Позаботься обо мне

Долгожданное освобождение. Сколько времени прошло с того момента, как Акане в последний раз видела солнечный свет и дышала свежим уличным воздухом? Автоматические двери здания распахнулись, и девушка вышла на крыльцо, вот только насладиться небом и красотой цветущих сакур не успела. Взгляд сфокусировался на темноволосом мужчине, который стоял, опираясь на автомобиль того же цвета, что и его шевелюра. Увидев появившуюся в дверях Цунемори, Когами развернулся и сделал шаг. Лицо девушки выражало искреннее удивление тому, что он здесь. Зеркальные двери за её спиной уже закрылись, но Акане так и продолжала стоять, будто чего-то боясь. — Я приехал за тобой, — пояснил мужчина. Их взгляды встретились, и тогда Цунемори в полной мере осознала, что всё закончилось. Утомительное пребывание в изоляторе позади, а перед ней — бывший подчинённый, что всё это время верно ожидал её освобождения. И тоже, наконец, свободный. От этой мысли на глаза едва не навернулись слёзы, но девушка мотнула головой, отгоняя сентиментальность. — Прости, — послышалось скупое, но долгожданное слово, и Когами опустил глаза. После его возвращения в Японию, когда Бюро общественной безопасности и Министерство иностранных дел вместе расследовали преступления, совершённые Танами, между ними состоялся весьма колкий диалог. Акане хорошо помнила фразу, брошенную бывшим карателем: «Я о своих действиях не желаю». Она тогда сбросила вызов. Когами действительно не жалел о выбранном пути и тех уроках, что усвоил, пройдя его. Но ему все-равно было жаль. Жаль, что эти уроки обошлись болью Цунемори, которая, как бы ни старалась, не могла стереть Шинью из жизни. И девушка, наконец, услышала заветное слово. Беспечно улыбнувшись, как могла только она, Акане прошла вниз по ступенькам. — Тебе не за что извиняться, — проговорила она совершенно искренне. Больше не за что. Ведь весь их путь, в конце концов, привёл сюда — под прекрасные цветущие деревья, щедро одаривающие розовыми лепестками всё вокруг. — Я кушать хочу, — уведомила Акане, переведя тему и остановилась в метре от бывшего подчинённого. Когами ожидал несколько иной реакции, сопровождая девушку взглядом. — У тебя только еда на уме? — в шутку хмыкнул он. Такая уж она, инспектор Цунемори. Умеет сглаживать углы и не зацикливаться на старом. Про себя мужчина в который раз отметил, что она повзрослела, но не изменилась. — Ты уж позаботься обо мне, — имея ввиду свой урчащий желудок, изголодавшийся по вкусной еде, попросила Акане. Когами улыбнулся уголками губ, расценив просьбу по-своему. — Есть, — словно всё ещё находится у неё в подчинении, кивнул Шинья. Его не нужно было просить дважды. Он обошёл автомобиль и открыл дверь переднего пассажирского сиденья, жестом приглашая девушку внутрь. В Шамбале Акане уже ездила с ним, но дорога там и манера вождения во многом отличалась от привычной для неё. Здесь же всё по-старому, только вот теперь она в роли той, кого сопровождают. Заняв водительское место, Когами сделал несколько нажатий на приборной панели, после чего автомобиль тронулся. Совершив разворот, он повёз двоих на скоростную автомагистраль. — Что хочешь поесть? — спросил мужчина, свободно откинувшись на спинку сиденья. Одну руку он продолжал держать вытянутой на руле — на случай внештатных ситуаций. Жизненный опыт подсказывал ему в любой момент оставлять место для манёвра и полагаться только на себя. А вот Цунемори полностью доверяла искусственному интеллекту, отвечающему за автоматическое вождение в городе, и находила это действие несколько параноидальным. Но осуждать не могла. — Я бы съела чего-нибудь сладенького, — задумавшись на пару секунд, ответила она, приложив палец к подбородку. Когами снова едва заметно улыбнулся. Сладенького — совсем как ребёнок. Эти, порой, детские замашки до сих пор оставались у девушки, поразительным образом сочетающей в себе умудрённость и беспечность. Сам Шинья с удовольствием съел бы сейчас бургер — его неизменно любимое блюдо, но насладиться им он сможет и в следующий раз. — Как скажешь, инспектор, — по привычке обратился он к Цунемори согласно старой должности и перевёл управление автомобилем в ручной режим, чтобы изменить маршрут. — Можешь больше не обращаться ко мне так. Я ведь теперь не инспектор, — напомнила девушка, и в её голосе едва-едва можно было различить некое сожаление. Шинья прекрасно был знаком с этим чувством, когда-то давно пройдя через то же самое. Каждый на работу в Бюро приходит, наполненный надеждами и амбициями, но в конце концов, вместо повышения всех бывших инспекторов ждал или изолятор, или новая должность в стезе карателя. Или вовсе смерть. — А как мне к тебе обращаться? — задал мужчина вопрос с весьма тривиальным ответом. Вариантов тут, в общем-то, немного, но ему было интересно, какой из них выберет собеседница. Переведя на секунду взгляд на неё, но не поворачивая головы, брюнет заметил ярко выраженные мыслительные процессы на лице у Цунемори. Вопрос явно застал её врасплох. — Ну… Если хочешь, можешь звать меня по имени, — едва смущённо произнесла она. Весьма обтекаемый ответ, ведь «хочешь» не значит «должен». Девушка считала их уровень близости достаточный для такой фамильярности, однако не решалась заявить об этом напрямую. — Как скажешь, Акане, — как-то очень просто исправил Когами ранее брошенную фразу. Пусть весьма давно — хоть и всего раз, но он уже обращался к ней так. Точнее, это был крик души, когда увидел инспектора, вцепившейся в фургон сбегающего Макишимы Сёго. Место, в которое бывший каратель привёз девушку, не отличалось от многих других. Кафе на одном из последних этажей зеркального небоскрёба крайне напоминало то, что находилось в здании Бюро общественной безопасности. Официантка поприветствовала новых гостей и проводила их за столик рядом с окном, откуда открывался завораживающий вид на город. — Определились с заказом? — вернувшись через несколько минут, спросила она. — У вас есть бургеры? — дождавшись, когда Акане ответит, уточнил Шинья. Непонятно, конечно, на что рассчитывал, ведь сам привёл их в кофейню. — Нет, только то, что перечислено в меню, — запнувшись на секунду, пояснила официантка. Цунемори приложила сжатую в кулачок руку ко рту, чтобы скрыть улыбку, а брюнет стал взглядом блуждать по ничего не говорящим ему названиям. Всё-таки, как он был далёк от этого. Конечно, когда-то Когами знал, что из себя представляют различные чизкейки и тирамису, но мозг имеет свойство избавляться от ненужной ему информации. Увидев, что у посетителя возникли трудности с выбором, официантка нажала на кнопку, расположенную на задней стороне меню, после чего над страницами появилось голографическое изображение блюд, которое можно было листать. — Вот это вот, пожалуйста, — остановившись на