В последнее время меня мучают ночные кошмары. Я вижу один и тот же момент своей жизни во снах снова и снова, будто мой мозг назло отказывается забывать тот злополучный день. Однако с каждой ночью все чаще я вижу другого человека на месте Лив. Я вижу Мелани.
Обожаю ее. Или обожала, не знаю теперь толком. В моей жизни все очень резко меняется, я не успеваю за своей судьбой. Но каждую божью ночь я вижу ее чаще и чаще. Почему мой мозг вдруг решил показывать мне именно ее?
Смешок, глухой удар, визг, тело тонет в воде, а потом превращается в кровавое месиво. Секунду назад это была Лив, но теперь тонет Мелани. Дыхание перехватывает, я осознаю что это сон и делаю все, чтобы быстрее проснуться. И просыпаюсь. И так уже месяц.
Вздыхаю и укутываюсь в плед. От чего-то в доме очень холодно, хотя все окна закрыты. На улице льет дождь уже третий день. Я люблю дожди, но я устала сидеть дома. Я люблю выйти на улицу и погулять некоторое время, чтобы забыться хотябы на пару часов. Но стоит мне вернуться домой, как образовавшаяся лёгкость в теле испаряется, и мне снова становится тошно от собственного дома.
Телефон слабо жужжит, и я тут же смотрю на экран.
ты ела сегодня?
Даже не хочу открывать мессенджер и отвечать что-либо. Я не голодная. Но Челси так просто от меня не отстанет.
я же знаю, что ты видишь сообщения
Вот черт. Ладно.
Беру телефон в руки и открываю чат. Быстро отвечаю, что не ела. Нет смысла врать ей.
Вместо ответа я услышала звонок в дверь. Поднимаюсь и оставаясь завернутой в плед дохожу до входной двери и открываю ее.
– Раз сама не ешь, буду кормить с ложечки.
Челси проходит внутрь и оставляет пакет с продуктами на пуфе у входа. Снимает верхнюю одежду и направляется на кухню. Я ничего не отвечаю, иду за ней, шаркая ногами по полу.
– Как маленький ребенок, ей богу. Ты бледнее поганки, у тебя организм истощен. Ты вообще головой думаешь? – Челси смотрит на меня строго, словно мать, и начинает раскладывать продукты в холодильник. – Тебя нисколько одну нельзя оставить. Покажи руки.
Я протягиваю обе руки вперёд, и плед тут же падает с меня. Холодно.
С чего вообще Челси взяла, что я буду резаться? Я никогда не делала ничего подобного. Она смотрит на мои запястья с недоверием, потом отворачивается и продолжает разбирать продукты.
– Ты пришла в такой ливень, – хрипло говорю я, потом прокашливаюсь. – Тебе заняться нечем?
– Нечем, – немного грубо отвечает подруга. – Я вот понять не могу, в чем твоя проблема? Хочешь заморить себя голодом и встретиться с ней? Ты нормальная вообще?
– Ничего я не хочу.
– Оно и видно.
Вздыхаю, поднимаю с пола плед и сажусь за стол. Спорить с ней бесполезно, все равно она не успокоится, пока не запихнет в меня все, что только что купила.
Я не испытываю голод, вообще. Иногда ем раз в день или два, и это совершенно полностью устраивает меня. Я привыкла к такому ритму жизни за эти четыре месяца. Я понимаю что это не правильно, что так нельзя, но я не могу заставить себя поесть. И дело вовсе не в смерти Лив.
Чайник кипит, Челси тут же наливает мне крепкий чай и начинает что-то готовить. Чувствую себя капризным ребенком.
Челси молчит, и мне становится от этого немного не по себе. Я дую на чай и делаю пару глотков. Кипяток обжигает горло и язык. Завтра я не буду различать вкусы.
– Как со сном? Все ещё плохо спишь? – вдруг спрашивает Челси.
Я думаю несколько секунд, потом выдаю тихое «да» и продолжаю греть руки о кружку чая. Челси поворачивается лицом ко мне.
– Может будешь пить снотворные? Хотя это вызовет привыкание.
– Мне перестала сниться Лив, – неожиданно для самой себя выдаю я.
Челси замирает. Делает несколько шагов вперёд и садится напротив.
– Откуда тогда проблемы со сном?
– Вместо нее я вижу Мелани.
Челси поджимает губы, кивает. Облакачивается на стол локтями и упирается головой в руки.
– Умирает каждый раз?
– Да.
Больше она ничего не спрашивает, не говорит. Молчит. Я допиваю чай, мою кружку и ухожу с кухни.
