Who will make me fine?

Сон совершенно не хотел приходить, так что приходилось отчаянно ворочаться в кровати, чтобы найти удобную позу. Мерцающая луна освещала комнату белым светом, создавая причудливые тени на такой же белой стене. Безобразные тени ветвей, словно чьи-то руки, оглаживали фотографии в рамках. На него смотрели два улыбающихся лица – его собственное и бывшей жены. Оливер хотел было встать и спрятать фотографию куда подальше, – что, собственно, стоило сделать сразу после их разрыва, – но удалось только немного повернуть ладонь. Тело абсолютно расслабилось, словно он стал тряпичной куклой. Животный ужас охватил его тело. Паника начинала подбираться к горлу, тело совершенно не поддавалось. Оли тяжело дышал сквозь зубы, бегая взглядом по всем предметам мебели, по стареньким книгам на полках, по цветам в фарфоровых горшочках, но остановился на почти прозрачном тюле с изящным орнаментом. Он колебался, хотя мужчина точно закрыл окно — это значило, что где-то есть источник ветра. Глазами метнулся сначала на часы, что показывали половину четвёртого утра, затем на проход, который сейчас походил на зияющую дыру из его кошмаров, бездну, готовую затянуть его в свои пучины. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее, каждый вдох и выдох сопровождался гулким свистом, будто в его горле застрял свисток. Попытка достучаться до мышц рук и ног провалилась: максимум, что он мог, это слабо дёргать пальцами рук.    Тень из прохода начала растекаться по полу, а Оливер, чувствуя, что кровь в венах начинает кипеть от напряжения, громко всхлипнул. Он ничего не мог сделать, как и во сне, когда пытаешься убежать от монстра, но двигаться не получается, но сейчас всё точно было наяву. Он каждой частичкой своего существа ощущал, что не спит. Этот монстр пришёл, и он заберёт его душу, проглотит оболочку и запьёт это всё каким-нибудь дешёвым пивом, чтоб наверняка. Слёзы обжигали кожу, стекая на подушку. Голова начала кружиться, и он провалился в темноту. ***    Часы на тумбе уже битый час трезвонили, пытаясь разбудить несчастного парня, но тот, всё так же неизменно лёжа на спине, дремал, прихрапывая и изредка подёргивая губами. Лучи солнца медленно поднимались к лицу, словно играли в салки: то поднимутся к глазам, то опустятся к руке, покоящейся на груди, то и вовсе исчезнут, закрываемые перистыми облаками.    Сайкс аккуратно приоткрыл глаза, из-под ресниц пытаясь разглядеть проход: оттуда на него глядела фотография пса в рамке на стене. Больше ничего. Он попробовал сжать руки: всё было в порядке. Закрывая лицо ладонями, он слабо рассмеялся — твою мать, как же хреново не иметь возможности управлять своим телом, когда ситуация этого обязывает. Облегчение приятной волной растеклось по телу, и парень с воодушевлением поднялся с кровати, словно вообще в первый раз на ноги встал. Присел пару раз, поворот туда-сюда — всё тело правильно реагировало. Часы показывали половину второго дня: внутри всё рухнуло. Ноа либо уже приехал, либо вообще не приедет, но Оливер сердцем хотел первый вариант, а разумом — второй. Даже не глядя в зеркало, он мог бы сказать, что выглядит сейчас как потрёпанная метёлка.    На кухне было раз в десять светлее, чем в спальне. Оливер собирался было насыпать корма псу, но миска уже была наполнена, что заставило впасть в ступор. И именно в этот момент Сайкс наконец поворачивается к столу, за которым уселся Себастьян, попивая кофе из кружки с ёжиком. Он явно устал от длительной поездки.    — Выглядишь хреново, — начал Ноа, откидываясь на спинку стула.    — И тебе привет. — подавляя внутреннее волнение, ответил Оли, — Давно приехал?    — Полчаса назад, как и обещал.    Сайкс даже перестал стыдиться того, что сейчас стоит перед ним в трусах и майке. Ноа продолжал попивать кофе, глядя на спящего на диване пса. Появилось ощущение, что они давно женатая пара, соблюдающая традиции утреннего быта, несмотря на то что давно уже полдень.    — Тебе всё ещё снятся кошмары? — задаёт вопрос Ноа, хотя ответ настолько очевиден, что даже в лицо смотреть не надо: усталость виднелась в его сгорбленной спине и опущенных плечах.    — Ты же сам прекрасно всё видишь. Я, как маленький ребёнок, боюсь темноты, потому что темнота — значит пора спать. Спать — значит видеть сны, — Оливер устало потёр шею под бурчание кофемашины, — твою мать, почему нельзя спать без снов? Почему нельзя выпить зелье, лишающее снов, как в Гарри Поттере?    — Потому что жизнь – далеко не сказка.    Ноа выразительно глянул на парня, следом допивая свою порцию кофе. Он молча развернулся и встал со стула без спинки, раскрыв руки, кажется, для объятий. Оливер дернул губами, словно спрашивая разрешение, но когда Себастьян кивнул, как бы говоря "просто сделай это, чувак", он смог двинуться навстречу.    Ноа был куда тоньше старшего, хотя и в хорошей физической форме: особенно Оливеру нравились худые ключицы, словно обтянутые татуированной кожей. Сайкс всегда ощущал себя неловким, в то время как младший абсолютно свободно, без стеснения мог обвить руками, зарыться пальцами в волосы или, наоборот, мягко гладить где-то между лопатками.       — Кажется, у меня был сонный паралич, — тихо начал Оли, ощущая жар дыхания в районе шеи, — Но, думаю, я потерял сознание. Меня просто вырубило, когда..    — Когда начал тонуть в чёрной бездне, — закончил за него парень, — Сколько ты не спал, Оли? Нормально спал, — дополнил он.    — Около недели, наверно, — внутри всё вспыхнуло от этого "Оли", он и не знал, что простое сокращение собственного имени приведёт его в такой восторг, — Но я пытался, честно. Я пил таблетки, но сон длился не больше трех часов, затем я снова просыпался. Так, словно из проруби вынырнул, — продолжил он с нервным смешком.    — А твои сны всегда одни и те же? Тени, мрак, бездна — это в каждом сне?    — В каждом, — согласился Сайкс, стараясь не думать о том, что они обнимаются чересчур долго.    — Ты думал обратиться к психологу?    — Думал.    Конечно, чёрт возьми, думал. Столько всего навалилось: развод, уход Джордана, тур. Единственным выходом он считал одиночество — абсолютное одиночество в лесной глуши. Чтобы его самобичевание нарушали лишь завывание ветра и гулкие раскаты грома, очень частые в этой местности. И это психолог одобрил, да с таким видом, будто уже видел, как Оливер придёт к нему на сеанс после своей "изоляции" с широчайшей улыбкой. А между тем, Оли разрушил все мосты, связывающие его с человеческим миром, оставив один единственный, но и тот был построен наскоро — стоило лишь немного ступить не так, так он бы сразу с хрустом сломался пополам. Но и Оливер, и Ноа готовы были рисковать, готовы были стоять в самой середине и выстраивать эту связь.    Сейчас, когда они уже не боятся прикосновений и взглядов, когда мост крепчает ощутимо для них обоих, они позволяют себе быть честными друг с другом. Ноа выпустил его из своих объятий, по-дружески сжав сильное плечо мужчины.    — Я и обращался, по правде говоря, но всё это лишь привело к тому, что со мной происходит сейчас. Я, как Робинзон Крузо в своём необитаемом доме с верным другом Пятницей, — жестом указал на мирно спящего пса, — ищу выход из своего мыльного пузыря, образованного страхом и отвращением к реальности, в которой я существую. — Всё это ужасно романтично, но до боли грустно, — сочувствие сквозило из глаз и печальной улыбки, так что Сайкс, чувствуя разгорающуюся внутри вину, поспешил отвернуться. ***    Младший обязался остаться до утра и, решив поддержать друга, дал себе обещание — не засыпать раньше Оливера, потому что это было бы совсем бессовестно. Почти весь день они просто общались — это то, чего так не хватает Оливеру в этой глуши. Казалось бы, ему нужно просто уехать обратно в город, но склонность к замкнутости и неприятие людей вокруг не могут позволить ему так просто существовать в этом общественном пузыре. Он чувствовал себя так же, как