совершенно случайной позиции, Шинья ткнул пальцем в голограмму. Отвык он от таких приблуд. Это был первый раз с момента возвращения в Японию, когда он посетил место общественного питания — всё как-то руки не доходили, да и компания отсутствовала. — Новые инспектора хорошо справляются? — решила спросить Акане про работу. Расслабленно оперевшись на спинку кресла, Когами задумался. Он всё-таки работал в МИДе, поэтому не мог дать объективную оценку. — Неплохие малые. Есть потенциал. Впрочем, это не мешает им выводить главу Шимоцуки из себя, — усмехнулся мужчина, вспоминая то и дело возмущающуюся Мику. Акане улыбнулась. Такая перспектива её радовала. Всё-таки, вскоре ей предстоит работать под их начальством. Десерты принесли довольно быстро. У Когами едва глаз не задёргался, когда перед девушкой поставили три различных блюда, причём каждое из них не отличалось скромными размерами. Он-то думал, что это длинное название чего-то одного. — В тебя это всё влезет? — совершенно искренне удивился он, но, судя по восхищённому взгляду собеседницы, для нее не представляло труда слопать все эти десерты за раз. Акане была жуткой сладкоежкой. Она начала с мороженого, посыпанного мармеладными мишками — чтобы то не растаяло. — Тебе нравится работать в МИДе? — задала девушка следующий вопрос, не отвлекаясь от наслаждения холодным десертом. Шоколадный брауни, заказанный Когами, по сравнению с блюдами Цунемори не выглядел большим. Отломив кусок десертной ложкой, мужчина обнаружил внутри жидкую начинку и без промедления отравил сладость в рот. — Ну, это точно лучше, чем скитаться за границей, — прожевав, ответил он. — Коллеги хорошие, да и Фредерика неплохая начальница. Если сравнивать с работой в Бюро, то местами даже повеселее — больше свободы действий, — пояснил Когами. Особый статус позволял ему теперь разгуливать по улицам города почти как обычному гражданину, хотя о приемлемом оттенке психопаспорта и заикаться не стоило. «Интересно, какой у него сейчас преступный коэффициент?» — промелькнула в голове у Акане мысль, но она не решилась полюбопытствовать. Наверное, не столько из-за чувства такта, сколько ради собственного спокойствия. Каких-то вещей лучше знать. Ей, как никому другому, предельно ясно, что не один лишь оттенок психопаспорта характеризует человека. Разобравшись с мороженым, девушка перешла к следующему десерту. — Расскажи о последнем деле. Я слышала, что вы снова работали совместно с бюро? — попросила Цунемори, переведя взгляд на брюнета. Ей хотелось подробнее узнать, насколько это частая практика теперь. В том числе чтобы понимать, в какой мере им предстоит пересекаться по работе. — Всё началось как раз после принятия на службу инспекторов Араты и Кея, — начал говорить Шинья, закинув руки за голову и уставившись в потолок. Он припоминал события последних месяцев и рассказывал, пока Акане украдкой указывала ему на таящий шарик кокосового мороженного рядом с брауни. Когами отправлял порцию десерта в рот и снова продолжал говорить, пока девушка вновь не напоминала ему про сладость, слушая о произошедших недавно делах и изредка вставляя комментарии и уточнения. Было непривычно. Всё происходящее казалось чем-то нереальным, хотя выглядело весьма обыденно со стороны. Просто два человека сидели в кафе и разговаривали, обсуждая, в основном, работу, то и дело переходящую на тему философии и общих воспоминаний. Когда-то Акане мечтала хотя бы об одной такой внеурочной встрече, и сейчас в полной мере наслаждалась предоставленной ей возможностью. Когда она вступит в новую должность, вряд ли получится видеться чаще пары раз в месяц, если не меньше. День за оживлённой беседой сменился вечером, и двое вот-вот собирались уходить, как в кафе зашёл мужчина. Шатен средних лет с короткими волосами прошел вглубь зала, когда увидел двоих людей, сидящих на столиком у окна. — Акане? — подойдя поближе, обратился он к девушке. Та, переведя взгляд с собеседника на появившегося перед ней человека, как-то заметно напряглась. — Тебя выпустили? — убедившись, что не ошибся, уточнил мужчина. — Почему нас с матерью не оповестила? — из контекста стало понятно, что этот мужчина приходится ей отцом. Про родителей девушки Когами ничего не знал, кроме того, что когда-то сказал почивший Сайга-сенсей — что у нее хорошие отношения с бабушкой. — Не хотела вас отвлекать, — Цунемори опустила взгляд, из чего Шинья сделал вывод, что она сказала не совсем правду. Эта реакция дала прочувствовать между ними определенное напряжение. Мужчина хмыкнул и посмотрел на брюнета. — Кто твой спутник? — спросил он. Встав, бывший каратель коротко склонил голову в знак вежливости. — Когами Шинья, бывший подчинённый Акане, — представился он. Мужчина ожидал чего угодно, но только не выпада, последовавшего за этим. Шатен попытался схватить собеседника за грудки, но Когами без проблем увернулся — скорее инстинктивно, чем действительно испугался. — Так это ты тот урод, кто испортил жизнь моей дочери! — выкрикнул Цунемори-старший, едва не врезавшись в декоративную колонну и готовясь снова попытать удачу, но Акане вскочила с места и встала между мужчинами. Другие посетители кафе неизбежно уставились на них, а подъехавший дрон уведомил об изменении оттенка психопаспорта. — Отец, успокойся! — потребовала девушка, выставив руки в стороны, стараясь, насколько это для неё возможно, заслонить брюнета, который смотрел на оппонента скорее с интересом, чем с враждебностью. У такой спокойной дочери столь вспыльчивый папаша. — Этот засранец похерил всю твою карьеру! Ты была гордостью семьи, а стала преступницей! Позором! — продолжал старший Цунемори свою тираду. — Ты даже подвела свою бабушку! Именно потому девушка и не сообщила о своем освобождении. У нее с детства были не самые теплые отношения с родителями. Они видели в ней лишь способ похвастаться перед своими друзьями и коллегами. Учёба и карьера — единственное, что их интересовало, но они никогда не пеклись о счастье дочери. Даже ее личная жизнь — а точнее, ее отсутствие, не сильно расстраивала их. Судя по реакции, личность Когами мужчине была известна. Когда Акане начинала работать в Бюро, она ещё не оставила попыток сблизится с родителями и рассказывала им о проблемном подчинённом. Засунув руки в карманы джинсов, Шинья сделал шаг в сторону и обошёл девушку, чтобы без каких-либо опасений остановиться перед её отцом. — Вы считаете Акане позором для семьи, несмотря на то, что она ваша дочь? — с непроницаемым видом уточнил он. Без какой-либо явной агрессии в голосе, тем не менее, нависшая аура заставила шатена невольно отшагнуть от латентного преступника. — Я не собираюсь отвечать на вопросы убийцы! — с прежней агрессией заявил он. — Как вообще Сивилла допустила такого на свободу? — Если ты продолжишь в