Не такой сюрприз я ожидал

      Ланселот возвращался в свой родовой замок после длительного отсутствия. Младшая сестричка пригласила на празднование по случаю своей помолвки. Гвиневра умела удивить всех с самого детства, выкидывая такие фортеля, что отец хватался за голову и молча указывал на угол. Последней каплей стала переплавка фамильного меча на изящное украшение. Не выдержав, старый граф отстранил дочь от наследства. Ланс пытался вступиться, поговорить, приводил аргументы о неиспользовании оружия — лет пятнадцать или двадцать оно висело без толку. Глава семьи Барокко громыхнул кулаком о стол и заявил, что решение не поменяет. В ту же ночь Гвиневра исчезла бесследно. Поиски не давали результатов, пока пять лет спустя не пришло письмо. В нем «пропажа» сообщала, что жива-здорова и приглашала старшего брата на помолвку.       Граф безумно обрадовался — он то не чаял увидеть мелкую оторву живой. Дождавшись утра, начал собираться в поездку. Правда с тяжёлым сердцем — ведь приходилось расставаться с возлюбленным — Госсеном Паксли. Кто его знает, как воспримет сестра новость о пикантных предпочтениях. Очень не хотелось, чтобы Госсен чувствовал себя не в своей тарелке. К счастью, герцог понимающе отнёсся к предстоящей разлуке. Более того — пообещал необычный сюрприз при встрече.       Увидев избранника Гвиневры, Ланс обомлел и чуть не сполз по стенке. Безрассудность превысила все лимиты. Покойный батюшка, узнав о личности похитителя сердца дочери, наверное бы и гроб разломал, вертясь там, что юла.       — Сестрица, буквально на пару слов — наплевав на приличия, граф потащил за собою недоумевающую девушку. Впихнув в первую попавшуюся комнату, он отпустил тонкое запьястье и привалился спиной к стене. — Гви, это должно быть шутка, да? Ты же не можешь в самом деле выйти замуж за…       — Отчего? Могу. Ты что-то имеешь против? — она сузила глаза, подозрительно глядя на опешившего брата. — Только не говори, что он мне не пара. Я люблю его и это не обсуждается, понял? Или, как и отец, станешь осуждать? Уж батюшка не преминул бы двухчасовую мораль, а затем словом родителя заставил порвать всякие связи.       — Ах, сестра… Отец нашел покой в семейной усыпальнице, — вздохнул Ланселот. — Может и к лучшему, — высказал он крамольную мысль. — Демона в качестве зятя наш папенька на дух не стерпел бы. Как тебя угораздило связаться с нечистью? Омерзительное создание, помесь животного с эльфом. Ходит на четвереньках, хорошо хоть наготу плащом прикрыл. И хвост ещё… Фу.       — Ты меня сейчас обидеть хочешь? — нахмурилась девушка. — Ланс, прошу, не омрачай нашу встречу. И прими Хэлкарта, как родного брата. Знаешь ведь: сердцу не прикажешь. Может для тебя Хэль выглядит устрашающим, жутким монстром, но я знаю его с другой стороны. Всё, закрыли тему, — каблучки звонко зацокали к выходу. Новость о смерти отца Гвиневра восприняла молча — больно сильна была обида, что даже умершего родителя не могла простить. Граф закатил глаза, осуждающе покачал головой — сестра была в своем репертуаре. Подавив в себе отвращение к богомерзкому существу, Ланселот, кривя душой, дал благословение на правах главы дома Барокко.       Привратники торопливо открывали ворота замка, соскучившийся Ланс уже предвкушал, как сгребет в объятия своего возлюбленного герцога и окунется в водоворот нежных ласк. Сердце трепетало при единой мысли, что вот-вот появится родное лицо, взгляд голубых глаз обожжет, обещая долгую, приятную ночь. Кроме все прочего, Гос обещал какой-то сюрприз — интересно, что именно он подготовил? Мысли графа приобрели неприличную окраску, вызывая яркий румянец смущения.       Однако, едва переступив порог входной двери, он обомлел — по коридору вприпрыжку металась какая-то коротко стрижёная девка в откровенном наряде и разрисованная хуже портовой шл… женщины лёгкого поведения. Толстый слой пудры, неумело нанесенной, делал лицо болезненно-бледным. Ярко красная помада, размазанная от уседного прикладывания к бутылке, оказалась аж на щеках. Широкие, толстые брови и густые ресницы намазанные чем то черным завершали макияж. Незнакомка была явно навеселе и размахивала бутылкой вина из личных запасов графа.       — Вы посмотрите, кто ко мне пожаловал! — гнусаво промурлыкала она, сделав еще один глоток из горлышка.       — Рехнулась? — вытаращил глаза Ланселот, позабыв мгновенно о аристократическом слоге. — Это что за разврат по моему дому шастает? Гос? Госсен? Ты где?       Девица захихикала ломающимся басом, игриво подмигивая. Ланселот только ахнул, выпучив глаза — смех никак не мог принадлежать особи женского пола. Больно уж смахивал на мужской. Получается, это нечто — переодетый мужик? Час от часа не легче. Неужто Гос устроил себе развлечение, переодев кого-то из смазливых проститутов в женский наряд. Господи, но зачем? Или это случайность, досадная оплошность со стороны герцога — он то не знал когда именно вернётся граф. Да нет… бред. Гос бы никогда ему не изменил.       — Прочь! Кыш! Сгинь отсюда! — Ланс опомнился от потрясения и принялся подталкивать к двери неприятную незнакомку или незнакомца. Уточнять нюансы он не собирался — поскорее бы избавиться, а потом разыскать Госсена да потребовать объяснений.Девка оказалась не промах — умудрялась прихлебывать с бутылки, а второй рукой начала расстёгивать декольте, призывно посылая смачные воздушные поцелуи. Более того — упиралась, проявляя недюжинную силу. Вскоре стало ясно — выставить из дому будет делом нелегким.       Прекратив на мгновение попытки, Ланс скрестил руки на груди и угрюмо наблюдал за девицей, призывно виляющей бедрами. Та крутилась подле него, не забывая о веселящем напитке. Допив последние капли, с сожалением посмотрела вовнутрь. Убедившись, что ёмкость пуста, отставила и продолжила свои развратные па, медленно освобождаясь от расстёгнутой рубашки, демонстрируя ошалевшему Лансу изящный корсет. Только чашечки, в которые помещалась грудь — были пустыми. Плоские соски «девки» ничем не отличались от сосков Ланса. «Таки переодетый мужик», мелькнула мысль в голове, а глаза уже выцепили одну странную деталь. Ещё на первом году совместной жизни, Госсен, возжелавший «острых» ощущений, проколол правый сосок и вставил туда крохотное, серебряное колечко.       — Госсен? Это ты? Ты совсем с цепи сорвался?! — наконец опомнился граф, смерив недоверчивым взглядом фигуру. — Немедленно прекрати этот ряженый разгул! Что на тебя нашло?       — Так не честно, — заплетающимся языком пробормотал разоблаченный герцог. — Я так старался, решил разнообразить нашу постель. Ролевые игры и все такое. Только ты обещал, что будешь через две недели, а уже третья пошла и я малость заскучал, вот и выпил немножко. А что такое, любимый? — Госсен приблизился к нему на опасно близкое расстояние, упираясь ладонями в могучую грудь Ланселота. — Разве тебе не нравится моя роль девушки? Я же для тебя старался!       С этими словами герцог заломил бровь и пошло облизнулся. Ланселот отпрянул, будто ошпаренный.       — Боже, Гося… Я тебя не узнаю. Всегда такой мужественный, брутальный, немногословный. Именно это меня и возбуждало. Да и ты ж вроде родился в благородной, приличной семье, а ведешь себя, как последняя потаскушка из ночлежки!       — Ну прости, лапочка, — Госсен невинно хлопнул крашенными ресницами. Алкоголь, бурлящий в крови, мешал связно мыслить. Парень замечал, что Ланс не в восторге от затеи с переодеванием, но из образа выйти было сложно. — Просто я ужасно соскучился по тебе за это время. — Он приблизил губы впритык к уху графа и прошептал: И захотелось внести разнообразие в наших плотских забавах. Представь, что я — твоя горничная, которая сожгла утюгом новейший шелковый платок. Давай, накажи меня, задери юбку и возьми прямо здесь!       Госсен развратно оттопырил ягодицы, приподнимая клочок ткани, по ошибке именовавшийся юбкой, отчего Ланселоту стало дурно. Затем стремительным движением сбросил с себя последнюю одежду и предстал во всей красе, покачивая стоящим членом.       — Ну что ты ломаешься? Иди сюда, противный, — сказал он и щёлкнул зубами.       