божатина

— ну что, проследуем дальше? — облизнулся матвеев. — греция или рим? — неторопливо спросил артем. — о, нечто похожее на ориентирование на времени в тебе проснулось. греция, — инкуб двумя руками в черных перчатках раскрыл брынзевито-черное пространство, легко прикоснувшись к руке артема бедром. краснов хотел отдернуть руку, но она приросла к бедру демона, — тут несрощенными уже не пройти.       артем закрыл глаза и почувствовал рукой тазовую кость, ему захотелось глодать, но он смирил свое желание и вступил вслед за инкубом в рассыпчатую тьму. по двери бешено бегал оголтелый фавн, то и дело теряя собственную голову, но затем возвращая ее на место, периодически пиная, словно мяч.       матвеев остановил безумие фавна и повернул его рог направлением вниз. фавн завизжал, но его мираж уже был позади, а срощенные хаотические тела краснова и матвеева вошли в очередную дверь.       за дверью рассыпались руины — огромные фаллические колонны были поедъены разрушением, стервятники кружились вокруг сыпящихся статуй прежних богов, а сами божатины юрко носились на вечных цепях, маркированных богобойней матвеева, словно слепые псы, божатины шмыгали между своими культами, которым никогда уже не будет последователей. — помнишь зевса? этакого великого и ужасного, оплодотворяющего все, что видит? — цокнул языком инкуб, — теперь он во-о-он та тень с выколотыми звездными глазами, рассыпанными по всей ее роже. — греческие настолько пали? — спросил наркобар. — титаны держатся получше, но да, культы их довольно распутны, а значит поддаются обезличиванию более плодовито. вон, глянь, — матвеев дернул нефтяной тростью, — гера его преследует, выпрашивает хотя бы лунку для вытекшего глаза. греческие очень тоскуют по глазам и гениталиям, но с ними они бы устроили здесь неразбериху, а мне нужна чистота помыслов, — матвеев сжал губы.       артем презрительно хмыкнул и продолжил смотреть на две вслепую тыкающиеся друг в друга тени. они выглядели жалко и беспомощно, словно мочевые пузыри черных собак, которые проткнули в угоду жрецу. — а вот афина, у нее даже голова не сохранилась. когда ее ловили, пришлось пустить в ход дымовые шашки для голов божатин, не экологично конечно, зато эффективно. и филосовам нравится, а куда сейчас без философов с постигаемым-то хаосом.       артем хорошо знал генетическое происхождение мифа об афине, и про раскол в голове зевса помнил. а вот теперь ее миф обратился против нее. наверное, так и пала инквизиция. мысли в голове наркобара пузырились. — а это твоя любимая гранаторожденная персефона. они ей питаются, слишком уж сладкое разложение. а как она хороша в паштете с зернами граната, аж рот вымажется, — причмокивал инкуб.       персефона немного отдавала воем в несколько горл. — а почему греческие не закреплены? — так они и бегать в Хаос не умеют, так, только в посмертие шмыгать, а там конвой ого-го какой, сразу в сети и в разделочный цех, вот они и боятся. и прекрасный аид, от которого остались только тени костей, выцветшая корона и пара гнилых яиц, а раньше как пыжился — Царство Могущественных Мертвых, стикс, — матвеев гримасничал, — мертво все это. и мертво далеко не в Настоящую Землю. просто отдано в цех Саранчи. — что за цех Саранчи? — на цыпочках спросил краснов. — восьмая казнь, Вельзевул, — вздохул инкуб, — у меня здесь есть и комнаты Иных, где по миниатюре египетской казни размещено, и суб-версии Архидемонов там подпидываются, — матвеев придержал язык, увидя, как выжидающе смотрит наркобар, — а-а-а, подловить меня хотел. ну так Вельзевул-то мне не отче, — подмигнул. — банально, — размял глаза краснов.       матвеев зашипел и оторвал прирощенную руку наркобара, но та быстро регенерировалась. — не ш-ш-ш-смей так говорить! иначе полетишь отсюда в свою тьмутаракань! — разошелся демон. — не пугай богов, — тихо высказался артем. — божатин! — хорошо-хорошо, божатин. вкусное слово. — так-то лучше, — успокоился матвеев и продолжил лепетать что-то про олимпийцев, — олимп кстати засоленный тоже имеется... — долетали обрывки слов до краснова.       но он уже был увлечен другим делом. из-за кристаллов, которые так охотно выжрал с его рук инкуб, артему начали открываться один за одним разделы его сознания и подконтрольные им доли мозга, поэтому, тихо и профессионально улыбнувшись, наркобар приступил к Управлению.