том же духе, твой преступный коэффициент вырастет. Тогда тебя тоже изолируют, — весьма прагматичное замечание со стороны дочери подействовало чудесным образом. Акане знала, как отец печётся о собственной репутации, и чужие взгляды, направленные на них, явно не добавляли уважения. Поняв, что она права, Цунемори-старший был вынужден взять себя в руки и успокоиться. Но он не учел одного — не стоило так рьяно раззадоривать дикого зверя. — Любые ваши недовольства в сторону своей же дочери характеризуют лишь вас. Ведь именно вы занимались её воспитанием, — с какой-то наглой усмешкой прокомментировал Шинья. Брюнет и сам не заметил, как завёлся с пол-оборота, и в этой ситуации радовало только то, что не полез с кулаками. Ему захотелось морально уничтожить наглого типа, и все инструменты для этого были в его арсенале. Внезапное тепло на ладони заставило повернуть голову и охладить пыл. — Пойдём, — тихо проронила Акане, увлекая за собой к выходу. Она порадовалась лишь тому, что счёт брюнет оплатил ещё час назад. Очнувшись, отец закричал что-то вслед, но девушка старалась пропустить смысл его слов мимо себя. Они подошли к лифту и спустились на подземную парковку в полном молчании. — Ты в порядке? — подал голос Шинья, когда они сели в автомобиль. Цунемори кивнула, отведя взгляд. — Всё нормально. Извини за этот инцидент, — по-своему спокойно проговорила она, и только те, кто хорошо знали Акане, могли понять, о чем она думает. Когами как раз числился в этом списке. Он, правда, понятия не имел, что нужно говорить в таких ситуациях, и тяжело вздохнул. Попросив отвезти ее домой, девушка назвала адрес, который тут же был вбит в навигатор, и автомобиль тронулся, выезжая с подземной парковки на очередную скоростную автомагистраль. — Не воспринимай его слова всерьёз, — то ли посоветовал, то ли попросил Шинья, закуривая в открытое окно сигарету из неизменной голубой пачки марки SPINEL. — Обычные люди далеки от понимания… — Я правда в порядке, — перебила его Цунемори, вглядываясь в многочисленные огни мелькающих мимо небоскрёбов. — И уж тем более не считаю, что ты имеешь какое-либо к этому отношение. Мои действия были моим осознанным решением, — имея ввиду показательный выстрел в шефа Косей, совершенный ею на церемонии вступления в новую должность, девушка перевела взгляд на брюнета. Сделав очередную затяжку, он выдохнул поток белого дыма в окно, но часть запаха всё равно оказалась в салоне. Акане действительно повзрослела. И, кажется, нашла своё место и предназначение в этом обществе, находящимся под покровительством Сивиллы. Подумав про упомянутую ранее бабушку, Когами вспомнил слова Сайги о её хороших взаимоотношениях с внучкой. Удивительно, что он так хорошо запомнил те факты, что профессор рассказывал об инспекторе в тот день — например то, что она не любит плавать. — Как поживает бабушка? — решил сместить фокус темы мужчина в более приятное, как ему показалось, русло. — Она была убита одним из карателей в деле о человеке-призраке, — припомнила Акане давние события, связанные с расследованием Камуи Кирито. Сигарета, зажатая в зубах, выпала на штанину, и Шинья поспешил выкинуть недокуренный бычок в окно. — Прости. Не знал, — хмыкнул он, мысленно упрекая себя за эту оплошность. Если задуматься, он вообще мало что знал про Акане. Девушка покачала головой. — Это был мой подчиненный, который хотел окрасить мой психопаспорт в чёрный, — поделилась она, чувствуя интерес у собеседника, который, впрочем, не решился спрашивать что-то ещё. — Он во многом был похож на тебя. В какие-то моменты я даже думала, что это ты надел голограмму и вернулся в Бюро, — улыбнулась Акане, чем вызвала короткий шумный выдох, в котором послышалось возмущение. Когами не льстило сравнение со столь подлым человеком, но девушка поспешила разъяснить и прошлась по конкретным фактам: одной и той же марке сигарет, используемой боевой технике при спарринге, а также некоторых рассуждениях и действиях Тогане. Шинья только успел в очередной раз мысленно понегодовать на появление отца в кафе. Упоминать любимую Акане родственницу, убитую столь жестоко, было не менее бессердечно. — Бабушка очень хотела повеселиться на моей свадьбе, — продолжила девушка вспоминать её и за одно пояснять слова горе-папаши. — И что, неужели никого не нашлось? — не очень поверил Шинья, подозревая, что в случае с Цунемори исполнить желание родственницы было бы не так тяжело — у девушки наверняка было немало поклонников. — Когами-сан, что за вопросы? — несколько возмущённо и в то же время едва заметно смутившись, Акане снова отвернулась к окну. — Мне ли тебе объяснять, что с такой работой времени на личную жизнь не оставалось, — добавила она, и вот тут Цунемори слегка соврала. Точнее, недоговорила. При желании можно было бы найти возможности для новых общений и знакомств, вот только Акане не стремилась к этому. Она банально могла пройти тест на совместимость и попытаться построить отношения с человеком, выбранным для неё Сивиллой, как это удачно сделала её подруга Каори. Но не стала. И пояснять собеседнику, почему, она не собиралась. — А Гино? — не унимался брюнет, заставив девушку всё же посмотреть на него в непонимании. — Только не говори, что ничего не замечала, — хмыкнул Шинья. Даже он, пропустив несколько лет здесь, увидел неподдельную заботу об Акане со стороны друга. Возможно, конечно, она была обусловлена лишь долгом, но мужчина находил причины сомневаться в этом. Произнесённое вновь с укоризной «Когами-сан» так и не завершилось каким-либо требованием или просьбой. Ну, своего он добился, и Акане, кажется, на время перестала думать об отце. Оставалось как-нибудь развеселить её. — Если до тридцати лет никого не найдёшь, выйдешь за меня? — проронил Шинья так беспечно, словно бы спрашивал, какого цвета пакет взять с собой в супермаркет. Раньше, когда их статусы и положение в обществе сильно разнились, он бы не посмел и думать о том, чтобы стать для Цунемори спутником жизни. Но всё меняется, и сейчас Когами мог, по крайней мере, пошутить на такую тему — то, что Акане воспримет его слова всерьёз, было маловероятно. Она должна была покраснеть и смутиться, вновь отворачиваясь и требуя не смеяться над ней. Но вместо предсказуемой реакции на лице девушки, помимо привычного спокойствия, промелькнула неуловимая… печаль? Акане всерьез задумалась над этим спонтанным предложением. — Мне обязательно придётся подождать до тридцати? — совершенно серьёзно уточнила она, и тут уже Когами не смог скрыть изумлённого взгляда. Цунемори, как ни в чем не бывало, взяла пустой стакан из подстаканника, желая смочить горло. Она ответила шуткой, потому что Шинья и сам шутит. Автомобиль свернул с автомагистрали на обычную дорогу, и пейзаж вечернего города временно сменился видом на