крохотная Эйфелева башня в стеклянном шаре на полке — предмет, созданный лишь для любования, но такой одинокий, ничтожный в своём существовании. Мужчина мог часами наблюдать, как блёстки-снежинки накрывали башенку, и, видя своё отражение в стекле, представлять себя ею. Ноа познавал его всё больше и больше, и его мнение об Оливере, как о глубоко депрессивном человеке, крепчало с каждым тяжёлым вздохом, что издавал мужчина между фразами. Себастьян молча выслушивал все его слова, как выслушивал бы психолог пациента, но лишь кивал и выражал молчаливую поддержку. Кажется, Сайксу и этого хватало: тот понемногу расслаблялся. Солнце утонуло в темнеющих облаках, лиловыми проблесками пытаясь дотянуться до всего, что могла. На горизонте виднелась полоса туч. Мужчина пугливо поглядывал то на уходящее солнце, то на настенные часы — совсем скоро время сна, а с ним и кошмары. *** Кровать, так и оставшись не заправленной, приглашала в свои объятия. Фотографии на стене приветствовали гостя скромными улыбками. Ноа плюхнулся на постель, раскладываясь звёздочкой. — У меня так устала задница, пока я ехал к тебе, — прикрывая глаза, пробурчал парень. — Здесь не всегда хорошие дороги, особенно зимой. Когда я сюда добирался в ноябре, машина застряла, — Оли приоткрыл штору, указывая пальцем в сторону грязного автомобиля, — До сих пор её не помыл. — Помоешь, когда лучше станет. "Даже в самые тёмные времена нужно не забывать обращаться к свету" - что-то такое Дамблдор говорил, да? — парень глядел из-под ресниц, весело болтая свисающими с края ногами, — обращайся, когда тебе это потребуется. Я не всегда могу приехать, но хотя бы по телефону могу поговорить, ну или по скайпу звони. Им же пользуются ещё? — Пользуются, конечно, — внутри растекалась океаном необычайная нежность и благодарность к лежащему парню. Ноа подвинулся к краю постели, повернувшись на один бок и упёрся локтем в подушку, приложившись щекой в ладонь. — Ложись, — он ладонью похлопал по месту рядом с собой, — пора спать. — С тобой? Твои фанатки бы душу продали за эту возможность, — Оли устало хихикнул, совершенно не смущаясь предстоящей близости. — О, поверь, твои фанатки ещё хуже, — улыбка его выглядела какой-то измученной, — Копирка Bring me the horizon. Это чёртово клеймо, кажется, никогда не сойдёт с нашей группы. — Да ну, глупости, — стало, почему-то, очень обидно за ребят, — Не думай об этом. Я слушал ваши треки, Ноа, я их даже не вытяну. Сайкс прилёг рядом. Тёмные длинные волосы растеклись по подушке. В слабом свете поднимающейся над горизонтом луны его лицо выглядело болезненным: бледный оттенок лица с темнеющими овалами под глазами и выпирающими скулами над чуть впалыми щеками. На лбу пролегла глубокая складка. — Ты разговаривал с Алиссой? — в установившейся тишине его голос звучал непростительно громко. — Она звонила пару раз, — мужчина устало потёр лицо, пальцами надавливая на глазницы, — и я ни разу не осмелился ответить. Наверняка хотела удостовериться в том, что я не сошёл с ума окончательно. — Она узнала, что я общаюсь с тобой, — Ноа уложил голову на подушку, всё так же глядя на Оливера, — она беспокоится. Позвони ей завтра: скажи, что в порядке, и она успокоится. Себастьян разглядывал профиль мужчины: густые тёмные ресницы обрамляли глаза, придавая взгляду мягкости, орлиный нос, тонкие губы, в уголках которых уже появились морщинки, на подбородке виднелась короткая чёрная щетина. Он упорно глядел в потолок какое-то время, размышляя о необходимости придумать отговорку, однако всё же согласился. — Я полежу здесь, пока ты не уснёшь, потом перейду на диван в гостиной. — Он маленький для тебя, — сообщает мужчина, представляя гостя, сжавшегося в три погибели, — можешь здесь остаться. Мы влезаем, вроде. — Именно на это я и рассчитывал, — сонно хихикнул Ноа, — я знал, что ты это предложишь, мистер Сайкс-добрая-душа. — О, ты просто гад, — губы мужчины растягиваются в улыбке. Знаете ощущение, когда