— Ты брезгуешь меня? — Да, не лезь и не трогай мои вещи. — Но Мэш же трогал! — Ты не Мэш, а теперь замолчи, дай подготовиться к тесту. — Какому? — Я всё удивляюсь, как ты ещё не вылетел из Истона. — Чёрт! Надо подготовиться в таком случае… Дашь свою тетрадь? — Я уже говорил, не трогай мои вещи. — Ты!.. Так бы и придушил тебя. — Взаимно.
***
Почему я вспомнил это сейчас? Ведь сейчас я ни капли не брезгую тебя, Дот. Такой, захлёбывающийся в слюне и сгустках крови, весь истерзанный и изрезанный, почти убитый, ты мне так сильно нравишься. Мне очень жаль за такие мысли, они ужасны и отвратительны, но,«Ах! Как же здорово, что ты умер сегодня именно так!..»
Ты не узнаешь, что я всегда ненавидел тебя, что никогда не считал достойным жизни, что я хотел выбить тебе все зубы своими светлыми кулаками, пока на побелевших костяшках не были бы видны чернушные кровавые следы, хотел бы сломать тебе нос тринадцатью разными способами и сломать ноги в двадцати семи местах. Ты был тупым и безбожно жалким для меня, но, как щенок, так смешно цеплялся за штанину и путался в собственных лапах. Моей сестре нравятся щенки, а потому их люблю и я. Наверняка, она сильно расстроится, узнав, что один из них скончался. Но, не волнуйся, я буду рядом. Рядом с ней, когда ей нужна будет моя поддержка. Как тебе сейчас. Лишь единожды! Единожды мне захотелось тебя обнять так искренне, насколько я только способен.И это сейчас.
Сейчас, когда твоя рука слабо тянется, чтобы попытаться схватиться за мою мантию, тщетно стараясь найти силы подняться на трясущихся, как липовый лист, ногах. Ты хочешь последний раз посмотреть в моё лицо. О, глупый Дот, ты даже не представляешь, насколько я милосерден, что не позволяю тебе сделать это. Ведь, узнав, с каким выражением я на тебя смотрю, ты бы, наверняка, разочаровался ещё больше. Мои руки двигаются сами по себе. Правая ложится на твоё предплечье я слегка сжимаю его, чтобы у тебя была возможность хотя бы не упасть. Ты еле слышно шипишь. Неужели всё ещё больно? Твоя решимость вдохновляет меня. Жаль, что это ненадолго. Второй рукой я, насколько это возможно, зарываюсь в твой затылок. А ситуация ещё хуже, чем можно представить. На алых волосах не так видна, зато прекрасно чувствуется запёкшаяся кровь. На ощупь там буквальное месиво, гадкое и склизкое.Я бы добавил. Раздавил ногой то, что осталось. Хотел бы услышать хруст костей собственными ушами.
Там не то, что разбита голова, она, скорее, вовсе размозжена. Что-то липкое застывает на пальцах, я даже не хочу думать, что именно. Даже будь Финн прямо тут, с полной маной, вряд ли он смог бы тебе хоть чем-то помочь. Ты разрушен полностью: разбит, размят, сломлен, скомкан и выкинут. Но ты стоишь. Как это очаровательно. Я не могу толком ощутить твой череп, но всё равно пытаюсь погладить. «Ты молодец.» Тебе, наверное, ужасно больно от рёбер, которые проткнули твоих лёгкие и не дают дышать, от вывихнутых пальцев и разворошённой черепушки, от разорванных сухожилий и связок. Тебе ужасно больно. Ты сплошное кровавое, хрипящее из последних сил, пятно.— Ты молодец.
Ребята совершенно точно не смогли продвинуться настолько далеко, как сейчас, если бы ты не рискнул всем. Да и у меня есть время восстановить силы, чтобы потом помочь нашим друзьям. О, Дот, как они, наверняка, будут плакать по тебе. Ты уже живой труп. Я чувствую, как твои ноги ощутимо тяжелеют и клонят тебя к чернозёму, и прижимаю тебя к себе обеими руками крепко и, наверняка, прямо сейчас любя тебя всем своим существом больше, чем кого-либо. Даже больше сестры. Даже сквозь плотную ткань рубашки я чувствую, как кровь ещё больше впитывается в неё, проникая через, и достигает моей кожи. Я аккуратно кладу то, что осталось от тебя на землю. Да, ты выглядел определённо ужасно. Мерзкое зрелище искорёженного лица. Возможно, сегодня умер один из великих магов нашего времени, а, возможно, самый худший кандидат на эту роль. Из-под взмокшей в сгустках крови и грязи чёлки выуживаю успевший прижечься ко лбу клочок ткани, некогда служивший тебе центром повязки.На память.
Твоя грудь в последний раз в слабом покачивании старается взмыть вверх, и ты испускаешь последний выдох. Прощай, тупой и ненавистный Дот Барретт. Эта рубашка точно не отстирается от твоих следов.Мерзость.