парк. — Остановимся здесь? — попросила Акане, выглядывая в окно. — Хочу пройтись, пояснила она. Конечно, проведя столько времени в изоляции, ей хотелось размять ноги и подышать воздухом. Припарковавшись неподалёку, Когами вышел, захватив с заднего сиденья сумку с вещами девушки. Даже в темное время суток здесь было красиво благодаря многочисленным подсветкам деревьев. Двое прошли фонтан, оставив добрую половину пути позади, как Цунемори почувствовала на голове несколько холодных капель, всего за минуту превратившихся в настоящий ливень. Шинья снял куртку и прикрыл ею девушку на манер зонта, после чего они побежали в прежнем направлении. Квартира Акане напоминала отель. Конечно, здесь присутствовали личные вещи, вот только почти все они были убраны с глаз в различные шкафчики. С некоторых пор девушка старалась ничего не разбрасывать и в целом фиксировать местоположение предметов — с того момента, как Камуи вторгся в её жильё. Включив свет, Цунемори уставилась на Шинью, который как раз ставил сумку на тумбу. В отличие от неё, бывший каратель промок с головы до пят. Темные пряди волос повисли на лоб, почти полностью прикрывая брови, а чёрная рубашка прилипла к телу, очерчивая рельеф мускулатуры, за который взгляд нет-нет, да невольно цеплялся. Впрочем, Акане уже не была той девочкой, что когда-то так открыто пялилась на мужчину после тренировки. В тишине раздалось оглушительное урчание живота — Когами явно не наелся одним десертом за весь день. Чего уж говорить, сейчас бы он с удовольствием проглотил небольшого телёнка. Цунемори попыталась скрыть улыбку, но у неё это плохо получилось. — Проходи, тебе надо вытереться и обсохнуть, — гостеприимно пригласила девушка бывшего карателя, разуваясь. — Я пока приготовлю что-нибудь, — сообщила она, указав в направлении ванны, но прошла не на кухню, а для начала в комнату — переодеться. Шинья пробурчал что-то про автомобиль, который может вызвать к дому, но, честно говоря, не горел желанием сейчас отправляться восвояси. Пока девушка меняла мокрую одежду на сухую, подумала о том, что продуктов в доме нет. Конечно, готовка в их время отличалась от этого действия в его классическом понимании — почти всё делали специальные устройства, но загружать их ингредиентами приходилось вручную. Заказав доставку продуктов, Акане хорошенько порылась в стопках вещей, однако найти что-то большого размера оказалось проблематично. — Примерь это. Ничего более подходящего у меня нет, — зайдя в ванную, Цунемори протянула белую футболку, которая ей была велика на несколько размеров. Когами отжимал рубашку над раковиной, по старинке скручивая её руками. Он так усердно это делал, что мышцы спины заметно напрягались, пока Акане не указала на сушильную машину. Бывший каратель усмехнулся сам себе. Уже прошло достаточно времени, но он, порой, все равно забывал о благах цивилизации, являющихся обыденностью для Японии. Пребывание в странах третьего мира определенно оставило на нем глубокий отпечаток. Закинув свои вещи вслед за рубашкой мужчины, Цунемори выжидательно посмотрела на него. Шинья любезно предоставленную футболку рассматривал со скептицизмом, оценивая, стоит ли вообще пытаться в неё влезть или он застрянет уже в горловине. Тем временем взгляд девушки скользнул по торсу, отметив на нём большое количество шрамов. Они были как со стороны живота, так и со спины, самых разных размеров и форм. В каких-то угадывались пулевые ранения; те, что походили на рубцы были оставлены, скорее всего, холодным оружием. Раньше ничего этого не было. Задумавшись о том, сколько всего Когами прошел, находясь за границей, Акане вытянула руку и коснулась кончиками пальцев одного из шрамов. Тут же отдернула ладонь, встретив вопросительный взгляд брюнета. — Этот мне чернокожий хрен в Шамбале оставил. Ужасный был тип, мы с Гино тогда с ним еле справились, — вспомнив очередные моменты из прошлого, пояснил Шинья. — Сколько раз ты был на волоске от смерти? — задала Акане вопрос, показавшийся риторическим. Вряд ли Когами мог ответить на него — попросту не считал. — Всё уже позади, — попытался успокоить он девушку, по обыкновению коснувшись рукой её плеча. Конечно, работа в Министерстве иностранных дел тоже несла определенные риски, но она не могла сравниться с жизнью в условиях ведения боевых действий. Когами кое-как натянул футболку, оказавшуюся ему коротковатой, после чего девушка мельком провела ему обзорную экскурсию по жилью. Раздался звонок в дверь, и Шинья первым прошел в прихожую, чтобы открыть. Подумалось, что это мог заявиться Цунемори-старший, но за порогом оказался дрон с доставкой продуктов. — Не против, если я воспользуюсь твоей кухней? — высказал мужчина неожиданную просьбу, весьма по-хозяйски выкладывая ингредиенты на стол. — Да, — удивившись на секунду, кивнула Акане. Раньше брюнет не умел и не любил готовить, но пресловутая «командировка» и здесь подсобила. Впрочем, никаких изысков ожидать не стоило. Когами просто хотел бургеров, ну а с ними всё предельно просто — закинуть котлеты на сковородку, да сложить по готовности с другими ингредиентами в нужном порядке. Наблюдая за тем, как ловко мужчина переворачивает мясо, обходясь без лопатки, Цунемори задумалась над тем, а есть ли вообще что-то, чего он не умеет. — Это очень вкусно, — с удивлением высказала девушка, откусив от готового блюда. Она не ждала чего-то особенного, но что-то отличало привычные бургеры из аппарата от приготовленных Шиньей. Они выглядели словно из рекламы и на вкус оказались точно такими же! — Ты не хотел бы вместо МИДа устроится работать в какой-нибудь ресторан? — спросила Акане, чем вызвала лишь короткую усмешку у собеседника. — Не думаю, что в таком случае мне позволят разгуливать на свободе, — хмыкнул он, с удовольствием расправляясь с первым бургером за считанные секунды. Честно говоря, Когами и сам с радостью сменил бы сферу деятельности на что-то более спокойное — он порядком устал от своего образа жизни. Но держала не только мысль, что без МИДа его тут же закроют в изолятор или вовсе пристрелят на месте, как бешеного пса. Пока Акане продолжала работать в бюро и рисковать жизнью, он не мог отсиживаться в стороне. В конце концов, возвращение в Японию было обусловлено в том числе желанием действовать на благо другого человека, а не из мести, которая двигала Шиньей ранее. На благо Цунемори. Инспектор она или же каратель — дело абсолютно десятое. Едва двое расправились с бургерами и девушка встала, чтобы заварить чай, как на улице раздался оглушительный грохот, после которого тотчас вырубился свет. Кинувшись по наитию к окну, Когами попытался оценить обстановку и найти источник опасности, но не заметил ничего из ряда вон выходящего. Это была всего лишь вспышка молнии, промелькнувшая белым заревом