смотришь на человека, а в голове, как самая громкая в мире сигнализация, проносится мысль о том, какой же этот человек замечательный? Именно это сейчас чувствовал Ноа. Всё в Оливере казалось чужим, но удивительно знакомым, родным; он вызывал бурю эмоций одним лишь своим сосуществованием. Себастьян молча наблюдал за тем, как замедлялось дыхание мужчины и веки опускались на глаза, скрывая усталый взгляд, до тех пор, пока сам не уснул. Луна в последний раз проплыла своим лучом по тёмным кудрям старшего, затем поспешила скрыться за занавеской, чтобы с тихим восторгом наблюдать за сложившейся картиной. *** Сквозь сон Себастьян слышал всхлипы и глухое поскуливание. Он приоткрывал глаза, на ощупь находил ладонь мужчины, чтобы переплести пальцы и показать, что он тут – совсем рядом, и не собирается оставлять его наедине со своими призраками. Он знал каждую деталь кошмара, который преследовал мужчину, но мог лишь представлять то, что испытывает Оливер каждый раз, когда тонет во сне. Сочувственно сжимает чужие пальцы, провожает взглядом стекающие по вискам слёзы; обвивает рукой торс Сайкса, утыкаясь щекой в горячее плечо — делает всё, чтобы успокоить, дать возможность ухватиться за него, не позволить страху поглотить человека, что стал слишком важной частицей собственного мира. Больно. Почти физически больно было наблюдать за старанием, с которым мужчина держался за его руку. Сквозь тонкую ткань штор просвечивали первые лучи восходящего солнца. Тело старшего мелко дрожало, но дыхание выравнялось; глаза под веками уже не так бегло двигались. Ноа накрыл ладонью грудь Оливера, отмечая постепенно замедляющееся сердцебиение. Сейчас всё хорошо. Оливер будет в порядке. *** Кофемашина жужжала и давила на воспалённый мозг. Сайкс был куда бодрее, чем вчера. Чуть фальшиво и хрипло напевал мелодию какой-то очередной попсовой песни. Ноа радовался, глядя на спину друга: он выглядел живым. Стрелки часов неумолимо быстро приближались к девяти — через час Себастьян отправится обратно. — Позвони Алиссе, — тихо попросил Ноа, наблюдая за тем, как Оливер весело расставлял стаканы на полку. — Не сейчас, — отозвался мужчина. — Нет, сейчас. Я знаю, что ты не станешь делать это в одиночку. — Ладно, — внутри больно обожгла тревога, смешанная с обидой – парень действительно ему не доверял? Гудки, мучительно громко звучавшие в установившейся тишине, неумолимо долго мучали слух. — Алло, — сипло прозвучал женский голос по ту сторону трубки, — Оливер.. — Привет, — страх прокатился холодной волной по телу, и Сайкс прокашлялся, — Я знаю, что ты много раз звонила. Извини меня, мне очень стыдно, — он поднял глаза на парня, тот одобрительно кивнул, — Я в порядке, если ты это хотела узнать. — Нет-нет, тебе не стоит извиняться. Я понимаю, что тебе сложно сейчас.. — Оливер чувствовал тяжесть в груди и жжение в глазах, но, когда Ноа одними губами произнёс "ты молодец" и кротко улыбнулся, по телу растеклась лёгкость, — Знаешь, мы так давно не виделись. — Знаю. Ты хочешь встретиться? — Очень хочу. Ты не против? — Не против. Сегодня вечером Алисса приедет к нему. Человек, которого он безумно любил и которому смог открыть свою душу; человек, которого он потерял. Она всегда была и будет его близким человеком, пусть и не в роли жены. — Ты всё ещё любишь её? — спросил Ноа, помешивая кофе в кружке. — Да. Думаю, да, — ответ, почему-то, дался очень легко, — наверно, я всегда буду любить её, но сейчас эта другая любовь. Как бы то ни было, она была рядом очень долго и прекрасно знает меня, потому я доверяю ей. — Это прекрасно. Мы с ней поможем тебе выйти в мир, — Себастьян снова расплылся в улыбке. *** Оливер жмурил глаза из-за палящего солнца и пытался как можно глубже вдохнуть густой воздух, наполненный сладким запахом свежей травы и лесной влаги. Лучи обволакивали тело и дарили своё тепло, словно встречали долгожданного гостя. Кожа приятно покрылась мурашками, и мужчина поёжился, но