Моя школьная рутина

Гоголь и Фёдор, зашли в свою квартиру. Они оба жутко устали и им, еле как хватило сил снять обувь. Николай поплелся переодеваться, а Фёдор, первым делом, заглянул в небольшую кухню и поставил чайник. Квартира у них сама по себе, не большая. Спальная комната, ванная и кухня. Им большего и не надо. Впринципе, уживаются очень даже хорошо. А как тут не ужиться, когда чтобы купить отдельные квартиры, нужно как минимум, продать себя на органы. Ну или не себя. Вот Фёдор бы, смог продать Дазая, но Кольке тогда ничего не останется. Поэтому живут вместе. Огромную благодарность, конечно надо выразить влиятельной тёте Николая, которая была совсем не против, отпустить племянника в Японию на учение и помочь с жильём. Достоевский зашёл в их с Гоголем комнату. Одна спальная кровать, у которой по обе стороны, стояли тумбочки, шкаф для вещей и два небольших кресла. Где-то в углу, копошился переодетый Коля, ища что-то в сумке. На нём была домашняя одежда в виде полосатых штанов и оверсайз футболки голубого цвета. Коса за весь день, растрепалась и выглядела как веник. — Сегодня не день, а дурдом какой то. — начал Фёдор, доставая свою одежду из шкафа. — И не говори, но ребята классные! — сказал Николай, с улыбкой повернувшись к брюнету. Фёдор, уже начал переодеваться. Делал он всё, как всегда, плавно и лениво. Он с давольно уставшим видом, растегивал рубаху. Достоевский редко гулял в большой компании и тем более, так долго. Коля не надолго застыл, то ли от его движений, то ли от почти открытого тела. Тут, он резко отдёрнул взгляд. — Я пойду чай сворганю. — произнёс беловолосый и встав с пола направился на кухню, пытаясь не смотреть в сторону брюнета. Николай зашёл на кухню и взял с полки две парные кружки. На одной было солнышко, а на другой луна и внизу какие-то цитаты. Коля улыбнулся. Их он купил специально для подарка на Новый год. В комплекте, ещё шли 2 браслета аналогичные кружкам, один из которых, как раз был у Фёдора. Он помнил, как радовался, когда увидел, что Достоевский надел его подарок. Поставив их на стол, Николай взял два пакетика чёрного чая и кинул их в кружки. Сахара было не густо. Но Николаю хватит, Достоевский, все равно не пьёт чай с сахаром. На кухню зашёл Фёдор. Он был одет в домашние штаны и свитер с какими-то узорами, не смотря на то, что в квартире душновато. Фёдор — очень мёрзнующий человек. Он сел за стол и слатко зевнул, прикрыв рот рукой. Николай налил в кружки кипяток и по кухне потихоньку начал разноситься приятный аромат чёрного чая. Он поставил кружку с изображением луны, поближе к Фёдору. — Милости прошу. — улыбнулся беловолосый, садясь напротив. — Благодарю. — кивнул Фёдор. Некоторое время, они сидели молча. Но тишина была успокаивающей, особенно после напряжённого дня. Николай посмотрел на Фёдора. Он сидел с полузакрытыми глазами. Казалось, ещё немного и он носом начнёт клевать. Гоголь вдруг потянулся к его кружке и взяв ее в руки отпил небольшой глоток. Во рту, сразу появился горький вкус трав, от чего беловолосый поморщился. — Как ты такую гадость, можешь пить? — спросил Николай, смотря на немного удивлённое лицо темноволосого. Фёдор чуть нахмурился. Он явно не ожидал, что у него украдут чай, прервав его умиротворение. Парень взял кружку с изображением жёлтого солнышка и поднёс к губам, немного отпивая напиток, под заинтересованный взгляд Гоголя. — Сколько ты ложек сахара, туда насыпал? — спокойно спросил Достоевский, но по его лицу было видно недовольство. — Всего 4. — ответил Николай, пожимая плечами. — С ума сошёл? — удивился Фёдор. — Мазохист. Зад не слипается? — Даже если это так, ты ведь поможешь мне его расклеить?) — ухмыльнулся Гоголь. — Николай. — строго возразил Достоевский, кидая на него озлобленный взгляд. — Да ладно-ладно, я просто пошутил. Не будь букой. — замахал руками Гоголь. Фёдор пододвинул свой чай обратно к себе. — Тебе сегодня было комфортно? — спросил Николай, вновь делая глоток, уже сладкого чая. Каким бы вопрос не был глупым, сказал он его, не просто так. Парень действительно