секундами ранее, и последовавший за ней гром. — Погода разбушевалась, — прокомментировала Акане, разливая чай по кружкам почти в полной темноте, рассеиваемой лишь фарами проезжающих неподалёку машин. Облегченно вздохнув, брюнет повернулся боком к подоконнику и опёрся о стол, продолжая стоять с нему спиной. Достав пачку сигарет, он приоткрыл окно в режим проветривания и закурил. — Помнишь, ты обещал рассказать что-нибудь про свои приключения? — заняв такую же позицию, как и бывший каратель, произнесла девушка. Она и сама не замечала, как неосознанно часто подражает ему, пускай даже в таких мелочах. Кажется, за столько времени Цунемори выучила мужчину наизусть, и вот сейчас терпеливо ожидала ответа. Он всегда медленно говорил, когда закуривал — то ли всякий раз глубоко размышляя над чем-то, то ли просто не торопясь делать затяжки. — Думаешь, сейчас подходящая для этого обстановка? — выдохнув дым, хмыкнул Шинья. Будучи всё же девушкой впечатлительной, пускай и со стальными нервами, Акане могла вновь начать переживать и расстраиваться. — Сушилка выключилась. Рубашка не скоро высохнет, — напомнила Цунемори. Докурив сигарету, Когами только теперь с удивлением обнаружил на подоконнике пепельницу с несколькими старыми бычками, отправляя к ним свой. Странно было узнать, что Акане курит. Впрочем, при нём девушка никогда этого не делала, даже как-то раз выхватила сигарету прямо из зубов. — Тогда я начну с конца. Незадолго до появления в моей жизни Фредерики я повстречал совсем юную японку, которая попросила быть её сенсеем. Обучать её самообороне было тем ещё занятием, а вот с чтением на японском дела продвигались куда как лучше, — решил рассказать Когами что-то максимально спокойное. Впрочем, даже здесь из-за уточняющих вопросов Акане, пришлось углубиться в дальнейшие события, которые, как и другие, не были лишены погонь, перестрелок и прочих веселых вещей. Девушка слушала истории с покорным интересом, ни за что не упрекая Когами. Она в принципе не выражала каких-нибудь негативных эмоций. Ей было любопытно узнать о той части жизни бывшего карателя, что осталась для неё за кадром. Невольно увлёкшись, Шинья рассказывал и рассказывал, перескакивая с события на событие. Это было похоже на исповедь о самом сложном этапе его жизни с переломными моментами, многочисленными смертями товарищей, потрясениями и переосмыслением своих внутренних устоев. Порой полезно с кем-то поделиться своими переживаниями и потрясениями, но никому другому брюнет не мог доверить свои эмоции. Прошел целый час, если не больше, а электричество так и не включили. — Вот такая история, — подвел мужчина итог. Доставая ещё одну сигарету, он перевёл взгляд на Акане, которая задумчиво смотрела себе под ноги. Наверное, её поразило, сколько людей ему пришлось убить на своём пути. Конечно, там был закон джунглей, где либо «ты», либо «тебя», но она наверняка не представляла всего масштаба событий. — Страшный я человек, да? — озвучивая предполагаемые мысли девушки вслух, Когами сделал глубокую затяжку, но та покачала головой. — Нет. Ты хороший человек, несмотря ни на что. По крайней мере, в моих глазах, — негромко произнесла Акане. Для неё такие термины как «хорошесть» и «нормальность» давно стали чем-то очень субъективным. Что для антилопы смерть, то для льва жизнь — тут не может не быть конфликта интересов. Другое дело, что Сивилла расценивала Когами как преступника, опасного для общества, но алгоритмы системы направлены на благо «большинства» и не учитывают остального. Именно поэтому Сивилла не совершенна, а общество по-прежнему нуждается в разрешении споров путем обсуждений и переговоров между людьми, а не по решению одной только программы. Ради этих убеждений Акане и пожертвовала своей безупречной карьерой, остановив своим поступком упразднение законов и судебной системы. Шинья скептически хмыкнул, приняв её слова за попытку его утешить. — Когами-сан… А в своих странствиях ты когда-нибудь встречал кого-то, кто запал в душу? — чуть запнувшись, спросила Цунемори. Он вновь скосил на неё взгляд, пытаясь понять какой именно смысл вкладывала в вопрос девушка, но она не знала, как выразиться точнее и при этом избежать прямых формулировок. Они и не требовались. Мужчина всё верно трактовал и потушил бычок. Вопрос не из простых, хотя ответ на него брюнет давно знал, но никогда не формулировал эту мысль целостно. Он просто избегал думать о чем-то таком, чтобы самому лишний раз не терзаться. Но сейчас… Был ли смысл увиливать от ответа или врать? — Да, — коротко кивнул он, развернувшись к собеседнице корпусом. Мужчина сделал это для того, чтобы иметь возможность максимально внимательно проследить за реакцией Цунемори. Он очень осторожно и незаметно пытался прощупать почву, чтобы понять, как быть дальше. Как жить дальше. Что вообще их ждет теперь и какие возможны перспективы? На лице Акане лишь на миг проскользнула эмоция, похожая на печаль или сожаление, но уже в следующую секунду она улыбнулась и подняла голову, демонстрируя некое подобие радости. А, может, это и в самом деле была она. — Это хорошо. Я буду рада, если ты заживешь счастливой жизнью, — в этих словах едва ли можно было различить горечь, но Шинья уловил эту нотку, или ему хотелось в это верить. Цунемори действительно совершенно искренне желала коллеге счастья и успехов на личном фронте. В конце концов, без этого тяжело быть по-настоящему счастливым — уж ей ли не знать. Наверняка, запавшей в душу особой была Фредерика, ну или другая, не менее яркая и уверенная в себе девушка. На её взгляд, идеальная партия для такого человека, как Когами. Мужчина опешил. Он не мог поверить в то, что для такой смышленой и внимательной особы, как Акане, ответ не лежал на поверхности. — Ты действительно не понимаешь или просто притворяешься? — вопрос сорвался с языка прежде, чем брюнет успел подумать, а стоит ли задавать его. В конце концов, он сам сделал всё, чтобы между ними была необходимая дистанция. Это не означало, что Шинья не видел в инспекторе девушку — скорее, наоборот. Для него столь важно было её благо, что он не мог позволить подпустить Цунемори слишком близко. Ключевым фактором в который раз являлись их кардинально различные образы жизни. Идеальный инспектор, доверенное лицо Сивиллы, человек с чистейшим психопаспортом и непоколебимыми убеждениями. И он — преступник и убийца, рассчитывающий лишь на то, чтобы как можно дольше иметь возможность помогать ей и по возможности защищать. Не больше. — Забудь, — попросил Когами и невольно потянулся к пачке, хотя только-только закончил курить, но сигареты так не вовремя кончились. Вот только Цунемори и правда не понимала. А, может, просто боялась попытаться понять, чтобы не давать себе ненужных надежд. Она слишком отчетливо помнила ту