верить – быть спасённым. господь – спаситель. равных ему нет.
так и было до появления настоящего красного демона в его жизни. он захватил в свои когти его душу с такой лёгкостью, словно божьей защиты над ней не существовало никогда. серёжа не верит, нет: иконы помогают скрасить одиночество, работа – недостаток денег, родители в нужный момент направят на верный путь и выметут из головы всю дурь. разве его образ жизни не делает его достоиным? нужно прыгнуть выше головы, нужно доказать, нужно выделиться и выделяться всегда, но пока выходит лишь в плохом плане. в мыслях всё плотнее заседает демон, постоянно ищущий повод встретиться, а иногда и без него: простое "го гулять" – и серёжа бежит из церкви, забывает про родителей и про выспаться перед тяжёлым рабочим днём. и всё лишь ради того, чтобы почувствовать себя ниже этого демона, а потом и возвыситься до него, до мнимого рая, ведь внимание обратил один из тех самых "крутых" людей. акума соврёт, если скажет, что они такие лишь по меркам общества, а не по его собственным, а ложь – один из семи смертных грехов.сколько раз он должен был умереть, перед зеркалом убеждая себя в том, что ему нравятся девочки?
один. есть большой шанс сбежать.
красный демон пиздецки влечёт. к нему хочется. хочется обнимать, касаться губ своими, хочется отвечать на все подкаты, а не лишь неловко съеживаться, но серёжа просто не знает как.два. шанс сбежать уменьшается.
что дал разговор с родителями? разговор с родителями дал по телу ремнём с такой силой, что синяки до сих пор болят. но он не может лгать, не может недоговаривать, и путь его будет таким же мучительным, как сына господа, но окажется он в своём заслуженном раю. в месте, где нет нечисти, где нет красных демонов и прочих заноз, мешающих привычной жизни. где все счастливы, где счастлив и он, где есть его семья. а единственный друг – красный демон – увы или к счастью в рай не попадёт. серёже даже непонятно, грустно это или хорошо, настолько этот ублюдок запудрил мозги и пустил свои корни в них, позволяя вырасти в голове опухоли, слишком часто вызывающей несоответствия в мыслительных процессах. как иначе объяснить ощущение деградации рядом с этим дьявольским созданием? всё словно в сладком розовом тумане, целующим глазные яблоки, позволяющим забить на жизненную ёмкость лёгких и вдохнуть в себя столько, чтобы ощутить пьянящее счастье. блядство, а он влип.три. шансы убежать почти равны с шансами остаться.
что даст разговор? решение даст. выход из смертельной ситуации. излечение его опухоли. так он думал? думал зря. наивность – черта слабаков, и понятно это стало, к сожалению, только сейчас. демон на то и демон, что ничего святого в нём нет. нет никаких положительных качеств. всё было обманом, каждое слово, сказанное с такой искренней улыбкой, что даже не верится сейчас, оказалось не более, чем хитрой ловушкой. развратить хотел. хотел сделать маленьким демоненком. хотел, чтобы акума шёл по его стопам, ведь он, курсед, пришёл этот мир проклинать и травить. к чему бы не устранить такого верного богу человека в первую очередь? слёз не хватает, чтобы выразить всю боль ощущений. кажется, что тело сейчас разорвёт изнутри бомбой, но он терпит. терпит эти жгучие поцелуи, поглаживания, терпит успокаивающий шёпот, но отрезвляющая боль в области руки просит не поддаваться. акума ранит себя сам, чтобы быть сильным. чтобы не быть акумой. чтобы быть серёжей.четыре. человеку нужна огромная сила воли, чтобы выбраться отсюда.
исповедь от мыслей не спасает, урок родителей тоже. он лишь корчится от боли, выжидая момента, пока всё закончится, а не выгоняет из тела свои проебы. было ли произошедшее проебом? курсед был нежен. курсед хотел как лучше. курсед не хотел ранить или обидеть.пять. ничтожество.
очередная ложь. всё, что могут демоны – лгать, льстить, служить, какое таким счастье? какое счастье их преспешникам? они все сгорят в адском пламени, почувствовав в конце своей распутной жизни заслуженную боль. ведь лишь добрые душой страдальцы заслужили места рядом с божественным центром.