волновался, за состояние Достоевского, ведь брюнет не любит шум и большие скопления людей. — Что-ж, должен признать, прогулялись мы сегодня не плохо. — сказал Фёдор, от чего беловолосый облегчённо вздохнул. — Кстати, как твоя рука? — вдруг сказал брюнет. — А. Ну вроде нормально. — Гоголь посмотрел на перевязанную ладонь, как будто впервый раз её видел. — Укус не болит? Впринципе, больница не то чтобы далеко. — сказал Фёдор. — Не-не-не, больница не нужна. — Николай терпеть не может больницы. — Смотри, а то ещё бешенством заболеешь. Этого мне только не хватало. На это, Николай лишь кратко усмехнулся. Чай и у того, и у того, почти был допит. Достоевский смотрел на руку беловолосого. Не смотря на возражения Коли, что всё нормально, Фёдор волновался. После чаепития, ребята пошли в комнату. Уже поздно, поэтому надо было бы уже ложиться спать. Гоголь плюхнулся на кровать, устало вздыхая. — Ну и ну. Я даже после актёрки в России так не уставал! — сказал Николай. Раньше, он ходил на актёрское мастерство, но из-за того, что там очень строгие и требовательные преподаватели, предпочёл оттуда уйти. К счастью или к сожалению. Федор сел рядом. Николай лежал с закрытыми глазами и выглядел спокойно, что для него не свойственно. Фёдор просто обожал, когда Николай, не кричит и не проявляет сильной активности. Не то чтобы Достоевскому это не нравится. Просто, иногда раздражает, но против, он никогда не будет. Брюнет аккуратно взял правую руку парня, из-за чего, тот всё-таки вглянул на него. Фёдор оценивающе смотрел, на уже еле держащиеся бинты. — Надо бы перевязать. — сказал брюнет и полез в тумбу за аптечкой из которой, достал бинты и перекись. Николай принял сидячие положение, наблюдая за действиями Фёдора. Достоевский взяв все принадлежности, сел обратно на кровать, ближе к Коле. Взяв его ладошку и начал разматывать замучиный бинт. Он немного потемнел, из-за пыли. Сняв его и отложив в сторону, взору открылась покрасневшая рука от укуса. Разумеется, та собака, укусила его очень слабо, что даже не осталось сильных следов от зубов, но однако, краснота все-таки осталась. Даже перекись использовать не нужно. За то, нужна мазь. Фёдор вздохнув, вновь взял аптечку, начал искать лечебную мазь. Найдя зелёный тюбик, он открыл его. — Зачем тебе вечно лезть туда, куда не надо? — сказал Фёдор, выдавливая немного мази на руку. — Жизнь скучно пройдет. — с улыбкой сказал Николай. — Да и вообще, кого это волнует. — Меня. — сказал Достоевский. — В могилу проводить себя хочешь? — За то, Дазай мне обзавидуется. — рассмеялся беловолосый. — Нет, я серьезно. Ты слишком легкомысленный. — сказал Фёдор медленно растирая мазь, по руке. — Ой, да ладно тебе. Это всего лишь собака. — отмахнулся Гоголь. — Тебе напомнить, тот случай на гаражах? — сказал темноволосый, кидая взгляд на Николая. — Так не честно. — возразил Гоголь. Руку начинает неприятно покалывать от жжения. Николай поморщился и немного зашипел. Больновато, но сам виноват. Фёдор, разумеется заметил это и немного остановился. — Больно? — спросил Достоевский. — Неприятно. — ответил Николай. — Я почти закончил. Потерпи. — сказал Фёдор. Когда с мазью было покончено, темноволосый стал заматывать руку. Пускай у него не было особых навыков в медицине, но он правда старался. И вот, он наконец справился с этим и сделал небольшой узел. — Готово. — сказал Фёдор, отползая от Николая. — Пообещай, что больше не будешь никуда лезть, будь то собака или заброшка. — Не обещаю, но очень постараюсь) — улыбнулся беловолосый. Фёдор лёг на кровать и поёжился. Ему было холодно. Николай, тут же лёг рядом. — Может тебе ещё куртку зимнюю принести? — усмехнулся Николай. Фёдор ничего не отвечая, подвинулся к Гоголю и легонько обнял. От его рук, пахло мятой из-за мази. Темноволосый, редко проявлял такую тактильность, по своему желанию, поэтому, Николай немного удивился. — Будешь моей личной грелкой, раб. — усмехнулся ему в грудь Достоевский. — Как прикажите, мой господин. — улыбка сама по себе, расцвела на лице Николая и тот, обнял своё сокровище в ответ.