боль утраты, когда бывший каратель сбежал из Японии, и теперь боялась разрушить их дружеские доверительные отношения неверными выводами. — Мне бы хотелось, чтобы ты был искренним со мной, — только и попросила Акане, желая избежать каких-либо недопониманий. Столько времени прошло. Когами уже тридцать шесть, и ему бы давно пора задуматься о семье. Возможно, Шинья в скором времени женится и уже имеет планы на этот счёт, а теперь просто не знает, как ей сказать. Вот только девушке будет проще услышать это от него, чем узнать от посторонних. Вспомнив про чай, Цунемори потянулась к остывшей кружке, но пальцы наткнулись на теплую кожу шершавой ладони. Большой и грубоватой, которой нельзя было так просто касаться, когда ей хочется, но Когами сам вдруг перехватил пальцы и накрыл руку. На глаза всё же предательски навернулись слёзы, а плечи неровно вздрогнули. — Эй. Ты чего? — заметив эти неожиданные эмоции, мужчина на миг растерялся, не понимая, чем вызывала столь внезапная перемена настроения. Не мог он предположить, что Акане за короткое время понапридумывала себе всякого и теперь героически пыталась расхлебывать это чайной ложкой. Она действительно боялась, что это может быть их первая и последняя такая встреча. Цунемори подняла ладонь брюнета и поднесла её к лицу, прикладывая к своей щеке. Тёплая. — Побудь так ещё немного. Даже если тебя там уже ждут. Прошу, хотя бы чуть-чуть, — полушёпотом попросила она и прикрыла глаза, чтобы запомнить столь важный момент нутром. После этой фразы всё окончательно встало на свои места, и Шинья тяжело вздохнул. — Инспектор, ты — дурочка, — снова забывшись, уведомил он, сделав выразительную паузу. — Я буду здесь столько, сколько захочешь. Пока не прогонишь меня. Во взгляде широко распахнувшихся карих глаз промелькнуло неподдельное удивление вперемешку с надеждой и догадками. Когами спокойно смотрел в упор, и по его лицу было понятно, что он не шутит. В такой момент он умудрялся сохранять присущее ему железное спокойствие, в то время как Акане явственно чувствовала румянец, который прилил к её щекам. Впрочем, вряд ли он был различим в свете мелькающих за окном фар. — Я не прогоню, — пообещала она, чувствуя, как шершавые пальцы смахивают покатившуюся слезу, которая, впрочем, была вызвана облегчением. С раскрытыми картами проще живётся, но всему своё время. Пройдя каждый свой путь, они оба выросли как личности, оба не раз переосмыслили свою жизнь и теперь — только теперь, могли безошибочно расставить новые приоритеты и выбрать себе то будущее, которое не заставит сожалеть о принятых наспех решениях. Не убирая ладони, что продолжала вытирать накатывающие вновь и вновь слёзы, Когами не спеша положил другую на шею. Тонкую, изящную, девичью шею с гладкой кожей и едва ощутимым запахом какого-то женского парфюма. Знала бы Акане, каких порой усилий ему стоило сдержаться от порывов вот так прикоснуться к ней. Они взрослые. Совершенно взрослые, пускай оба и неопытные в романтических делах, но в таком возрасте нет места бесконечным смущениям и суетливой спешке в попытке скрыть свои эмоции. Никаких резких порывов или же наклонов брюнет и не пытался предпринять, предпочитая действовать осознанно, и в то же время оставлять Цунемори место для манёвра — на случай, если она, вдруг, передумает. Только вот девушка и не собиралась давать заднюю, скорее, наоборот — хотела убедиться в реальности происходящего. Она сама потянулась наверх, приподнимаясь на носочках и обвивая руками широкую спину и шею, но всё равно не доставала. Не имея желания наблюдать за тщетными попытками, Шинья в ту же секунду наклонился вперед, впрочем, всё так же — никуда не торопясь. Он допускал себе мысль, что сейчас всё может сорваться, пока собственные губы не почувствовали другие — горячие и влажные. Остановился, едва соприкоснувшись с ними, и даже растерялся на короткий миг, но затем реабилитировался, поддавшись навстречу ещё больше. Слегка разомкнул рот, и Акане тотчас сделала то же самое — она быстро училась. Кончики их языков тут же встретились, нежным соприкосновением изучая друг друга. Затем Когами, осмелев, вторгся вглубь и коснулся нёба. Приоткрыл глаза на миг и увидел, как опущенные чёрные ресницы задрожали. Вся палитра ощущений была столь нова и необычна, но ещё больше поражало само осознание тех событий, что случались здесь и сейчас. Это подходило на сладкий сон — такой, который они оба уже когда-то видели, может даже и не раз. Но всякий раз он заканчивался одинаково — пробуждением, вынуждающим возвращаться в реальность. С каждой секундой мужчина усиливал напор, более жадно впиваясь в раскрасневшиеся губы. Цунемори узнавала в этих действиях всё того же старого-доброго Когами. С присущими ему независимостью и властью, с тем же диким зверем внутри, которого, конечно, мужчина немного укротил за последние годы, но он всё еще был там. Дирижёра, что управляет оркестром. Он всегда выбирал себе ведущую роль — любая другая была ему не по нутру. И это не пугало, как раньше, а наоборот — успокаивало. Когда Акане устроилась работать в Бюро, она явственно чувствовала разницу между ними. Интуитивно ощущала, что этот волкодав неподконтролен ей, а, она между тем, несла ответственность за его действия. Сейчас же в какой-либо власти пропал смысл, но Цунемори точно знала, что его внутренний зверь никогда не навредит ей. Собаки — пусть даже большие, сильные и пугающие — очень верные животные. Девушка надеялась, что свет не включится в самый неподходящий момент, нарушая атмосферу. В темноте им обоим было проще — создавалось ощущение скрытности от всех остальных. Этому миру совсем не обязательно быть свидетелем происходящего. Две родственные души желали разделить этот момент только друг с другом. В какую-то секунду Акане устала стоять на носочках и начала опускаться, но брюнет подхватил её за бёдра и усадил на стол. Поцелуй при этом пришлось разорвать, но Шинья вовсе не планировал ограничиваться одним только ртом. В конце концов, всё остальное хрупкое женское тело представляло из себя множество неизведанных зон. Когами опустился к шее, облизав кожу кончиком языка, а затем задержался на понравившемся месте. Слегка прикусил кожу и услышал короткий, но весьма довольный стон. Цунемори обвила его шею, прижимая к себе и с удовольствием вдыхая аромат чёрных волос, что так до конца и не высохли. Обхватила освободившимися ногами, выгибаясь навстречу, и явно жаждала большего. Шинья попытался спуститься к ключице, но недовольно уставился на горловину кофты, что нарушила его планы своим присутствием. Пришлось немного отстраниться, чтобы снять мешающую вещь. Акане с готовностью подняла руки, и кофта легко соскользнула на пол. Оставшись в бюстгальтере, она совсем не стеснялась взгляда брюнета, который с неподдельным