Родина валука шуна

В бывшем поселении на севере Караван-рибата воздух был сухой и горячий. Ветер поднимал песок и швырял в лицо, заставляя щуриться. Тигнари прятался за стеной полуразрушенного домика. Только вчера в этой низине не чувствовалось ни капли жизни. Сплошь грязно-бурая земля и пиро слаймы. А теперь камни оплели лианы и пышные розовые цветы за какие-то считанные часы. Это была последняя зона Увядания. Больше не осталось ни одной, весь Сумеру очистили. Лесной дозор за пару месяцев прочесал лес Авидья, не оставив ни крохи Увядания. Для остальной лесной части Сумеру призвали волонтеров. Многие студенты Академии и члены Бригады тридцати пришли, но сюрпризом оказались представители народа валука шуна. Среди них было особенно много обладателей Глаза Бога, что ускорило работу. А с помощью устройства Тигнари получилось убрать даже зарождающиеся опухоли. Спустя полгода после праздника Сабзеруз угроза от зон Увядания была устранена. Тигнари остался на день, чтобы проверить, как себя поведет долина. Пробы грунта и растений показывали обнадеживающие результаты, как и везде. Вскоре эта местность полностью оправится. Он слышал, как рядом беседовали другие валука шуна. Сперва они исследовали Сумеру малыми группами по двое-трое, но к концу собрались в одну большую стаю. Неподалеку у костра ужинали его родители. Окруженный похожими людьми, Тигнари чувствовал себя до странного уютно. На него часто обращали внимание: спасибо ушам и хвосту. Даже среди семьи он выделялся слишком темной шерстью. Его имя как ученого обычно было на слуху благодаря многим открытиям и научным работам. Но среди представителей его народа многие закончили Академию, в основном даршан Амурта. И в толпе сородичей он вдруг оказался просто одним из многих. Никто не пялился. Лишь изредка одна-другая девушка любовалась, глядя на его поблескивающий от масел хвост. Когда Тигнари озвучил результаты анализа грунта, ему не пришлось упрощать язык или пояснять термины. Он по привычке собирался рассказать, что такое кислотность почвы или гранулометрический состав, как его уже спросили о куда более сложных материях. Когда стихли разговоры, соседка слева — женщина в легком синем платье сказала: — Приятно слышать, что работа закончена. — Она хлопнула себя по ногам, поднимаясь с досок у старого дома. — Но это значит, что мне пора возвращаться к старым проектам. Все-таки мои любимые рукописи с Аль-Ахмарского сами себя не переведут. Да и мошкара эта достала! — Она махнула хвостом, отгоняя комаров. Послышался понимающий смех. Рядом поднялись еще несколько человек и принялись торопливо собирать сумки. Раз уж они отправлялись за стену Самиэль, им лучше выйти до самого солнцепека. Тигнари проводил уходящую группу взглядом. Ему на миг показалось, что у людей… посветлела шерсть? Наверное, солнце бликовало на чем-то. Но нет, рядом послышались удивленные вопросы. Другие люди тоже заметили, что все, кто направлялся в Караван-рибат, стали меняться. Уши и хвосты на глазах светлели. У самой первой группы мех был уже почти неотличим от песчаных лисиц-фенеков. Среди валука шуна распространена легенда: их народ бежал от мора, разразившегося в пустыне по вине Аль-Ахмара. Владычица трав и деревьев приняла их и даровала свое благословение, окрасив шерсть в зеленый цвет. Бедствия давно нет, а возникшее вместе с ним увядание уничтожили. Видимо, на этом благословение владычицы заканчивалось. Тигнари оставался сидеть в тени, пока вокруг суетились и прощались люди. К нему подошли родители: мама намеревалась вернуться в пустыню, а отец следовал за ней. Семья неловко обнялась и замерла. Немой вопрос повис между ними. Тигнари безмерно любил их, но, повзрослев, давно отделился от семьи. У него не было причин отправляться с ними. На самом деле, они тоже этого и не ждали. К вечеру ушли последние валука шуна, никто не хотел ночевать в лесу. Тигнари не следил: все ли