол листы, прикрепленные на картонный планшет, Милли прошла за ширму к Генри и за считанные секунды помогла ей справиться с застежками костюма, с которым серая кошка тщетно возилась уже несколько минут.       Ширма отодвинулась в сторону и Финни пришла в шок, когда увидела новый прикид дочери. Вполне довольная собой Генри светилась в ожидании ее слов, будто вовсе не замечая ее потрясения.       — Очень… очень неординарное решение, которое мы уже проходили, — согласилась опять с безмолвной реакцией Кристины Имельда, сильнее затягивая шнуровку на спине Генриетты. — Которое обошлось нам вдвое дороже, чем должно было бы. Генри стоило бы, прежде чем заключать договор с тем «домом моды», позаботиться о том, что наши сбережения не бесконечны, а до первого концерта этого сезона еще полторы недели.       — Милли, как ты себе это представляешь? Чтобы премьера прошла успешно, мне нужны впечатления моей аудитории, — придирчиво оглядев свое отражение в зеркале, Генри на миг стала чуть серьезнее. — Нужно принципиально новое решение, которое принесет нам в будущем кучу бабла. Кто вообще будет инвестировать в старье?       — Классику и раритет, ты хотела сказать? — резко перебила Имельда. — У нас не сошелся ни один показатель охвата за прошедший месяц, и вся благодарность за это тебе и твоему новому прикиду.       — Хорошо, скажи тогда, каким образом мне нужно было поступить, чтобы добиться потрясения аудитории? Как мне по-твоему поднимать всех без выебываний? Твои листочки не дадут соврать: нас слушали, слушают и будут слушать.       — В таком виде, как ты выбрала, тебе место в БДСМ-клубе, а не на сцене! — зашипела Милли, указывая на зеркало. — О какой монетизации теперь вообще может идти речь, если…       — Взгляни сюда. — Попытавшись перевести все в шутку, Генриетта обошла Финни кругом и вернулась к Милли. — Смотри, вот наш потенциальный зритель и слушатель. Разве она не потрясена? Разве она осталась равнодушна и не получила никаких впечатлений, не заинтересовалась тем, что мы приготовили? Помнишь, как я говорила? Яркость, контраст и неожиданность на пересечении дают успех. Ты же знаешь, как сильно я все это люблю.       Имельда нахмурилась и отвела взгляд, явно обидевшись на несерьезность кошки.       — Да брось, все будет в лучшем виде, — положив лапу на ее плечо, Генри еще раз посмотрела на свое отражение. — Как же так — шоубизнес и без риска?       — Никто в своем уме не станет в этом участвовать. — Холодно отрезала розовая кошка, подбирая со стола свои соглашения, бланки и графики и уже собираясь уходить, но дочь Финни встала у нее на пути.       — Милли, да ты что? Ревнуешь что ли? Ну хочешь, я разрешу тебе сняться со мной вместо Финни?       — Я точно не буду в этом участвовать.       — И что же ты будешь делать? Развернешься и уйдешь в самый ответственный момент? — нарочно раздраженно спросила серая кошка, вскинув голову. — Напророчишь мне обрушение всего, что у меня сейчас есть?       — Я всего лишь пытаюсь доходчиво объяснить тебе, что ты неправа, — вздохнула Милли, понемногу смягчаясь. — Один промах — и уйдут все, кто еще остался, а тебе придется начинать все сначала.       — Не пугай меня, я выросла на этих улицах. Моя фишка точно прокатит.       — Сейчас ты практически полностью контролируешь и ведешь данное направление, ты не должна дать конкурентам вырваться вперед. Пожалуйста, просто хоть послушай!..       — Вот! Вот оно! — тут же растаяла Генри, возвращаясь в прежнее свое состояние. — Долго же ты зрела. Слушай, значит так: я пробую придерживаться плана, а ты рассказываешь о нем в лучшем свете, идет?       — Ты имеешь в виду пробный прокат? Хочешь выпустить предпоказ и проверить, сходится ли статистика с ожиданиями?       — Вот видишь, Милли, ты просто чудо. Проверь все свои критерии еще раз, пока я буду разогреваться, идет?       — Городской фестиваль — последний шанс сохранить планку высокой. Если ты не пройдешь порог, пеняй на себя, — строго отметила Имельда, беря в лапы кипу листов и покидая жилой вагон.       Когда дверь за розовой кошкой захлопнулась, Генриетта выдохнула и плюхнулась на кровать.       — Почему мне кажется, что ты просто ее используешь? И вы всегда так ссоритесь? — спросила Финни уже далеко не так воодушевленно и радостно.       — Иногда с ней бывает нелегко. Но это уже чистая психология. Милли слишком стеснительная для сцены, а в котячестве она хотела быть певицей, но столкнулась с множеством проблем. Теперь вот сидит заполняет листочки. И обижается на меня за то, что я стремлюсь постоянно экспериментировать. Не хочет понять, что мой прежний успех построен на том, что я постоянно рискую и преподаю что-нибудь новенькое. Ай, подумаешь. Она быстро остынет. Мы просто разные.       — И ты продолжишь вот так с ней обращаться?       — «Вот так» — это как? По-дружески?       — Небрежно и неуважительно.       — Мам, у нас совершенно нормальные отношения. И потом, я всегда так общаюсь. Не вижу здесь никакой существенной проблемы.       — А тебе не пора ли идти на запись?       — Сейчас отдохну две минуточки и пойду. Что насчет тебя? Как ты, согласна сняться вместо Милли? Вот сценарий. — Нашарив лист, легкомысленно брошенный под кроватью, Генри отряхнула его от пыли и шерсти и подала матери.       — Мне тоже придется надеть нечто… нечто подобное? — тут же задала вопрос Крис, с долей сомнения глядя на короткий темный топ, полупрозрачную черную длинную юбку, волнами ниспадающую от застежки на поясе, и тонкие черные ремни, оплетающие все тело Генри и дополняющиеся черным ошейником.       — Вся соль в чем? — тут же оживилась Генриетта, поднимаясь с пледа и подбираясь к матери, присевшей на край кровати. — В том, чтобы с помощью ярких, но выдержанных в однозначной палитре образов передать неоднозначность характера того или иного персонажа. Трек называется «Стервы», ты уже видела, наверное. У тебя будет вторая главная роль. У главной героини немного раздвоение личности, и в ней есть и стерва номер один, — я буду за нее — и стерва номер два, которая похожа местами характером, но внутренне отличается. Вдвоем мы сможем отразить многогранность характера. Всех второстепенных персонажей мы уже нашли, а в роли второй главной героини я хотела снять Милли, но она отказалась петь на камеру.       Быстро пробежав глазами описание нужного персонажа, созданного, похоже, специально для Имельды, Крис немного успокоилась: текст не предусматривал практически ничего двусмысленного, а наброски образа пропускали, разве что, только намеки.       — Ты уверена, что я справлюсь с этой ролью? В смысле, почему ты выбрала именно меня, когда вокруг тебя полно более молодых и более сценоориентированных, так скажем, кошек?       — Во-первых, нужно показать, что ни один характер не принадлежит конкретному возрасту. А во вторых, нам не нужны идеальные персонажи. У каждого есть свои живые недостатки. В этом весь прикол. Я хочу показать философию в более востребованной в нынешнее время форме, которая быстрее привлечет внимание. Нужен запоминающийся необычный клип, который будет не просто зрелищным, но и послужит пищей для размышлений. Среди второстепенных тоже далеко не все молодые.       — То есть, сейчас ты намекаешь мне на то, что я тоже стерва, но возрастная? — возмутилась Финни, и Генри засмеялась.       — Хорошо, я вижу, что ты согласна. Иди сюда, — Генриетта в мгновение ока оказалась около одного из зеркал и жестом указала матери на кресло, приглашая сесть. — Загримируем и уложим тебя. Но нужно поспешить.       — Ты можешь еще раз объяснить суть твоего нового проекта? Ты хочешь просто показать, что все вокруг могут быть злыми и стервозными? — переспросила Финни, помолчав немного, когда Генри распустила ее волосы, рассыпавшиеся по плечам пятнисто-полосатой плавными волнами.       — Нужно как-то укоротить твои волосы… — пробормотала вместо ответа серая кошка, в задумчивости глядя на длинные локоны. — Джесси, иди помоги!.. да, давай так. Что ты говорила, мам?       — Какая тема твоего проекта? Ты просто хочешь заявить о том, что все кошки — стервы?       — Не-а, вообще не туда. Я хочу показать, что первое впечатление не так важно, как может казаться. Возможно, кто-то и кажется тебе черствым или жестоким, или эгоистичным, но ты просто должна проявить терпение и узнать о нем, или о ней, получше и больше. Это что-то вроде воодушевления. Помнишь, как плохо ты сначала ладила со всеми в Гильдии, когда только попала в этот мир и не могла вернуться обратно? Но ты узнала многих лучше, и теперь вы отличные друзья. За время съемки мы покажем совсем разные характеры разное настроение а в конце покажем, что достичь нормальных отношений можно. Странно было бы работать над треком полгода и посвящать его Имельде, чтобы потом просто всех рассорить, не находишь?       — Может, все это и прекрасно, но зачем тебе везде и всюду тогда пошлый подтекст?       — У меня большая коллекция более ранних альбомов ориентирована на аудиторию молодежи. Ее достаточно много среди моих слушателей. Подавляющее большинство. Скажи мне, они станут слушать длинные лекции, наставления и скучные размышления? С помощью неординарной, как говорит Милли, подачи я могу и сказать о том, что меня тревожит, то есть, сотворить музыку от души, и остаться на вершине чарта. Здесь все средства хороши… Смотри, какая прелесть получилась!       Глянув в зеркало, Кристи увидела, что ее непослушные кудряшки превратились в аккуратное волнистое каре, идеально обрамляющее мордочку.       — Не трогай! — предостерегающе зашипела Генри и для уверенности нанесла еще слой лака. — Не помни ничего, пожалуйста, заново сделать укладку мы уже не успеем.       Отойдя от кресла, Генри передала мать в лапы визажистки, которую, кажется, звали Джесси, и устроилась неподалеку, наблюдая, как буро-белая кошка вьется вокруг, нанося на мордочку Финни сценический макияж.       — Генри, что насчет текста? Я не запомню все слова за две минуты до съемки.       Сверившись со световым табло, на котором мерцали цифры времени, Генриетта проговорила с улыбкой:       — Вообще у тебя есть еще семь минут. Но ты не волнуйся, тебе не нужно запоминать все. Часть клипа, которую мы снимем сейчас, скорее рекламная. Нам нужно всего лишь передать основную идею потенциальному зрителю. Ты выучишь текст чуть позже. Имельда все уладит.       — Почему ты выбрала меня? Я все еще не понимаю, что ты во мне углядела. Ни внешности, как таковой, ни голоса. Ты на спор согласилась записывать со мной что-то?       Поймав ее взгляд в зеркале, Генри спокойно отозвалась:       — Как раз голос у тебя есть. Если мы будем петь вместе, то получится нереально круто. Мы с Милли пробовали пару штучек вместе и поняли, что твой тембр практически полностью повторяет ее, а ее голос прекрасно ложился на музыку. Короче, не беспокойся об этом. Это всего лишь эксперимент, не более.       — Генри, съемочная группа в бешенстве, — вломившись в помещение, с тревогой объявила Имельда. — Тебе… вам дали пять минут. Если не придете сейчас же, то технику отзовут и мы потеряем последний шанс вернуться в плейлисты. Поторопитесь, пожалуйста, обе!       Невозмутимо достав из вороха плакатов на столе гитару, Генриетта с знакомым нетерпеливым трепетом провела лапой по струнам, не извлекая пока ни звука, и все ее существо радостно засветилось в предвкушении.       — Не волнуйся, сейчас будем, — не отрывая глаз от ненаглядного музыкального инструмента, ответила несколько небрежно серая кошка. — Фотографы готовы?       — Бестолочь, — фыркнула Имельда, и в ее голосе проскользнула прежняя обида вперемешку с досадой.       — Еще какая. последний шанс. Уверена, что все еще не хочешь в этом участвовать.       — Нет. Прости, Генри, но ничего не получится.       — Забей. Иди скажи этим фотокрысам, чтобы готовили фон. Переснимем обложку для альбома. Мам, готова?       Выйдя из-за ширмы, Финни позволила стилистам оправить вязаный жилет розово-оранжевых цветов, под который была пододета светло-голубая блузка, и широкие джинсовые шорты, а затем нахлобучила на голову красный берет и устроила на переносице поданные ей приторно-розовые круглые очки от солнца.       — Ну какая красота, — Генри приблизилась к Кристине и приколола к ее прическе яркую заколку в виде вишни, чтобы подчеркнуть цветовой акцент. — Точно то, что надо. Согласись, наша команда творит чудеса.       Повесив гитару на плечо, серая кошка устроилась между Милли и Финни и повела их к точке кипения, дошедшей к этому моменту почти до эпицентра извержения вулкана, судя по крикам и напряженности в воздухе.       — Ты с акустической? — не поверив своим глазам, спросила Финни, указав на гитару дочери. — А где же твоя легендарная электро?       — Будет еще, не о чем беспокоиться.       — Ладненько… А какие у тебя планы на потом? Что будешь делать, когда закончишь с этим проектом? — полюбопытствовала Крис после того, как очередное молчание затянулось.       Все же они были очень разными, как ни крути, начиная с изменяющегося со временем мировоззрения, заканчивая даже ритмом жизни.       «Стареешь, Финни. Повторяешь примерно одно и то же, спрашиваешь о жизни, как бабушка. Насколько ты уже отстала от этой жизни? Ни черта не знаешь, что происходит вокруг тебя…» — промелькнула в голове язвительная мысль.       — Когда мы одержим победу на городском конкурсе, я презентую всему миру новую песню, которую написала заранее в честь Дня Рождения одной замечательной кошки, а потом… Хотя, это секрет, который станет скоро сюрпризом, — Генри улыбнулась и замолчала.       — Для начала нужно не провалиться с первым же показом, — нахмурилась Имельда. — Мечты — это все прекрасно, но почему бы тебе лучше не печься о чем-то более реальном, которое наступит через минуту? Спускайся со своих облаков, пора снимать рекламу для твоей идеи.       — А о чем ты мечтаешь, Милли? — неожиданно для себя задала вопрос Крис, и розовая кошка посмотрела на нее недоуменно.       — У меня просто нет времени мечтать. В рамках программы, о которой Генриетта, наверное, еще ничего Вам не рассказала, я должна постоянно быть в движении. От моей производительности и продуктивности зависит востребованность Генри как исполнителя и автора песен. Чем мечтать, я должна делать все, что зависит от меня, чтобы команда процветала.       — Тоже мне, мисс занятость! Милли, да мы все, по-моему, знаем, о чем ты мечтаешь. Можешь не опасаться моей мамы, она тоже через подобное проходила, так что…       Прижав уши и зашипев, Имельда вырвалась и резко развернулась, побежав в противоположную сторону.       — Милли, стой, ты что? Эй! Стой! Имельда! Ну не обижайся! И что я такого сказала? Да… ну да?.. Что я, блять, такого сказала, не понимаю? Ну да, подумаешь, пафос сорвала… Мам, что я должна делать?       — Бежать! Бежать за ней! Давай! — толкнув ее в сторону убегающей Милли, завопила Финни. — Беги! Скорее! Беги за ней!       Быстро отстегнув от себя мешающую верхнюю юку, слишком длинную для бега, и бросив ее в сторону матери, Генриетта молнией помчалась следом за розовой кошкой.