любопытством пробежался по оголившемся участкам тела и остановился на глазах. Они не чувствовали от этого неловкость. Напротив — такие переглядки лишали необходимости говорить что-то вслух. Оба прекрасно понимали, что происходит, и не видели смысла оттягивать неизбежное. Никаких дурацких вопросов и уточнений, никаких предложений остановиться сейчас и еще раз подумать. На это у них было достаточно времени — далеко не один год. Когами не был глупцом, что не умеет читать столь открытые мысли и желания. Акане нуждалась в нём ровно в той же мере, в которой он нуждался в ней. Дурацкая маленькая футболка покинула его тело с гораздо большей охотой, нежели когда пыталась налезть. Цунемори с нетерпением потянулась к обнажённому торсу, к которому, наконец, могла прикоснуться. Пальцы очертили мускулатуру боковых мышц и всех тех шрамов, до которых доставали. Более привлекательного и совершенного мужского тела она никогда не видела — ещё с того момента, как впервые загляделась на тренировку Шиньи в зале. Поражало, что уходящие годы совсем не спешили уносить привлекательность этого брюнета, а наоборот — добавляли её. Когами как хорошее вино, с каждым годом становился всё лучше. Как говорится, состояние тела напрямую отражает состояние души. Нынешние морально-этические устои всё ещё предполагали наличие брака до момента интимной близости — в рекомендательном порядке. На которые, в общем-то, было плевать. Порой формальности крайне бессмысленны, и это являлось очередной вещью, на которую двое разделяли похожие взгляды. По крайней мере, в данной обстановке. Только рядом друг с другом. Мужчина накрыл тонкое, по сравнению с его собственным, тело и снова прильнул к губам. Акане всегда имела хорошую физическую форму — исправно ходила на тренировки, осваивала разные системы боя и самообороны. И при подтянутом теле всё ещё осталась девушкой — стройной и утончённой. Когами ещё в Шамбале подивился, откуда в ней нашлись силы не только бороться с ним во время внезапной встречи, но и выйти победительницей. Возникло совершенно неуместное желание заняться армреслингом. Он скользнул рукой снизу под бюстгальтер и оттянул его наверх, ладонью накрыв аккуратную упругую грудь. Короткий выдох и последовавший за ним стон, направленный в рот. Шинья вообще радовался таким вот скромным реакциям — они раззадоривали его естество. Сам, конечно, был ещё более скуп на проявления эмоций, но как-то пропустил момент, когда Акане неуловимо расправилась с пряжкой ремня и скользнула под все имеющиеся ткани. Сорвавшийся вздох напоминал рык, и брюнет отстранился, чтобы снова встретиться взглядами. Он никак не ожидал подобной смелости от скромной и сдержанной, по своему обычаю, Цунемори. Вспомнить только, как отстранилась в больничной палате, когда он приподнялся на койке и приблизился. Это была её другая сторона, которую оказалось очень интересно узнавать. Девушка по-прежнему совершала все действия без какого-либо смущения. Слишком долго ждала этого, слишком отчаянно надеялась. Она, скорее, с любопытством ухватилась за нежную плоть, изучая рельефы вен и спускаясь ладонью дальше. Сложилось впечатление, что изучает, чтобы дать оценку, и брюнет покорно ждал, пока Акане удовлетворит свой интерес. Но недолго. Всё-таки роль ведомого — не для него, как и неравные условия. Отстранившись бёдрами, он спустил собственную сдавливающую одежду и тут же ухватился за край домашних лосин. Настала его очередь раздавать карты, вот только ограничиться прелюдиями сейчас не мог — чувствовал, что близок к пределу. Стащил лосины со стройных ног вместе с остатками нижнего белья и лишь вскользь прикоснулся к интимным местам, убедившись в достаточной увлажнённости, после чего вошёл. Одним, весьма уверенным и нетерпеливым толчком, сжав под ладонями бёдра девушки. Откинувшись на спину, Акане вскрикнула, и явно не из-за наслаждения. Мужчина слишком поздно осознал ощущение нарушенной им преграды и теперь замер, боясь пошевелиться в какую-либо сторону. Как же мог позволить себе такую невнимательность? Смелые действия Цунемори усыпили бдительность, не дав зародиться мыслям о том, что это её, возможно, первый раз. Если честно, Шинья всегда иначе представлял себе поведение девственниц и не осудил бы девушку за попытки когда-либо наладить личную жизнь. — Прости, — подал он голос впервые с того момента, как рубеж в новую стадию отношений был пройден. Он снова причинил Акане боль, пускай ни в коем случае не желал этого. Та улыбнулась, хоть и несколько натянуто, не желая, чтобы любимый человек слишком уж сильно переживал. — Это точно не больнее пулевого ранения, — к ряду припомнила она ещё более «приятные» ощущения. — А более удачные сравнения есть? — хрипло хмыкнул мужчина, но Цунемори только беспечно передёрнула плечами. Так или иначе, он был благодарен ей за стоическую попытку свести всё к присущему девушке оптимизму. Это в ней и притягивало, словно внутренний свет, привлекающий заблудившихся во мраке ночей мотыльков. Что бы ни происходило, Акане никогда не отчаивалась, а даже если выбивалась на какое-то время из колеи, то быстро приходила в себя. Привыкая к новым ощущениям, она протянула руку навстречу, и Когами, упёршись ладонями в стол, навис над ней. Девушка выгнулась и приподнялась на локте, чтобы их тела, в конце концов, соприкоснулись, а свободную руку примостила на спине. Было всё ещё необычно смотреть в его светло-серые глаза так близко. Акане нетерпеливо качнула бёдрами, ощущая распирающее чувство внизу живота. К чёрту боль. Когами подался ягодицами назад, чтобы в следующий раз пройти ещё глубже вперед. Как оказалось, с первого толчка не успел войти на всю длину, но на этот раз — плавнее. Поймал губами следующий стон и вновь вторгся в рот. Обвив его язык своим, девушка ответно проскользнула за тонкие губы, и брюнет втянул воздух. Получилось что-то наподобие вакуума, и Шинья нащупал шершавую плоть, увлекая в сладострастный танец. Хмыкнул, когда Акане по неосторожности прикусила его губу слишком сильно, отчего выступила кровь. Такая лёгкая моментная боль ему даже понравилась. Окончательно мужчина осмелел лишь через пару минут, когда Цунемори уже явно стала двигаться навстречу, задавая небыстрый ритм. Теснота и влага. Ей было не очень удобно делать это из лежачего положения, поэтому брюнет взял её под спину и бёдра и переместился на кухонный диванчик, на котором они ранее ужинали. Контакта при этом не разрывал — ему не стоило труда перенести такую лёгкую и приятную ношу, почти не напрягаясь. Усевшись, Когами разместил девушку сверху, подхватив под ягодицы. Акане чувствовала, как подёргивается в напряжении его член каждый раз, когда он сжимал её кожу. В таком положении ей и правда было удобнее, а болезненные ощущения почти отступили, уступая место новым