звучит как ебаный бред.
влияние курседа? о, имеет ли он отношение к тому, что сейчас происходит? имеет ли отношение к тому, как быстро падает уверенность акумы и с какой скоростью растёт его злость? не сдерживаемая ничем, выливается через разбитые рамы икон, выколотые карандашом глаза святых и последующую бессильную истерику. он не может ничего сделать с собой, он лишь сваливается и летит вниз, ниже дна, ниже ада, ниже всего, что могло когда либо существовать. его личность стирается в реальности и в памяти других, а тело остаётся гнить компостом на чьей-то грядке. почему он просто не может быть таким же, как все?шесть. в тебя не верит уже никто.
курсед зовёт успокоиться. выпить и расслабиться, забыть на время о проблемах, забивших голову настолько плотно, что даже сказанные слова в неё не лезут и не усваиваются. не усваивается и пища, что он съел, вылетает непереваренными кусками вперемешку со слюнями и слезами безысходности.семь. твой конец.
курсед нежен. он мягко гладит безвольно лежащее в его руках тело, целует в щёку и улыбается, не получив никакого отклика. странный, подумал бы акума, но не станет: демон определённо читает все его мысли. знает о желаниях и чувствах, о прошедших стремлениях и заботах. осталось ли хоть что-то, даже былое, не считая ставшей дырявой памяти? нет. редко в голове что-то пролетает, а если и пролетает, то услышанный в ответ шумноватый вздох курседа разбивает осколки души на осколки ещё более мелкие. собрать невозможно. кто захочет? – я люблю тебя. когти подобрались к нему со спины: так легче залезть внутрь и выкрасть прилично ослабевшую душу... блять, кому пиздеть? это уже падаль. курсед учуял запах гнили, подобрался близко, готов схватить, убежать и скрыться. акума больше не боится. не боится рая, ада, не боится пустоты. он – мертвый груз на планете, от которого её и спасают демоны. – забирай мою душу и уходи. хватка на теле становится чуть слабее. – ...ты опять? хватит, я же просил тебя перестать уже дохуя раз. я... блять, я не демон, слышишь? – забирай мою душу и уходи. ответ не изменится. иного акума никогда не скажет. – я просто уйду. можешь винить меня сколько влезет, но я правда заебался. – поглаживания исчезают. настолько не верится, что акума подаётся вперёд, пытаясь нагнать тепло, но его кладут обратно. – проебываю жизнь, сидя тут рядом с тобой уже третий месяц. – взглядом акума провожает демона прямо до входной двери, едва ли слышит, как она закрывается, как ключ поворачивается два раза и как кто-то роется под ковриком, очевидно, чтобы его там оставить. правда уйдёт? но акума не умер. он всё ещё жив, ощущает под собой мягкую кровать, слышит с улицы шум автомобилей и редкие крики пьяниц. глаза слепит свет люстры, но дойти до выключателя совсем нет сил. нет и лонга рядом, куда можно было ткнуться лицом и на время забыть про столь раздражающий фактор. странно, такая мелочь – а по телу уже бьёт раскалённым металлом, но тепло не становится. тепло было с рукой на теле, с мягким голосом, терпеливо отвечавшим на каждую одинаковую фразу. надо же. демон не забрал душу, а вырвал часть всего существа. унёс с собой, съел, должно быть, но акума фантомно ощущает его потекшие по подушке слёзы. они оба страдают, какая глупость, только один – пожизненный лжец, лицемер и притворщик, а другой был искренен с самого начала.кто есть кто? решай ты, а я отправлюсь в свой вечный покой. взмахну руками, зацеплюсь, нет, не убился, потому что ты поймал. мы связаны до самого конца. и ты не уйдёшь, не бросишь, даже если нас обоих будет разделять яркая лживая граница. граница из моего существа, моей души и тела, израненных неоднократно. разными людьми, по разным причинам, но волнует ли это тебя сейчас? ты простишь меня и позволишь нам дальше быть вместе?
«я сейчас вернусь прости меня»