отправились в пустыню или кто-то вернулся в город Сумеру. Он прислонился к шершавому стволу дерева и достал припасенный ужин. Рядом горела лампа с благовониями от насекомых, позади он заранее разбил палатку. Небо плавно розовело, переходило в лиловый и наконец глубокий синий. Когда-то пустыня манила Тигнари своей загадочной историей и связью с далекими предками — почти мистическим народом, от которого произошли нынешние валука шуна. И если его догадки верны, теперь он мог бы с ней познакомиться. Окраска малой части тела не спасет от пустынного жара, однако благословение не состояло только из цвета меха. С первого же дня в Гандхарве, Тигнари прекрасно там жилось, когда многие новички Лесного дозора страдали от влажности, духоты и да, несусветной мошкары. Ходили легенды, что за верную службу Аль-Ахмару, народ валука шуна был одарен его милостью. Могло ли это быть своего рода благословением, которое вернулось после окончания работы на Владычицу трав? И если Тигнари решит присоединиться к сородичам, ему в песках станет так же уютно, как раньше в густом лесу? Был лишь один способ узнать. Тигнари продолжил сидеть возле костра и наблюдать за звездами. Там, где раньше возникали и рушились великие города и в оазисах цвели прекрасные сады, теперь лишь руины. Что он увидит? Пустую гробницу Аль-Ахмара? Уничтоженный город джиннов, Ай-Ханум? Развалины Тулайтуллы? Его мать была бы от них в полном восторге, она готова дневать и ночевать возле каждого встреченного обелиска. Он понимал ее как ученый, который тоже разделял легкую помешанность на предмете исследований, но не как обычный человек. Позади зашуршали кусты сумерских роз. — Черный валука шуна остался. — Маленький зеленый человечек с шапочкой на голове высунулся из цветов. Тигнари непроизвольно взмахнул хвостом. Иногда ему казалось, что он краем глаза видел подобных существ в Авидье. Деревенские дети тайком звали их аранарами. — Аракуни и братья будут грустить, если черный валука шуна уйдет, он хороший валука шуна. — Человечек закружился вокруг своей оси. — Но когда я еще был не проросшим семечком, народ валука шуна пообещал владычице трав защищать лес от Мараны. Марана уничтожена и валука шуна могут возвращаться домой. — Ты прав, Аракуни. Валука шуна справились с задачей, им больше не нужна моя защита. — Рядом с Тигнари на землю опустилась девочка в зеленом платье. Она покачала головой: — Хоть я и не помню, как заключала с ними договор, магия действует. Валука шуна могут вернуть благословение Аль-Ахмара или оставить мое, если им оно еще нужно. — Она повернулась к Тигнари: — Я позабочусь о лесе Авидья, если ты о нем беспокоишься. Тигнари скрестил руки на груди. Звякнули склянки в поясной сумке, костер затрещал, разломив полено пополам и вспыхнув искрами. — Это говорит бог, который вернулся из заточения шесть месяцев назад. Вы ведь знаете почему пациентам, которые были больны долгое время, нельзя браться за работу сразу после выздоровления? — Им нужно привыкать к нагрузке постепенно, ведь они ослаблены, — без промедления ответила девочка. Тигнари кивнул. — Не знаю, могу ли доверить лес Авидья недавно выздоровевшему богу? Он слишком дорог мне, чтобы доверять его первому встречному. Так что я буду наблюдать за вами, владыка Кусанали. Девочка озорно улыбнулась: — Присмотри за мной, Тигнари. — Оставайся, черный валука шуна! — Зеленый человечек — аранара Аракуни — подпрыгнул. Тигнари взглянул на возвышающуюся стену Самиэль. Возможно, однажды он отправится в пустыню и увидит родину своих предков. Но перед этим позаботится о тех, кого он не сможет доверить никому: усердной ученице и одном упрямце с несмешными шутками. Через много лет, когда Коллеи повзрослеет и не будет в нем нуждаться, а Сайно оставит должность махаматры, Тигнари удовлетворит свое детское любопытство. А открывать руины Гюрабада или искать вечный оазис Пушпаватики втроем будет куда веселее.