приятным чувствам. Шинья вспомнил про ключицу, до которой так и не дошёл в прошлый раз, но сейчас она так удачно оказалась перед ним. Очертив губами выступающие косточки, он поднялся на шею, вместе с тем одной рукой обрисовал силуэт стройной поясницы и по спине потянулся к выступающим лопаткам, чтобы оттуда переместиться на грудь. Не сильно сжал, большим пальцем задев сосок и синхронизируя в то же время темп, который пока продолжала задавать Акане. В этот раз позволительно отдавал ей ведущие роли, но последнее слово всегда оставлял за собой. Когда девушка чуть подустала от приседаний, он вновь подхватил её под ягодицы и задал свой темп фрикций, весьма нетерпеливо, но всё ещё сдержанно разгоняясь. То и дело из-под сомкнутых губ Цунемори слышались сдерживаемые постанывания, которые продолжали заводить и раззадоривать. Когами внимательно смотрел на её лицо, сдвинув брови и прислушиваясь к собственным приятным ощущениям скольжения в разгорячённой тесноте. Он и сам больше не мог сдерживать тяжёлых шумных выдохов. Почему-то подтянуться добрую сотню раз было несколько проще. В момент, когда Акане выгнулась с протяжным стоном, он явственно ощутил возросшее давление внутри. Столь сильное, что продолжать сдерживаться более не осталось сил, доводя до судорог и ярких вспышек в глазах. Сделав ещё несколько толчков, мужчина вышел и с протяжным гулким рычанием сощурился, продолжая в своих руках удерживать вмиг обмякшее девичье тело. Он зарылся лицом в шею, легко прикусывая нежную кожу. Акане уперлась в широкие плечи ладонями, которые едва не соскользнули из-за влажности. Их мокрые от пота тела раз за разом прижимались друг к другу с таким отчаянием, словно сегодня был последний день перед концом света. Но это был не конец, а только начало длинной и счастливой истории. Взглянув в карие глаза с пляшущими в них отблесками, Шинья хитро улыбнулся, явно что-то задумав. — Инспектор, сходим в душ вместе? * * * Утренний звонок разбудил мужчину, когда за окном давно рассвело. Очень уж хотелось немедленно снять и выбросить коммуникатор к чёртовой матери, но через приоткрытый глаз он увидел имя названивающего. Не ответить Фредерике Когами, к сожалению, не мог. — Эй, ты почему в апартаментах не ночевал? Я вообще-то должна отчитываться о твоем местоположении, — на голографическом экране возникло недовольное лицо непосредственной начальницы. Шинья поздно осознал, что принял запрос на видеосвязь. В отличие от него, который только разлепил глаза, блондинка выглядела, как всегда, безупречно. — Обстоятельства так сложились, — невнятно пробормотал он что-то в своё оправдание, скосив взгляд на спящую рядом девушку, которая из-за звонка тоже начала просыпаться. Фредерика прищурилась и уставилась в коммуникатор, пытаясь рассмотреть обстановку. — А где это ты? — уточнила она, после чего на фоне нарисовалась присевшая на матрасе Акане. — Что там? — сонным голосом спросила она, честно пытаясь разлепить глаза, но у неё не получилось открыть даже один. Брюнет запоздало переместил коммуникатор, но было поздно. — Цунемори? Тебя уже выпустили? — удивленно вскинула блондинка брови. Узнав её по голосу, Акане всё-таки подняла столь тяжелые веки. — Фредерика? — в ответ пробормотала девушка, откровенно тормозя. — А что это вы там… — уже совершенно другой, задорной интонацией начала она формулировать вопрос, но Шинья попрощался посреди слова и сбросил вызов. Цунемори соображала еще несколько секунд, после чего в ужасе вздохнула и плюхнулась назад, накрыв лицо подушкой. — Как стыдно, — невнятно пролепетала она в ткань, но брюнет понял её слова. Перевернувшись с живота на бок, он подпёр рукой голову. — Почему же? — спросил мужчина. Его вот подобная осведомлённость коллег ничуть не беспокоила, в отличии от Акане, которой хотелось провалиться сквозь землю от смущения. Встав с кровати, он прошёл к столу, где ранее заприметил пачку его любимой марки сигарет, и взял одну. Открыл окно, запуская в помещение свежий весенний воздух, и вернулся в кровать, прихватив пепельницу. — Ты когда-нибудь бросал курить? — вылезая из своего убежища, Цунемори подняла голову и взглянула на брюнета снизу вверх. — Только пока пребывал за границей. Просто потому что какое-то время не мог найти там сигарет, — припомнил Когами, удобно оперевшись спиной на подушку. — Ты хочешь, чтобы я бросил курить? — спросил он, переведя взгляд на девушку. — Было бы неплохо, — подтвердила она, беспокоясь не столько за свой комфорт, сколько за здоровье бывшего карателя. — Это трудное решение, — честно признался он и потушил только что зажжённую сигарету. Акане понимала и не хотела слишком давить. — Пожалуйста, хотя бы попытайся курить реже, — попросила она, принимая сидячее положение и пристраиваясь под боком, примостила голову на плече брюнета. — Я буду стараться, — пообещал он, и Цунемори не сомневалась, что обязательно сдержит это обещание. Часом позже в дверь раздался звонок. На пороге нарисовался Гиноза с увесистым пакетом наперевес и с улыбкой посмотрел на открывшую ему дверь девушку. — Я слышал, тебя, наконец, выпустили? — с явно читающейся радостью констатировал он, и Акане подтвердила новость, приглашая пройти внутрь. — Фредерика рассказала? — догадалась она, и темноволосый кивнул. — Прости, не мог приехать вчера — был на задании, — пройдя в прихожую, пояснил он. Поставил пакет и уже раскрыл рот, чтобы ещё что-то сказать, но так и замер, до конца не выпрямившись. Когами вышел из душа в одних джинсах, вытирая голову белоснежным полотенцем, и, как и только что прибывший гость, остановился в проходе. — Гино? — вырвалось удивлённое слово, и Шинья заметно напрягся. Не очень обрадовался, что друг застал его тут врасплох. — Когами?! — почти выкрикнул Нобучика, и в этом слове было всё: удивление, возмущение, негодование и отчаяние. Пазл мгновенно сложился в его голове и стал контрольным выстрелом в голову. Он давно оставил попытки опекать Акане, но это не значило, что совсем не ревновал её. — Да что ж вы все, как мухи, с утра пораньше налетели, — тяжело вздохнув, брюнет запустил пальцы в чёлку и зачесал её наверх. Фредерика, умолчавшая интересную подробность, сейчас посмеивалась, представляя лица трёх бывших коллег, что когда-то работали все вместе. Может, чуть позже она и Акане пригласит работать в Министерство иностранных дел, разбавив свою однополую свиту. Может, одним утром, коэффициент преступления Когами резко упадёт до приемлемых значений, и он оставит свою должность. Может, однажды Япония впервые проснётся без Сивиллы, и при этом не погрязнет в беспорядках и анархии. Но это уже совсем другая история. Одно было предельно ясно — что бы ни случилось дальше, Когами Шинья непременно будет заботиться о Цунемори Акане до конца своей жизни и, может быть, даже после.