было, однозначно, хорошо. Ноа снял автомобиль с сигнализации и повернулся лицом к Сайксу, раскрыл руки для уже привычных объятий. Оливер уткнулся носом в плечо, вдыхая аромат адеколона парня. Горячие руки гладили где-то между лопаток, и мужчина начал млеть от нежности, с которой младший его касался. — Спасибо. Просто спасибо. — Ты будешь в порядке? — Да, — с задержкой в пару секунд отвечает Сайкс, — Пока ты со мной, я буду в порядке. Себастьян опускает руки и чуть отдаляется. Внутри уже бушевала буря, но она медленно стихала и превращалась в мелкий дождь, что мерзким холодом окутывал тело. Он уезжает. Он не может быть с ним постоянно. Как он без него выдержит встречу с Алиссой? Как он снова вернётся в пустой дом? И как он вообще может его отпустить? Укладывает руки на щёки парня и торопливо тянется к лицу. Неуклюже утыкается губами в чужие, затем сразу же отдаляется, чтобы оценить эмоции: глупость он совершил или то, что уже давно стоило сделать? Ноа поджимает губы, но точно не выглядит рассерженным – так что же делать? Вопрос звенит в голове. Себастьян опускает взгляд в землю. Сайкс точно сотворил глупость! Тот мнётся, переступая с одной ноги на другую. — Я не против, ты не подумай, — бубнит тихо Ноа, — Но ты просто сильно поторопил события. Я собирался признаться тебе после того, как ты окончательно разберёшься в себе. — Это.. Разве это плохо, чтобы быть вместе сейчас? — подбирать слова было чертовски сложно, — Я же говорил, что мне не может стать лучше, когда я в полном одиночестве. — Да. — повисло неловкое молчание, — Да.. Мне стоило об этом подумать. Себастьян мягко поцеловал мужчину в лоб, благо рост позволял, затем аккуратно накрыл его плечи ладонями. — Позвони мне вечером, после того как поговоришь с Алиссой, ладно? Разберись со своей прошлой любовью, чтобы начать новую, — он аккуратно погладил чужую шею, — Я боюсь, что с Алиссой у тебя не всё кончено. — Мы развелись, Ноа, — сердце в груди громко бухало, — Я люблю её, но уже не в том плане. — Да брось, Оли, ты даже её фотографии со стены снять не можешь. Ты её не отпустил, именно поэтому я не хочу всё торопить, — парень начал медленно отдаляться, приближаясь к собственной машине, — В общем, позвони. Я всегда рад тебя услышать. — Я понял, хорошо. Он уехал. Оливер мигом спрятал все фотографии Алиссы. *** Как же давно Оливер не слышал этот звук вызова в скайпе, аж ностальгия какая-то. — Привет, — слёту говорит Сайкс. — Привет. Как ты? — парень открывал коробки и расставлял какие-то баночки. — Всё хорошо. Алисса только что уехала, — было чертовски приятно слышать голос Ноа, — У неё есть парень, представляешь? Она светится сейчас, я так рад за неё. — Да, я знаю, — Себастьян присел на кресло перед компьютером, — Что ты чувствуешь? — Сначала вообще испугался, честно, сам не знаю почему. Потом увидел, что она вся сквозит счастьем, и мне стало очень радостно за неё. — Хорошо. Это хорошо. Кстати, смотри, — он прокатился в кресле на колёсиках к полке сзади, взял оттуда баночку и вернулся обратно, — Это свеча. Она пахнет лесным озером, хотя, если честно, больше хвоей отдаёт, — он приблизил её к камере, чтобы показать, — Там, где ты сейчас живёшь, около озера, пахнет почти так же. Хорошее это место, но очень одинокое. Ноа зажёг свечу и поставил её рядом, около клавиатуры. — Я так долго её нюхал в магазине, что на меня начала коситься консультантка, — он слабо посмеялся. — Это место не будет таким одиноким, если ты приедешь, — осторожно начал Оли. — Приеду, я приеду, — глядя прямо в камеру ответил парень, — Во вторник. — Спасибо, — хотелось расплакаться, но он себе не позволил, — Думаю, мы сможем сходить к озеру. — Если ты считаешь, что готов, то я буду рядом. Всегда будет рядом. Был, есть и будет. Так, по крайней мере, говорят их сердца, готовые открыться друг другу, чтобы помочь одному справиться с социализацией, а второму – с болью от некогда разбитого Оливером Сайксом сердцем. Они будут в порядке.