Сижу на кровати около пяти минут, думая, чем бы себя занять. На глаза попадаются несколько клубков пряжи и воткнутый в один из них крючок. Может, связать что-нибудь? Например сумку.
***
Сажусь за стол, чувствую себя немного живее. Челси ставит передо мной тарелку с запечённой картошкой с мясом. Она превосходно готовит. Сейчас я впервые почувствовала голод. Я почти сразу начинаю есть.
– Как дела в салоне? – спрашиваю я, поднимая взгляд на подругу. Та удивлённо смотрит на меня.
– Нормально... Не хочешь вернуться? Аманда скучает. Да и все впринципе.
– Думала над этим пару дней назад. Не знаю, честно.
– Тебе стоит развеяться. Я постараюсь найти нам какое-нибудь развлечение в ближайшее время, ладно?
Киваю и продолжаю есть. Развлечение? Пусть, раз ей так хочется.
После ужина я продолжила вязать, пока Челси сидела за столом и что то яростно решала с работой. Я иногда смотрела на нее, надеясь, что ее настроение сменится на более веселое или, хотябы, спокойное, но нет.
Часто девочки в салоне выводят ее из себя. У Челси есть свой маникюрный салон, на нее работают несколько мастеров. Раньше работала и я.
На самом деле я бы вообще сменила профессию, но сейчас мне не до этого. Пожалуй, стоит действительно вернуться в салон, чтобы спокойно работать дальше и думать о будущем. О будущем без Лив.
Челси постоянно говорит мне: «ты привыкаешь» . Хотелось бы верить в это. Я всегда тяжело переносила даже обычное прекращение общения. Теперь Лив просто не существует. Ее нет. Даже могилы нет.
В какой-то момент забываюсь, пропускаю одну петлю и не замечаю этого. Теперь приходится распускать весь ряд. Тяжело вздыхаю и тяну за нить. Та с лёгкостью расползается, но теперь она не прямая, а волнистая как вермишель.
В конце концов мне это наскучило. Убираю клубок на прикроватную тумбу вместе с небольшой заготовкой и воткнутым в нее крючком. Прикрываю глаза и чувствую сильную усталость. Голова от чего-то гудит, глазницы горят. Вздыхаю и сползаю по кровати вниз, чтобы лечь.
– Устала что-ли? – тихо спрашивает Челси, оборачиваясь на меня.
Угукаю в ответ. Она тут же отворачивается и продолжает работать.
***
Голова все ещё гудит. Встаю с кровати и в глазах тут же темнеет, от чего приходится сесть назад. Почему-то в теле чувствуется странная тяжесть и гнетущее чувство, от которого отделаться не получается. Что за черт?
Выхожу из комнаты и ловлю себя на мысли, что Челси куда-то делась. Ушла что-ли? Спускаюсь по лестнице вниз, тело слушается меня с трудом. Чувствую странный запах в прихожей, лицо непроизвольно кривится от этого ощущения. Поворачиваю голову вправо, где гостиная, и тут же хмурюсь. Вижу силуэт на диване и подхожу ближе. Повсюду я вижу кровь: на диване, на полу, на журнальном столике и листах стоящего на нем цветка. На человеке. Кто это? В глазах мутнеет. Я слышу тихий плач. Делаю пару шагов ближе, ноги совсем ватные. Человек оборачивается. Только лишь по очертанию я смогла понять, что это женщина. Нет, всё-таки даже девушка. Она плачет, плачет давно. Лицо ее вымазано в крови настолько, что я не различаю его черт.
– Что я наделала? – тихо, сквозь слезы спрашивает она. Спрашивает у меня? – Что мне теперь делать?
Я не знаю, что говорить. Я хочу подойти ещё ближе, но почему то не могу. Я открываю рот, но звук не исходит.
– Я что, больше никому не нужна? Совсем никому? – она закрывает лицо руками. – Я ведь теперь такая уродливая, да? Я... Боже, что я натворила?
Теперь я вижу и нож, лежащий рядом с ней. Вижу все это и мне становится очень плохо. От запаха, от вида, от ее плача.
– Помоги мне, пожалуйста... пожалуйста! – она теперь плачет громче.
Я всматриваюсь в ее лицо снова. Она открывает заплаканные глаза. Я пробегаюсь взглядом по ее волосам, пропитанными кровью, по лицу, телу. Замечаю рисунки на руках, пробивающиеся через темный красный. Сердце замирает. Снова смотрю на лицо. Глаза, нос, губы, форма лица, прическа... Мелани? 