Ланс, судорожно размышляя, как успокоить не на шутку разошедшегося герцога, отшатнулся. Не удержавшись, упал на пол, зацепив стоявшую рядом вешалку. Та с громыханием покатилась по просторому коридору прихожей.       — Госсен, тебя ж в монастырь свезти, что ли?! Прекращай свои выходки, завтра поговорим.       Поднявшись, граф резво проскочил мимо обнаженного парня, пересек холл, намереваясь ретироваться. Но Госсена было не остановить — он погнался за любовником, принимая бегство за игру.       — О, ты решил устроить догонялки? Я только за!       — Да успокойся наконец то! — взвизгнул Ланселот, перепрыгивая через громадную вазу. — С чего ты вообще взял, что мне захочется шлюху трахать?!       Гос замеp, уперев руки в боки и насупившись: — Я, между прочим, стараюсь тут, из кожи вон лезу, чтобы разнообразить наш кроватный репертуар. А ты на меня ноль внимания! Ещё и обзываешь.       — Нет, ты издеваешься, — обречённо застонал граф. — Я не против разнообразия, можно атрибутику испробовать, плети там или связывания. Но не напиться же вусмерть, натянуть женские тряпки и дышать перегаром в лицо, пытаясь при этом выглядеть соблазнительно. Ч-черт, милый, чем ты руководствовался, вживаясь в образ потаскухи? Мне и приличные девушки не нравятся, сам же знаешь. Одел бы костюм на голое тело, фрак оставить расстёгнутым, розочку в зубы — ну разве не чудесная картина вырисовывается?       — Не-не-не, — погрозил пальцем Госсен, — замысел состоял в том, чтобы ты увидел меня переодетого. Прижал к стене и… — он сделал тазом возвратно-поступательное движение. Твоя природная скромность не позволяла полностью раскрыться, вечно я «сверху». Хотел спровоцировать на активные действия.       — Меня все устраивает. Если бы что-то не нравилось — поверь, молчать не стану. Гос, иди проспись, твое состояние вгоняет в огорчение. И умойся, ради бога.       — Ну и ладно, — надулся герцог, — коль я тебе противен — пойду. Но дорогу в мою спальню забудь. Демонстративно отвернувшись, он вышел из холла. Шлепки босых ног по паркету становились все тише и тише, пока совсем не прекратились.       Ланселот присел на пол, обхватив голову руками. Ситуация выходила из-под контроля. Его благородный и сдержанный возлюбленный окончательно сбрендил, нарядившись проституткой и требовал диких утех.       — Не в моих правилах отступать, — сам себе проговорил Гос, валяясь на мягкой постели. Выпитое вино не давало долго обижаться, коварно толкало на подвиги. Порывшись в ящике прикроватной тумбочки, он выудил несколько забавных вещиц и довольно захихикал. Стараясь ступать тихонько, парень спускался по лестнице, ведущей в холл. В глазах немного двоилось — выпить с непривычки три бутылки — многовато, зато так весело ему давно не было. Привыкший скрывать эмоции, оставаясь невозмутимым, что бы ни случилось, герцог Паксли под действием алкоголя превратился в антипода самого себя. Он прошелся на каблуках вокруг растерянного графа, покачивая обнаженными ягодицами.       — Бессовестный негодяй, — наигранно возмутился он, шагая вокруг сидевшего на полу Ланселота. — Как ты можешь здесь отдыхать, когда твой малыш страдает в одиночестве от тех ужасных слов? Ладно, не оценил ты мои старания и чёрт с ними. — Граф упорно молчал, вскользь посмотрев на обнаженного Госсена. Глупого макияжа не было, но выражение лица отличалось от привычного. Словно озорной, шальной демоненок вздумал позаимствовать тело герцога. Отвернувшись, Ланс продолжил созерцать узоры на коврике, лежавшем посередине комнаты.       — Ну что ж ты ломаешься? Я вижу, как ты пожираешь меня глазами! Давай, возьми меня прямо здесь, на холодном полу!       С этими словами герцог встал на четвереньки и выгнул спину, представ перед Лансом в самой соблазнительной позе. Тот ахнул, увидев, что Госсен не просто развратно изогнулся, но и разместил между ягодиц небольшой блестящий предмет.       — Это что такое?! Ты… анальную пробку воткнул?! Сам же говорил, что интимные игрушки лишние в постели и не соглашался использовать их.       — Сюрприз! Это я такое говорил? Признаю, дурак. Довольно удобная штучка. — Госсен похабно рассмеялся. — Это чтобы ты мог сразу же овладеть мною, не тратя времени на растягивание! Или же мне побыть грубым? Я умею. — Он ловко опрокинул не особо сопротивляющегося графа — тот попросту устал от выходок любовника. Наклонившись впритык к лицу, Госсен хрипло рыкнул: Довольно ломаться, словно невинная барышня, трясущаяся за честь. И он одним движением сорвал с Ланса штаны…       Ланселот пытался увернуться, возмущенно ворчал и отталкивал герцога — несмотря на длительное расставание, он вовсе не хотел заниматься любовью с пьяным партером. Да и какие может быть желание после дикой выходки? А Госсену, кажись, сопротивления пришлись по вкусу — обездвижив оба Лансовых запястья за его головой, парень не заморачиваясь над пуговицами, рванул рубашку, открывая доступ к торсу. Торжествуя победу, впился требовательным поцелуем в знакомые, мягкие губы.       «Я не хочу его», — раз за разом мысленно повторял Ланселот, чувствуя, что тело вероломно подводит. Напряжение постепенно нарастало от ощущения горячей кожи Госсена, от несколько грубоватых движений и твердой плоти, касающейся его собственной. «Ладно, может и хочу», — нехотя признал, — «но не этого сумасшедшего, а нормального Госа.»       Губы Госсена блуждали все ниже, посылая по телу неподвижного Ланселота серию восхитительных знойных импульсов. Он изо всех сил старался оставаться равнодушным, запретив себе касаться в ответ. Пусть видит, что партнёр недоволен происходящим. Однако герцога ничего не смущало — влияние алкоголя туманило рассудок. Он продолжал целовать низ живота, словно не замечая подрагивающий от возбуждения член. Дыхание Ланса участилось — бороться с собственным телом оказалось невероятно сложно. Бедра невольно приподнялись вверх, желая сократить дистанцию.       — И чего было выламываться? Смотри, какой стояк! — восхитился Гос, немедленно сжимая горячий орган в кулаке.       — Прекрати, Гось, — вяло потребовал Ланс, когда рот герцога наконец, овладел пылающей от желания плотью. Язык прошёлся по верхушке, дразня чувствительную точку. Граф прерывисто втянул воздух и долгий, гортанный стон прозвучал для ушей Госсена волшебной музыкой.       Две с хвостиком недели без близости взяли свое — Ланселот отдался во власть страсти, подаваясь вперёд, чтобы погрузиться глубже в ласкающий рот. Пальцы прошлись по коротким, жёстким волосам, опустились на затылок и слегка притянули. Член упёрся в стенку горла, низ живота свело знакомой истомой, знаменующей скорый финал. Госсен тоже почувствовал это и стал чередовать темп: от невероятно медленного до резких, быстрых движений. Его губы то плотно сжимались вокруг пульсирующей плоти, то вновь расслаблялись, высвобождая её. Язык проворно описывал влажные круги на самых чувствительных местах.       Ланс сдавленно постанывал от переполняющего его блаженства. Тело сводило сладкой судорогой, он весь напрягся в предвкушении оргазма.       — Да-а-а, Гос… Ещё… Ещё… — забыв обо всем на свете, молил о продолжении. Только бы достичь того желанного апогея, когда каждую клеточку тела переполняет ни с чем не сравнимое удовольствие. А герцог, злопамятный негодяй, специально дразнил, почти прекратив ласки. Ланс разочарованно застонал — если Гос будет и дальше продолжать в том же духе — оргазма не видать. «Ну уж нет» — мелькнуло в мыслях, — «ошибаешься, милый!» Сжав крепче затылок, чтобы герцог не вздумал отстраниться, он сделал несколько сильных толчков. Сердце застучало с прежней силой, дыхание перехватило и когда накал страстей достиг предела, граф с протяжным стоном забился в последних конвульсиях упоительного экстаза.       Отдышавшись, Ланселот некоторое время лежал, бездумно глядя в потолок. Бурная разрядка вызвала расслабление и он не сразу понял, откуда доносится странный звук.       — Гос? Ты что уснул с членом во рту?       Ответом было ровное, с присвистом дыхание. Герцог Паксли безмятежно посапывал, удобно устроив голову на животе своего партнёра.